Примирение

      Саша устало поглядывает в окно. Уже постепенно наступает зима, поэтому все листья давно опали, а недавно выпал первый снег. Но это сейчас последнее, о чём хочет думать девушка. Она пытается отвлечь себя кучей других мыслей, однако они упорно возвращаются к нему…       К причине того, из-за чего брюнетка не может уснуть, как ни старалась. Глаза ещё раз пробегаются по телефону. Можно просто взять и позвонить, узнать, где он, только собственная гордость не позволяет, наступая на горло.       А всё ведь началось из-за ерунды. Саша просто носилась с документами по одному из проектов, изучая характеристики, выданные в институте, однако её муж, увидев это, отобрал все эти бумаги. — Зайка, тебе сейчас это вредно, — милостиво пояснил Громов, убирая документ в стол. — Врач сказал не нервничать, рекомендовал усиленный отдых.       Казалось бы, простая забота, но неизвестно из-за чего Сашу она просто взбесила. Естественно, ему можно ездить на переговоры к красивым девушкам, задерживаться на работе, а ей ничего нельзя. — Знаешь что, муж, — встрепенулась брюнетка, уже холодным тоном продолжив. — Я сама решу, что и как мне надо делать. Не тебе мне указывать, понятно?       Обычно Громов переводил всё в шутку, однако в этот раз просто ушёл в зал, оставаясь там ночевать. Девушка хотела пойти и извиниться, пробормотав хоть что-то, только в последний момент одёрнула себя. Это она права, а не он. Именно Никита должен признать свою ошибку и больше не повторять её. Жаль, лишь эта уверенность с каждый днём всё гасла. Он приходил поздно, ничего не ел из приготовленного, спал на диване, совершенно игнорируя жену, обмениваясь лишь прощанием и приветствием.       Саша вздохнула, те самые злосчастные документы лежали перед ней. И почему-то сейчас их хотелось просто порвать. Разве стоили эти бумажки того? Почему она не могла просто согласиться с ним? Почему нужно из-за собственного высокомерия наговорить гадостей?       Хотя ничего страшного ведь не произошло. Ну, и пусть дуется. Ей всё равно. Именно в этом убеждала себя Саша, который день подряд. Только теперь все эти убеждения давали трещину. И как не больно это было признавать нашей красотке… Она скучала… По прежним шуткам, романтично-милым жестам, поцелуям… А больше всего ей не нравилось засыпать в одиночестве. За несколько месяцев девушка привыкла, что всегда может прижаться к мужскому боку, чтобы согреться… И теперь этого отчаянно не хватало.       Немного подумав, брюнетка опустила голову, взглядом скользя по своему животу, что уже стал хорошо заметен. «Он ведь о нас заботился», — с тоской подумала Саша, мысленно проклиная себя всевозможными словами. Он ведь всегда исполнял почти каждый её каприз, прижимал к себе. А что ей ещё было нужно?       Невольно вспомнилось, как она наблюдала за отношениями своей подруги и её парня. Кажется, тот вовсе сделан из камня, и что в нём нашла Ксения просто непонятно. Он никогда не дарил ей цветов, не называл ласково, говорил часто грубо, ограничиваясь фамильярным «детка». От этого Сашу просто воротило, такое обращение просто раздражало. А Ксюша, будто этого не замечала.       А её Никита… Он всегда заботился о ней, делал какие-то глупые, но очень милые вещи. Даже те любимые ей круассаны, парень покупал для неё почти каждое утро, не переставая это делать ещё и в ссоре. Так, почему ей так сложно переступить через себя? Ей ведь достался такой мужчина, любящий и носящийся с ней, как с писаной торбой. И пусть между ними было то, что почти разрушило их брак. Саша старалась выкинуть это из памяти.       Когда погиб Дима, ей было нестерпимо плохо, месяц фактически морального изнеможения. Однако Никита терпел, отвозил её на могилу, только чувства его были чужими для неё. Пока в один день, она не поняла, не почувствовала, что надо… отпустить того, кого уже не вернёшь. Надо просто попробовать жить дальше, стать счастливой, ведь этого бы хотел её Дима, которого она всегда будет помнить. Помнить их недолгую любовь.       Но постепенно любая рана рубцуется, так было и с ней. И в её душу вошла новая влюблённость, которая постепенно крепла. За все эти месяцы они стали семьёй, Никита терпел её нервные выпады, хотя часто виновата бывала она. В в этот раз не стал, а если ему… надоест… И тогда…       Нет. Саша отчётливо помотала головой. Она не хочет, не хочет возвращение того льда, что был между ними. Нет. Дверь медленно открывается, и на пороге брюнетка видит своего мужа. Не думая, Саша быстро приближается к мужу, обнимая за талию, прижимаясь ближе, а он одной рукой обнимает её в ответ, оторопев от такой неожиданности. — Прости… — бегло прошептала Саша, лбом утыкаясь в его грудь. — Я не то тогда хотела сказать. Прости меня…       Она на секунду отстранилась, смотря в его глаза, в которых отражалось спокойствие. Никита ещё раз подумал о том, что вёл себя как последний идиот. Заставил её нервничать. А ей нельзя. Вот и бледная вся. Он просто дал волю своим эмоциям, хотя понимал, что не должен этого делать. - Это ты прости, — ответил Громов, целуя её лоб и одним движением доставая из-за спины букет цветов, заставляя её воодушевлённо ахнуть. И улыбнуться. Значит… Он тоже устал от этого и хотел… Помириться, мучаясь, как и она…- Я повёл себя как дурак.       Красивые розовые розы заставили Сашу улыбнуться и крепче вцепиться в своего мужа. Но это было не главным. Ей была слишком приятна эта забота, к которой он так щедро её приучил. Ведь девочке, у которой в семье всегда были холодные отношения с родителями, так отчаянно этого не хватало. Не хватало того, что он так щедро ей дарил.       Она привстала на носочки и осторожно накрыла его губы своими губами, повинуясь этой детской радости. Обвила руками его шею, и красивый букет выпал из руки Никиты, позволяя крепче прижать к себе беременную жену.       И это было так нужно. Необходимо. Прижиматься друг к другу, исследовать губы, оставлять этот ненужный сейчас холодный расчёт. Он отстранился, немного смеясь, коснулся живота ладонью. — Ну, как мы там? Всё хорошо? — тихонько спросил он у жены, которая широко улыбнулась. -А Никита устало и счастливо посмотрел на жену. — Знаешь, люблю я тебя, Сашка. Что бы ты не говорила, а всё равно люблю… — Дурак, — шутливо стукнула она кулачком по его груди, вновь прижимаясь теснее.       И почему-то с радостью подумала, что сегодня точно не будет засыпать одна.