Game over

Эти роли не для нас: Не играем мы сейчас, Ядовитая, разбитая, убитая я. Всё забыто, решено, Слезы высохли давно — На пути к новому миру И счастью я… Все чувства снегом замело, Боль впитала то тепло, То, что согревало по ночам — Твои руки по моим плечам. Одиночество съедает меня, В сердце больше нет огня, Вся любовь выпита до дна И, боюсь, что это моя вина. По телу мелкая дрожь — Одним словом меня уничтожь, Потерял над собой контроль — Не узнаешь к сердцу пароль. Это лето дурманит меня, Невозможно его променять, Удаляй меня отовсюду — Всё равно по ночам сниться буду! (Эльвира Т)

Эвелин оторвала тяжелую голову от письменного стола и сонно проморгалась. Темп жизни, заданный скрягой-Уинстоном, был невыносимым для молодой амбициозной девушки. Ноутбук давно отключился, и Эвелин не помнила даже, сохранила ли она последние данные. Уинстон Дэвор выделил «подопечной» маленькую комнатку в глубине своей огромной со вкусом отделанной квартиры на двадцатом этаже. Эвелин жила у брата уже почти три года, но каждый день умудрялась нарушать предписанные хозяином правила. В помещении нельзя было курить (кстати, к помещениям относился даже балкон), громко слушать музыку или телевизор, болтать по домашнему телефону, запираться в ванной, отказываться от приёмов пищи (а она должна была быть только здоровой), просиживать ночи в Интернете… Где-то в старом комоде валялся десятистраничный «Свод Правил», который девушка должна была выучить и сдать Уинстону «экзамен на знание». Так же категорически запрещалось опаздывать на работу. Путаясь в штанинах, Эвелин, поминутно поглядывая на часы, пронеслась (если можно так выразиться) на кухню, включила микроволновку и засунула туда кусок замороженной пиццы. За одно только утро она умудрялась нарушить более дюжины правил. Это было весьма рискованно. Работая у брата курьером, Эвелин, сообщив ему о том, что на завтрак съела пиццу, а не полезную кашу-овсянку, могла запросто лишиться и работы, и дома. Принципиальность мужчины, повернутого на порядке и дисциплине, не оставляла никаких сомнений в том, что Дэвор явно родом из дворянской аристократической семьи. Если бы у Эвелин, выросшей в детдоме, был хоть малейший выбор, то она, скорее всего, уже давно сбежала бы. На море. В море… Почему она не пошла в мореходку? Поднапрячься в учёбе труда бы не составило с её-то мозгами, но вот Уинстон, узнав об этом, заявил, что никто такую «щепку» на палубу не возьмёт даже коком! Физическая подготовка у Эвелин действительно хромала, причем на обе ноги. Первое время Уинстону приходилось её, попросту говоря, откармливать — такой девушка была худой. Эвелин вспомнила мать. Виновата ли она была в том, что их отец был смертельно болен и оставил свою огромную семью совсем молодым? Стоило ли ей рожать двоих, зная, что «поднимать» детей придётся исключительно самой? Определённо, эта женщина была недалёкого ума. Так думала о ней Эвелин. Кто-то может осуждать её за это? Наверное. Но зачем? Сейчас, когда она хоть немного освободилась, она может реализовать себя… Эвелин ненавидела своих родителей. И мать. Особенно. Её поступок вполне можно было бы оправдать, но Эвелин никак не могла понять одного: почему её решено было сдать на попечение государства как ненужную, отжившую батарейку? Эвелин ненавидела людей, живущих только сегодняшним днем. К счастью, брат не принадлежал к их числу. Он умел ставить цели и добиваться их. Эвелин восхищалась его умениями, стараясь быть во всём на него похожим. Правда вот в отношении дисциплины и быта, они были абсолютно разными… Не выдержав очередного «пинка» от неповоротливой кондукторши, Эвелин начала двигаться в сторону выхода. Битком забитый автобус еле тащился по гудящей улице. Самые большие пробки в центре приходились как раз