Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета. Бродский И. А.
***
Неужели может быть место на свете лучше Норы? Нора — то место, где я совершенно счастлива, абсолютно безмятежна и довольна жизнью. Только здесь я позволяю себе забыть обо всех проблемах, отложить все планы, и просто наслаждаться жизнью. Нора — то место, где живут любимые мною люди. Только здесь я чувствую себя защищённой, спокойной и нужной. Только здесь я могу быть раскрепощённой и самой собой, в конце концов. Нора — обитель семьи Уизли. Моей любимой семьи. Каждый из них — особенный, чистый и светлый. Миссис Уизли — воплощение любви, материнского тепла и заботы. Она принимает нас с Гарри, как своих детей, когда мы приезжаем в гости. Она готовит потрясающе вкусную еду. И не позволяет нам помогать по дому. Мистер Уизли — невероятно интересный собеседник. Относится ко всем с уважением и пониманием. Умеет подбодрить в любой ситуации. Билл и Чарли — старшие сыновья четы Уизли. Очень умные, но при этом не зазнавшиеся, а дружелюбные и всегда улыбающиеся. Перси — единственный Уизли, который может побороться со мной в числе прочитанных книг. Педант во всём, что касается работы. Дома же — спокойный и относящийся ко всему с пониманием. Близнецы Уизли — ходячий праздник. Нет, серьёзно, где есть Фред и Джордж — там есть фейерверки и шутки. Абсолютно одинаковые, но при этом такие разные. Фред — остроумный до чёртиков, любит соревноваться со мной в колкостях. Мне кажется, что сводить меня с ума — одно из любимейших его занятий. Взбалмошный, с всегда широченной улыбкой и арсеналом шуток в запасе. Джордж — весёлый и непоколебимый в любой ситуации. Кажется, что его хорошего настроения хватает на всех. Понимающий, с задоринкой в глазах и платком на случай чьих-то слёз. Рон — мой лучший друг ещё с первого курса. Иногда я думаю, что готова убить его. Добродушный, всегда готовый прийти на помощь. Он искренен и надёжен. Джинни — моя единственная и самая лучшая подруга. Она как радуга — окрашивает любой день в самые яркие цвета своей жизнерадостностью. Она — моё утешение и моя опора. Все вместе они — как лучший подарок судьбы. Мне кажется, что с того самого момента, как я переступила порог Норы впервые — я почувствовала невидимую, но такую крепкую связь с этим местом и его обитателями. Это единство и любовь, которые царят в их семье — очень дорогого стоят. Благодаря семье Уизли я полюбила закат солнца, вишнёвый пирог, разговоры по ночам, запах травы, пороха и земли после дождя. Невозможно вообразить насколько я полюбила рыжий цвет. Я люблю всё, что связано с Уизли. А ещё, я точно уверена, что выйду замуж за одного самого прекрасного парня их семьи.***
У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье… Л. Н. Толстой
Неужели может быть какое-то чувство лучше любви? Для меня так точно нет. Любовь окрыляет, даёт надежду. Она поднимает тебя высоко, на вершину блаженства. Я сижу на подоконнике в Норе и пью тёплый какао. За окном ливень и жуткий ветер. Кутаясь в плед, я размышляю о том, как всё-таки волшебно устроен мир — у каждого есть своя родственная душа, свой соулмейт. Как необыкновенно круто знать, что есть на свете человек, предназначенный для тебя и подходящий тебе во всём. И я точно уверена, что мой соулмейт — это Уизли. Моё сердце начинает учащённо биться, когда я представляю, как у меня появится надпись с именем наречённого. — Эй, Грейнджер, чего не спишь? От неожиданности я дёрнулась и чуть не пролила на себя какао. — Фред… Зачем так пугать-то? — Я… — Фред, а не Джордж. Не пытайся меня провести. Ухмыляюсь сама себе. Хоть какая-то суперспособность у меня есть — я безошибочно определяю кто из близнецов Фред, а кто Джордж. — Ну как так, Грейнджер? — рыжий наглец садится на другую сторону подоконника с чашкой в руке, и укрывает ноги краешком пледа, в который, собственно, куталась я. — Секрет фирмы, Фредерик, — улыбка на моём лице становится всё заметнее. — Может быть на смертном одре я поведаю тебе эту покрытую мраком тайну. Фред улыбается, и поправляет мой выбившийся из пучка локон за ухо. Я чувствую, как сердце снова ускоряет свой бег, однако, стараюсь сохранить на лице всё ту же безмятежную улыбочку. — Знаешь, дорогая, я всерьёз начинаю подумывать о том, что ты хочешь состариться со мной. Я моментально вспыхиваю, а озорной блеск в глазах шутника говорит сам за себя. Фред, поберегись, в эту игру могут играть двое. — Ну конечно, дорогой. Это моя самая сокровенная мечта. Рыжик хмыкает, и устремляется взглядом в окно. — Что пьёшь? — Какао. Обожаю пить какао в дождь. Я прикрываю глаза от наслаждения, делая ещё глоток уже порядком остывшего какао. Как будто прочитав мои мысли, Фред достаёт палочку, и после взмаха я чувствую, как чашка стала теплее. — Спасибо. А как ты… — Ты давно уже здесь. На мой вопросительный взгляд он отвечает: — Грейнджер, я видел как ты выходила. Я улыбаюсь и предлагаю: — Не хочешь печенья к