—Ты обещаешь, что мы всегда будем вместе?– хнычет маленькая девочка, вытирая крупные дорожки слёз со своего лица.
— Не обещаю…- говорит мальчик, поправляя самого себя через секунду, — Клянусь. Обещания ничего не значат, а вот клятва имеет свою цену,– голубоглазый ненадолго замолкает,— Клянусь своими глазами, что когда я вырасту, мы всё ещё будем лучшими сестрой и братом на свете. А если клятва не выполнится, умру от горя.
***
Семья Акабане всегда была уважаема. Состоявшая из четырёх человек, она никогда не давала повода для сплетен, вела себя дружно и никогда не появлялась на публике по отдельности.
— Инко, буди брата и идите завтракать! — кричит мать с первого этажа, уже зная, что её дочь проснулась.
Младшая дочь добрая, милая и верит в чудеса, поэтому она никогда не сдавалась и любила своего брата несмотря ни на что. Она как сахарная карамель — горчит на языке, вяжет рецепторы и ударяет в нос своим ярким, резким запахом. Похожа на маленькое солнышко — горит и сияет.
— Они-сан…!– тихо говорит она, поправляя складки на своей юбке, стараясь сильно не краснеть.
— Иди к чёрту!– бурчит тот в ответ, переворачивать на другой бок, из-за чего его сестра не может перестать смущаться, ведь перед ней лежит Сокка, забывший вчера надеть пижаму.
Она безмерно любит своего доброго, нежного и всепрощающего братишку… Хоть тот и полный дурак. Но он ласковый, мягко улыбается и громко смеётся, прикрывая свои ясные, голубые глаза. Поэтому, нет ничего удивительного в том, что в него влюбляется первая красавица школы, в том что они начинают встречаться. Они становятся настоящими половинками друг друга.
— Мам, пап — это Рин-тян, я надеюсь вы примите её в нашу семью!— её братик рад, значит она рада тоже, хоть это и доставляет ей огромную боль, заставляя плавиться от ненависти к той девушке. Она простит, ведь влюблённость братика никогда не была долгой.
Наследница Акабане улыбается мило, даже слащаво, а сама пытается успокоить громкий шёпот в голове: «Она заберёт его, заберёт, заберёт–заберётзаберёт! Нужно остановить-с…»
Инко добрая и никогда не обидит никого, ведь она понимает, что все они живые и хрупкие люди.
— Думаю, я скоро сделаю ей предложение. Мам, пап… Вы не против?
Она сможет, сдержится и не будет показывать насколько она ненавидит эту девчонку. Ведь Инко сильная, да? Ведь она не слушает этот глупый голос и абсолютно не верит в призрачные руки, что оковами
давят на горло. Не и слишит треск хрустальго мира, что крошится под руками её драгоценного братишки.
День яркий, ни одной тучки, все готовятся к празднику, смеются и расставляют вещи по их местам. А Инко… Она просто стоит посреди всего этого действия и
не понимает, почему Оно смеётся, кричит и сильнее сжимает свои тёмные пальцы на тонкой шее. Девушка чувствует себя удивительно сломленной, словно кто-то вырвал из сердца кусок и потоптался на нём, смеясь — «Это обычное дело». Ничего не замечает вокруг и лишь сжимается сильнее, когда кричит дверной замок, заставляя вздрогнуть и покрыться потом сильную спину.
— Ваш сын погиб,- режет по живому работник полиции, нервно стуча пальцем по рации на своём бедре и не замечая выражение ужаса на лицах всей семьи.
Последний, самый громкий стук сердца и тиски сжимающие шею пропадают, Инко словно выкидывает из собственного тела, а сама она становится прозрачной. Мир останавливается, всё замирает и становится чёрно-белым. Он мёртв.
Угли тлеют, затухая — бледнеет и Инко, становясь похожей на призрака.
— На него и ещё одну девушку напали хулиганы, защищая её он получил ранение в область живота и умер. Скорая помощь не успела на несколько минут. Девушка сейчас в госпитале, ребёнок не пострадал.
Мёртв — её милый, добрый, нежный братец теперь
чёртов труп, который будет гнить под землёй.
Всё сливается в непонятные пятна, время летит так, что она не поспевает за ним, в глазах темнеет, а руки перестают её слушать, впрочем, как и всё тело.
«Тупой полицейский, уродская скорая, ёбаные злодеи и население-немощи, кто из них вообще дос-стоин жить?» — голос кричит, рвёт все нервы и тех опаляет жаром. Тело вздрагивает и окончательно переходит к новому хо-зя-ину.
Серое небо, маленькие капельки дождя ударяются о прозрачное стекло большого окна выходящего на веранду. Акабане младшая стоит посреди комнаты, взгляд её на секунду тускнеет, становясь чёрным.
