Немёртвая романтика.

Скука. Пожалуй, именно то, от чего Вэнь Нин страдал более всего в этом отрезке своего посмертного существования. Каждый день приносил небольшое прибавление, небольшой просвет в восприятии, сознании, воспоминаниях. Каждая ночь уносила то, что можно было бы назвать аналогом головной боли у мертвеца. Времени на размышления – и скуку – становилось все больше. Нестерпимо, невыносимо много. В этом новом теле Вэй У Сянь почти не звал его и не отдавал приказов. Даже при том, что Призрачный генерал не любил бессмысленное уничтожение, сейчас он бы был рад, прикажи ему флейта – или новое тело хозяина – убивать. Нестерпимо, невыносимо долго тянулись часы. Посмертие как бесконечность в обе стороны. «Держи», - приказал ему Вэй У Сянь и потянул из головы второго такого же создания с бесконечным посмертием тонкие гвозди. Вэнь Нин считал именно этот момент поворотным. Скука не имела права вернуться. Тягостное ожидание посмертия обещающе разбилось о чужой обморок. Призрачный генерал ухмыльнулся в следующий момент так, что новое тело Старейшины И Лин вздрогнуло, а сам Старейшина чужими губами пробормотал «С возвращением». Благодарить Вэнь Нин посчитал излишним. - Снова молчишь, не смотришь? – интересуется Вэнь Нин у своего спутника. Впрочем, пожалуй, такое определение не будет совершенно точным. Вэй У Сянь не приказывал им держаться вместе. Но одному достаточно дословно выполнять приказ «скрываться и не дать себя уничтожить», часами просиживая на краю речки в самом глухом уголке рощи, в которую точно не сунутся деревенские детишки, а второму слишком скучно, чтобы оставаться в одиночестве добровольно. И Вэнь Нин держится рядом. Даже как-то раз собирает на болоте цветы, которые в деревнях считают колдовскими, и дарит их «траурному изваянию». Тот принимает. Но почти никак не реагирует на попытку заговорить уже спустя несколько часов. Вэнь Нин раздражен. А еще Вэнь Нин азартен. Требование не справлять траур при Вэй У Сяне – это лояльность и преданность. Требование смотреть, когда зовет по имени, требование отвечать, когда спрашивает – дань скуке. Скука отступает. - Дай мне руки, - произносит Призрачный генерал, усаживаясь на камне за спиной недвижной фигуры в черной одежде. Наклоняется. Опирается на плечи. Со стороны может показаться даже – обнимает. Но тот, кому может так показаться, долго не проживет. Почти целую минуту ничего не происходит. Вэнь Нин повторяет требование. Ухмыляется, наклоняется ниже – чтобы повторить в третий раз, намеренно тяжело выдыхая на кожу, под которой больше не бьется пульс. При жизни женщины считали, что у него обжигающе горячее дыхание. Если бы сейчас кто-то из них решился поцеловать мертвеца, то, бесспорно, высказался б не так страстно. Обжигающее. Но теперь холодом. Хотя Вэй У Сянь, когда генерал спросил его, как это чувствуется, сказал – «прохладно», и добавил, посмеявшись – «как ветерок весной». Тому, кто сейчас терпеливо сносит насмешку, вряд ли холодно. Вряд ли он чувствует холод или тепло, жару или другой дискомфорт. Под кожей не бьется синяя нить жилок, не вызывает желание прокусить и почувствовать медный, сладковатый, тошнотворный привкус. Как такое может быть – кровь не течет в мертвом теле, но если Сун Лань забывается и разжимает губы, то в уголках рта проступают алые капли? Призрачному генералу безумно интересно, каковы они на вкус. - У тебя красивые руки, - заявляет он, прихватывая запястья в черной ткани. Такие изящные пальцы под тканью перчаток, хотелось бы их переломать?.. Пожалуй, нет. – Им идет алое. Огнецвет. Жду не дождусь, когда увижу их омытыми в крови… Собеседник вздрагивает и пытается отстраниться. Кто ж ему даст? Вэнь Нин выдыхает снова, укладывает подбородок на чужое плечо. - …а могу снова насобирать тебе цветов в болоте, - дополняет он почти будничным тоном. И скалится так, что скука боится даже близко подойти к мертвецу. - Тебе необязательно здесь находиться, - сообщает ему Старейшина И Лин. Вэнь Нин недовольно хмурится. Идея уйти и оставить хозяина наедине с таким же, как и он сам, лютым мертвецом, да еще и вряд ли полностью пришедшим в себя, совсем не кажется ему разумной. Даже если он заберет этот безумно красивый меч. Вэнь Нин хмурится и качает головой. Снова. - Он ничего не сможет мне сделать. - Его хозяин теперь – тоже ты? Вэй У Сянь морщит нос. В новом теле это выглядит даже мило. - Я не могу быть уверен в полной мере, - наконец, отвечает он, - но уже точно не Сюэ Ян. - Стигийская печать. Юноша, тело которого теперь принадлежит Старейшине, кивает. Призрачный Генерал смотрит на него и все ждет, что тот рассмеется и выдаст любую из таких забытых фраз прошлого. «Состязание лучников?.. Это по мне!» «Отличный выстрел! А теперь дашь попробовать и мне?..» Прошлое, которому уже больше двух десятков лет. Вэй У Сяню снова не больше двадцати. А у Вэнь Нина впереди бесконечное посмертие. И бессменный облик. - Нет. Я останусь. Вэй У Сянь вздыхает, тянет выдох, как карамель. - Флейта может причинить тебе сильную боль. Генерал смотрит внимательнее, чем стоило бы. Смотрит, пока под его взглядом не отводят смущенно глаза. - Твоя флейта никогда не причиняла мне боль. Я останусь. - Как пожелаешь, - соглашается тот и подносит инструмент к губам. Генерал качает головой. Он еще не все спросил. - Ты знаешь, кто это? Юноша снова морщит нос. Рассмеется, предложит выпить… - Сун Лань, - наконец произносит он и кивает на меч в руках слуги, - а оружие зовут Фу Сюэ. Присмотришь за ним? Вэнь Нин не в последнюю очередь остается именно по этой причине. И еще потому, что тело красивого, как в легендах с книжных полок, мужчины, может в любой момент прийти в движение. И нет никакой гарантии, что этот Сун Лань не бросится с желанием убить на первого, кого увидит. А заклинателя, играющего на флейте, он увидит первым. Флейта зовет. Вэнь Нин садится на землю неподалеку, рассматривает рукоять, краем глаза следит за реакцией второго мертвеца. Но тело остается неподвижным до тех пор, пока флейта не берет какую-то особенно пронзительную ноту – словно окрик или пощечина. Так пронзительно, что морщится даже Призрачный Генерал. Мужчина в черном прижимает руки к вискам, выгибается почти в дугу, мечется по земле, пачкая рот своей кровью и налипающим на губы песком. Когда заклинатель начинает играть, сознание второго мертвеца еще принадлежит Стигийской печати. Когда он заканчивает, Вэнь Нин уже не сомневается, кого беспрекословно будет слушаться второй. Мелодия, которая поднимала армии, была сыграна только для одного. - Мне пора возвращаться, - с сожалением произносит Старейшина. – Скрывайтесь и не дайте себя обнаружить, пока вновь не позову. И еще. Я запрещаю вам драться. Цепь с запястья звякает недовольно, но согласно, пока генерал кладет позаимствованный меч подле свернувшейся на земле от боли темной фигуры. - Как звучит твое второе имя? Было бы даже удивительно, отреагируй объект неуемного внимания Вэнь Нина сразу. Скука иногда подступает побитой собакой, но встречает оскал и прячется. Призрачный генерал неторопливо и увлеченно перебирает все приходящие ему на ум способы взаимодействия с тем, кого он зовет десятком прозвищ, и лишь изредка – первым именем, которое упомянул Вэй У Сянь. - Что ты там увидел такого интересного? – ворчит генерал и подходит. Со спины, сбоку. Хоть раз обернется или нет его прежний противник? Правильный ответ: ни разу. Зато медленный жест, которым указывают на ветви цветущего дерева, можно считать ответом. - Любуешься? – Вэнь Нин с выдохом прислоняется спиной к стволу дерева. – Проклятое кладбищенское изваяние. Траурный памятник самому себе. Хотя, пожалуй, нет, своему другу, я прав?.. В ответном взгляде – только тень осуждения над пропастью уже привычной генералу боли. Боль, равнодушие, презрение. Последнее – это, видимо, персонально для него. - Глаза-то какие красивые. Твои, не твои, позаимствованные. Больно?.. А я имя твое спросил. Ответь мне. Замершее изваяние не трогается с места. Впрочем, Вэнь Нин уже давно привык, что ему могут ответить, если подойти и настоять. Вот и сейчас он подходит вплотную, за плечи разворачивает к себе. Сун Лань, надо отдать должное, равновесие терять и не думает, равно как и сопротивляться. Это не раздражает, это даже слегка развлекает. - Ответь мне. Как звучит твое второе имя. Иначе буду всегда обращаться по первому. На плечо насмешника ложатся пальцы в черной перчатке, медленно разглаживая ткань. Генерал и не торопит. «Сын». «Драгоценность». - Цзы Чэнь?.. – помедлив, произносит насмешник вслух. – Сун Цзы Чэнь?.. Едва заметный кивок. - Первое тебе сейчас больше подходит. Ты словно спишь… траурное изваяние, спишь в своем кошмаре. К чему тебе цветущее дерево? Нет ответа. Вэнь Нин и не ждал, если признаться. У Сун Ланя прекрасно получается замирать на долгие часы, «забывая» о прижизненных привычках и необходимости сменить позу. Смотреть куда-то в небытие – тоже. Вэнь Нин