Простые люди

Всего нас было шестеро. Кроме меня еще Глебас, здоровенный такой амбал, лысый и тупой, как пробка. С ним мы с самой началки всюду шлялись вместе, и как-то так получилось, что продолжали до сих пор, хотя я чувствовал, как буквально деградирую рядом с ним. Я часто задавался вопросом, как он вообще поступил — ему явно было место среди парней из шараги нежели в университетской компании. В противовес своей внешности, он любил поговорить, причем очень — очень — много и почти всегда ни о чем. Просто помолоть языком и поржать с шуток для дегенератов. Вот и тогда он увязался с нами, несмотря на то, что я был против: он даже не состоял в отряде, и мне совершенно не хотелось, чтобы он опозорил меня перед остальными. А это он делать умел. Еще с нами оказался Дима, отличник, теннисист, гордость факультета и официально второй натуральный блондин на всю страну. Первокурсник, он уже удостоился всех этих почетных званий, причем сам собой ужасно гордился, а потому всех бесил. Разумеется, всех, кроме своих друзей, которых скорее можно было назвать фан-клубом или обожателями, чем нормальными друзьями. Уверен, вы в курсе, как это заведено у богатых детишек. Впрочем, тогда никого из этой компашки с нами (к счастью) не было, а значит Дима стал просто очередным раздражающим элементом в нашей команде. Почему очередным? По большей части из-за Кости. Знаете, есть такие люди, которым для того, чтобы вывести вас из себя, не нужно даже рта раскрывать. Они просто есть. И не подумайте, я не гопник какой-нибудь, чтобы ненавидеть ботанов и им подобных. Но при взгляде на очки Кости с толстыми мутными стеклами, на его серые, вечно сальные волосы, на его кривые передние зубы, которые постоянно виднелись, потому что этот болван имел привычку ходить с раскрытым ртом, меня всегда накрывало желанием вмазать ему. Всегда в моем случае означало только дважды в неделю на парах по инженерной графике, но и этого хватало. И получить его еще и в качестве товарища по команде в этой глупой игре — самый настоящий финиш. Еще у нас были две девчонки. Одна из них, Окси, была как будто противоположностью Кости, потому что все в ней как-то располагало, притягивало к себе. Все — завитые желтоватые волосы, щербинка между зубами, выпученные глаза, а на них жирные, но аккуратные черные стрелки, которые ей не шли, — делало ее похожей на какую-нибудь сову, причем в самом лучшем смысле этого слова. Ну, знаете, как в прошлом году все тащились по совам, били тату и печатали футболки. Вот такого типа сову. А, ну и девчонка, которая в отряде всегда была незаметна от слова совсем, та, что никогда не оставалась после сборов, чтобы всей толпой пойти в Бургер Кинг. На ней, кажется, была футболка с надписью 'Live life to the fullest' или что-то наподобие. На самом деле, может быть, я запомнил бы ее еще по чему-нибудь, если бы она не тащилась все время позади. Возможно, ее звали Катя. Правила игры — ролевки по историческому центру города на Неве — были до смешного просты: найти как можно больше бумажек со звездочкой, спрятанных в разных локациях, отмеченных на карте. Вот только нашу неоднородную компанию за каким-то чертом занесло за пределы этого самого центра: кое-кому туфлей натерло пятку, и мы всей толпой сначала искали ближайший Кофе Хауз, а потом сидели там целых два часа, треть всего отведенного времени. Погода для начала мая стояла жаркая. Пекло так, что уже во время перебежки до кафе у каждого из нас на лицах проступили красные пятна. Так что возвращаться на улицу после прохлады Кофе Хауза совершенно не хотелось. Но мы и так задержались дольше положенного. На полученных от командиров картах мало что было понятно, тем более что самые важные места поиска были в блеклых пастельных пятнах после того, как Окси пролила на них свой двойной клубнично-карамельный диетический латте на соевом молоке. Так что каждому пришлось ориентироваться по карте в собственном экране, что превратило нашу команду в клуб «Диоген» или вроде того. Правда, мой телефон умер еще до начала игры, а портативной зарядки ни у кого не оказалось. Поэтому я просто шел за остальными, не особо глядя по сторонам (чего я там не видел). Костя тоже не смотрел в экран — наверное, ему мамочка не покупала айфоны, а доставать свою старомодную лопату в нашей компании он не решался — но не с ним же мне было разговаривать, в самом деле. В воздухе отчетливо пахло чем-то съедобным. Как будто кто-то пек хлеб совсем рядом, из одного из выходящих на набережную окон несло свежей сдобой, и этот уютный запах не очень вязался с атмосферой в нашем кружке. Вдобавок к этому из другого окна раздавался мелодичный романс на французском. Но его быстро перекрыл звук ритмичных басов в колонке у Димаса — с какой стати он вообще взял с собой портативную колонку и забыл зарядку? На лице Окси появилась еле заметная улыбка — то ли ей нравилась музыка, то ли она прочла что-то веселое в ленте новостей. Но нет, скоро она начала пританцовывать. — Зачетная песня, братан, — радостно прокомментировал Глебас. — Кинешь мне? Дай-ка мобилу, я найду. Сейчас вобью свою фамилию… Наглость этого здоровяка меня всегда поражала, он умел залезть без мыла в любую… душу. Они уставились в Димин телефон и немного отстали, пропуская вперед Костю и кажется-Катю. Последняя внезапно поравнялась со мной. Честно скажу, меня это напрягло — не хватало еще чтобы ко мне подкатывали безымянные неказистые девчонки. Я не сразу понял, что она что-то говорит, только когда повернулся в ее сторону, увидел, как двигаются тонкие невыразительные губы. — Что? — Я говорю, мы почти подошли. Вроде бы. Смотри, — и протянула мне свой телефон. Судя по карте на экране, мы были менее чем в двадцати метрах от первой для нашей ленивой команды бумажки. Эта новость взбодрила всех, и ребята начали заинтересованно крутить головами в поисках поворота во двор или чего-то вроде этого. Даже Окси оторвалась от своего экрана: она суетилась и непрестанно хихикала, хмурила нарисованные брови и возила пальцем по карте. Вырезала кривые дырки на месте пролитого кофе длинным заостренным ногтем цвета лососевой розы и бормотала себе под нос. Я, честно сказать, засмотрелся на этот нос, немного вздернутый и красный от загара, с аккуратным серебряным колечком в левой ноздре, а потому мы с ней не сразу заметили, что остальные остановились. Впрочем, и они не сразу поняли, что мы отстали — закон компаний гласит, что каждый сам за себя. Знаете, как в джунглях. — Эй! — наконец окликнул нас Дима под хохот Глебаса, которому наша невнимательность показалась до чертиков смешной. Окси тоже захихикала, круто развернулась на своих платформах и зашагала обратно. Я последовал за ней, заглянул за поворот. Точно, двор. Ничего особенного в нем не было: в центре новенькая песочница, в ней пара детских лопаток и ведро, по бокам скамейки, на одной их которых не хватало доски. Несколько относительно новых железных дверей в парадные, а между ними исписанные автомобильной краской кирпичные стены. Я и сам жил тогда в таком же доме, только на наших скамейках с конца марта по середину октября стабильно сидело как минимум по бабушке. Мы переглянулись и рассредоточились. Мне как раз достался центр, чему я был рад — даже тогда мне не очень-то хотелось шарить по углам и обиваться у дверей, как какой-нибудь местный торчок. Заглядывая под скамейку, я отстраненно подумал, что запах сдобы остался на набережной, а здесь и вовсе ничем не пахнет. Следующей мыслью стало сожаление о том, что я все же не перекусил чего-нибудь в кафе, пока был шанс. У меня в голове уже выстроился примерный маршрут до ближайшего от станции сбора Бургер Кинга, когда меня окликнула Окси, призывая собраться всей командой. — Тут ничего нет, ребят. — Дима хмуро смотрел в экран и набирал сообщение. Остальные столпились вокруг него и тоже уткнулись в телефоны. — Пишу Джонни, он нас сориентирует. Джонни — это командир местного штаба, и по совместительству командир отряда Димы. На самом деле его кстати зовут Иваном. Такой болтливый хипстер с белоснежными зубами и девятью сотнями друзей в социальных сетях. Из тех ребят, что каждый день выкладывают фотографии чашки кофе на фоне исторического центра с фильтром и записывают видео своих покатушек на ярких скейтбордах, в которых еще играет энергичная попса. Серьезно, эти парни даже элементарнейшего из трюков сделать не способны, но публику их контент собирает нехилую. — Он говорит, нам надо пойти в сквер, здесь рядом. — Какой сквер? — в голосе Окси отчетливо слышна насмешка, но это не злые, а именно веселые интонации. Ее действительно забавляла наша вылазка, а серость окружающей обстановки только добавляла перца. — Ну, он пишет, что там еще огромная куча мусора рядом лежит. Эта фраза вызвала всеобщий смех. Тишину улицы наполнили: мой хрюкающий смех (его я никогда не стеснялся, следуя совету тогдашнего маэстро эстрады и кумира многих моих друзей Ивана Дорна), заливистый смех Окси, отрывистый лай Димона, тонкое попискивание Кости и даже тихий смешок кажется-Кати. Глебас откровенно заржал во всю глотку, явно напоказ, чем привлек бы к нашей компании внимание всего двора, если бы в нем не было так пусто. Хотя