Алкоголь запрещен

Прошло более трёх недель с того самого момента. Алишер был поникшим все время, постоянно отказываясь от еды, предложений поиграть или просто посидеть в компании со своими соседями по комнате, которые, кажется, догадывались обо всем. Дело в том, что тогда, беззаботно сидев на балконе, Алишер с Даней позабыли о своих проблемах и наслаждались компанией друг друга. Внезапно их идиллию прервал стук в дверь. Он был достаточно раздражительным и действующим на нервы, как считал башкир. — Пойду открою. — крехтя, пытаясь встать из удобного положения, произнес вожатый. Даня удалился с балкона, как только прохрустел всеми своими конечностями, конечно, ведь парню уже двадцатник, он тот ещё старик. Алишер мало что услышал из разговора вожатого с каким-то, наверное, важным мужиком, но точно разобрал, что он был агрессивен и постоянно бранился на Даню. Парню стало не по себе от атмосферы, которую навеял сюда, в комнату, где он чувствовал себя на седьмом небе от счастья буквально минут 20 назад, этот стремный и грозный мужик. Как только они закончили свою перепалку, Даня с весьма расстроенным видом вышел на балкон и глянул встревоженными глазами на Алишера. В них читался страх и растерянность. Некое непонимание происходящего, башкира ввело в секундный ступор, а затем чувство тревоги, будто перешло с Дани на него, полностью проникая внутрь парня, заставляя его испуганно пялить в ответ. — Слушай, дредастик… У меня появились небольшие проблемы, я… Я обязательно их улажу, думаю, прямо завтра же, хах… Разве я — не я, чтобы разбираться со всяким дерьмом максимально быстро? — запинаясь, истерично посмеиваясь и очень напуганно произнес Даня. Алишер в недоумении продолжал смотреть на вожатого снизу вверх. Встав на ноги, он приблизился к этому растерянному чуду, сократил расстояние между ними и обнял его. Пожалуй, этого сейчас максимально сильно не хватало вожатому. Он вцепился в Моргенштерна, будто это единственный источник тепла и положительной энергии. Башкир прошептал тому в самое ухо: — Что бы ни случилось, знай, они все ублюдки, я в этом точно уверен. И Дане стало легче. Правда, намного легче от слов этого паренька. По крайней мере он знал, что тот его поддержит. — Ладно, — отлипая от Алишера, заговорил вожатый. — Я сейчас отправлюсь в комиссию и разберусь с этими «ублюдками». — делая акцент на этом слове, усмехаясь произнес он. — А ты иди в свою комнату, я дам знать о происходящем. Тревога не прошла, а атмосфера была по-прежнему напряженной. Они в последний раз попрощались, а Алишер с грустным видом покинул комнату вожатого. — Не грусти, дредастый! — шепотом в догонку кинул рыжий. Алишер ушел в свою комнату, где сидел Руслан. Как только парень зашел, Тушенцов сразу обратил на того внимание. На такое вообще сложно было не обратить внимание. Он все еще не отошел от шока, стоял весь поникший в проходе, смотрящий в пустоту. — Эй, че случилось? — вскочил Руслан с кровати, кинув на башкира встревоженный взгляд. — Да все нормально… Наверное. — сглотнул парень. — Я, наверное, просто заебался, полежу сегодня в комнате. — По тебе не скажешь, у тебя как будто на глазах кого-то убили. — Да я уверяю тебя, все в порядке. — Если у тебя что-то случилось, то спокойно можешь поделиться со мной, я все пойму. — улыбнулся Алишеру парень, с надеждой, что тот вымолвит хоть словечко. — Руслан, если бы случилось, я бы рассказал. — улыбнулся спокойно в ответ, так тихо и спокойно, будто реально ничего и не происходило. — Тогда может поиграешь с нами через часик? Я вообще хотел сейчас предложить, но пацаны убежали в волейбол играть, даже наплевав на тихий час. — Я отдохнуть хотел, не против, если я просто возьму подушки и пойду полежу на балконе? Может быть, потом присоединюсь. — Хорошо, братан. — ответил Тушенцов, положив руку Алишеру на плечо. — я тогда к пацанам пойду, не грусти тут. Парень забрал с тумбочки свой телефон и вышел из комнаты, обходя Моргенштерна, который, как вкопанный, все так же стоял в дверях. Алишер, уже как три часа, лежал на балконе, укрывшись каким-то чужим клетчатым пледом, найденным в шкафу. Он просто лежал и курил, примерно раз в 20 минут. На приглашения друзей подключиться в игру, парень отнекивался. Небо плавно перекрашивалось из темно-голубого в светло-оранжевый, вместе с ним облака наполнялись красками, будто на них вылили банку апельсинового сока. Или клубничного сока. Или мультифрукта. Сейчас они были похожи на сахарную вату, банальное сравнение, не правда ли? Лучи тепло били по лицу, солнце стало ярко-красным, будто налилось