best photographer

      Май. В Сеуле уже совсем тепло, днём светит яркое солнце, прогревая улочки города. Ночью же на ясном небе можно было увидеть тысячи звёзд и на самой верхушке неба яркую луну, освещающую крыши прекрасных зданий центра. В окне одного из таких домов, виднелась кухня, где возле окна, за столом, сидела фигура. Этой фигурой был Сынджун. Он старательно, уже несколько часов подряд, что-то писал в телефоне, периодически набирая чьи-то номера и записывая важные голосовые сообщения кому-то из знакомых. Занятой человек, но это лишь пока - сегодня выходной и весь день он провел с Гюном, как и обещал. Сейчас уже десять вечера, после ужина уставший Пак заснул на плече Джуна за просмотром очередного фильма. Пока Мингюн спит, можно и дела порешать, даже в выходной, эх…       Младший просыпается медленно и нехотя. Он не чувствует родного тепла рядом и ему холодно, и не важно, что уже май и на улице стабильно двадцать градусов с небольшим. Он медленно поднимается с кровати и, завернувшись в плед, под которым мерз, ковыляет на кухню, зевая и протирая глаза ладонями. Зайдя туда, Пак замирает в дверном проёме, тихо, сам себе шепча. — Бля-я-я… — он как будто первый раз рассматривает Ли, который, усевшись на подоконник с пепельницей, медленно выдыхает сизые облачка дыма, пялясь в телефон.       Пака посещает внезапное желание взяться за фотоаппарат. Очень хочется заснять этот дым, эти прекрасные пальцы с зажатой в них сигаретой, эти пухлые губы, внимательные глаза, бегающие по экрану смартфона, и пушистые ресницы, часто подрагивающие из-за едкого дыма вокруг. Джун замечает сонного парня в дверях и тушит, уже докуренную, сигарету в пепельнице, собираясь слезать с подоконника, но Мингюн быстро расширяет глаза и машет на него рукой. — Сиди так! Так сиди, я щас приду, не слезай! — вопит Пак, погружая своего парня в шок, а сам убегает в спальню, теряя по пути плед и один тапок.       Сынджун ошарашенно смотрит на дверь, пытаясь понять, что за паника нахлынула на Гюна и почему ему нельзя двигаться. Он вздрагивает от резкого шума в спальне, что-то тяжёлое явно упало на младшего, и, кажется, сильно его ударило. Сынджун решил забить на все указания и сходить проверить, что же там натворил его непутёвый парень. Зайдя в спальню, старший видит упругую пятую точку, торчащую из шкафа, откуда вылетают какие-то вещи. Кажется, это вещи Ли. Рядом с Мингюном валяется его кожаная куртка, какие-то коробки, которые точно стояли наверху, оттуда же, похоже, упали ёлочные игрушки и какая-то одежда, наверное… — Пак, я тебе настолько надоел, что ты меня выселить решил? Тогда вещи твои мне не нужны и коробка твоих старых дисков и кассет тоже не особо пригодится, – Джун ловит на себе скептический взгляд красного Гюна, который вылез из шкафа и теперь сидел на полу, тяжело дыша. — Что у нас происходит-то? — спрашивает старший, подходя к своему парню. — Во-первых, это пластинки, а не диски! Во-вторых, ты зачем пришёл? Всю композицию сломал! — повышая тон выдаёт Гюн, смотря прямо в шокированные глаза Ли, которому одновременно и смешно, и страшно. — В-третьих… Джун-и, где мой полароид? — Мингюн тяжело вздыхает и обиженно дует губы, смотря на любимого, который усмехается и, хихикая, садится рядом со своим Енотом. — Что за композицию я сломал? М? — он смеётся и клюёт носом Пака в висок. — И ты чего, забыл? Мы полароид Шиму отдали, он Юто фотографировать хотел, — младший удивлённо смотрит на Сынджуна, а потом, кажется, вспоминает и закатывает глаза. — Облом. Я