краем глаза я все же поймал заинтересованные взгляды проходившей мимо пары плешивых дворняг серо-кирпичного цвета, сливавшихся со стеной дома, из подворотни которого начал доноситься резкий запах тухлой рыбы. Этот запах меня насторожил, и я, продолжая улыбаться, направился туда. Выглянув из-за угла, я понял, что Джонни имел в виду. Действительно, подворотня, ведущая в еще один двор, поменьше, была полностью завалена мусором, за исключением только тонкой тропинки, видимо давно протоптанной обитателями двора. Вход в подворотню когда-то давно был огражден железной решеткой, но теперь от нее оставались только встроенные в стены по бокам крепления, а одна из дверей валялась неподалеку, под горой рыбных костей и грязных тряпок. — Ребят, мне кажется, нам сюда. Зацените, — я повернулся к команде и подозвал их поближе. — Мать же вашу, — красноречиво прокомментировал увиденное Глебас, засовывая телефон в задний карман джинсов. Он удивленно оглядывался по сторонам, и его довольная улыбка становилась все шире с каждым его шагом. За ним заковыляла Окси, восторженно попискивая и размахивая картой города для равновесия — я представил, как тяжело ей идти по узкой дорожке между куч мусора в этих высоченных туфлях, и меня передернуло. Я с благодарностью посмотрел на свои салатовые кроссовки и зашагал вперед. Димон, Костя и кажется-Катя поплелись следом. Глебас оказался достаточно сообразительным, чтобы первым заметить: — Это как-то не очень похоже на сквер. Данное наблюдение вызвало всеобщий смех, но, даже если тот факт, что Джонни мог запрятать трофеи в подобном месте, и вызвал у кого-то сомнение, нам было жутко интересно здесь осмотреться. Образовав своеобразный круг, мы стояли по периметру двора. Пялились на кирпичные стены, украшенные незамысловатыми надписями и пятнами сомнительного происхождения. Место выглядело чертовски знакомым, хотя было ясно, что я никогда тут раньше не бывал. Разве что только видел по телеку. Точно, типичный двор в неблагополучном районе из криминального сериала. Я тогда еще подумал, что он просто создан для того, чтобы тут колоться героином. Устраивать грязные, кровавые драки, стенка на стенку. Отжимать мобильники у каких-нибудь ботанов, поздно возвращающихся домой с кружка «Юный техник». Сидеть на покошенном заборе, пить «Жигулевское» и свистеть вслед редким прохожим. Уличная шпана и алкашня должны обожать это место. Пахло там тоже чем-то напоминающим еду, но теперь это была не сдоба, а нечто тухлое, кислое, оставляющее гнилой привкус во рту. У меня руки чесались наделать фотографий, и я непрестанно материл себя мысленно за то, что не взял свою зеркалку. Мама побоялась, что с фотоаппаратом что-нибудь случится, и запретила наотрез. С другой стороны, вокруг меня ребята уже снимали двор со всех ракурсов, а Димон, кажется, вел прямую трансляцию в одной из десятка своих социальных сетей. По его команде мы все по очереди помахали в камеру и передали привет «пацанам». Хором поздравили с днем рождения неизвестного Славика. Показали «козу» для общего селфи. Все еще были заняты съемкой, когда Окси уже достала из рюкзака какой-то листок («Я в жизни не притронусь тут ни к чему руками!») и начала возить им по дырявым трубам, пытаясь нащупать заветную бумажку. Остальные тоже постепенно разбрелись, хотя, если честно, места было настолько мало, что далеко друг от друга мы бы не ушли. Глебас начал записывать голосовое сообщение кому-то из своих друзей по пути к ступенькам в нечто похожее на подвал. Но, спустившись на пару ступеней вниз, он замер, после чего резко повернул обратно. Железный замок на двери в подвал кто-то открывал. Все головы повернулись в ту сторону. А потом нам навстречу вышли пришельцы. Нет, серьезно, я таких раньше никогда не видел, да и после этого случая тоже не встречал. Один — лысый, хотя скорее лысеющий мужик — он был настолько низким, что я отчетливо видел голую макушку, вокруг которой росли жидкие желтые волосы, казавшиеся липкими. Я бы готов поспорить, что на ощупь они бы такими и оказались. На нем был коричневый тулуп с как будто выжженными дырами по всей поверхности, тускло-фиолетовые вельветовые брюки (точь-в-точь такие я постоянно видел на фотографиях на сайте одного винтажного бутика, куда Окси давно пыталась меня затащить) и развалившиеся кожаные башмаки. За ним на высоченных каблуках ковыляла тетка средних лет, одетая в малиновое платье, такое короткое, что с каждым вторым ее шагом оно неприлично задиралось, но для нее это явно не было проблемой. Ее сапоги, которые, кажется, когда-то очень давно были белыми, странно