кровью. Это не то солнце, которое беспощадно шпарит днем, медленно убивая своими ультрафиолетовыми лучами, это то солнце, которое обычно описывается в книгах для девочек с романтичным финалом и уходом в закат. Голос Кашина. Алишер подорвался, роняя с рядом стоявшего столика какие-то бутылки, стаканы и прочий мусор, оставленный с той самой «вписки». С него слетел плед, об который он вскоре споткнулся, но спустя пару попыток встать, он все-таки сумел подняться. Выглянув с балкона, он увидел Даню, который на повышенных тонах разговаривал с тем самым мудаком. Он пару раз сматерился на него, и единственное предложение, которое Алишер разобрал было: «Знаете, я вертел на хую вашу комиссию». Потом вожатый заткнулся и пошел в сторону корпуса. Парень резко выбежал с балкона, сбивая, по всей видимости, Джарахова с ног. Он вышел из комнаты, услышав громкое «Да что с тобой, блять, не так?». Открыв дверь, та немного скрипнула, парень встретил в коридоре Даню. Его вид был максимально раздражительным и агрессивным, вожатый хмурил брови и так угрожающе посапывал. Встретившись взглядом с Алишером, рыжий переменился в лице, теперь в нем читалось сожаление и грусть. Много грусти. — Дань… Даня! — вскрикнул башкир и подошел ближе, не сумев скрыть улыбки. — Прости, дредастый, я… Прости меня. — встревоженно говорил Даня. — Я так волновался, только о тебе и думал! Я скурил почти всю пачку за последние три часа, что случилось? — быстро затараторил тот, кого Даня называет дредастым. Вожатый оглянулся по сторонам, схватил парня за руку и ввалился в свою комнату. Алишер не успел даже ничего понять, его кинули в центр комнаты, а он как будто в прострации, почти ничего не соображал. — Дело в том, что меня уволили. — выпалил уже бывший вожатый. — Погоди, что? — мягко говоря, охуел Алишер и устремил свой встревоженный взгляд на Кашина. — Я… Помнишь, я говорил, что нельзя бухать в лагере? — Ну да… Тебя из-за этого уволили? — Когда меня брали на эту должность, мне говорили, один раз проебешься — все, работу потеряешь. Дело в том, что я за последний год сменил работ семь. Мне дали, так сказать, испытательный срок, как видишь, я его проебал. — Но кто узнал о нашем бухиче? — Какая-то крыса заглянула, пока мы все в отключке лежали все. Да еще и в домогательстве обвинили, потому что я на тебе лежал. — И… Ты уедешь? — Да, мне сказали, завтра до обеда свалить из этой комнаты, а вас возьмет другой вожатый. — Но, куда ты поедешь? Где ты живешь? — Я на постоянке нигде не живу, но знаешь, тут Москва поблизости. Там и попытаюсь новую работу найти, на жилье пока денег хватит. — Дань… Мы ведь еще встретимся? — Я не знаю, Алишер. Скорее всего легче тебе будет забыть меня. Я не лучший пример. — Ты думаешь, я пай-мальчик? — Али… Шер. Со мной у тебя жизнь пойдет по наклонной, не надо. — Зачем тогда все это было? — Ты мне нравишься, но не более… Прости, Алишер. — Может ты начнешь открываться людям? Я думаю тогда, жизнь твоя наполнится красками, и ты перестанешь бегать от себя. У тебя есть друзья? — Наверное, только ты. — А родственники? — Есть сестра двоюродная. В западной части живет. — А зовут ее как? — Ты вычислять меня собираешься? Так, ну-ка нахуй. Я тебе уже все сказал на этот счет. Уходи пожалуйста. — Я все равно тебя найду. — Ну, удачи тебе, Москва-то большая. — Западный округ меньше уж точно. — Не перестаешь меня удивлять. — улыбнулся Кашин. — Я пошел курить и вешаться. — бросил башкир, двигая к двери. — Стой. — Даня схватил его за руку, развернув к себе. Он взял лицо Алишера в свои ладони и склонился к его уху. — Не пытайся меня искать, я не достоин этого. — обжигал своим дыханием кожу парня. — Ну и иди нахуй тогда. — Моргенштерн вырвался из хватки Дани и устремился к выходу. Он был в дикой ярости и готов был ломать все, что попадется ему на глаза. Дойдя до двери своей комнаты, он замахнулся и со всей дури ударил в нее. Со старой конструкции посыпалась краска, а от места соприкосновения с кулаком Алишера пошли трещины. В следующий момент он бьет еще раз, и она открывается, получив еще больше трещин. Все в комнате уставились на Алишера. Его глаза излучали ярость. Много ярости и злости. Парень выглядел агрессивно, стоял в проходе, а с правой руки стекала небольшая струйка крови, видимо, сильно ударил. — Че нахуй происходит? — выдал Эльдар. — Закройся и не выебывайся, иначе еще раз получишь по своему миленькому личику. — крикнул в ответ Алишер. — Епт, братан, с тобой явно не все в порядке. — подскочил Руслан к своему другу. — Да, не все в порядке, видите ли, наш вожатый — пиздабол. — сказал