просто пришёл, а ты там такой на окне сидел, курил, красивый, я хотел запечатлить… ну бля… — Пак ещё раз вздыхает и толкает ногой одну из коробок. — Гюн-и, — Ли прикладывает ладонь ко лбу Мингюна и наигранно взволнованно спрашивает, — ты не заболел? Ты меня фотографировать хотел? Ты? Фотографировать? — младший фыркает и встаёт, начиная собирать с пола вещи, складывая всё в шкаф и на него. — Ой, не дуйся, ещё успеешь "запечатлить", – кривовато произносит старший, – тем более у тебя и твой фотик есть, вон, висит без дела. — он тоже встаёт и помогает убрать коробки.       Мингюн останавливается и смотрит на то, как Джун тянется поставить коробку наверх. Замечает его выглядывающие из-под футболки ямочки на пояснице, его красивые руки, длинные пальцы. — Джу-ун, — Пак тянет его имя и подлетает со спины, крепко обнимая поперёк груди и целуя шею, от чего Ли вздрагивает, но быстро расслабляется, — я хочу тебя... фотографировать, — шепчет Гюн на ухо Сынджуну, от чего по телу последнего бегут мурашки, и он хрипло смеётся, сжимая ладони младшего у себя на груди. — То ты по полгода в руки камеру не берёшь, то тебя под ночь пробивает на фотографии. Какой ты непостоянный у меня, — Джун запрокидывает голову на плечо Мингюна и целует в щеку.       Пак разворачивает его к себе, прижимая за поясницу, целует в губы, властно и страстно, засасывая нижнюю, отстраняется и наблюдает за расслабленным лицом старшего, с приоткрытыми губами и подрагивающими ресницами. Гюн упирается лбом в лоб и кладёт ладони на любимые скулы, трётся носом о нос и хитро улыбается - Сынджуну нравится. — Фотографируй, но это только потому, что ты не отстанешь даже если я пошлю, и я очень хочу увидеть тебя с камерой в руках, — Ли обнимает Мингюна за шею, вплетая пальцы в шелковистые волосы, массируя, вызывая мурчание у последнего.       Млаший отстраняется и подходит к столу, где лежит его фотоаппарат. Включает его, проверяет наличие и заполненность карты памяти, периодически поглядывая на Джуна, который просто сидит на кровати и в ответ разглядывает Мингюна. — Раздевайся, — ухмыляясь, говорит Пак, вставая с кресла, и направлятся к кровати, где поправляет свои любимые гирлянды, раскладывая их по всему изголовью, выключает свет, подключая ещё несколько неонов на столе, и комната начинает играть яркими цветами.       Старший раздевается до боксёров и усаживается по-турецки на кровать. Гюн разглядывает его всего, закусывая губу и останавливая взгляд на маленьком влажном пятнышке на черных боксерах парня, усмехается и подходит к нему. — Слу-у-ушай, Джун-и, — Мингюн тянет гласные и садится рядом с Ли, гладя мягкими ладонями колени, — а давай я тебя гирляндой привяжу, м? — он хитро улыбается и быстро опрокидывает Сынджуна на подушку, поднимая его руки к изголовью. — Ну-у не хмурься, дава-а-ай?! — младший всё ещё улыбается и тянется с поцелуями к любимой шее, держа одной рукой тонкие запястья, а уже другой тянется к гирлянде. Когда до возбуждённого мозга Ли доходит вся суть предложения Гюна, он начинает дёргать руками и пытаться вылезти из-под него. — Пак, какие к чёрту гирлянды? — Мингюн удерживает обеими руками руки старшего и, удивлённый его буйной реакцией, смотрит ему в глаза. — Пусти. — Сынджун перестаёт брыкаться и просто дырявит Гюна взглядом. — Чего ты такой скучный, красиво же будет, — младший целует брыкающуюся плюшку в щеку и мило улыбается своей кошачьей улыбкой. — Они горячие, — возражает Сынджун. — Не горячие, — на его манер тянет Мингюн, дуя губы. — Пак, блять, хотел фоткать — фоткай, пока я не передумал. Никаких нахрен гирлянд на моих конечностях! — заключает Ли.       