—... ? -она смотрит на родителей, чьи тела лежат на полу в луже крови, над ними возвышаются какие-то злодеи, а на душе пус-то-та, — Зря-зря-я…- лицо искажает ужасная ухмылка, делая его по-ненормальному тёмным.
Вспышка грозы за окном и Ре-Инко срывается с места, её глаза горят адским пламенем и злодеи в страхе визжат, не успевая ничего сделать.
Квирк вибрирует, отдаётся по всему телу волнами наслаждения и чувства полного контроля над ситуацией.
Три тела горят ярким, и горячим как её чувства пламенем, сжигая все остатки её нежного естества, оставляя надломленную и разбитую куклу, которая движется по велению своего хозяина, рассыпаясь сизым пеплом по воздуху. Слёзы не льются, их нет, а те глупые злодеи теперь лежат под землёй на кладбище домашних животных, их не могут найти, не знают где искать и уже давно сбились со следов их
(ли?) преступлений.
Последняя выжившая из семьи, теперь всегда
одна. Но тёплые полупрозрачные руки, так тепло окутывают талию.
Инко никогда не была такой полноценной.
Вереница времени ускоряет свой ход, скрипит и боится остановиться, пока наследница вымершей семьи не переходит в старшую школу.
Новая школа — новая жизнь, так кричат яркие заголовки модных журналов. И в этом убеждается кукла в человеческой оболочке, когда переступает порог учебного заведения и сталкивается взглядом с ясными, голубыми глазами.
— А? Прости, я не помню твоего имени.
Он как двойник, его привычки — это
его привычки, а улыбка - это отражение
её мечты.
— Аха-ха!- голос дрожит, всё равно — он её не знает, значит можно строить образ идеально подходящий под его стандарты, — Я — Инко.
Теперь Инко добрая, счастливая и ярко улыбается, разжигая внутреннее Ядро, ещё чуть-чуть и загорится как раньше. Возможно, даже взорвётся, распадаясь тысячью цветных, как окружающий мир, фейерверков, ведь она влюбилась, она что-то чувствует к другому человеку и это, несомненно, пугает.
Сердце отплясывает чечётку, отдаёт тяжестью внизу живота, в груди тесно от, уже не бабочек, а ёбаных летающих рептилий, когда он смотрит на неё из-под ресниц и улыбается. Так знакомо-незнакомо, с к а л и т с я.
Его губы красные, в их уголках всегда небольшие ожоги и царапины, а на вкус они как морская соль. Он каждый день тренируется со своим квирком. И теперь Инко может сидеть на полянке, рядом и чуть что, бежать к нему на помощь.
Единственная проблема — его окружает слишком много девушек.
Ахуеть какая огромная толпа баб разных возрастов, статусов и положений.
— Ахаха! Ты такой милый, дурачок! – смеётся какая-то тупая сука, легко ударяя её Кёю по плечу, на что тот только смеётся.
На него обращают внимание все, он словно магнит. И это, несомненно, всё осложняет.
— Мы просто дружим.
За круговоротом глупых страстей Инко не замечает, как ранее тёплые руки, стали ледяными и теперь, вновь, опоясывают горло младшей Акабане. Из-за этого её руки сжимаются в кулаки, оставляя глубокие ранки от коротких ногтей. Акабане из последних сил улыбается, сдерживается и пытается заставить руки не подниматься.
— Что? Я его будущая девушка, а ты кто, уродка?– чужой голос набатом звенит в голове.
Последняя капля – мир становится серым
всего на мгновение и наследница вымершего рода хрустит шеей, чувствуя знакомое ощущение двойственности. Она всё ещё улыбается, скрывая жадный оскал.
— Ты мне… Как сестра,– чешет затылок своими прекрасными, тонкими руками Окумура.
На это Инко лишь сжимает в руках острый клинок, который так легко и быстро разрезает ненавистные ей сухожилия и кожу.
— Больно, больно! Прекрати! ААА!–тупая стерва кричит, захлёбываясь в крови, а наследница только усмехается, чувствуя приятное ощущение лёгкости в животе.
— Живая?- голос режет по ушам, перекрикивая своим железным тоном хрипы Аой,— Сейчас всё исправлю!- смех заливистый, скрипучий и не похож на её.
Хруст. И её нежная шейка ломается под напором квирка. Какие же
люди хрупкие, мерзко…
Кёя приходит к ней спустя несколько дней, он весь трясётся, его руки нервно одёргивают рукава рубашки, а сам он в этот момент
такой же хрупкий, что Инко еле сдерживается, чтобы не нажать, не доломать тонкий стержень внутри её возлюбленного.
— А? Она пропала… Её не могут найти…
Тело находят, оно лежит в кустах городского парка, всё истерзанное, совсем не похожее на человеческое.
— На неё напал маньяк…– тихо говорит Кёя.