на то время, когда Эвелин жутко опаздывала в офис. Пока она простой курьер — это не так страшно, хотя Уинстон и сейчас умудрялся выписывать ей штрафы, зная, что сестра добирается общественным транспортом. Сам же Дэвор катался на дорогущей иномарке, лишь изредка брав Эвелин с собой или давая порулить. Спрыгнув на асфальтированную дорожку вблизи остановки, Эвелин принялась приводить себя в порядок. Она любила выглядеть безупречно, но городская давка мало этому способствовала. Офисный дресс-код на курьеров не распространялся, однако она носила только брендовые вещи, причём не дешевые. Уинстон почти не позволял сестре тратить собственные (заработанные лично ей) деньги на ерунду. Под словом «ерунда» подразумевались клубы, алкоголь и винтажные пластинки Раймонда Паулса. Эвелин особой тусовщицей не слыла, но молодой организм требовал своё. И опять значились штрафы… При одном только упоминании штрафов, её начинало трясти. Со стороны могло показаться, что Уинстон жутко ревнует Эвелин к знакомым и вечеринкам. Сам же Уинстон Дэвор тоже иногда уходил «в загул», но ни одна из любовниц не переступала порога его жилища. Это угнетало Эвелин. Она знал, что весь штат так и треплется об их «странно-близких» отношениях. Как-то раз Эвелин даже пришлось расквасить одному финансовому директору табло. Слишком уж любопытным тот был. Конечно, после побоев (да ещё и от женщины) инвестор отказался спонсировать предприятие. Когда Уинстон узнал истинную причину драки, то он впервые за несколько лет похвалил Эвелин и даже премию выдал. Ох, и погуляла же она тогда! Вся дежурная часть до сих пор помнит, что творилось в их отделении, когда пьяная бунтарка «случайно» попала бутылкой в бровь старшему сержанту. Если бы не Уинстон — сидеть бы Эвелин лет десять! После того случая их родственные отношения перешли на новый уровень. На новую стадию. Стадию любви. Любви брата и сестры. У которых нет никого дороже друг друга. Эвелин выступала в роли обиженного жизнью ребенка, а Уинстон в роли мудрого отца, готового подставить плечо. Мудрость его заключалась и в строгости. Лишь со временем Эвелин сумела отдать ей должное. Контроль постороннего помогает овладеть мастерством самоконтроля. Запнувшись прямо на пороге офиса, Эвелин никак не ожидала увидеть Мираж. Она стояла в задумчивости. Странно, но эта девушка «с кошачьими повадками», как сказал Уинстон, после их последней встречи, чем-то пленила Эвелин. К сожалению, останавливаться было нельзя — она и так опоздала минут на десять! Босс-Дэвор рассердится, а ещё одного штрафа её кошелек (почти всегда полупустой) не переживет! Эвелин быстро прошмыгнула во внутрь, оглянувшись на блондинку ещё раз. Что в ней особенного? — Ты что, особенная какая-то?! — молодая профурсетка, восседавшая в кресле зама Уинстона, криво усмехнулась, увидев запыхавшуюся и красную Эвелин. — Почему это ты себе позволяешь опаздывать? С Эвелин у них были напряженные отношения. Ещё бы, ведь соблазнить красавчика-Уинстона этой кукле не удалось. Теперь она строила из себя начальницу с его сестрой. Плохо строила, потому что Эвелин Дэвор частенько прямо при Уинстоне посылала девчонку на три буквы, не боясь вылететь. — А ты ещё задницу свою в зеркале видишь? — Эвелин прислонилась к стене. — Не просидела до сих пор? — Не зарывайся! — девица резко поднялась. Мини-юбка на ней смотрелась комично, учитывая, что ноги у неё были кавалерийскими, то есть X-образной формы. При ходьбе это бросалось в глаза, поэтому на личном фронте она постоянно терпела неудачи. Понятное дело, что это её бесило. Эвелин же открыто издевалась над её внешностью для того, чтобы она, наконец, от неё отвязалась. Эвелин еле дождалась, пока из кабинета выйдет очередной клиент. Как только дверь распахнулась, она, позабыв обо