Гюн закусывает губу, о чём-то думая, а Сынджун выдыхает, дёргая руками, как бы показывая, что ему неудобно. Мингюн встаёт с кровати и начинает раздеваться сам, отходит к креслу, который стоит возле стены, и кидает на него единственную футболку, в которой он разгуливал по квартире, оставаясь в трусах. Он незаметно берет ремень, лежащий на том же кресле, и идёт обратно к Джуну, который всё также лежал на кровати. Пак держит руки за спиной, хитро лыбится любимому, который не догадывается, что задумал парень, и улыбается в ответ. Гюн седлает его бедра и, наклоняясь, целует, стукаясь зубами, вызвав сразу же стон у Ли, и также быстро отстраняется. — Ну раз ты не хочешь гирлянды, обойдёмся ремнём, — глаза Сынджуна расширяются в ту же минуту, когда он слышит слова Мингюна и чувствует, как младший одним ловким движением перематывает его руки кожаным ремнём и цепляет за кровать. — Каким ещё нахуй ремнём, Пак! Развязывай. Пусти, падла, — Мингюн улыбается и гладит ладонью щёку Сынджуна, усмехается, когда тот пытается его укусить и сбросить с себя. — Тихо. Джун-и, ну чего ты как маленький. Чш-ш, я тебя чу-у-чуть пофоткаю, а потом будет хорошо, честно, — Гюн трётся носом о щеку уже успокаивающегося парня и начинает покрывать его лицо невесомым поцелуями, улыбаясь. — Ну Гюн-и, ну тянет, — хнычет Джун, тут же подставляясь под поцелуи в шею. — Не ной, а, — Пак встаёт с его бёдер и идёт за камерой, начиная прямо от стола направлять объектив на Ли, который, кажется, смущается и отворачивается от камеры.       Когда Мингюн подходит обратно к кровати и фотографирует сверху, Сынджун отворачивает голову в бок и опускает глаза. Паку нравятся такие кадры, где чётко виден его прекрасный профиль, выступающие ключицы и кадык… Мингюн наклоняется к шее парня и сильно кусает, тут же зализывая место укуса, улыбаясь на стон и шипение Сынджуна, отстраняется и любуется оставленным следом. Он делает ещё несколько кадров и снова задумывается над композицией. — Джун-и, смотри в камеру, — старший всё так же смотрит куда-то на коленки Гюна, возле своего бедра, и закусив губу толкается бёдрами вверх.       Пак чувствует, как от вида Сынджуна начинает возбуждаться. Мингюн откладывает камеру на тумбочку и тянет с Ли его боксеры, всё ещё улыбается своей супер хитрой улыбкой и усаживается верхом на бёдра, потираясь об орган. Джун громко стонет от контакта с тканью чужих боксеров. Гюн хватает фотоаппарат и быстро снимает эмоции парня: глаза зажмуренны, брови сведены к переносице, длинные ресницы дрожат, а губы что-то шепчут в порыве страсти. Ли дёргает руками и шипит от натирающего ремня на запястьях. Он кидает злой взгляд на Мингюна, который всё ещё продолжает его фотографировать. Младшего кроет от вида такого Сынджуна, он кажется давно хотел заснять его т а к о г о, но как-то времени не было, да и в такие моменты как-то быстро забывал о фото, хотелось трогать, целовать, чувствовать. А сегодня перекрыло. Сегодня есть возможность и время, возбуждение он перетерпит, пока. — Гюн, сука, развяжи, фотограф фигов, — Пак отрицательно мычит и снимает каждую эмоцию на лице любимого. — Чтобы я ещё раз на что-то согласился. А, подожди, я же не соглашался на твой блядский ремень, развязывай, — Джун брыкается и дёргает бёдрами в попытках сбросить младшего, тем самым делая только хуже... себе.       