Царапины души

Линали никогда не жалела себя. Она всегда знала, на что шла, каждый раз ввязываясь в новое сражение. И не могла отступать, даже когда понимала, что шансы не равны. Её просто не приучили сдаваться, когда за спиной — сотни невинных душ. Им нужна защита, им нужен тот, кто сможет за них постоять и урвать у судьбы ещё один день. Порой — только для них. Линали это прекрасно помнила. Но никогда не отступала. Ни на шаг. И каждый раз, возвращаясь с заданий, прятала за длинным плащом плотные перевязки и царапины. Раз от разу их на теле становилось всё больше, и далеко не все заживали. Оставались шрамы. Линали уже сбилась со счёта. Поздним вечером Матрона, меняя бинты на глубоко разодранном бедре, сокрушённо качала головой. Пыталась поймать взгляд Линали, но та лишь смущалась и виновато разводила руками. — Не бережёшь ты себя, девочка, — в пустом помещении голос женщины звучал пугающе громко. — Ещё бы чуть-чуть — и ты долго не смогла бы ходить. Линали невольно поёжилась и одёрнула рукава запылившейся формы. Она была неосторожна в той схватке. Снова и снова перебирая в голове воспоминания об этом, она пыталась найти другое решение. И не находила. Не выходило победы без крови и боли. Но ведь это малая цена за десяток спасённых от акума жизней, верно? — Как ты добралась? Голос Матроны вырвал Линали из раздумий. Она встряхнулась и выпрямилась, но тут же охнула и согнулась: ногу прострелило жуткой болью. Едва отдышавшись, она взглянула на женщину покрасневшими глазами. — Мне… помогли. Матрона хотела сказать что-то, но лишь поджала губы и отвернулась. Она не имела права указывать святым воинам, как делать их работу. Но иногда видеть то, как они безумствуют на грани жизни и смерти, становилось невыносимо. Она вздохнула и кинула окровавленные бинты в эмалированный таз с водой. — Смотритель, вероятно, уже знает о твоём возвращении. Но я повременила бы со встречей до утра, — она повернулась к Линали и скользнула взглядом по осунувшемуся бледному лицу. — Тебе надо выспаться, девочка. Та кивнула. Ей и правда нужен был отдых: голова кружилась, в теле не осталось ни грамма силы — только бы до кровати доползти и рухнуть на неё, даже не раздеваясь. Линали едва-едва улыбнулась своим мыслям и осторожно поднялась, держась за стену. Стоять было больно, но иного выбора у неё просто не было. Первые несколько шагов дались очень непросто, и когда она всё-таки добралась до двери, Матрона окликнула её. — Может, тебе помочь? Линали обернулась и отрицательно покачала головой. — Не стоит. Спасибо за перевязку. Я приду завтра. Дверь отворилась трудно, со скрипом пропуская Линали в широкий полутёмный коридор. Оказавшись там, она тяжело оперлась спиной о стену и закрыла глаза, пытаясь дышать ровно. Ей не хотелось беспокоить Матрону ещё больше, но, похоже, дело куда хуже, чем она полагала. Прислонившись затылком к холодным камням, Линали изо всех сил старалась собраться. До комнаты, кажется, около пятидесяти шагов — она должна их пройти. А завтра обязательно станет легче. Открыв глаза, она глубоко вдохнула и ступила вперёд. Её тут же повело в сторону, и равновесие удалось удержать лишь чудом. Прикусив губу, Линали прислонила ладонь к стене, ища опоры. Да, так, определённо, будет проще. Ещё один шаг, второй, третий… на десятом Линали как-то отрешённо осознала, что падает. И падение обещало стать ещё одной проблемой — раненая нога подвернулась неуклюже, и на белоснежных бинтах уже появилось осуждающе-красное пятно. «Надо было согласиться на помощь…» — Какого?.. До мурашек знакомый голос прозвучал над самым ухом, а сильные руки подхватили её, не дав заработать ещё пару лишних синяков. Линали, не ожидавшая этого, поперхнулась воздухом. Откашляться удалось не сразу, и лишь спустя долгую минуту она смогла поднять голову и посмотреть своему неожиданному спасителю в глаза. — Спасибо… Канда. Тот в ответ лишь что-то недовольно проворчал и бережно придержал её за плечи, помогая выпрямиться. Вернувшись со своего задания, он