всех правилах этикета, а именно, о том, что сперва нужно выпустить тех, кто выходит и только потом входить самой, рванула внутрь, словно за ней гнался дикий зверь. Уинстон посмотрел на сестру удивленно. — Что за пожар, Эви? — А ты не догадываешься?! Даррел твоя весь мозг мне вынесла! — она расслабленно плюхнулась в кожаное кресло. Даже пара минут наедине с особой из приёмной показалась ей просто вечностью в аду. Уинстон лишь рассмеялся. Он прекрасно знал о симпатии молоденькой и ужасно глупой девчонки к своей персоне. Пару лет назад, когда его старый друг Квинт Даррел — владелец огромного винного магазина обанкротился, Уинстон предложил ему место в своей структуре, а позднее сделал своим компаньоном. Эвелин всегда удивляло то, с какой лёгкостью этот Даррел получал повышения. Очевидно, что брата с ним что-то связывало. Но что? — Будь к ней терпеливее, она просто ищет своего принца… — Может, ей на болото за ним сходить? — пошутила Эвелин. — Там уж точно какой-нибудь лягух клюнет! — Напрасно иронизируешь, Эви, — Уинстон тоже опустился в офисное кресло, потирая виски. — Дядечки с толстыми кошельками, как правило, водятся на болотах и «квакают» о любви к таким, как наша детка! Во-первых, такие не предают, потому что один шаг влево и «папочка» разочаруется в избраннице, а терять денежки никому не хочется… — А во-вторых? — перебила его Эвелин. — А во-вторых, никто не позволял тебе трепать языком! Возьми это и поезжай в мэрию! — Уинстон тут же пришпорил разговор, чтобы не баловать сестрёнку отдыхом. — Живо! Дэвор кинул на стол конверт. — А что здесь делает наша старая знакомая? — Ты о ком? — Мираж… вроде бы. Уинстон нахмурился. Он попросту запамятовал. — Несколько недель назад мы её подвозили… — Она снова здесь? — мужчина ещё больше посмурнел. — А ты что-то о ней знаешь? — Эвелин невозможно было провести. — Может, поделишься? — Нет, это не твоего ума дело! Захлопнув дверь и вздохнув, представляя, что её ждёт ещё одна встреча с «подобием женщины», Эвелин мысленно выматерила старого идиота Уинстона и решила, во что бы то ни стало, узнать, какова связь между её работодателем-братом и таинственной незнакомкой по имени Мираж. Спустившись со ступеней парадного входа, Эвелин заметила, как от чёрного отъезжает Даррел-старший на своём потрёпанном «Вольво». На переднем сиденье был кто-то ещё. Кто-то до боли знакомый… Эвелин прищурилась, еле успевая различить женский силуэт, похожий именно на ту, о которой она грезила пару секунд назад. Мираж! Дорогу к стриптиз-клубу Эвелин запомнила с первого раза, хоть никогда там прежде не бывала. Её вообще не привлекали женщины и мужчины, сжимающие между ног шест. Странно, но сейчас и тогда она не думала о блондинке плохо. Она не показалась ей падшей настолько, чтобы крутить жопой на барной стойке. Такси, едущее за тёмно-синим «Вольво», вполне могло привлечь внимание, но Эвелин это не волновало. Конечно, мэрию она задвинула. Выскочив за пару кварталов до места назначения, Дэвор забежала в первое попавшееся интернет-кафе. Тем вечером на парковке она случайно заметила на запястье Мираж некий браслет со странной надписью. Хоть Эвелин и не была специалистом в подобных вопросах, но определить, что она (надпись) составлена из первых букв названия крупнейшей игровой сети, не составило труда. Давно Уинстон рассказывал о том, что Даррел бывалый шулер и заядлый посетитель казино, чаще подпольных. Теперь кое-что прояснилось… Открепив свой бэйджик, на котором значились её основное место работы и жалкая должность, Эвелин уверенно вошла в распахнутые двери клуба «Sweet cat» и тут же подверглась жесткому шмону. Охранники набросились на неё как голодные на кусок хлеба. Давненько она не испытывала такого натиска, причем со стороны мужчин. Это вызвало