Наше лето

      Антон который час сверлит глазами облупившуюся на потолке краску. Сон всё никак не приходил, ему вдруг становится невыносимо одиноко и тесно в собственных мыслях, это чувство оседает тяжестью в груди, не позволяя сделать глубокий вдох. Телефон лежит где-то в вожатской коробке, Димка мирно смотрит третий сон в своём кубрике, все соседи спят, а ком в груди всё нарастает, медленно доводя до состояния паники. Парень, не в силах больше выносить давящую тишину, садится в постели, едва не добанувшись головой о потолок, натягивает футболку, предусмотрительно оставленную на лесенке двухъярусной кровати, и выходит из домика, тихо прикрыв за собой дверь. Ну и куда ему идти? К кому обратиться? Он даже не представляет, сколько времени осталось до подъема. Небо еще совсем тёмное, усыпанное россыпью манящих светом звёзд. Шастун доходит до середины площади и замирает, оглядываясь по сторонам. "Ну и где все эти розовые слоники, когда так нужны?"       Единственным источником искусственного света оказался ККЗ, поэтому решено было направиться именно туда. Его тихие шаги заглушаются лёгким шелестением волн. Парень быстро доходит до места, открывает дверь и, не обнаружив внутри никого, проходит внутрь. Доходит до комнаты дежурных вожатых, но и там никого нет. Взгляд зацепился за большую коробку в углу помещения. Юноша торопливо озирается и быстро заглядывает в нее. Внутри оказались вещи, это была обычная свалка "потеряшек". Слегка расстроившись, парнишка направляется к выходу, однако успевает заметить до боли знакомый силуэт пачки любимых сигарет за стеклянной дверцей шкафа-пенала у дверей. Те самые сигареты, что он благоразумно запрятал в недрах шкафчика, и что нашел при проверке вреднючий сервисный отряд. Решив, что такой шанс упускать уж точно нельзя, парень цепляет пачку длинными пальцами и засовывает ее в карман растянутых спальных штанов подрагивающей от волнения и всплеска адреналина рукой. Убедившись, что оставил всё в изначальном виде, Антон уходит на дальнейшие поиски собеседника. Хотя, зачем он нужен, если теперь есть сигареты?       Море отливает зелёным бархатом. Настолько умиротворенное, что хочется застыть на этом самом моменте, растянув его длиною в вечность. Парень выпускает струю сизого дыма, что мгновенно подхватывает теплый солёный ветер. Наедине с собой легче не становилось, поток мыслей всё шёл и шёл, накрывая лавиной. Сигареты лишь помогали выстроить их в определённом порядке. -Шастун, блять! - из пальцев вырывают тлеющее спасение. Арсений так зол, но одновременно и рад, что именно он нашёл нарушителя. -Не знал, что в Океане материться можно, - парнишка на удивление спокоен, даже не отрывает взгляда от облизывающих берег волн. -Тебе нельзя. А мне, совсем в особенных случаях, можно. Вот скажи мне, зачем столько правил разом нарушать? - вожатый тушит бычок в песке, постоянно озираясь по сторонам: их не должны видеть. -Не спалось мне. Не смог никого найти, вот и пришёл морю исповедаться. -Ну и как, успешно? - Попов присаживается в метре от подростка и устремляет взгляд к горизонту. -Не особо. Оно всё понимает, да вот сказать в ответ ничего не может. -Тогда расскажи мне, - голос тихий, слегка осипший от постоянной нужды говорить громче, чем того позволяют связки.       Парень едва слышно хмыкает, перебирая в руках обточенный солёной водой камушек. -Не знаю, как выразить. Я скучаю по дому, я еще никогда не был так далеко. Здесь круто, не спорю, но всё будто искусственно. Мы знакомы-то все пару дней, это всё не по-настоящему. Я будто стою и наблюдаю всё со стороны, не могу искренне отдаться этому и не уходить в собственные мысли. Странно, короче. Недавно заметил, что всё чаще задумываюсь о жизни, о смысле, почему всё так, а не вот так. И вот ходишь, вечно притворяешься, пытаешься влиться, но потом вот так ночью сидишь и думаешь, а зачем оно всё надо. -Назови мне хоть одну причину. Хоть одну вескую причину, почему тебе нельзя жить по-своему. Вот увидишь, если ты правда раскроешься, тебя примут. Примут любым, без притворства. -У меня просто ощущение, что я один. Что все ЖИВУТ, а я... Тараканов вот по полкам рассаживаю, - юноша пальцем расчерчивает на песке причудливый узор. -Нет, просто ты глубже. Ты думаешь. Ты понимаешь. Если тебе одиноко - не значит, что ты один. Люди... люди приходят и уходят. Цепляться и терять порой гораздо больнее, чем быть одному. Но когда появится действительно нужный тебе человек, станет легче. Главное, не возвращаться туда, где тебя не ждут, - вожатый выдерживает паузу. -Даже если очень хочется. - А тебя дома никто не ждет? - Отец возненавидел меня с тех пор, как я научился ему перечить и отстаивать собственные интересы. Не потакать, а делать как хочу. А мама... Мама всегда была на его стороне. Но знаешь, я не жалею. Мне здесь хорошо. Я нашёл себя, - Арс перит взглядом скалы, удивляясь внезапному порыву собственных откровений. -И тебе не одиноко? - Антон поднимает глаза на старшего. -Бывает. Тяжело, когда за смену привязываешься к детям, а они уезжают. Это у вас нас всего двое, а вас у нас тысячи, с каждым расставаться больно. -А девушки у тебя нет? - Шастун и не замечает, как затаивает дыхание на этом вопросе. -Нет. Кроме работы я мало где бываю, а сюда обычно приезжают по контракту на два года. Я бы не смог, я просто не вынесу.       Слова льются сами, Попов даже не успевает фильтровать сказанное, но продолжает. - Я бы хотел, чтобы в моей жизни был человек, способный понять всё и сказать, что я не сошел с ума, что я не дурак. И ещё сказать: «Я горжусь тобой. Я всегда рядом несмотря ни на что». А тебе нужен тот, кто поможет тебе осуществить твои мечты и сможет избавить тебя от твоих страхов. Тот, кто будет уважать тебя, любить тебя как ты есть, особенно твои слабости. Рядом с тобой должен быть тот, кто сделает тебя счастливым. По-настоящему.       Редко, когда Арсению удавалось вот так с кем-нибудь поговорить. В предрассветной темени разум кажется ясным, как небо, хотя парень не спал уже больше суток, а рана на голове до сих пор пульсирует.       Линия горизонта подёрнулась малиновым рассветом. Неповторимо прекрасные оттенки окрашивают море, словно художник холст в порыве вдохновения. На душе такая легкость, что хочется сидеть и говорить с этим парнишкой лет сто или чуть больше. А может и молчать тот же срок. Арс тихонько касается пальцев руки Антона. -Пойдем, тебе поспать нужно, а мне еще в обход идти.       Шастун ловит взгляд синих глаз. Прозрачные, как родник. Жест вожатого показался таким естественным, таким нужным. До безумия нужным. Его не хотелось отпускать, но пришлось. Они поднимаются, помогают друг другу отряхнуться от песка. Антон чувствует непреодолимое желание поблагодарить собеседника за разговор, но не находит нужных слов. -Так сколько тебе лет? - уже вслед уходящего вдоль берега вожатого спрашивает Шаст. -Сорок девять, - улыбается, обернувшись, Арсений. -Арс! Ну пожалуйста! -В другой раз, хорошо?

***