Мингюн вздыхает и убирает камеру на тумбочку, снимает свои боксеры и усаживается в ногах Сынджуна, раздвигая его колени. Глаза Ли расширяются в это же время от осознания того, что Гюн собирается делать, и он быстро сводит ноги. — Пак, пошёл нахуй, желательно на мой, блять, потому что на твой я не соглашался. Я сказал тебе, развязывай! — Мингюн ухмыляется и с силой раздвигает ноги старшего, усаживаясь так, чтобы они обвивали его поясницу. — Не канючь, не первый же раз. Обиженный наш, лапки ему привязали, ой-ой, как будто ты меня не привязывал, — Гюн гладит его бедра, специально не дотрагиваясь до истекающего смазкой члена. Сынджун дует губы и сводит брови, прожигая в младшем дырку. — Вообще-то ты был согласен, а я нет. Руки развяжи, — Пак отрицательно качает головой и берет в горячую ладонь уже твёрдый член, сразу начиная движения запястьем. — Су-у-ука-а-а! — стонет Джун и инстинктивно дёргает руками, снова шипит.       Ужасный контраст боли в затёкших руках и ощущений внизу живота от внезамных движений Мингюна. Ли двигает бёдрами, толкаясь в руку Гюна, который не теряя времени шарит второй где-то в изголовье кровати в поисках брошенного туда тюбика смазки. Когда Пак его находит, Ли находится уже на пределе и громко разочарованно стонет, когда рука с его члена перемещается на бедро. Мингюн нависает над ним и, смотря в глаза, целует нежно и глубоко, сплетая языки и прикусывая нижнюю губу. Сынджун стонет в поцелуй так как чувствует, как ко входу прикасается холодный палец в смазке. Джун в ответ пытается отодвинуться от пальца, но сильная рука Гюна держит его за бедро и медленно вводит первый палец. Ли почти не чувствует дискомфорта, так как ну никак это не первый раз, просто он больше любит быть сверху, чем под Паком, хотя его член он тоже любит, даже очень. Сынджун выгибается дугой, потираясь членом о бедро Мингюна, сильнее насаживаясь на палец. Младший, поняв, что Джун больше не будет сопротивляться, возвращает свободную руку на его член и сжимает основание, целует пухлые губы, ловя громкий стон. Через некоторое время он решает добавить второй палец, что выходит уже с затруднением, потому что Сынджун – 23-х летнее ссыкло с хером, сжимается и зажимает бедра Пака ногами. Гюн одновременно и бесится с этого, и умиляется, в такие моменты, когда Джун закусывает губу, поднимает на него взгляд потемневших глаз одновременно с желанием и каким-то дурацким страхом. Мингюну кажется, что Ли не двадцать три, а восемнадцать и он первый раз решил заняться сексом, наверное, такое же лицо было у Пака несколько лет назад, в его с Сынджуном первый раз, но у него оно было лишь тогда (в это и правда хочется верить), а у старшего каждый раз, когда Гюн оказывается сверху. Это выражение даже не хочется фотографировать, оно отпечатались на стенках черепной коробки. Младший целует любимое лицо, отвлекая и проталкивая в Сынджуна второй палец. — Ли, открою тебе страшную тайну. Ты - ссыкло, товарищ император. Правда, ай, —Гюн получает пяткой по копчику и смеётся, целуя парня в губы, проворачивая пальцы в нем на манер ножниц, наслаждаясь стонами из любимых губ.       Через некоторое время он начинает откровенно ебать Джуна пальцами и, ускоряя темп, раздвигая, сжимая и прокручивая, как чувствует, попадать именно по простате. Ли извивается под ним, растирает себе все запястья, потому что просто не может не дёргаться, когда ощущение такое, как будто сквозь тебя тысяча Вольт пробегает и ты вот-вот умрёшь от этой сладкой пытки. — Пак... МИн.. ГЮН! — Сынджун зовёт его, путаясь в буквах из-за сбитого дыхания и каши в голове.       