чувство какого-то стыда, будто она стояла перед ними голой. Её «помяли» буквально всюду, не забыв даже трусы. Дэвор отличалась исключительной терпеливостью, если от этого зависела ситуация. В данный момент ей необходимо было пройти этот чертов фэйс-контроль. Тем временем в одной из VIP-комнат разворачивалась беседа, носящая характер инструктажа. — Кто на этот раз? — равнодушно поинтересовалась блондинка, скидывая пальто и надевая на себя смокинг. В подобных заведениях такой наряд вызвал бы откровенное недоумение, но её целью было вовсе не то, зачем устраивались сюда другие. Она не была стриптизершей, она была кем-то вроде конферансье. — Некий Пайн. Сегодня он — царь игры. Даррел одним отточенным движением поправил сползшую на глаза челку. Пятидесятилетний брюнет среднего роста и крепкого телосложения. Он до сих пор был в отличной форме, не имея пивного живота и лысины, мог претендовать на сердце какой-нибудь молоденькой красотки из здешних танцовщиц. — Всё как обычно? — Мираж поправила свой галстук-бабочку, посмотревшись в большое зеркало на стене. — Конечно, а почему ты спрашиваешь? — мужчина пристально глянул на неё, щёлкнув замком внушительных размеров, висящем на металлическом чемодане. — Сколько здесь? — она старалась не выдать волнения. — Десять лимонов. Евро. Женщина замолкла. Нужно ли было что-то ещё спрашивать? К чему она задавала вопросы, если никто её в тайны этого бизнеса посвящать не собирался? Мираж собрала волосы в пучок, подвела глаза карандашом и застегнула пиджак. На стройных ножках отлично сидели туфли на изящной шпильке. Прямая черная юбка до колен придавала строгости. Даррел долго сверлил похотливым взглядом её выступавшую грудь и наконец произнес: — Ты не забыла о правилах поведения? — Нет… — Хорошо, но знай, что если ты ещё хоть раз посмеешь флиртовать с кем-то… Мираж вспыхнула. — Я никогда… — Врёшь! — мужчина дёрнулся в её сторону и схватил за руку. — Я не стану дважды предупреждать! Дверь открылась. На пороге возник молоденький официантик. — Мы начинаем, сэр… — Иди! — рявкнул Даррел, выталкивая Мираж в основной игровой зал. Мираж, вздохнув, медленно открыла зажмуренные глаза. Яркий свет прожекторов больно ударил в них, и выступили слёзы, но обращать на это внимание было некогда. Работа есть работа. Блондинка быстрым шагом пересекла бывший танцпол и остановилась у карточного стола на фигурных ножках, обитого бархатной красной тканью, как обычно бывает в казино. На его поверхности расположился лототрон или как его называли местные «лох», собственно, из одного названия уже можно понять предназначение. Ведущий (также одетый в чёрный смокинг) начал тасовать колоду. Зал стал наполняться постепенно. В основном сюда приходили одни и те же, но каждый раз был свой «царь», являющийся спонсором сего мероприятия. Конечно, именно он и уносил с собой выигрыш, состоящий из суммы всех сделанных за игру ставок и умножающийся на два каждые пять туров. «Туром» называли один оборот барабана после трёх выпавших подряд максимальных чисел. Спонсорские копейки шли на оплату услуг ведущего и помощника, реже — на обновление интерьера. Победитель делился выигрышем только с учредителями. Раздался звонок, означающий первую боевую готовность. Игроки заняли свои места, согласно сделанным в начале ставкам. От низшей к высшей. Состав из семи человек считался оптимальным. Второй звонок. Карты в ловких и натренированных руках ведущего-жонглера принялись тревожно «выплясывать лезгинку». Участники получили анты (фишки) и каждая стопка была зафиксирована в специальной таблице под определенным номером. Для каждого участника был выбран цвет. На барабан лег маленький белый шарик. Пробный тур для того, чтобы убедиться, исправно ли работает лототрон… Третий и самый короткий