какао? Не успел он и рта открыть, как я уточняю: — Шоколадного. Он широко улыбается и отвечает: — А ты хорошо меня знаешь. От такого я не откажусь. Взмахивая палочкой, левитирую к нам тарелку печенья. Взяв одну штучку, я отворачиваюсь к окну и снова погружаюсь в свои мысли. Вот же он — объект моих мечтаний. Прямо напротив меня. Такой идеальный. Такой красивый. И только здесь он говорит со мной без колкостей и шуток. Правильно, ведь в школе он поддерживает свою репутацию, а я свою. Всем весело наблюдать за перепалками Главного Шутника Школы и Главной Заучки Школы. Признаю, мне тоже весело. Эти перепалки всегда поднимают мне настроение. Я ведь знаю — он шутит. И он знает — что я так же. Фред не раз пробовал извиняться за все выпады вместе с Джорджем. Но я чётко дала понять, что не обижаюсь и даже наоборот, воодушевляюсь этим. Такой понимающий. Такой весёлый. И только здесь спокойный и умиротворённый. Невольно улыбаюсь, вспоминаю, как прошлой ночью он мирно сопел на диване в гостиной. — Что? Вздрагиваю от тихого звука его голоса. Такого приятного и хриплого. Поворачиваю голову, и всё ещё улыбаясь говорю: — Ничего. Твоё присутствие так влияет. От пристального взгляда закружилась голова. — Грейнджер, ты особенная, знаешь? От этих слов перехватывает дыхание. — Фредерик, — он хмурится, а я ещё шире улыбаюсь, — ты невероятный, знаешь? Мы одновременно начинаем смеяться. Фред наклоняется, чтобы поправить мне плед, который съехал с плеча. Я замечаю, что у него на губах крошки, и пальцем пытаюсь их убрать. — Грейнджер, — лениво, в своём стиле тянет Фред, и, наклоняясь ещё ближе, шепчет, — губами было бы быстрее. У меня в который раз перехватывает дыхание, и сердце начинает нестись галопом. Фред, ухмыляясь, целует меня в щёку, и шепчет: — Спокойной ночи, Миона. Я потеряла счёт времени, пытаясь усмирить своё сердце и осознать, что Фред назвал меня по имени. И не просто назвал имя, а сделал из него уменьшённо-ласкательное. «Миона». Так и звенит в ушах его шёпот. Тем временем прекратился дождь, лишь капли лениво стекали по стеклу. Мои уставшие глаза сами собой закрылись, а чашка выпала из рук. Наутро я долго буду извиняться перед миссис Уизли за пятно, которое она убрала за пару секунд.***
Влюбиться можно в красоту, Но полюбить — лишь только душу! У. Шекспир.
Прошло уже десять дней с нашей посиделки у окна с Фредом. На протяжении всего этого времени он упрямо при всех называл меня по фамилии, а когда мы оставались наедине, сразу менял обращение на «Миона». Кажется, я понемногу привыкла к этому, но это не мешало мне каждый раз краснеть и улыбаться. Сегодня должны прийти письма со списком того, что нужно прикупить к новому учебному году. Мы с Роном и Гарри отправляемся на пятый курс, Джинни на четвёртый, а близнецы — на седьмой. Меня немного огорчает тот факт, что для Фреда с Джорджем это последний год обучения. Но, как сказала Джинни: «Всему хорошему приходит конец, Гермиона. Ты ещё будешь скучать по этим сорвиголовам». О, да, Джинни, ты даже не представляешь как. — Дети! Письма! Я мигом встала с постели и побежала вниз по ступенькам. Причём бежала так быстро, что сбила одного из впереди идущих близнецов, и мы кубарем покатились вниз. Когда мы остановились, я в долю секунды поняла, что у меня было мягкое приземление, а это значит… — Дорогая, я знаю, что тебе нравлюсь, но может, ты всё-таки с меня встанешь — мама здесь. Мне кажется, я сейчас по цвету лица могла бы соревноваться с Рональдом в худшем из его настроений. — Прости, Фред, — пискнула я и сделала тщетную попытку встать. Чёрт, зачем ты меня держишь, Фредерик? — Миона, — горячий шёпот обжёг моё правое ухо, — а мне нравится, когда ты сверху. Ну, всё. Кое-как поднявшись, я попыталась спрятать лицо за копной волос. Благо, никто кроме Джорджа, который до сих пор смеялся, на меня внимания не обращал. — Эй, мисс Грация! — позвал меня младший близнец, как только я нашла своё письмо. — Да, Джордж? — не поворачивая головы, спросила я. Ответом послужил восхищённый вздох и реплика: — Не, ну это что-то! Она ведь даже не смотрела! Гермиона, откуда ты узнала? С самодовольной улыбкой на лице, с которого, наконец-то, сошла краска, я повернулась к близнецу: — Джорджи, я слишком тебя люблю, чтобы не узнать. В этот момент на меня поднял глаза Фред, который, казалось, был увлечён чтением письма, и слегка сощурился: — Любишь, значит. Затем он поднялся, подошёл вплотную ко мне и спросил: — А меня тогда как узнаёшь, малышка Грейнджер? Какие чувства ко мне питаешь? — при этом многозначительно подняв бровь. Ах, Фред, если думаешь, что ты один умеешь делать пошлые намёки, то ошибаешься. — Это уж ты сам догадывайся, какие чувства я могу к тебе питать, — в этом моменте я подошла ещё ближе к нему, и прошептала на ухо: — если я уже изучаю позу «Сверху», Фредерик. Вдоволь насладившись изумлением на его лице, я схватила своё письмо и убежала в комнату. Но только насладиться