он в приступе агрессии. — Отъебитесь от меня сегодня. Он схватил свой рюкзак с пола и ушел на балкон, исчезая за шторкой. — Че он истерит? — Эльдар был в смятении. — С Даней небось поссорились. А вообще это не твое дело. — ответил Руслан ему, устремляя грозный взгляд в глаза Джарахова. Все эти недели Алишер убивался, винил во всем себя, скуривал пачку за пачкой, а работники лагеря уже привыкли к тому, что он курит, парню ведь скоро уже восемнадцать. Их новый вожатый был ужасен. С ним нельзя было повеселиться, он относился к ребятам на похуях, а прежде чем они должны были заснуть, открывал двери в комнаты, чтобы слышать, кто чем занимается. С тех пор, кстати, никто не бухал. Кроме Алишера. Он как всегда сваливал из лагеря, когда все спали, пиздил из магазинов алкоголь и сигареты, странно, что его до сих пор не поймали. В один из таких дней, когда он вышел за пределы лагеря, Алишер понял, что не может здесь больше находиться. Сходив за пивом в какой-то левый магазин, где его никто не знает, он закинул его в рюкзак и отправился обратно в лагерь. Тихо начал перелезать через забор, как обычно, но вдруг зацепился за что-то торчащее из него и, не справившись с равновесием, упал в траву. — Блять. — зашипел парень. Он перевернулся на живот, тихо встал, переводя дыхание от боли по всему телу, нащупал в темноте рюкзак и быстро двинулся в сторону корпуса. В последний раз. Выйдя на свет, он заметил, что из его руки небольшой осколок стекла, уже полностью окрашенный в бордовый. Стараясь как можно меньше издавать звуки, он поднялся на свой этаж, оставляя за собой красные следы, заметив это, Алишер выругался на самого себя. Зайдя в свою комнату, от которой уже тошнит, он быстро двинул в ванную за аптечкой. Пока он искал бинты, успел испачкать кровью все, что только можно было. Наконец, найдя бинт, он промыл водой руку, быстро, кое-как замотал ее, потому что оставаться тут еще он уже максимально сильно не хотел. Выбежав из ванной, он в суете начал собирать свои вещи, судорожно хватая чужие, потом выкидывая их в другой конец комнаты. От его действий проснулся Руслан, ничего не понимая, пытаясь разобрать фигуру в темноте. Хотя Алишера можно было и за километр определить, особенно по тому, как он все «беспалевно» что-либо делает. — Алишер, блять! — громким шепотом позвал парня Тушенцов. — Чего? — попутно закидывая в рюкзак повербанк и провод с зарядкой. — Че ты блять делаешь? — Руслан, сильно охуев, подскочил к виновнику шума. — Съебываю отсюда нахуй, не могу здесь больше находиться. — наконец, закончив с вещами, достал пиво и пачку сигарет, как обычно, мальборо «Голд». — Что у тебя с рукой? — указав взглядом на окровавленный бинт, который видно даже в темноте. — Упал на стекло. Все, я пошел, надеюсь встретимся потом. — встал на ноги Алишер и пошел к дверному проходу. — Ты же Даню хочешь найти? Алишер резко остановился в проходе, развернувшись к Руслану и устремив на него свой удивленный взгляд. — Чего ты сказал? — приближаясь обратно к парню, сказал Алишер. — На сколько я помню, новый вожатый с ним как-то связался, я слышал, как он разговаривал, вероятнее всего, с Даней по телефону. Алишер ухмыльнулся словам Руслана. Значит Дане не все равно. — О чем же они болтали? — О тебе, скорее всего, потому что наш вожатый рассказывал про то, что некий парень почти ничего не ест и постоянно ходит угрюмым. — Так вот оно что. Спасибо. Алишер развернулся опять и зашагал на выход. — Тебе не нужна помощь? — тихий голос Руслана из-за спины. — Я, думаю, сам справлюсь. Со мной проблемы поимеешь. — не оборачиваясь, сказал Алишер. Он вышел, захлопнул за собой дверь, с которой уже в какой раз осыпалась краска. Кстати та дыра, которую сделал башкир очень выделяла эту дверь на фоне других. Моргенштерн был прям рад, что оставил след в этом убогом месте. Хорошо, что он больше никогда сюда не вернется. Сейчас самая сложная задача ­— найти телефон вожатого. Он тихо зашел в знакомую комнату, в глаза сразу бросился горящий экран. Он лежал на прикроватной тумбочке, парень, как самый тихий и секретный шпион, заглянул в экран. Там высветился контакт с именем «Кашин», и сообщение от него. Открыв его, он увидел, что те хорошо общаются, а говорил, что друзей у него нет. Начав листать, в поисках важной информации, он наткнулся на какой-то адрес, по всей видимости, Дани. Быстро достав свой телефон, Алишер сфоткал нужное ему сообщение и быстро ушел из комнаты. По пути из корпуса, парень надел наушники, включая какие-нибудь пафосные треки, под которые круто съебывать. — Жди меня, долбаеб.