♠♠♠
Два парня уже минут десять молча лежали на траве в паре метров друг от друга без сил и желания подниматься. Порой ветерок ласково обдавал кожу прохладой, очень приятной после жаркого боя. На удивление так уютно, что не хотелось куда-либо идти. Мукуро невидящим взглядом смотрел в небо, а Кёя и вовсе, казалось, задремал. — Скоро годовщина нашего знакомства, — задумчиво проговорил Рокудо, лишь потом осознавая, что вслух. Хибари приоткрыл глаза. Ещё бы чуть-чуть — и он бы очутился в царстве Морфея. Странно, обычно в присутствии кого-то он испытывал некий дискомфорт, а о сне и речи не шло. — Может, как-нибудь отметим? — Мукуро захотел прикусить себе язык: вот почему он вечно всё портит? Но отступать было поздно. Портить, так до конца. — Например, снова сразимся под лепестками сакуры... — И ты встанешь передо мной на колени, — перебив, грубовато закончил Кёя. — «Только ты и я. Не надо больше разговоров».* Так, кажется, ты тогда сказал? Ты такой романтик, Кёя. Ку-фу-фу. Хибари, ничего не ответив, поднялся на ноги и отряхнул пиджак, явно собираясь уйти. Рокудо хотел его остановить. Хотел побыть с ним подольше. Хотел хотя бы просто ещё вот так вместе полежать, не думая ни о чём. Но он сам разбил вдребезги ту атмосферу. В который уже раз. — До завтра, — попрощался Мукуро, повернув голову в сторону удаляющегося силуэта. Рокудо с первой встречи заинтересовался сильным и гордым Хибари Кёей. Сначала нравилось его просто злить, играть на его натянутых до предела струнах гордости, подшучивать над ним, смотреть как на строгом и бесстрастном лице проступают эмоции, как загораются глаза. А сражение с ним будоражило и приносило эйфорию. Всё это превратилось в зависимость. Мукуро жаждал, чтобы Кёя постоянно думал только о нём, смотрел только на него. И не хотелось ни с кем делить это внимание. К сожалению для него, стоило Дино приехать в Намимори, так Хибари бился с ним, притом часто весь день, порою и ночь, если давно не виделись. И Рокудо с этим ничего не мог поделать. Он и сам не заметил, как начал ревновать. Потом Мукуро осознал, что любуется Кёей во время сражений. Следит за его решительными движениями не только, чтобы увернуться или предугадать следующие, а потому что сами движения завораживают. А стоит блокировать удар, то часто на несколько секунд их лица разделяют сантиметры. Только в этот момент они бывают так близко, что на коже ощущается сбивчивое дыхание другого, а собственный жар разгорячённого тела, казалось, смешивается с чужим, уже кажущийся привычным и родным. Видя скатывающуюся под ворот рубашки капельку пота, Рокудо ловил себя на мысли, что хочет и вовсе сорвать с Хибари одежду и проследить за каплей дальше или слизать её. Хочет прикоснуться губами к его шее, дойти до ключиц и спуститься ниже, целуя и вдыхая аромат его тела. А затем фантазия Мукуро начала рисовать совсем бесстыдные картины. Он представлял, как покрывает поцелуями его везде, куда сможет дотянуться. Представлял, как Кёя елозит под ним и издаёт стоны наслаждения. Представлял, как тот полностью отдаётся в его власть, как смотрит с желанием и не даёт отстраниться. Как умоляет продолжать. Хотелось, чтобы Хибари было хорошо рядом с ним, и он не уходил, не отпускал. Мечты, мечты. Увы, думал Рокудо, такое возможно только во снах. Он старался отогнать эти абсурдные мысли. Но стоило увидеть Кёю, всего такого неприступного, то хотелось к нему прикоснуться и сделать своим. Мукуро понял, что хочет, чтобы тот был исключительно его. И хочет не только сражений и эмоций. Хочет самого Хибари. Хочет быть подольше с ним вместе. Хочет, чтобы тот в нём нуждался и вымещал не только отрицательные чувства. Рокудо и не мечтал хоть раз ощутить на себе нежный взгляд, которым Кёя смотрит на своих любимых зверушек, — это было слишком нереально даже для фантазий. Но он хотел почувствовать его тепло, хотя бы просто посидеть рядом. Или нет? Кого он обманывает? Этого слишком мало. Весь Хибари Кёя должен быть его! Вся его дикая сущность и тело, без остатка. Мало быть особенным для Кёи, Мукуро жаждал быть его воздухом, без которого невозможно жить. Не просто партнёром по спаррингу, врагом или приятелем, а всем. Рокудо Мукуро жуткий собственник.♠♠♠