одиночеством мне не дали — как только я открыла письмо и вынула содержимое наружу, при этом заинтересовавшись значком, который выпал из конверта, Джинни со скоростью света вбежала в комнату, на ходу запирая дверь. Как только она с разбегу приземлилась на свою кровать, сразу принялась щебетать: — Так, Гермиона, сейчас точно и честно отвечаешь на мои вопросы, поняла? — Джинни, что… — Поняла? Тааак, младшая Уизли явно настроена решительно. — Поняла. Джинни ухмыльнулась, и, подняв руку, громко объявила: — Допрос начался! Ты нормально себя чувствуешь? — Да. — Завтракала? — Да. — Кофе пила? — Джинни, что всё… — Пила? — Да. — С Фредом на лестнице столкнулась случайно? — Конечно! — С каких пор ты стала Мионой? О, Мерлин! А ты-то откуда знаешь? — Откуда ты?.. — Отвечай! — Десять дней уже. — Вау! Так ты ему нравишься? Что? Я — Фреду? — Ага, мечтай. — А он тебе? — Конечно. И только спустя пару секунд, просто оттого, что Джинни умолкла, я наконец-то поняла сказанное, и тут же принялась причитать: — Нет, Джинни, это не то, что ты… — Ага, конечно, не то! Кажется, её сейчас взорвёт от удовольствия. Улыбка Джинни становилась всё шире и шире, настолько, что я думала, пострадает её милое личико. — Я ТАК И ЗНАЛА! Я подпрыгнула на месте от неожиданности и бросилась на неё, в надежде закрыть ей рот рукой. — Джинни! Ты хочешь, чтобы тебя весь дом услышал? Она ловко увернулась и снова закричала: — Ну конечно, я всем говорила! Ещё с прошлого года! Но меня, как всегда не слушали! — от восторга она принялась бегать комнате. — А я ведь… ДА Я ВСЕМ ГОВОРИЛА, ГЕРМИОНА! Я ВСЕМ ГОВОРИЛА, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ… Договорить она, к счастью не успела. Как только я снова побежала на неё, в надежде, наконец-то, закрыть ей рот, как послышался хлопок трансгрессии, и я в кого-то врезалась. Ну, конечно же, с моим-то везением, я могла врезаться только в Фреда Уизли. К моему великому облегчению, мы хоть не упали. Конечно же, благодаря Фреду, который, хоть и пошатнулся, однако удержал меня. — Малышка, что-то ты очень часто набрасываешься на меня. Я знаю, что до умопомрачения привлекательный, но тут же свидетели. Хохот Джорджа и Джинни был слышен, кажется, всей деревушке. Фредерик, всё ещё меня недооцениваешь. — Ну что ты, дорогой, знаешь ведь, что я не могу сдерживать себя, когда ты близко. Изумление на его лице — лучшая из наград на свете, это точно. Я ухмыльнулась и повернулась к Джорджу. — И что вы забыли в нашей скромной обители, что ворвались так неожиданно? — Ах да, Гермиона. Спасибо, что напомнила! — младший близнец повернулся к Джинни и спросил: — Так кем таким важным будет Гермиона, что ты решила оповестить об этом всю округу? Я испуганно распахнула глаза и уже было дёрнулась в сторону Джинни, но крепкая рука Фреда обвила мою талию и не дала сдвинуться с места. Джинни же с невинным видом ответила: — А, ну во-первых, моей сестрой и будет носить фамилию Уизли… — Это мы и так знаем, — хмыкнул Фред, и они с братом обменялись красноречивыми взглядами. Меня тут же осенило догадкой, что они, наверное, вспомнили выдающееся событие прошлого года, когда я присоединилась к игре «Правда или действие». Но не успела я развить эту мысль, как Джинни продолжила: -…а во-вторых, она ведь стала старостой Гриффиндора. Что? Мои уши не ослышались? — Что? Джинни… — Гермиона, посмотри на значок! — Джордж подбросил значок, который был мною благополучно забыт, и он угодил прямо в руки Фреда, который передал его мне. И правда! Староста! Родители будут так гордиться! От переизбытка чувств я вывернулась в руках Фреда и прыгнула на него, осыпая поцелуями его щёки. Затем я счастливо засмеялась, а он крепко меня обнял и закружил. — Миона, я за тебя очень рад, дорогая! Ко мне сразу же пришло осознание того, что я натворила. Смущённо спрыгнув, я пролепетала: — Эээ… прости, я побежала. И зажав значок, выбежала из комнаты, оставив позади себя шокированных Джорджа и Джинни, а также изумлённого Фреда.***
— «Она выходит замуж». — «Против кого?» Ланкур (Флоран Картон)
Той же ночью я тихо выбралась из комнаты и уселась на свой любимый подоконник. Перебирая в памяти события сегодняшнего дня, я зацепилась за мысль о прошлогодней игре «Правда или действие». В голове сразу же всплыли воспоминания…Шесть месяцев назад