надеется, что это – последствия еще не затянувшихся ран в голове второго мертвеца, и это заставляет ухмыляться. - Что ты первое помнишь? – требует он ответа. – Первое с момента своей смерти. На плече чертят несколько линий, но потом стирают. Сун Лань хмурится. И пишет снова. «Гуцинь». - Быть такого не может. Ты должен был запомнить флейту, раз уж так. «Гуцинь», - повторяют линии, гораздо сильнее, чем в первый раз. Быстрее, настойчивее, решительнее. - «Боль». - Что еще? Пальцы на плече Вэнь Нина замирают и нескоро приходят в движение снова. На сей раз - медленно. Почти неуверенно. Почти спрашивая – верно ли он пишет? Призрачный генерал ухмыляется. - Мое имя пишется именно так. Ты помнишь звуки гуциня, то, как у тебя извлекали гвозди, и меня? Как лестно. И ты продолжаешь так старательно игнорировать меня, траурное изваяние?.. К чему тебе дерево, я спрашивал, - напоминает Вэнь Нин, рывком разворачивая бывшего заклинателя за плечи обратно к цветущим ветвям. Тыльной стороны ладони снова касаются пальцы. - Что тебе? «Неподвижность». - Не понимаю. «Гармония». - Мне что, замереть и постоять? «Подтверждение». - Раз ты так просишь… - генерал замирает, и не думая отпускать. Не двигаться, не дышать. К чему бы его о таком просили?.. Но первым Сун Лань начинает двигаться сам. Медленно вытягивает руку. Словно хочет дотронуться до начинающих облетать лепестков. Вот только среди лепестков вспархивает темно-фиолетовая бабочка. И садится на костяшки протянутой руки. Черных бабочек, говорят, простолюдины считают вестницами смерти. На сей раз Вэнь Нин уступает и никак не комментирует действия объекта своих насмешек. Во-первых, каждый волен выбирать свои способы бороться со скукой. Во-вторых, он первый раз видит едва заметную улыбку на губах того, кого уже привык окликать «траурной статуей». - Сун Цзы Чэнь, где ты?.. Можешь не отвечать. Вижу. Снова не желаешь на меня смотреть? Не смотри. На меня можешь не смотреть, посмотри на мою добычу, - со вкусом тянет Призрачный Генерал последнее слово в полной уверенности, что объект его пристального внимания не выдержит. И не обманывается в ожиданиях. - Прекрасное изваяние соизволило почтить нас своим вниманием, - сообщает Вэнь Нин черному кролику, которого довольно аккуратно держит в руках, правда, предварительно почти полчаса продержав висящим высоко над землей. Кто ж знал, что кролики с перепугу умеют так сильно вырываться… Вырывающаяся добыча в планы мертвеца не входила. - Ты будешь жить, - продолжает генерал, крепко удерживая лапы. И намеренно демонстративно прихватывает ушки. – Он смотрит – ты живешь. Правда, просто? Сун Лань возмущенно вскочил. Неужели, не добившись ничего терзаниями его самого, насмешник все же решил переключиться на других существ?! Такое делал только Сюэ Ян. И Сун Лань не сомневался, что в случае его сопротивления следующей жертвой будет уже не кролик, а, например, ребёнок. - Тшшш, - не отпуская кролика, Вэнь Нин поднял руку, прижал указательный палец к губам. Кажется, кролику натяжение на ушах не понравилось. - Сядь, статуя траурная. Неужели тебя можно расшевелить только угрозой убить невиновного? Подействовало снова: Сун Лань опустился обратно, стараясь успокоиться. Да, сейчас можно было бы перетерпеть, как на его глазах мелкое животное превратят в замученное тело. Но... Сюэ Ян не останавливался и на крестьянах, когда приучал свое "приобретение" к покорности. Вряд ли этот остановится тоже. Генерал и не собирался. - Протяни руки, - потребовал он, подходя ближе. И даже насладился мгновением беспрекословного и мгновенного выполнения. – Держи. На тебя похож, изваяние траурное. Правда, поживее будет. Сун Лань оторопело посмотрел на кролика на своих руках, кролик сжался и не шевелился. Почти по привычке аккуратно погладил и отпустил на траву, подальше от странного... существа. Вернулся к Призрачному Генералу, взял за руку, развернул ладонью к себе. "Отрицание". "Понимание". - Бестолочь. Второй раз ловить? - нахмурился Вэнь Нин. - Нет, не ловить?.. Правильно, еще полдня терять жалко на твои капризы. Не понравился? "Живой". "Сочувствие". - Я ж тебе не предлагал есть его живьем. "Живой". "Свобода". - Если живому нужна свобода, то она не нужна мертвому. Я прав? Снова нет ответа. Призрачный Генерал ухмыляется. «Траурная статуя», как он называет второго разумного мертвеца, совсем не такая бесчувственная, какой желает казаться. Остальное – вопрос времени. Которого чуть меньше, чем бесконечно много.