Мингюн целует его грудь, ребра, спускается к выступающим тазобедренным косточкам, – эрогенная зона старшего, и младший, конечно, о ней знает — он кусает, лижет, засасывает, оставляя кучу следов. — Пак, сука, не мучай! — Сынджун уже откровенно скулит, а Гюн лишь ухмыляется, нависая над ним. — Джун-и, ты такой красивый, — он целует его шею, оставляя дорожку следов, поднимается к красному ушку и трётся носом, одновременно вынимая пальцы из парня и вслушиваясь в разочарованный стон, — а ещё нетерпеливый и ужасно капризный, чш-ш, — он гладит Ли по щеке, целуя пухлые губы, ловя тихие всхлипы, второй рукой смазывает член и направляет головку к растянутой дырочке, — и очень обидчивый, — Мингюн ухмыляется и резко входит наполовину.       Сынджун выгибается и вскрикивает от ощущений члена внутри. Гюн медленно входит в него до конца, сам еле сдерживая стоны, наблюдая за мокрыми ресницами, за сжатыми губами и подрагивающим кадыком, который хочется укусить, что он и делает, из-за чего Джуна снова подбрасывает на кровати. — Извращенец блять, — выкрикивает Ли и устремляет на него воспламеняющий взгляд, которого Мингюн уже не боится, за столько лет перестал. Младший снова целует его, медленно выходя из него. — Кто бы говорил, — Пак хрипло смеётся и резко падает бёдрами вперёд, проталкиваясь до конца, выбивая из лёгких Сынджуна весь воздух и заставляя сильно дёрнуть руками в попытке притянуть к себе. — Себе же хуже делаешь, — Гюн садистски улыбается и наращивает темп под одним углом, точно в простату, заставляя Джуна уже не стонать, а просто скулить и просить больше. — Гюн-и, развяжи руки… пожалуйста, — Пак чувствует как дрожат бедра Сынджуна, слышит его стоны и видит красные измученные глаза со слипшимися ресницами.       Он знает, что Ли уже на пределе и ускоряется, просто вдалбливаясь в него, слыша как старший вскрикивает на каждом толчке и наклоняется поцеловать. Джун отвечает слишком резво, страстно и чувственно, засасывает нижнюю губу и хнычет Мингюну в рот. Пак же одной рукой сжимает его бедро, а второй гладит затёкшие руки вызывая у Сынджуна новый контраст боли и наслаждения. — Я развяжу тебе руки, но ты к себе не прикасаешься, понятно? — Гюн замедляет движения бёдрами и отстраняется от старшего, чтобы заглянуть тому в глаза, Ли сразу же кивает и угукает смотря в ответ.       Мингюн резко входит до конца, заглушая громкий стон Джуна поцелуем и сразу же ускоряется, расстёгивая ремень на изголовье кровати и чувствует холодные руки на своей спине. Сынджун притягивает его к себе, пытается царапнуть, укусить, просто ужаться в любимую шею и стонать в горячую кожу. Он вплетает пальцы в уже мокрые от пота волосы и сам подаётся навстречу движениям, сбивая к чёрту весь темп. Гюн чувствует, как сильно сжимается старший, его колотит в каких-то предоргазменных судорогах, и он притягивает его ногами ещё ближе к себе, замирает, а потом громко скулит, кончая, целует шею любимого и не может разжать объятия. Пак сам быстро отстраняется от Сынджуна и выходит из него, чтобы не получить по шее ещё и за то, что кончил внутрь. Он кончает сразу, на уже испачканный живот Джуна и пока тот ещё не пришёл в себя, берет в руки фотоаппарат и быстро запечатляет его лицо. Тот, в свою очередь, слышит щелчки камеры со стороны отворачивается на бок, пряча лицо в локте, что-то фыркая. Мингюн фотографирует красные запястья и откладывает, уже выключая, фотоаппарат на пол. Пак находит на столе влажные салфетки и вытирает живот и бедра Сынджуна, которого всё ещё потряхивает от каждого прикосновения, и дыхание никак не может выровняться. Младший выкидывает салфетки в мусорку под своим столом и тихонько подползает к Ли со спины. —Джу-у-ун, ты обиделся? — Сынджун молчит, переворачиваясь на спину, и устало закрывает глаза ладонями.       