В тот вечер, я, как обычно, не поддаваясь всеобщему веселью, читала один из своих любимых романов. Однако, моё спокойствие нарушили, причём самым наглым образом. — Эй, Грейнджер, так и со скуки помереть можно! — лениво протянул Фредерик Уизли, вырывая у меня из рук книгу. Я мысленно чертыхнулась, тяжело вздохнула и подняла глаза на рыжего оболтуса. — Фред, а кто тебе сказал, что мне скучно? — Грейнджер, как не стыдно! Хотя бы ты должна различать нас! Я Фред! — послышалось сзади. Я насмешливо подняла бровь и парировала: — Да-да, а я Волан-де-Морт. Вам за столько лет не надоело ещё? — Конечно нет! — дружно заверили близнецы. — А мне порядком уже, знаете ли. Придумайте развлечение получше. — А я всё ещё не теряю надежды на то, что однажды ты ошибёшься, — самоуверенно заявил Джордж. — Не понимаю, как тебе удаётся нас различать, если даже мама нас путает. Сколько мучаюсь над этим вопросом, а ответа нет. Мои щёки вспыхнули, а на лице появилась улыбка: — Эту тайну я не расскажу даже под угрозой смерти. Ага, самой бы в этом разобраться, ведь и я не знаю. — Грееееейнджер, — в своей неподражаемой манере протянул Фред, — пойдём ко всем. Я обещаю огромную дозу смеха и радости. Склонившись надо мной, он пристально посмотрел мне в глаза и ухмыльнулся. — Что? — У тебя глаза загорелись, — хохотнул наглец, и тут же, схватив меня за руку, потащил в эпицентр гулянки. Спустя час танцев, напитков и еды, я присела у камина вместе с Джинни. Хоть мне и было достаточно весело, мыслями я постоянно возвращалась к словам Джорджа. Действительно, почему так? Я безошибочно даже со спины могу определить, кто есть кто. И под рассказ Джинни о том, как она пролила сливочное пиво на Гарри, я погрузилась в свои мысли. Близнецы. С виду совершенно одинаковы, абсолютные копии друг друга. Причёска одинаковая, по одежде не угадаешь. Нет. Тут дело в другом. Движения, голос, мимика, манера общения. Да. Вот тут они различаются. Не так, чтобы очень, но всё же. Но ведь как со спины-то определить? Шестерёнки в моём мозгу крутились с удвоенной силой, как вдруг Джинни произнесла: — А что это на тебя Фред так смотрит? Мои глаза распахнулись в удивлении и я повернула голову к Джинни. Ну конечно! Фред! Это ведь его я узнаю, его как-то чувствую и по нему всё определяю. Я почему-то всегда знаю кто из них Фред. Именно Фред. Шестерёнки моего мозга сбавили темп и я от радости догадки крепко обняла подругу. — Джинни! Ну конечно, Фред! — выдохнула я и заливисто рассмеялась. Однако, радость тут же сменилась смятением. Почему это я его узнаю, и как это, чёрт возьми я его чувствую? Но мысль мне не дали развить сразу два представителя семейства Уизли. Джинни резко прервала мои рассуждения: — А что это значит? Что значит твоё «Ну конечно, Фред!»? — глаза подруги горели неподдельным интересом и озорством. Не успела я придумать ответ, как сзади послышался голос: — Здесь кто-то сказал «Фред»? Чёрт, что за уши? В таком-то шуме услышать! Я подняла глаза на рыжего оболтуса и тут же засмущалась. Джинни тут же распахнула глаза в удивлении, а я открыла рот, хотя и не знала что сказать: — Я… Я хотела… Ну… — Грейнджер, что это ты так волнуешься, а? — с усмешкой спросил Фред. — Я не кусаюсь. Пришёл пригласить вас сыграть с нами в «Правду или действие». Нет. Только не эта игра и только не с семейством Уизли. — Нет-нет, я пожалуй спать пойду. Фред удивлённо поднял бровь, однако сказать ничего не успел, так как в разговор вклинилась его младшая сестра. — Гермиона, ну ради меня, — состроив щенячьи глазки, она придвинулась ближе ко мне, и шёпотом продолжила, — или я расскажу о том, что было до его прихода. Вот уж… Так, ну лишние вопросы мне ни к чему. — Ладно уж, только недолго. Мы быстро присоединились к остальным. Остались играть Анджелина, Алисия, Кэти, Джордж, Ли, Гарри, Рон, Фред и мы с Джинни. Как только мы сели в круг игра началась. А я тем временем погрузилась в мысли о Фреде так, что даже не следила за ходом игры. Анализируя лицо Джорджа и сравнивая с близнецом, я окончательно поняла, что они совершенно похожи. Но Фред всё равно чем-то отличается. Но чем?.. — Гермиона! Гермиона!!! — передо мной маячила рука младшей Уизли. Чёрт. Сейчас она что-то выдаст. И судя по тому, как горят её глаза, выдаст что-то, что мне не понравится. — Правда или действие? За мной пристально следили девять пар глаз, и мои щёки покрылись румянцем. Вот же чёрт. Мысленно взвесив все «за» и «против» я твёрдо отчеканила: — Правда. Кажется, огонёк в глазах Джинни загорелся ещё ярче. — Ну, ты сама захотела. Отвечаешь честно и быстро. Тааак. Нужно дать какой-то выбор тебе… — Для чего это? — Ах, да. Всё. Итак, вопрос. Гермиона, сосредоточься. Если выбирать между всеми моими братьями, Виктором Крамом и Гарри, кого бы ты выбрала себе в мужья? Что? ЧТО? Что за вопрос такой? Мои глаза распахнулись в немом удивлении. — Джинни! Что за вопрос такой? Это же издевательство! Какой ещё муж? — Так, Гермиона, не хнычь. Чисто теоретически. Подумай логически и ответь. Логически? Ну ладно, Джиневра. Я намотала локон на палец, задумчиво прикусила губу и задумалась. Минута казалась вечностью. Обратив внимание на то, что остальные уже подсмеиваются, я коротко и уверенно отчеканила: — Фреда. Определённо. Мои слова возымели эффект бомбы: девочки начали ахать и прикрывать ладошкой рты, Ли и Рон подавились сливочным пивом, Гарри уронил из рук свои очки, Джинни начала хлопать в ладоши, а Джордж, казалось, сейчас заплачет от смеха. Только лишь Фред остался сидеть неподвижно, хоть и вытаращился на меня, как на