Замах тонфой. Трезубец с металлическим скрежетом блокирует удар. Ухмылка красовалась на лице Мукуро, а скрываемое Хибари ликование всё равно отражалось в его горящих азартом глазах. Давно у них не было столь яростного боя. Дыхание уже давно сбилось, на теле выступал пот. А внутри всё трепетало от восторга. На секунду отвлекаясь на иллюзию, Кёя не успел увернуться от острого наконечника трезубца, и тот с лёгкостью разрезал рубашку, оголяя часть торса и оставляя на коже неглубокий порез. Раньше это было обычным делом, на которое никто из сражавшихся не обратил бы внимания, но сейчас... Рокудо замер, разглядывая на светлой коже свежие засосы. То, что это были именно они, он не сомневался. И их было невозможно не заметить. Они выделялись, словно красные лепестки роз на белом полотне. Множество лепестков. Мукуро что-то больно кольнуло внутри, и мгновенно ярость и неприязнь взвились, заглушая прочие чувства, перекрывая голос разума. — Оя, так такими тренировками ты занимаешься с Каваллоне? Вижу, ты делаешь успехи. Вы так стараетесь, — язвил Рокудо, неспокойно глотая ртом воздух после каждого второго слова: всё же битва вышла на славу. Ему хотелось рвать и метать. Хотелось убить Дино и Кёю заодно. Мукуро ранее замечал, когда белая ткань прилипала к телу Хибари, что под ней какие-то темноватые пятна, но думал, что это просто ушибы. «А я ж, наивный, верил, что они просто сражаются», — горько подумал он и согнулся в приступе злого смеха с нотками истерики. Кёя накинул пиджак, прикрыв отметины, и молча наблюдал за иллюзионистом, переводя дыхание. — Ку-фу-фу. Ты и он. Как я раньше не заметил? Это ведь было очевидно, — улыбался Рокудо, а глаза отдавали безумием. Хибари он всегда казался психом, весьма проницательным, расчётливым, но всё же психом. Но сейчас его поведение озадачивало, будто тот окончательно спятил. — Что за глупости ты городишь? Не отвлекайся, иначе умрёшь прямо здесь и сейчас, — Кёя снова принял боевую стойку, но Мукуро на это никак не отреагировал, продолжая выплёскивать словесный яд. — Оя... А мне интересно, ты был пассивом? И как? Понравилось? Каваллоне тебя полностью удовлетворил? Хибари, не выдержав, резко помчался в атаку. Весь этот бред про него и Дино неистово раздражал. Да как Рокудо мог только подумать о таком? Мукуро уклонился в последний миг, успев проскочить трезубцем под распахнутый пиджак и опять разрезать рубашку, слегка задевая кожу на груди. — Да я смотрю, вы зря время не теряли, — Рокудо с презрением рассматривал Кёю. — Заткнись. Снова молниеносные шаги и взмахи оружия. — А с виду такой холодный и неприступный. Кёя, а может и мне дашь? Или ты больше любишь, когда берут тебя силой? — Мукуро отражал тонфы, уворачивался, сам старался нападать и разрезать в клочья всю рубашку, можно с кожей, чтобы не видеть чужие метки. — Хватит нести эту чушь. Между мной и Конём ничего нет, — раздражённо процедил Хибари, закипая от всей ситуации. С какой стати он вообще должен перед ним оправдываться и что-то доказывать?! — Да-да, нет. Я вижу. А эти следы просто сами появились, да? Ку-фу-фу. Рокудо ненавидел ложь, хоть сам и искусный лжец. Но когда тебе в лицо врёт человек, в котором ты не сомневался, разочарование и горечь неистово царапают всё естество, вызывая, помимо боли, чувство предательства, уязвленности и отвращения. Ожесточившись, Мукуро, забыв об осторожности и своих иллюзиях, словно бешеный зверь, остервенело снова и снова бросался на Кёю, будто бы не замечая ноющее от пропущенных ударов тело, и противно смеялся. Его натянутая улыбка пыталась скрыть, что его выжигает изнутри, разрывает на части. Ему хотелось уничтожить всё: и порванную рубашку, и казавшегося двуличным Хибари, и глупые фантазии вкупе с надеждами. Перед гетерохромными глазами мелькали тонфы, раздражённое лицо, незастёгнутый чёрный пиджак, в нескольких местах окровавленная белая ткань и выглядывающие из-под неё бордовые