краем уха услышал в разговоре искателей, что Линали едва добралась до Ордена и ей сильно досталось. Поэтому, наплевав на доклад, он поспешил сюда, искренне надеясь, что это были лишь глупые домыслы. Но нет, эта несносная девчонка действительно подставилась под удар и заработала тяжёлые ранения. Снова. Снова. — Идти сможешь? — осведомился он, всё ещё не выпуская Линали из рук. Та, расслышав в его голосе недовольство, поморщилась. Вот поэтому она не хотела ни с кем видеться, пока не придёт в относительную норму. Выслушивать очередную нотацию и поучения о том, что не стоит лезть на рожон — удовольствие ниже среднего. И если брат делал это в порыве искреннего беспокойства, то Канда всегда выражал своё раздражение наименее приятными способами. Так, словно пытался задеть за живое и вывести из себя. Заставить обратить внимание на то, от чего она пыталась отречься. От собственной безопасности и жизни, в которую уже не верила. Оттого и плясала перед смертью, дразня и вынуждая ту наступать на пятки и обжигать ядовитым дыханием. Оттого и сражалась каждый раз, как последний. Потому что знала — им не выбраться. Никому не выбраться из этой войны. Если даже Аллен поддался… — Линали? Воспоминания прервались резко, и Линали вздрогнула, поняв, что снова оказалась в плену прошлого. Тряхнув головой, она торопливо кивнула, надеясь, что Канда не заметил ничего лишнего. — Да. Думаю, смогу. Стараясь не сильно опираться на больную ногу, она отступила на шаг, выскользнув из тёплых ладоней. — Спасибо, Канда. Если бы не ты… — Ты бы рухнула в обморок в пустом коридоре, истекая кровью, — насмешливо закончил он, скрестив руки на груди. Линали вскинула голову, и в полутьме Канда заметил, как ярко разгорелись её глаза. — Я не настолько слаба, как ты думаешь. И могу сама о себе позаботиться. — Конечно, можешь, — без тени улыбки подтвердил тот. — Настолько можешь, что притаскиваешь свою задницу в Орден едва живой. Завидное умение. Несмотря на слабость, Линали ощутила, как внутри разгорается уже знакомый пожар гнева. Он снова делал это — снова наступал на больное, не обращая внимания на то, что ей неприятно это слышать. Будь её воля, она задала бы ему сейчас хорошую трёпку, и досталось бы ему сильно, ведь, судя по всему, он тоже был не в форме. Однако возможностей у неё было немного, и она избрала единственное, что вообще можно было. Бегство. — Я сделала то, что сделала, Канда, и не собираюсь оправдываться. А теперь, если позволишь, я пойду. Матрона велела мне отдыхать. Вызывающе глянув на него, она развернулась и медленно направилась в сторону своей комнаты. Нога невыносимо болела, и Линали пришлось прикусить изнутри губу, чтобы не застонать. Гордость боролась в ней со слабостью и желанием плюнуть на всё и попросить помощи. Но последнее означало бы неминуемый проигрыш. Пусть даже это противостояние от и до придумано ей самой — и её саму же и ранит, оставляя царапины. На сей раз уже в душе. Канда, глядя, как она едва переставляет ноги, почти наваливаясь на стену, пару раз помянул графа и всех его прихвостней. В последнее время Линали будто подменили — она не заботилась о своей жизни, постоянно ставя её под удар и словно пытаясь побыстрее отправиться на тот свет. И никакие уговоры, просьбы и даже угрозы не действовали. Он знал, что было тому причиной, но понятия не имел, что нужно сделать, чтобы образумить Линали. Иногда это казалось ему невыполнимой задачей. Даже Комуи, которого он просил ставить их в пару на миссии, не всегда мог повлиять на сестру. Оставался лишь один выход — быть рядом. Прикрывать спину и изо всех сил пытаться уберечь от беды. Правда, получалось далеко не всегда. И это Канду невероятно злило. «Почему она настолько упряма, акума её…» Додумать он не успел. Тело среагировало автоматически, когда Линали пошатнулась и начала неловко заваливаться набок. Буквально одним прыжком Канда преодолел не слишком большое расстояние и удержал её от падения. Снова. Бережно обхватив, повернул к себе лицом и