восьмое чудо света. Я победоносно хмыкнула, и, гордо поднявшись, встряхнула волосами и сказала: — Всем спокойной ночи. Как только я легла, сразу же принялась раздумывать, почему именно Фред? Спустя часа полтора, не в силах больше крутиться в кровати, я спустилась в гостиную к камину. Только я удобно уселась, как услышала позади себя голос: — Жёнушка моя, а что это тебе не спиться? Не успела я и голову повернуть, как сбоку материализовался Фредерик Уизли собственной персоной. Ну вот, и здесь подумать не дадут. — А что, муженёк, переживаешь? Фред подсел ко мне, попутно стащив с дивана плед и укрыл им нас обоих так, что я фактически оказалась в его объятиях. — Малышка, — голубые глаза блеснули озорством, — вправду мечтаешь выйти за меня замуж? — Конечно. Фредерик. — парень нахмурился, а я лишь улыбнулась. — Но почему за меня? У тебя ведь был такой обширный выбор. Фред приобнял меня левой рукой, и стал играться с моими волосами. От этого мыслить лучше я не стала, но отчаянно попыталась сбить мысли в кучу. — Пройтись по каждому? — Было бы отлично, — наглая ухмылка осветила лицо Фреда. — Ты пойми, я весьма польщён и ни на что не жалуюсь, но мне правда интересно. Действительно, мне бы тоже на его месте было интересно. — Ну, начнём с Гарри. Во-первых, он нравится твоей сестре, а во-вторых, я в принципе не рассматриваю его как парня. Совсем не мой типаж. — Отлично, ты, оказывается, очень благородная. Рука Фреда перешла на мою шею, и начала её поглаживать. Я была бы наглой вруньей, если бы сказала, что мне это не нравится. — Виктор. Ну, то, что мы сходили на Бал вместе, ничего не значит. Может быть, я ему и нравлюсь, но к нему я испытываю не больше чем обычную симпатию. Тем более, он никак не может научиться выговаривать моё имя. Что неимоверно бесит. Повинуясь неведомому порыву, я опустила голову на плечо Фреда, а он взял меня за руку свободной рукой, и начал поглаживать тыльную сторону ладони. Говорить становилось всё труднее. — Теперь вы. Не Билл и не Чарли, староваты, и не общаемся особо. Перси — это ведь скучно, — на этих словах Фред прыснул. — Я знаю, может быть и ты про меня так думаешь, но для меня нужен человек повеселее. — Это мы уже поняли. Я несильно толкнула его локтем под рёбра. — Не перебивай! Так вот. Тем более Перси мне и не нравится как парень. Не Рон. Я думаю я убью его ещё до свадьбы, уж слишком мы любим спорить и ругаться, да что там, может мы поэтому только и дружим, чтобы было с кем поругаться. Фред начал посмеиваться, и я тоже не смогла удержаться. — А его любовь к еде? Я бы просто перестала его кормить — ревновала бы! — Фред уже хохотал вовсю. — В общем, не то. Фред опустил руку, которая гладила мою шею до этого, мне на талию, и придвинул к себе поближе. Я, повинуясь неведомому порыву, немного повернула голову и прижалась холодным носом к его горячей шее. Он обнял меня ещё крепче и стащил ещё один плед, укутывая меня практически полностью. — Мерлин, малышка, а и не знал, что ты так мёрзнешь. Ну, остались мы с Джорджем. — Итак, ну тут самое сложное. Вы ведь внешне одинаковы. Я почувствовала, как Фред напрягся, и, совсем осмелев, обняла его, просовывая руки под его свитер. — Но ты ведь красивее и привлекательнее для меня, муженёк. Фред хмыкнул и положил подбородок мне на макушку. Я решила не разглагольствовать. — Джордж нет — просто потому, что он не ты. Плюс Анджелина. Фред шумно выдохнул и попросил: — Но, объясни, малышка. Многое непонятно. — Видишь ли, Фредерик, мне, с моим-то нравом нужен человек, который сможет руководить. Человек, с которым не будет скучно, который будет держать в тонусе мой мозг, и с хорошим чувством юмора. Ещё, конечно, он должен быть неимоверно привлекательным и красивым. Это мог бы быть и Джордж, но опять же — он не ты. Внезапно осознав, что я вот так вот открываю душу Фреду Уизли, я почему-то не испугалась, а наоборот, ещё больше распалилась: — Ты умный, а не всезнающий, знаешь меру в еде, не лезешь за словом в карман и обожаешь меня доставать. Идеальный брак. — Спасибо, малышка. Я почувствовала невесомый поцелуй в макушку. — А если бы не было выбора? Если бы ты выбирала мужчину, и не было бы рамок Джинни. Хороший вопрос, однако. Я ухмыльнулась: — Видишь ли, Фредерик, Джинни уже давно всё решила, и меня заодно убедила, что я буду носить фамилию Уизли. Тем более, я слишком люблю вашу семью. Так что, мне не отвертеться. В силу обстоятельств, если не захочешь ты, я уговорю Джорджа. Я не видела, скорее, почувствовала, что Фред перестал улыбаться. — Никакого Джорджа, — с какой-то детской обидой произнёс он. Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться: — Это почему? Я ведь не знаю, может, я тебе не нравлюсь, или ты не хочешь видеть меня своей женой. Фред неодобрительно хмыкнул. Затем сказал: — Даже если бы мне дали вселенский выбор, я выбрал бы тебя, Грейнджер. Сердце на мгновение остановилось, а затем забилось с удвоенной силой. — Это… почему же? — Ну, потому что ты необычная, очень красива, я бы сказал даже сексуальна в образе строгой заучки… ауч! Ничего себе! Он ещё и возмущается! — Ну, мы и так поженимся, чего возмущаешься? — Фред принялся поглаживать голую кожу под футболкой. — Ещё ты непредсказуемая, очень умна и просто ты не такая как все. — Спасибо, Фредерик, — щёки покрылись румянцем, а руки мелко задрожали. — Конечно, нужно только придумать, что делать с твоими непослушными волосами. Я тихонько рассмеялась и прикрыла глаза. В голову чётко пришло осознание — я знаю кто Фред, потому что меня к нему тянет. Сердце всегда безошибочно определяет, сначала замирает, затем ускоряет свой бег. Мы молчали и я, прижавшись к Фреду ещё плотнее, начала анализировать. А ведь я сразу это почувствовала. Он для меня всегда был притягательным. Каждое его прикосновение было само собой разумеющимся. Каждая шутка — прощалась, каждое небрежное слово — забывалось. Я долго мяла губы прежде чем поднять голову и спросить: — Фред, а у тебя уже есть… ну… — Да, но тебе не покажу. — Но почему? — Малышка, это ведь нечестно — свою ты мне показать не сможешь. Мы засмеялись, а в моём сердце поселилась надежда — может Фредерик Уизли мой соулмейт. В ту ночь я впервые заснула в объятьях Фредерика Уизли.…
С той поры нас можно было часто увидеть вместе. Мы то и дело обсуждали что-то, спорили и обменивались колкими фразами. Каждый разговор был неизменно на уровне друзей, но прикосновения сводили меня с ума. У Фреда появилась привычка заправлять мне локоны за ухо, обнимать за талию и брать за руку. Я же очень полюбила взлохмачивать его волосы и поправлять воротник мятой рубашки. В Хогсмиде мы исправно ходили всей компанией в «Три метлы» на сливочное пиво, но Фред никогда не разрешал мне платить. Он постоянно покупал мне сладости в «Сладком Королевстве», а я благодарила его поцелуями в щеку. Я начала надеяться на то, что на моём запястье появится его имя, и с нетерпением ждала собственного 16-летия. Самой себе не хотелось признаваться — я прикипела душой к Главному Шутнику Хогвартса, я влюбилась так безрассудно, так легко, что сама не поняла. Я поднялась с подоконника, и тихой поступью стала направляться в нашу с Джинни комнату. Как вдруг за поворотом меня схватили за руку и потащили совершенно в другую сторону. Я смогла лишь сдавленно пискнуть, но в ту же секунду ко мне повернулось ухмыляющееся лицо Фреда. Мысленно выдохнув, я бежала за ним на кухню, хотя бы для того, чтобы дать ему хорошую затрещину. Когда мы наконец-то забежали в святая святых Молли Уизли, я со всего размаху залепила хороший подзатыльник Фреду. — Ау! Ты что творишь, Миона? — Это ты что творишь, Фредерик? Разве можно так пугать. Он потёр затылок, и, ухмыльнувшись, выдал: — Я захотел какао, и подумал, что ты будешь не против его со мной попить. Конечно не против. Я молча взяла сотейник и вынула из холодильника молоко. Зажгла плиту, вылила молоко, достала с полки кружки и какао, ощущая на себе пристальный взгляд Фреда. — Миона, — он подошёл сзади и приобнял меня за талию, — ты будешь отличной женой. От неожиданности у меня из рук чуть не выпала ложка. — Фредерик, разве можно такое говорить? — А почему нет? — Может, я замуж не выйду. — Как это не выйдешь? Мне кажется, мы обо всём договорились ещё полгода назад. Я хмыкнула и ответила: — Даже если у тебя на руке не моё имя, а у меня будет не твоё? Я чувствовала, как напряглась рука Фреда, которая сжимала мою талию. — А для тебя это что-то меняет? Сердце гулко забилось о грудную клетку. — Для меня нет. Я пойду в тату-салон и набью твоё имя, Фредерик. Изумление на его лице было неописуемо. Щенячий восторг в глазах и широченная ухмылка сводили меня с ума: — А что, так можно? — Да, когда-нибудь я тебя свожу и покажу, как это делают. Крепкие объятия не дали мне сделать полноценный вдох. — Но моё имя тебе не нужно будет набивать. — Это почему же? Он развернул меня лицом к себе, провёл по щеке ладонью, и заправил мои волосы за ухо. Мои глаза широко распахнулись, и я ловила каждую искорку, мелькнувшую в его глазах. — Это потому, Миона, что у тебя и так будет моё имя. Фред сжал моё лицо в ладонях, и приблизившись, прошептал мне прямо в губы. — Потому что нас друг к другу неистово тянет. Мысли разлетелись в стороны, а моя рука потянулась к его лицу, очерчивая скулу, и останавливаясь перед губами: — Я бы сказала, невозможно тянет, Фредерик. В ту же секунду послышался шум со стороны лестницы, и волшебный момент был разрушен. Я еле успела спасти молоко от побега, а на кухню зашёл Джордж — заспанный, с покрасневшей щекой и взъерошенными волосами. — Что это вы тут… — начал он, потирая глаза, — … а, это голубки мои. Я вспыхнула, и парировала: — И ничего мы не голубки, Джорджи. Какао? Близнец уже уселся за стол, и усердно пытался проснуться. — Конечно, это всё-таки любимый напиток моего старшего брата. Ну ничего себе, у нас даже вкусы