звонок. Ведущий с легким поклоном ещё раз перетасовал колоду, разложив её большим полукругом. После этих нехитрых действий мужчина кивнул Мираж. — Ваши ставки, господа! — блондинка хорошо знала, что делать. Только подготовленный морально человек мог произнести эти слова столь отстраненно. Стопки разноцветных фишек бесшумно заскользили по бархатной обивке, создавая причудливый узор и выстраиваясь в две линии, первая из которых означала количество чисел, а вторая — ставку. Когда время в песочных часах истекло, ведущий с силой раскрутил барабан. — Ставки сделаны! Ставок больше нет! Игроки замерли, неотрывно следя глазами за оборотами лототрона, чьи цифры слились в одно сплошное черное пятно. Блондинка никогда не понимала смысла наблюдать за этим процессом. Тут было только два варианта: либо нервы сдадут, либо вестибулярный аппарат. Мираж оценивающе разглядывала участников очередного «сверхважного совещания», на которые обычно отпрашивались все они у своих сварливых и жадных женушек. Благо, до неё лично ни одному не было дела, потому что барабан продолжал вертеться, словно ждал, когда кто-то не выдержит. У высокого и относительно молодого шатена в обтягивающем трико голова не выдержала и явно закружилась. Он, облокотившись о покерный стол, тёр слезящиеся глаза. На мгновение их взгляды встретились… Мираж сжала зубы — не хотела показывать истинных эмоций, накрывших с головой. Здесь и сейчас. Он и она. Напротив друг друга, но по разную сторону баррикад. Или… — Сорок шесть, красные! — ведущий сгреб фишки проигравшего и продемонстрировал выбор шарика. Карточный полукруг стал сужаться. — Прошу новые ставки! — ещё один тур барабана, и снова красные. Новая раздача. Снова раскрутка и… Сверху слышались басы музыки, грохочущей на полную катушку в ритме… примерно в том же самом ритме, что и сердце Мираж, увидевшей после двухлетней разлуки того, кто обещал свадьбу и любовь до гроба, но спасовал при первых же трудностях. — Двадцать восемь, синие! У вас ва-банк? — Да… — Играем? — обратился к низенькому старичку ведущий. — Играем! — махнул морщинистой рукой нефтяник. — Тридцать к одному! Барабан закружился в судьбоносном туре. За движениями этих двоих пристально следил толстяк в засаленном чёрном пиджаке и заштопанных брюках. Спонсор. Ох, уж эта маскировка. Зная, куда идут его деньги, можно с уверенностью сказать, что экономил он на всем, кроме карточных игр. — Двадцать одно, уважаемый… — Недобор! — нефтяник не спешил скидывать карты. — Ещё! Каждый из нас играет в игры. И в детстве, и всю оставшуюся жизнь. Другое дело, что эти игры бывают разными: у кого-то они безобидны, а у кого-то неимоверно опасны. — Задолбали! — Эвелин надоели охранники, обыскивающие её уже около двадцати минут с такой тщательностью, словно она — террорист, собравшийся пронести в зал бомбу. — Руки убери! В тот момент, когда двое отвернулись на пьяного, а третий замешкался, Дэвор схватила его за грудки и прижала к стене. И едва не двинула по яйцам. Парень заметно запаниковал и подал голос. Два мордоворота кинулись ловить припустившую Эвелин. В стриптиз-клубе можно затеряться только в том случае, если ты являешься каким-нибудь VIP-клиентом, да и то с трудом. Она дернулась в сторону бара, надеясь, что нырнуть под стойку будет легче, чем бегать по залу. — Какого черта?! — орал старикан, который был в меньшинстве. Он загреб всё, что можно. Ведущий лишь разводил руками. Спонсор, вышагивающий вдоль стола, начал переживать. — Ставок больше нет! — раздалось в очередной раз. Старикан вцепился в стол — с него градом катился пот. — Двадцать, красные! У вас перебор, уважаемый! — ведущий снова перечеркнул первые три цифры. — Проклятье! — он схватился за голову. — Играем? Мираж мигом дёрнули в сторону крепкие мужские руки. Она