отвёл отросшие пряди с бледного лица. — Линали? Линали, ты слышишь меня? С трудом дождавшись слабого кивка, он коротко выдохнул и выпрямился, держа её на руках. И ведь совсем не обязательно было доводить до такого — а теперь она едва держится на грани сознания. Глупая девчонка. Очень глупая. — Держись, — тихо произнёс он, быстро шагая в сторону её комнаты. — Скоро всё будет хорошо. Линали, не в силах возразить или поспорить, уцепилась слабыми пальцами за плотную ткань плаща Канды. Закрыв глаза, она прислонилась к его плечу, позволив себе ненадолго отказаться от борьбы. Сознание уплывало, и удерживать его не было смысла. На сегодня с неё хватит. Дорога до комнаты Линали была знакома Канде до последнего поворота. Он не раз и не два приходил к ней ранним утром и поздним вечером, чтобы отчитать за очередное безумство или просто посидеть рядом, пока она не уснёт. Он постоянно ворчал на неё, ехидничал и язвил — но всегда являлся по первому зову и лечил её царапины. И на теле, и на душе. Открыв дверь ударом ноги, Канда прошёл в комнату Линали и осторожно уложил её на узкую кровать. Обстановка здесь едва ли отличалась от его жилища: кровать, шкаф, стол, два стула да книжная полка. Оглянувшись, Канда подвинул ближе стул, бросил на него свой изодранный, с пятнами крови, плащ и китель, оставшись лишь в рубашке, некогда бывшей белой. В нескольких местах на ней темнели пятна крови, но собственные раны Канду не беспокоили, хотя и болели ощутимо. Гораздо важнее для него сейчас было состояние Линали. Он боялся за неё — снова. До внутренней противной дрожи, до дикого, яростного желания разбить чью-то морду за то, что она опять пострадала. Всякий раз, стоило ему увидеть её такой, демоны просыпались и рвали на части его душу, оставляя за собой не царапины — жуткие рваные раны. И Канда жил с ними, не позволяя себе забывать: каждая новая рана стоила десятка царапин Линали. А значит, ей было в десять раз больнее. Склонившись над ней, он, стараясь не разбудить, стянул с хрупкого тела плащ. Затем, памятуя о том, что сказала Матрона о её ноге, долго возился с сапогами, осторожно раскрывая каждую застёжку. Покончив с ними и выпрямившись, он потянулся за одеялом, но в последнюю минуту решил всё же снять с Линали и куртку — так ей было бы легче дышать. Канда аккуратно расстегнул пуговицу за пуговицей, чутко реагируя на каждое её движение и дыхание, которое временами становилось прерывистым. Затем, приобняв её за плечи, он медленно стащил рукава и отложил вещь в сторону. А когда обернулся, чтобы укрыть её, ошарашенно замер. Обе руки Линали до плеч, не спрятанные за тканью тёмной рубашки, были покрыты многочисленными ссадинами и царапинами. Некоторые еле заметны, другие же выглядели глубокими. Они были обработаны, но выглядело это жутко, и точно грозило оставить после себя немало шрамов. Сцепив зубы, Канда коротко выдохнул и выругался. В эту секунду ему отчаянно хотелось кого-нибудь убить. С трудом успокоившись, он накрыл Линали одеялом, а сам уселся рядом на свободный стул. Он не собирался уходить до тех пор, пока нормально с ней не поговорит — пусть даже на это уйдут сутки или двое. Плевать. Он должен попытаться достучаться до неё. Снова. Линали пришла в себя, когда первые лучи робкого рассвета несмело заглянули в небольшое окно. С трудом открыв глаза, она несколько раз оглядела комнату, прежде чем поняла, где именно находится. Заметив Канду, дремавшего рядом, улыбнулась чуть заметно. Значит, она всё-таки не справилась, и он выручил её. Снова. Вздохнув, Линали пошевелилась, собираясь сесть, но от резкой боли не смогла сдержать стон. Дело было не только в ноге — болели и руки, которые почему-то оказались открыты. Отдышавшись, она бросила на Канду недовольный взгляд. Конечно, она благодарна ему за помощь, но раздевать её было явно лишним. — Проснулась? — негромкий голос ненадолго отвлёк от мыслей и заставил замереть. — Я смотрю, ты тоже, — пробурчала она, всё-таки сев и подтянув одеяло под самый подбородок. Канда