***
Год назад, когда листья деревьев только-только начали обретать золотистый оттенок, Джонатан сидел в мягком кресле с учебником по латыни в руках и сосредоточенно учил текст, записывая некоторые сложные предложения в тетрадь. От занятия мальчика отвлек громкий скреб по стволу высокой сосны, растущей рядом с домом. Повернув голову в сторону шума, он устало потер глаза и скорчился — от длительного сидения в одной позе шея затекла и глаза разболелись. Кажется, он просидел за учебниками около трех часов. Вечер приближался, а это значило, что скоро папа должен был вернуться домой. За окном, в метрах двух от балкона поместья Джонатан увидел трех скребущихся по стволу дерева белок. Рыженькие, своими маленькими лапками они резво царапали дерево с понятной только им одним, целью. Звук настолько начал раздражать слух мальчика, что тот посмотрел на белок пронзительным взглядом охотника и заметил, что грызуны сидят в удобном положении для нападения. Сбежав по деревянным ступенькам лестницы вниз, он помчался в комнату за одним из метательных ножей подаренных ему отцом на День Рожденья. Разумеется, он испытывал жалость по отношению к рыженьким зверушкам, но подходить так близко к «клетке со львом» их никто не заставлял. В конце концов, в нашем мире выживают сильнейшие, так всегда говорил Майкл. Став в боевую стойку Джонатан остановился в двух шагах от окна. Сжимая прохладный кинжал в левой руке, и зажмурив глаз, он прицелился и, рассчитав силу нужную для удара, метнул. Мгновения хватило для того, чтобы нож достиг цели, поразив лишь двух белок и задев третью. Раненая белка помчалась сломя голову в лес оставляя на деревьях за собой кровавый след. «Не выживет» — подумал Джонатан, провожая рыжий, заляпанный кровью хвост белки, золотистыми глазами. От досады стукнув кулаком по подоконнику, он помчался во двор, вслед за убитой добычей. Если бы отец увидел его… Джонатан никогда не считал себя отличным стрелком, а после такого позорного промаха, он, скорее всего, выпорол бы его. Но все же на тренировках с отцом он попадал в цель с горем пополам, а тут сразу две и с одного точного броска. От этих мыслей настроение мальчика улучшилось, и от переизбытка чувств, Джонатан издал радостный клич, и понесся к месту падения добычи. Радость, за пусть минимальный, но хоть какой-то прогресс тренировок, резко сменилась изумлением, когда он увидел, держащего левой рукой хвосты несколько минут назад подбитых им белок, отца. — Папа, — позвал отца мальчик. Майкл обернулся на голос сына, и в его глазах отразилось то, что Джонатан всегда мечтал увидеть. Радость и … гордость. За сына. За него. — Отличный бросок, Джонатан, — похвалил его отец, и даже в его голосе чувствовалась эта самая гордость, и в этот миг радости мальчика не было предела. Майкл отбросил трупы грызунов в сторону леса и, вложив в руки сыну уже очищенный кинжал, потрепал по светлым кудрям. Затем медленно с ленивой грацией льва, присущей, казалось бы, только ему одному, отец пошел к входу в дом. Похоже, отец не заметил третью белку, и мальчику стало стыдно за себя, ведь отец не подозревал о его промахе. Он только что солгал ему, но при этом он был счастлив как никогда ранее. А еще он подумал о том, что за его счастье пришлось заплатить двумя жизнями ни в чем, ни повинных существ.***