еле удержалась на ногах. — Что происходит?! — Даррел брызгал слюной. — Отвечай! Кто этот «везунчик», твою мать?! Ты слышала, что я тебе говорил перед началом?! Победить должен Пайн! — Сэр, я вам клянусь, что… — Это я клянусь, что ты не выйдешь отсюда живой, если что-то пойдет не так! Блондинка понимала, насколько все серьёзно и насколько она дура, если думала, что сможет выкрутиться. В этот вечер действительно творилось что-то невероятное. — Кто этот шатен, что не сводит с тебя глаз?! — брюнет внимательным взглядом окинул того самого парня. — У тебя что-то с ним было? Мираж стушевалась. Нельзя было признаваться. — Хочешь, я тебя удивлю? — Чем? — равнодушно спросила она. — Сегодня нам выдали в два раза больше, — он показал сумму, записанную на листочке. — Ты понимаешь? — И что? — Иди к нему! — Зачем? — голос предательски дрогнул. — Детка, ты ничего не забыла? Меня не волнует, что и как ты будешь делать, но выиграть должен только Пайн! Подкупай, ублажай, проси… пусть жульничают или договариваются. Меня не волнует. Мираж в очередной раз фыркнула. Ну, какое ей дело до этого нового магната? Однако работа её заключалась именно в том, чтобы выявлять новых клиентов и внедряться к ним в бизнес. — Сорок, синие! — Есть! — старый нефтяник заликовал, предвкушая победу. Очередная раздача, но уже без поднятия ставок. — Кто же из них Пайн? — спросила Мираж. — А я почем знаю! В это время в другом зале среди танцующих и изрядно пьяных людей особенно выделялся высоченный охранник, отчаянно колотящий девушку. Официанты не спешили разнимать дерущихся. Не так часто это случалось. Эвелин резко вздрогнула, когда в её запястье впились человеческие зубы. Она не был готова к «девичьим приемам», поэтому немного растерялась. В детском доме она дралась много и часто. И всегда старалась придерживаться суровых хуков в челюсть или ниже пояса. Двое, отставших ещё на входе, наконец, подоспели к своему сотруднику и теперь втроем напрыгнули на Эвелин Дэвор. — Бешеные вы что ли?! — она перекрикивала гремящую музыку. — Кусаетесь как шавки в подворотне! Эвелин, в конце концов, повалили на пол. Несколько ударов по ребрам были лучше всякого энергетика. Горящая боль разносила по всему телу адреналин со скоростью пули. Она не растерялась и поставил подножку одному из охранников. Самой подняться было уже сложнее, но через несколько секунд представилась такая возможность. — Хватай ты её, держи! — охранники вновь пытались догнать нарушителя. Эвелин же над ними открыто стебалась, виляя то в одну, то в другую сторону без предупреждения. Верзилы налетали на посетителей, чем вызывали недовольство диджея, крутящего медляк. Дэвор заметила маленькую дверь, ведущую в подвал, и нырнула под лестницу. Трое мордоворотов пронеслись мимо, как она и предполагала…  — Бадди? — Мираж сглотнула и испуганно подняла глаза на бывшего. — Что ты здесь делаешь? Шатен поводил взглядом по сторонам и улыбнулся. — Это же я могу спросить и у тебя. Что ты здесь забыла, детка? С твоим личиком надо было в модельное агентство соваться… Блондинку передёрнуло. Он никогда не умел делать комплименты, более того, даже когда делал, то они выходили слишком пошлыми и неуместными. — Разбогател резко? — А если и разбогател? — он снова улыбнулся. — Вернуть меня хочешь? Или хочешь, чтоб я к тебе вернулся? — А это не одно и то же? — она посмеялась. — Знаешь, после того, как ты меня бросил… — Это кто кого ещё бросил! — завизжал Бадди. — Так, ладно. Мне не до твоих истерик, — сказала Мираж, оглядываясь. — Ты не подскажешь, кто тут Пайн? — А зачем он тебе? — Нужен. — Сильно нужен? — прищурился Бадди. — Представь себе. Так, как никогда раньше, — оскалилась блондинка. — Ты его знаешь или нет? — Знаю ли я его? — рассмеялся Бадди. — О, детка, ещё как…