кровоподтёки. Безысходное, щемящее чувство сдавливало грудь Рокудо, затрудняя дыхание. Его заживо съедала нестерпимая боль от осознания, что он что-то себе напридумывал, сам в это поверил и прикипел к нереальному Кёе, когда в действительности тот совсем другой и принадлежит другому, постоянно отдаётся другому, их ничего не связывает, абсолютно ничего нет, кроме битв; для Хибари он всего лишь усовершенствованная груша для битья, на которую можно без жалости выплёскивать всю свою ненависть, ярость и накопившееся раздражение. Вновь и вновь, не боясь, что она сломается. Ещё с первой встречи Кёя показал своё отношение к нему, и с того дня мало что изменилось. Хибари всегда только угрожал. Мукуро теперь убежден: лишь в его ненормальной голове всё это выглядело иначе; он выдавал желаемое за действительное. Как глупо! Как глупо было на что-то надеяться. — Ты сам напросился! — Кёя отскочил от иллюзиониста, а в следующий момент вокруг того появилось множество небольших игольчатых сфер, что на пару секунд ввело Рокудо в замешательство, чем и воспользовался Хибари, обрушивая череду непрерывных ударов. Чисто по физической силе Кёя сильнее, но Мукуро более ловкий и рассудительный, молниеносно оценивающий каждый шаг и выбирающий наилучшее решение, а его иллюзии крайне опасны. Сейчас же Мукуро совершенно другой, и такой безрассудный иллюзионист не соперник Хибари. Бой продлился ещё недолго. Уже через минуту Кёя вырубил противника. Он не хотел сильно ранить того, будто бы у них давно сложилась вслух несказанная договорённость — драться, но друг друга серьёзно не калечить. Подобная схватка не принесла обычного наслаждения и последующей расслабленности. Хибари уже и не помнит, с каких пор сражение с Рокудо стало напоминать азартную игру. И в ней важен был сам процесс, именно он будоражил и заставлял желать продолжения. Играть снова и снова. Но и результат тоже имел значение, точнее, ощущения после выматывающей битвы. А сейчас, несмотря на явную победу, не было и намёка на упоение. Кёя, присев рядом с бессознательным телом, внимательно вглядывался в его черты лица. На губе Мукуро выступала кровь: то ли от удара, то ли тот сам прокусил её. Иссиня-чёрные волосы разметались по скулам и почти закрывали глаза. — Глупый зверёк, — беззлобно прошептал Кёя и почти невесомо провёл по его лицу, убирая с глаз выбившиеся пряди.♠♠♠
Дни тянулись непривычно долго, монотонно сменяя друг друга. Хибари уже почти неделю не видел Рокудо. Обычно тот запросто заявлялся к нему домой, если сам Кёя не навещал его в Кокуё-Ленде. Мукуро доставал его практически ежедневно: и дома, и на патрулировании, да везде. А после того случая от него ни слуху ни духу. Вроде бы Хибари должен радоваться долгожданному покою, но радостью и не пахло. То и дело проскальзывало непонятное беспокойство и желание увидеть знакомую иссиня-чёрную макушку. Кёя привык к внезапным появлениям несносного иллюзиониста, к постоянным провокациям, к озорному и насмешливому голосу, к его простому присутствию. Это всё стало неотъемлемой частью его жизни. И теперь упорядоченные дни, к которым он всегда стремился и которым исправно следовал до знакомства с разноглазой бестией, казались слишком правильными, серыми, скучными. Избиение Каваллоне не принесло должного удовольствия, а спокойствия на душе и подавно. Было на редкость тоскливо. Была ещё одна странность — новые отметки на теле не появлялись, а все старые почти пропали. Это наводило на определённые мысли, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Не собираясь терпеть и дальше подобную неоднозначность, Хибари решил сам пойти в Кокуё-Ленд. — Оя, какие люди. Принц и без Коня. Чем обязан? — Мукуро перевёл взгляд на вошедшего, отрываясь от чтения. Кёя молчал, рассматривая его. Тот расслабленно сидел на диване, держа в руках яркий журнал с иностранными словами на обложке, кажется, что-то о Брюгге*. Поверх футболки не наблюдалось привычного пиджака, а на руках — перчаток. Можно было заметить, что на бледных худых руках ещё остались синяки от прошлой драки. Волосы