гармонировали с седым гнездом у нее на голове и вульгарно-красной помадой на губах. У обоих в руках было по мешку какого-то тряпья, а у мужика на плече еще висела авоська с парой стеклянных бутылок, которые то и дело позвякивали друг о друга. Более того, от них обоих несло тухлятиной, которая как будто содержала в себе разом все запахи, которые только можно встретить на помойке. Серое лицо мужика не выражало никаких эмоций, пока его внимание не привлекла наша компания. Увидев нас, а в первую очередь Глебаса, который в силу своего невеликого ума в сочетании с извечным энтузиазмом всегда пер впереди остальных, мужик замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Тетка, находившаяся, видимо, не в самом адекватном состоянии, чуть не врезалась ему в спину, но тоже притормозила. Постаралась сфокусировать взгляд на моем лице, но получилось это у нее только со второго или третьего раза. — О, молодежь, — сиплым голосом обратился к нам мужик. При этом он слегка пошатывался, но, казалось, не только от того, что был пьян. Как будто его телу в силу инерции казалось, что он все еще двигается. — Вы бы тут не стояли, а то мало ли что. — Он многозначительно пошевелил кустистыми бровями, заставив меня поднять глаза от его беззубого рта выше, привлекая внимание к безумным глазам навыкат. — Вон, по вам сейчас из автоматов начнут шмалять. — С этими словами он поднял руки и начал размахивать ими по сторонам. Пакеты с глухим шумом болтались на его запястьях, бутылки в авоське пронзительно зазвенели. Мы, с самого их появления во дворе стоявшие стенкой спиной к подворотне, одновременно попятились, переглядываясь и нервно улыбаясь друг другу. Дима, кажется, достал мобильный из кармана, но мне было гораздо интереснее наблюдать за действиями мужика. — Вы шли бы отсюда, детки, — продолжил он, возобновляя шаг и тем самым вынуждая нас отходить дальше. — Да, ребятки, вы не туда зашли, — подала голос тетка. Он у нее как будто раздавался из какой-нибудь раковины, настолько был глухой. И сиплый, на женский совсем не похожий. Я тогда еще задумался, что такого нужно сделать, чтобы превратить свой голос в это хрипящее нечто. Тетка вновь зашагала через двор, синхронизируясь мужиком, и теперь тоже наступала на нашу компанию. — Вон, видите, — отстраненно продолжила она, пытаясь снова остановить плывущий взгляд на ком-нибудь из нас, — дворец. Вам бы туда, там как раз выставка искусств проходит. И галереи там. Вам, ребятки, точно туда. Просто глядя на этих двоих, я бы никогда не подумал, что им (все еще) доступно выражение иронии. Но то, как они — совершенно трезво — переглянулись на этих ее словах, заставило меня вздрогнуть, хотя я не из пугливых, честное слово. Мы не сразу заметили, что подошли к арке подворотни, ведущей на набережную — только когда кажется-Катя и Костик уперлись спинами в кирпичную стену, а мы в свою очередь споткнулись о них. На этом этапе нам оставалось только отвернуться от тетки с мужиком и быстро покинуть двор. Оказавшись на набережной, я почувствовал странное облегчение. Наверное, это оттого, что из какого-то окна все еще тянуло сдобой. За нами из подворотни вышли маргиналы и, мельком обернувшись, все так же нетвердо, но тем не менее гордо прошагали в противоположную от метро сторону. Какое-то время мы молча смотрели им вслед. — Вау, но это же было супер, правда? — прервала молчание Окси. Ее восторгу не было предела. Она не переставая мотала головой, с улыбкой уставившись в экран и печатая со скоростью контуженной телефонистки. По крайней мере именно так я их себе представлял, ну разве что только с телефонным аппаратом вместо восьмого айфона. — Я их короче заснял, уже загружаю в инсту, ждите оповещения, — Дима довольно заулыбался, периодически оглядываясь назад и возвращаясь глазами к экрану. Его походка, кажется, стала еще уверенней и пружинистей, чем обычно. Он разве что буквально не подпрыгивал на своих белоснежных найках, заметно посеревших после нашего путешествия на край вселенной, который внезапно был обнаружен в грязном питерском дворе. — Ну что, ребят, кто в БК? — я вдруг вспомнил о своем давнем голоде. — Приедем пораньше на Садовую и там засядем, подождем остальных. — Спорим, половина наших уже там торчит! — а это уже Глебас, совершенно забывший о том, что в нашем отряде у него нет никаких «своих». Мне не было смешно. Но я вдруг захохотал как ненормальный и, поравнявшись с Глебасом, похлопал его по спине. Даже кажется-Катя согласилась пойти. Солнце все так же припекало, когда наша команда направилась к месту отрядного сбора вдоль по набережной.