Багровая любовь

Её любовь всегда была рядом с ней. В этом доме — старом, разваливающемся. Он постепенно оседал, проваливался под землю с адским скрежетом, погружая их совместную мечту о счастье под слои кроваво-красного грунта. Он окрашивался багровым изо дня в день. — Это от глины, — объяснял Томас новой жене. Очередной жене. Но Люсиль знала, что это цвет её любви к нему. Такой же тёмный, как цвет крови их матери, медленно вытекающей из пролома в черепе. Такой же бурлящий, как смешанные с водой потоки на кафеле, берущие своё начало из зияющей в голове Картера Кушинга дыры. Такой же обжигающий, как кровавая слюна, которую выхаркивали многочисленные жёны её брата в бывшую когда-то белой раковину — поначалу она пыталась оттирать разводы, но быстро нашла в них прелесть, ведь чем темнее и краснее становился старый мрамор, тем больше побед она одерживала. Их было уже четыре, но Люсиль продолжала бояться. Окрашивая свои руки и одежды в багровый цвет снова и снова, она вздыхала свободно лишь на краткий миг. Чувствуя его прикосновения, его поцелуи и жар такого близкого и такого знакомого тела, она забывалась всего на несколько желанных, но кратких минут. Чтобы потом терять его вновь — по крупицам, с каждой каплей крови, омывающей её руки. Чтобы продолжать бесконечную борьбу за его любовь, за его внимание, за его жизнь. За них. «Сильные чувства толкают на безумные поступки. Жестокие, полные боли и отчаяния». Совершая их, Люсиль ощущала, как погибает, как эта чудовищная любовь превращает её в монстра. Но она давно перестала сопротивляться. Если это поможет сохранить всё то, что она построила, ей не жалко ни души, ни жизни. Бери, бери же сердце и разум, Багровый Пик, но оставь ей взамен то самое ценное, что она всегда так трепетно хранила. Калечь её и выжигай ей душу, но оставь любовь. Позволь Томасу полюбить — всем сердцем, по-настоящему. Но так, чтобы её любовь не умерла.