усмехнулся — без ехидства и скрытых эмоций. Несколько часов сна в неудобной позе не пошли ему на пользу, и он чувствовал себя разбитым. Поэтому настроения спорить и пререкаться у него не было совершенно. — Как ты себя чувствуешь? Линали, ожидавшая услышать в его голосе негативные эмоции, была удивлена спокойствием. Она несколько секунд смотрела прямо в его глаза, не в силах сделать хоть что-то, чтобы оторваться. — Да… всё хорошо, насколько это возможно, — она криво улыбнулась. Скользнув по его фигуре взглядом, заметила тёмные пятна на рубашке и обеспокоенно нахмурилась. — Что насчёт тебя? Сначала Канда даже не понял, о чём речь, вопросительно приподняв бровь. Когда Линали ткнула пальцем в ближайший кровавый развод, он только отмахнулся. — Ерунда. И вдруг, неожиданно даже для самого себя, подался вперёд и крепко, но бережно обхватил руку Линали за запястье. Та попыталась вырваться и отстраниться, но он не позволил. Пересел на край кровати и заглянул ей в лицо. — Ты снова была неосторожна… Линали. Слова прозвучали тихо, на грани слуха — но Линали услышала его слишком хорошо. В его прикосновении, в его взгляде, таком непроницаемом и отстранённом, она чувствовала немой укор. Укор в том, что оказалась слаба. В том, что не уберегла себя от опасности… ради чего? Ради какой великой цели? Она прикусила губу, чувствуя себя одинокой и потерянной. — Меня застали врасплох, и бой пришлось принять. У меня не было иного выбора, Канда. Там, в деревушке, было полно маленьких детей. Они боялись и плакали. И если бы я не дала акума бой, они погибли бы. Все. Он не ответил. Опустив голову, он провёл пальцем по одной из едва заметных царапин — осторожно, едва касаясь. Затем обвёл ещё одну, и ещё. Их было много, так же много, как и боли в словах Линали. Он ощущал её, он слышал её крик каждой клеточкой тела. И спрашивая себя, что он вообще может с этим сделать, не находил ответа. Снова. Пожалуй, это самое паршивое, что он испытывал за последние пару лет. — У тебя есть выбор, Линали, — он выпрямился, поймав её взгляд. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня. — Нет! — Линали резко вскинулась, и глаза её полыхнули огнём. — Я уже не та слабая девочка, что прибегала к тебе, ища защиты от ночных кошмаров. Канда хотел ответить, но промолчал. Глубоко вдохнул, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Сейчас ему больше всего хотелось сжать её в объятиях и никогда больше не отпускать одну туда, где смерть ждёт их, готовя отдельное место в аду. Из них двоих для костлявой хватит и его одного — безбашенного психа, которому плевать на собственную жизнь, истерзанного сотни, а то и тысячи раз. Свою жизнь Линали должна сохранить. Если не для него, то хотя бы ради себя. Он снова скользнул пальцами по глубоким ссадинам, чувствуя под кожей шершавую корочку запекшейся крови. — На твоих руках слишком много шрамов. Так не пойдёт. Сжав её запястье, он наклонился ближе, оставив между ними едва заметное пространство. Оцепеневшая Линали смотрела на него большими глазами, ощущая на своих губах тёплое дыхание. Она не знала, чего ожидать, но если начистоту, была готова ко всему. Кроме этого. — Пообещай мне кое-что, — проговорил Канда, внезапно коснувшись лбом её лба. — Пообещай, что их не станет больше. Время замерло — Линали готова была поклясться, что мир остановился на одной маленькой точке, где находились они. В эту секунду она как никогда ясно поняла, что не может отказать ему. И что всё происходящее между ними — гораздо, гораздо серьёзнее, чем она думала. И пусть у этого пока не было названия, отказаться было уже нельзя. Слишком глубокой стала эта связь. Потому и ответ, данный Линали, был единственно верным. — Обещаю, — на выдохе. Канда знал, что она своё слово нарушит. Но вместе с ней он дал обещание самому себе. Отныне, куда бы она ни пошла, он будет рядом и сам проследит, чтобы царапин на её теле и душе не прибавилось. А заодно, если получится — попробует заживить и те, что есть. Так надежнее.