совпадают. Я ухмыльнулась, и быстро сделала ещё чашку какао. Мы с Фредом сели за стол, и принялись попивать какао вместе с шоколадным печеньем. — Ммм… Гермиона, это лучшее какао в моей жизни, — он мельком поднял глаза на брата и прошептал, — скажу по секрету — Фред мне когда-то пообещал, что женится на той девушке, которая умеет делать вкусное какао. Я захихикала, как маленькая девочка. — Ну, может быть, ему не нравится. — Ну что ты, дорогая, — Фред тут же приобнял меня за талию, — я в полном восторге. Я тут же смутилась, и обратила внимание на Джорджа, который почесал руку чуть выше локтя, при этом задрав пижаму. Моему взору предстали маленькие аккуратные буквы, которые складывались в имя «Анджелина». Фред, заметив, куда устремлён мой взгляд, прошептал на ухо: — Миона, я начну ревновать. Я ухмыльнулась и положила голову ему на плечо. На самом деле, я просто представила на руке Фреда такие же буквы, которые бы складывались в моё имя. Тем временем, какао было допито, получен поцелуй в щеку, как благодарность от Джорджа, который поплёлся спать, и вымыта посуда. На часах было 2:45. Фред взял меня за руку и повёл в гостиную. Мы сели на диван, и он укрыл нас пледом, совсем как тогда, в гостиной Гриффиндора. Я удобно устроилась у него на плече, и уже, проваливаясь в сон, услышала: — Малышка, эта пижама делает тебя ещё сексуальнее. Уверена, утром я этого и не вспомню. Обняв Фреда крепче, и устроив голову на его груди, я быстро провалилась в сон. Это была вторая ночь, когда я заснула в объятиях Фреда Уизли. Наутро я буду очень смущаться перед Молли, которая аккуратно разбудит нас перед тем, как все остальные спустятся к завтраку.***
Брак по расчету может быть удачным, если расчет сделан верно. Народная мудрость.
— Гермиона! Просыпайся, соня! Ну что тут будешь делать? Обладательница столь настырного голоса мёртвого из могилы подымет. — Джинни, перестань орать с утра. Голова уже болит. — Ты не забыла какой сегодня день, я надеюсь? Чёрт, Джинни! Зачем же так набрасываться-то на человека? Я еле приоткрыла один глаз и проворчала: — Джиневра, будь добра, иди… куда-нибудь. Я спать хочу. Судя по тому, как сузила глаза младшая Уизли, сейчас мне здорово влетит. Не успела я и рта открыть, чтобы повторить свою просьбу, как раскатистым громом прозвучало: — Вставай немедленно!!! От испуга я свалилась на пол, при этом больно ударившись затылком об прикроватную тумбу. Вот же чёрт в юбке, а не девушка! Глубоко вздохнув, я кое-как поднялась на ноги, и, задрав нос, собиралась гордо прошествовать мимо взбешённой Уизли, но не тут-то было. Джинни сгребла меня в объятия и прокричала в самое ухо: — С Днём Рождения!!! Мысленно простонав, я обняла подругу в ответ.…
Стоя под горячим душем, я мысленно настраивала себя на позитив и спокойствие, однако получалось так себе. День Рождения я в принципе не любила праздновать, а в шумной компании и подавно. Но, вечеринка была чем-то обязательным, если относишься к факультету Гриффиндор. Однако, тревожило меня ещё и то, что сегодня мне исполнилось шестнадцать. А это значит, что именно сегодня у меня должна появиться метка — имя моего соулмейта, человека, предопределённого мне судьбой. Кажется, всё моё нутро затрепетало, стоило мне лишь представить, как на запястье появляется надпись — «Фредерик». С этими мыслями и мечтами я привела свои волосы в порядок, оделась и вышла в комнату, в которой меня уже поджидала Джинни. — Ну, показывай! — Что показывать? — Руку конечно! Кажется, младшая Уизли сейчас оторвёт мне её. — Нет пока ничего. Джинни обиженно поджала губы, и жалобно протянула: — Ну, я ведь буду первой, кому ты покажешь? — Ну, только если руку мне сейчас не оторвёшь! Мы засмеялись и крепко обнялись. — Ах, да! Гермиона, подарок! Джинни достала из-под кровати огромную коробку и торжественно произнесла: — Это лучший подарок, который я когда-либо тебе делала, Гермиона! Я засмеялась и приняла подарок, не забыв при этом чмокнуть подругу в щеку. — Спасибо, Джинни. Открыв коробку, я ахнула от удивления — моему взору предстало невероятно красивое изумрудное платье с кружевом и тоненьким пояском, а также туфли в тон платью. — Джинни… — выдохнула я, — это прекрасно. Джинни довольно хмыкнула и небрежно сказала: — Кстати, любимый цвет Фреда. От этих слов меня сразу бросило в краску. Я схватила Джинни за руку и потащила вниз, приговаривая: — Мы спешим на завтрак. Однако, на повороте от женских спален в гостиную Гриффиндора, я была остановлена и поймана в крепкие объятия. Сердце пропустило удар, а затем забилось как бешеное. Я отпустила Джинни и обвила руки вокруг шеи Фреда. — С Днём Рождения, Миона. Он немного отстранился, и, широко улыбаясь, спросил: — Я надеюсь, на вечеринку ты придёшь в чём-то более интересном, нежели школьная форма? Ты ведь знаешь, малышка, мне нравится, когда из тебя так и плещет сексуальная энергия. Мои щёки тут же вспыхнули, и Фред получил подзатыльник. — Не могу отказать тебе в таком удовольствии, дорогой. Он шутливо поклонился и, взяв меня за руку, прошептал: — Мой подарок будет ждать тебя в полночь у камина. — Я надеюсь, ты не собираешься меня совращать, Фредерик. Самодовольная ухмылка появилась так же быстро, как и огоньки озорства в глазах: — А если да, то ты не придёшь? — Ну что ты, как я могу такое пропустить? Мы рассмеялись, и пошли навстречу друзьям, которые нас уже ждали, и, крича: «Поздравляем!», набросились на меня с объятиями.…