— О боже!– голос дрожит, из глаз текут слёзы, а на душе радость. Ведь он обнимает и смотрит только на неё.
Спустя несколько недель история повторяется. Маленькая, милая девочка теперь плавает в городской реке. Славная, дружелюбная спортсменка не смогла убежать и теперь со сломанными ногами и перерезанным горлом валяется в канаве. Глупая художница теперь лежит посреди школьного буфета с кистями вместо глаз.
— Все они… Были моими друзьями…– его голос отдаёт горечью на кончике языка, сердце сжимается.
Инко поддерживает его, обнимает и нашёптывает нежные слова, когда парень уже не может всё в себе держать и начинает громко реветь у неё в коридоре.
— Ты… Ты будешь всегда со мной?
Она его обнимает, утыкается лицом в ключицы, а сама расплывается в милой улыбочке, от которой застывает крик ужаса в горле у любого, кто может это видеть.
–Да,- она кивает, вспоминая данное ей обещание, которое не было исполнено,— Навсегда вместе.
Проходит небольшое количество времени, они уезжают в другой город, Кёя Окумура становится Хисаши Мидорией и женится на Инко Акабане. Они начинают жить в небольшой квартире и, уже, Мидория Инко сразу начинает готовиться к рождению малыша.
Жизнь течёт умеренно и счастливо только для Инко. Она учится готовить, вышивать и делает всё, чтобы забеременеть.
Она мило улыбается, когда Хисаши задерживается на работе, нежно обнимает его в их постели и абсолютно никак не реагирует на засосы, которые она
не ставляла, на его шее.
Вот только нож всё также заточен и лежит в миниатюрном столике около их кровати, ожидая когда им воспользуются.
Проходит полгода и тест на беременность даёт положительный результат.
Поэтому, жизнь вновь начинает свои обороты, скрипя и шатаясь. Мир сверкает яркими красками, словно готовясь к рождению малыша, ожидая, когда маленькое чудо родится на свет. Инко вздрагивает, когда тёмные пальцы дотрагиваются до округлившегося живота, надеясь дотронуться до хоть чего-то
живого и невинного в жизни бывшей Акабане.
Заветный день Х наступает совсем скоро, именно поэтому, так
долго ждавшая этого Инко не проронила ни слова во время родов, именно поэтому, она не разрешает увезти её мальчика куда-то далеко, заставляя медсестёр оставить ребёнка подле себя.
Изуку растёт не по дням, а по часам. Его смех нежный, мягкий и так похож на отцовский.
Первые шаги, нежные объятья и единственная мысль: «Нужно взрастить человека, что сможет выдержать все пинки судьбы!»
Поэтому женщина пытается научить своего сына всему, что она умеет.
— Из-чан, помоги мне убрать кровь.
Маленький нас-лед-ник молчит, его руки подрагивают и сильно обхватывают палку. Глупая собака, попытавшаяся напасть на маму теперь лежит в луже жизненного сока и является трупом, а её ошейник ярко блестит, отливая золотом под лучом дневного солнца.
— Да, мамочка…
Инко пытается не замечать изменений в сыне, она игнорирует все его странные действия.
—М-м…!- напевает малыш песенку, зачёркивая глаза на своей кукле Всемогущего.
Она мать. Она поддержит своё чадо в любых его начинаниях.
— Мамочка, Всемогущий — чмо прямоходящее, а вот тот злодей очень хорош, держится уже пять минут против него.
Но нужно ли ему это?
—Что? Быть героем? Ни за что. Слишком много чести для этих обсосов.
Инко игнорирует весёлый смех своей половинки, когда та исчезает, перемещаясь за спину к Изуку. Теперь
он хозяин. Вместе с материнскими проблемами, Мидория пытается налаживать отношения с внезапно охладевшим Хисаши. Её любимый почти перестал приходить домой, постоянно пьёт и вспоминает тех шлюх из старшей школы. Мечта стать героем забыта, теперь он взрослый и единственнное его желание – это
сдохнуть поскорее.
Инко улыбается, улыбалась и всегда будет это делать. Ведь она
сильная, она всё выдержит. Поэтому она всё также растягивает губы, когда нож нежно входит в поддатливую плоть глупой секретарши, которая решила рассказать о измене её мужа. Она по-знакомому усмехается, скрывая ужас, когда взгляд сталкивается с похожими на её глазами, которые еле видны из щели между косяком и дверью, ведущими в детскую.
—Изу-чан, ты же ничего не видел, да?
—Нет, мамочка.
Её сынишка всё также ходит, ухватившись за её юбку, восторженно кричит, когда в новостях показывают бой злодея и
какого-то героя. Он все ещё мягкий, нежный и не готовый к жизни. Поэтому, когда Мидория старший заявляет о своём уходе, лицо Изуку отражает внутреннюю боль и неизвестное понимание. Через несколько дней наследник просыпается с криком, захлёбывается в слезах и смотрит на Инко странно-неверующими глазами, его привычки меняются и он становится другим. Инко не может поверить, ведь эти привычки ей знакомы, эти слова она знает, но этот Изуку нет.