Гюн кладёт свою ладонь ему на грудь и начинает невесомо целовать выступающие ключицы, поднимаясь выше изученными маршрутами к шее и скулам, убирает руки с лица Джуна и видит красные глаза, щеки, все усеянные солёными дорожками слез, слипшиеся ресницы и искусанные почти в кровь губы. Мингюн смотрит на запястья в своих руках и видит глубокие, алые полосы, мигающие болью. Он пугается и начинает целовать Сынджуна везде, где только может, через шепча слова извинений. — Джун, прости, Джун-и, я не думал, — Пак откровенно паникует, целует ладони Ли, контур следов от ремня, слыша шипение сверху и пугаясь ещё сильнее. — Гюн, — зовёт его Сынджун слегка хрипловатым голосом, но тот не унимается и целует его пальцы и костяшки, — Гюн-и, перестань, тихо, — Ли выпрямляется на кровати и кладёт ладони на щеки младшего. — Ты такой котёнок, когда накосячишь, — Мингюн виновато смотрит на улыбающегося и уставшего парня и ластится к любимым ладоням снова целуя край полос. — Все хорошо, только предупреждай меня в следующий раз если решишь свои фетиши осуществлять, ладно? — Пак быстро кивает и нежно целует красные губы, укладываясь на кровать в обнимку с Джуном. — Гю-юн, а чего ты там наснимал? — тихо, через какое-то время спрашивает Сынджун.       Мингюн ухмыляется и тянется за фотоаппаратом, включает и начинает показывать кадры Джуну, параллельно удаляя смазанные. Ли лежит на груди Гюна, внимательно рассматривая фотографии, иногда прося показать предыдущую или увеличить кадр и почему-то улыбается. Когда кадры кончаются он закусывает губу и хитро смотрит на Пака, тот непонимающе вздёргивает брови и чего-то ждёт. — Гюн-и, знаешь какую фотку хочу? — Мингюн отрицательно мотает головой и садится на кровати, поднимая одну бровь и смеша старшего своим озадаченным видом. — Сядь ко мне на бедра, — Пак послушно садится, вешая камеру на шею и внимательно слушая указания парня. — Дай руку, второй будешь фотографировать, — Сынджун берет левую руку Гюна и укладывает себе на горло, точно под дрожащий кадык, сжимая пальцы, свои же руки с красными отметинами оставляя на его запястье, отворачивает голову, чтобы было видно следы на шее и плечах.       Мингюн же начинает фоткать всё подряд: каждый взмах ресниц Джуна, каждый вздох и движение губ. Каждый кадр выходит ахуенно красивым и ужасно порнушными, что безумно нравится Паку. Гюн делает последнюю фотографию, пересматривает всё, что наснял, и с довольной мордой показывает самые чёткие снимки Ли, у которого уже слепляются глаза, от усталости и измотанности. Мингюн откладывает камеру на тумбочку и натягивает на Сынджуна одеяло, крепко обнимая засыпающее тело, которое через несколько минут уже тихонько сопит, утыкаясь носом в ключицы. Младший не может заснуть, у него перед глазами все еще мелькают кадры отснятые им. Джун на них, такой красивый и открытый, только для него.       