Сейчас 19:40, а, значит, через 20 минут начнётся вечеринка. Я уже оделась в потрясающее платье, Джинни немного подкрасила мне ресницы и губы, а волосы собрала в пучок, с которого выбивались прядки. На шее красовалась серебряная подвеска — подарок Джорджа — в виде знака бесконечности. Запястье до сих пор было чистое, и это меня невольно расстраивало. А что, если надпись не появится? Пойду набивать имя Фреда в маггловский тату-салон? Я издала нервный смешок, и решила в последний раз перед выходом посмотреть в зеркало — платье отлично сидит, вырез неглубокий, но очень выразительный, волосы отлично уложены, макияж безупречен, туфли идеально сидят на ножке. — Гермиона! Пора! На негнущихся ногах я прошла к выходу из комнаты, навстречу друзьям и поздравлениям.…
Лёжа в кровати, я прокручивала в голове события сегодняшнего вечера — танцы с Фредом, подарки, поздравления. Восхищённые вздохи, шепотки. Всё это было таким волшебным, что не хотелось, чтобы это заканчивалось. И только тонкие намёки: «А чего запястье-то чистое?», немного подпортили настроение. А ведь действительно — почему чистое? Почему до сих пор нет имени?.. За этими мыслями я и не поняла, как часы на башне стали отбивать полночь. Наспех поднявшись с кровати, даже не накинув халат, я поспешно и максимально тихо попыталась выскользнуть из комнаты. В гостиной было тихо — только трещали поленья в камине. Фред ждал меня — я видела его рыжую макушку — он сидел перед камином. Почувствовав лёгкое жжение в правой руке, я тихо втянула ртом воздух, но этого оказалось достаточно, чтобы быть замеченной. Фред быстро подбежал ко мне: — Миона, что случилось? — Рука… — я схватилась рукой за правое запястье, и, наконец-то поняла, — …имя! Его руки обняли меня за талию, и он усадил меня на диван перед камином. — Миона… ты не хочешь посмотреть? Мои глаза наполнились слезами: — Фред… я боюсь. Его брови взметнулись вверх: — Чего, малышка? Боишься что там кто-то, кто тебе не понравится? Всегда шутит. Я невольно улыбнулась и прижалась к нему: — Фред… я боюсь, что там не ты. Я почувствовала, как он нервно выдохнул, а затем поднял мой подбородок так, чтобы я смотрела ему в глаза: — А мне всё равно, Миона, — я нервно втянула воздух, а Фред ухмыльнулся, — потому, что у меня на руке твоё имя. Сердце пустилось в галоп, а губы растянулись в широкой улыбке. «Твоё имя», так и бились в голове его слова. Тем временем Фред обхватил моё лицо ладонями и наклоняясь всё ближе прошептал: — Я люблю тебя, малышка. В моём животе запорхали тысячи бабочек, когда его губы коснулись моих губ. Мои руки сами собой обвили его шею, а ладони запутались в волосах. Он целовал осторожно, мягко, нежно, словно боялся спугнуть. Одна рука покоилась на моей талии, а вторая лежала на моём затылке, вызывая тысячи мурашек по телу. Поцелуй становился всё настойчивее — его язык мягко обвёл контур моей нижней губы, словно спрашивая разрешения, а мои губы сами раскрылись в тихом стоне. Его руки всё крепче сжимали меня, а язык исследовал всё на своём пути. Мне казалось, что моё сердце взорвётся от удовольствия и счастья. Фред мягко отстранился, а я пыталась привести в норму сбившееся дыхание. — Покажи, — прошу я. — Малышка, давай вместе. Я, стараясь усмирить гулко стучащее сердце, открываю надпись на его запястье, а он подносит выше мою руку и ставит наравне со своей. Казалось, что остановилось время. На его запястье аккуратными, красивыми буквами было написано: «Гермиона». На моём запястье такими же буквами было написано: «Фредерик». — Миона… — его восхищённый вздох заставил меня вздрогнуть. — Фредерик, я люблю тебя! Неужели есть на свете что-то лучше поцелуя? Для меня так точно нет. Вот она — любовь, о которой я мечтала, вот он — любимый, рядом со мною, целует. Не это ли счастье?.. — Миона, — говорит Фредерик, когда мы, вдоволь нацеловавшись, грелись в объятьях друг друга, — у меня же есть подарок. — Точно, я и забыла. Не успеваю я повернуть к нему голову, как он ловко надел мне на безымянный палец правой руки кольцо. У меня перехватило дыхание, и я лишь изумлённо моргаю. На глаза наворачиваются слёзы. — Фред… — Малышка, когда придёт время, я спрошу тебя об этом официально. А пока я хочу, чтобы все знали — что ты — моя! Это была третья из миллиона ночей, которые я провела в объятиях Фредерика Уизли. Наутро я долго извинялась перед Джинни за то, что не она первая увидела на моём запястье имя своего брата.