Хисаши только подливает масла в огонь, когда вновь закатывает скандал во время которого Изуку вновь становится совершенно другим, словно становясь прежним, но абсолютно не собой.
Хлопает дверь, закрывая прозод в счастливое завтра.
Вновь борьба героя и злодея. Вновь разрушения и крики людей, только теперь это касается их семьи, ведь драка задела здание, в котором работает их
любимый папа. Поэтому Инко собирается, хватает, так давно неиспользуемые ножи и идёт за своим мужем. Ведь никто кроме
неё не имеет права
его убить.
— Я обещаю, что присмотрю за твоим папочкой, Изу-чан!- её голос нежен, как и всегда, но твёрд, как не было никогда.
— Мама, ты обещаешь?- наивно спрашивает её сын, улыбаясь.
— Да!- не сдерживается Инко и целует его в лоб.
Это её мальчик, взрощённый в её идеалах, любви и нежности. Милый, добрый Изуку...
— Вот только, мам,– на мгновение глаза её мягкого сына подсвечиваются изнутри чем-то отдалённо-знакомым, от чего сердце прекращает своё биение на секунду, — Обещание без клятвы ничего не стоит. Клянись, — малыш протягивает ей мизинец, усмехаясь также жёстко, как она усмехалась в лица тем девушкам.
Она протягивает свой мизинец в ответ:
— А если я не сдержу обещание, то проглочу тысячу иголок…- её голос срывается, когда маленькая ручка сжимает её запястье с чудовищной силой.
—Мамочка!– голос мальчика наигранно обиженный, из-за чего по коже ползут мурашки,— Тысяча иголок – херня.
На минуту они оба замолкают. Изуку — из-за того что задумался, Инко — из-за того что не верит тому, что происходит.
– Клянись своими глазами,– припечатывает мальчишка после минутного молчания, расплываясь в своей ухмылке.
–К-клянусь…
Крики боли, хрут костей и чей-то смех. Инко пробирается сквозь толпу визжащих людей, которые пытались сбежать из эпицентра трагедии. Мидория идёт, стараясь не зарыдать, ведь здание, в котором сейчас должен находиться её муж, полностью разрушено, от него остался только первый этаж, на котором лежат трупы знакомых её любимого.
Взрыв, пыль в лицо — и задыхающаяся от углекислого газа Инко падает на колени, а затем и лицом в пепел, протягивая руку в сторону нужного ей места.
— Хиса-ши…- знакомая тень прикрывает тяжёлые веки шепча: "Его здесь нет…!»
Мидория просыпается в сугробе пепла, когда до неё доносится громкий смех какого-то чудика, который удерживал на своих плечах несколько людей, забираясь на груду машин. Небо чёрное от дыма, а вокруг только пустынная равнина, заполненная трупами и сизым пеплом. Женщина хрипит, поднимается и идёт в сторону дома. Ведь живых здесь больше нет.
А потом, уже находясь в своей квартире, грязная и словно облитая с ног до головы Инко встречает своего сына, который должен сейчас спать.
Глаза у Изуку теперь кажутся огромными, радужка светится рубиново-неоновым, губы поджаты, а сам он стоит в проходе.
—Не смогла, да?– усмехается мальчик, кривя лицо в неправдоподобной улыбке.
Инко вздрагивает от ноток боли в голосе своего чада.
—Да.
Мальчонка хмурится, кусает губу и через несколько минут, громко спрашивает:
—И стоило твоё обещание хоть чего-то?– болезненно морщится,— Хоть капли крови?
—Н-нет,–женщина не понимает к чему он клонит, в глазах на мгновение появляется образ той Инко, словно она стоит перед ней.
Громко, рвано вздохнув Мидория младший уходит из комнаты, возвращаясь через секунду. В руках ярко отсвечивает наточенный нож, отливая серебрянным в свете вечернего фонаря.
— Клятва, Инко, клятва…-сухо выдыхает мальчик, перекатывая между рук острый предмет и вкладывая тот в ладонь матери,— Помнишь?
Через несколько месяцев, Изуку в первые за долгое время что-то говорит своей матери.
—Мне нужен он. И ты обеспечишь мою с ним встречу…– ставит перед фактом, показывая фотографию женоподобного мальчика, которую женщина разглядеть не в силах,—И на этот раз, провал будет для тебя фатальным…
Теперь Инко - взрыв сверх новой. Уничтожает всё на своём пути, испепеляет и дарит лишь смерть. Она лишь то, что осталось от себя прошлой. Оболочка.
Пус – та –я.