Через пол часа размышлений и рассматривания затылка Сынджуна Гюн решает, что всё равно уснуть не сможет и надо чем-то заняться. Он аккуратно вылезает из-под парня, накрывая его одеялом, и берет фотоаппарат с тумбочки, тихонько отправляясь на кухню, где есть любимый ноутбук и телефон с музыкой. Пак удобно устраивается за столом с ноутбуком, чашкой зелёного чая и с первым попавшимся под руку плейлистом в ушах и начинает внимательно осматривать сегодняшние фотографии. Он решил довести их до ума, как в старые добрые времена зарыться в Photoshop'е, перебирать контрасты и выравнивать резкость. Мингюн активно клацает мышью, выбирая инструменты в интерфейсе, забывая о чае и музыке, концентрируясь на профиле Сынджуна на мониторе. Он не замечает сколько проходит времени с момента начала редактирования, просто погружаясь в каждый снимок с головой. Время близится уже к пяти утра, Пак допивает остывший чай и всё ещё пытается что-то изменить на уже идеальной фотографии. Одной рукой он подпирает голову, старательно не закрывая глаза и залипая в монитор ноутбука, второй всё ещё громко клацает мышкой. Гюн не замечает, как в один момент голова сползает на локоть, а мозг засыпает прямо за столом. Он спит в таком положении около полутора часов, ноутбук уже впадает в спящий режим от бездействия хозяина, а мышка вообще падает со стола случайно сброшенная Мингюном во сне.       Сынджун просыпается и оглядывает пустую подушку рядом с собой, проверяя рукой наличие Пака со всех сторон и, поняв, что его парня вообще нет в комнате он, ещё чуть-чуть полежав в кровати в надежде, что тот придёт, встаёт и идёт искать его. Зайдя на кухню Ли кое-как сдерживает смех от вида Гюна, который лежит щекой на согнутой руке, но в то же время впечатывается в клавиатуру ноутбука носом, вторая рука безвольно мотается свешанная во сне, на полу валяется мышь от ноутбука и фантики из-под конфет. Джун тихо подходит к Паку и гладит его по взъерошенным волосам, тот что-то бормочет во сне, вызывая у Сынджуна тихий смешок. — Гюн, — тихо зовёт его Ли и целует в ушко, — Гюн-и, ты на кухне спал? — Мингюн разлепляет один глаз и жмуриться от света, стараясь сфокусироваться на старшем, который продолжает гладить его по спине. — Вставай, идём в кровать, ещё рано, — Пак поднимает голову и, кажется, начинает вспоминать, как редактировал фотографии и заснул, и в панике пытается включить ноутбук, боясь, что не сохранил последнюю обработку. — Гюн-и, днём всё сделаешь, идём, — младший фыркает, поднимает с пола мышку, начиная сразу проверять файлы на рабочем столе. — Ты не понимаешь, я всю ночь редактировал тебя. Каждую фотографию до ума доводил, каждый пикселик подбирал, — Джун усмехается и обнимает парня со спины, кладя подбородок тому на плечо. — А! Вот они, живы, смотри какой, — Мингюн открывает первый кадр и пролистывает все, показывая Ли, — красиво? А всё потому что это лучшая модель, какая только может быть... Ну и мои лапки ещё ого-го чего могут, — Пак, довольно улыбаясь, откидывается на грудь Сынджуна. — А ты всё ещё бэст фотографер, — ухмыляется Джун, целуя младшего за ушком, и тянется к крышке ноутбука, тогда Гюн перехватывает его пальцы, сам закрывает крышку и поворачивается к нему держа его руку, с всё ещё алой полосой с синеватыми пятнами. — Болит? — Мингюн поднимает на Ли взгляд темных глаз и параллельно целует повреждённую кожу невесомо, не давя, дуя на припухлость по краю следа. — Прости, — Пак притягивает его к себе и утыкается носом в живот Сынджуна, который гладит его волосы и говорит, что всё хорошо, тянет его со стула и уводит в спальню.       В спальне Гюн перехватывает инициативу и укладывает Джуна на его подушку, убирает одеяло в ноги и сам устраивается рядом со своим парнем слегка его приобнимая. Гладит холодными подушечками пальцев впалый живот Ли, от чего тот вздрагивает и громко вздыхает, ловит руку Пака и переплетает его пальцы со своими.