были растрёпаны, будто Рокудо их не расчесал после сна. Хибари было странно видеть его таким. — И что же ты не со своим Дино? Мукуро не нравилось, что тот неожиданно пришёл, застав его врасплох, и пристально осматривал, но гораздо больше не нравилась собственная реакция на ситуацию. В голове крутился рой мыслей. И чего он так переживает? Почему чувствует себя настолько преданным? Ну спит Кёя с кем-то и что? Они не клялись друг в другу в верности. С какой вообще стати?! Они же друг другу никто. Ничего ж не поменялось. Кёя всё тот же: далекий, недоступный, чёрствый, холодный. Кёя не виноват в том, что он себе что-то надумал. Но осознание, что тот позволил кому-то к себе прикасаться, позволил кому-то собой обладать, с кем-то он намного ближе, с кем-то ему хорошо, не просто раздражало, оно убивало все здравые мысли, испепеляло всё. Рокудо понимал, что ведёт себя глупо. Понимать-то понимал, но всё равно сдержать себя никак не мог. Не мог забыть и успокоиться. Не мог быть равнодушным, безразличным. Хотелось выплеснуть весь яд. Хотелось принизить Хибари. Посмеяться над ним. — Конь уже получил своё. — О, как вы быстро, — противно улыбнулся Мукуро. — Я забил его до смерти, сейчас он отлёживается, а не то, что ты навоображал в своей извращённой голове, — Кёя заметил, как тот неверяще усмехнулся. — И если ты не прекратишь, тебя ждёт та же участь. — Можно подумать, меня когда-то ждало что-то другое. — Может, хватит? — Хватит что? — Вести себя как... — Как? — с наигранным любопытством и издёвкой посмотрел Рокудо. — Так, — стараясь держать себя в руках, буркнул Хибари. — Ку-фу-фу, Кёя, ты такой смешной. — Ты пьян? — дошло до Хибари. — Нет, — спокойно соврал Мукуро и, встретившись с недоверчивыми глазами, добавил: — Немного. Надо же отметить скорую долгожданную поездку в волшебное место. — Судя по всему, в вытрезвитель. Хмыкнув, Кёя пробежался глазами по помещению и заметил несколько пустых бутылок вина и, кажется, одну опустошенную лишь наполовину. Мукуро напрягся, проследив за его взглядом. Рокудо убеждал себя, что поездка в Бельгию на фестиваль шоколада вовсе не бегство, а давно планируемое событие. Хоть оно и проходит ежегодно, но именно в этом году ему приспичило непременно там побывать, попробовать различные виды шоколада, посмотреть на его изготовление. Пусть фестиваль «сладкой жизни» и должен начаться только через три недели, зато будет время осмотреть достопримечательности, развеяться, подготовиться к празднику. Никакого Савады, никакой мафии, никаких проблем и самое главное — никакого Хибари Кёи. Только свобода и торжество. Почему бы не начать отмечать столь дивное мероприятие уже сейчас, да? И зачем только Кёя припёрся? Негодовал Мукуро. Сам не умеет расслабиться и другим не даёт. Хотя нет, как раз таки умеет и очень даже даёт. Другим даёт... Мукуро крепче стиснул журнал, чуть не смяв его, но вовремя взял себя в руки и, натянув привычную ухмылку, принял непринужденный вид. Ещё не хватало, чтобы Хибари подумал, что его волнует, с кем тот спит. Это же совсем не так. Совсем, да. — Тебе-то какое дело? — Ты жалок, травоядное. — Оя, не дотягиваю до твоего Дино? Уж прости. Я не он. — Я уже сказал, между мной и Конём ничего нет. Хибари неимоверно раздражало поведение Рокудо, который совершенно его не слушал, внушив себе какие-то глупости. — Да мне всё равно. Трахайся с кем хочешь. Мне-то что, — Мукуро, демонстративно перевернув страницу, уткнулся туда. Натянутая нить самоконтроля разорвалась, выпуская на волю хищника, действующего чисто на инстинктах. — Как же ты бесишь! — практически прорычал Кёя, быстро идя к дивану. Рокудо немного напрягся, ожидая атаки, но с места не двинулся и защищаться не собирался. Хочет избить — пожалуйста. Всё равно в таком состоянии он вряд ли сможет дать достойный отпор, так что лучше поскорее это всё прекратить: пусть тот снова выплеснет весь свой негатив и уйдёт. Хибари захотелось раз и навсегда выбить всю чушь из ощетинившегося зверька, раз слова до него не доходят. Заставить, наконец, слушать, обратить на себя внимание. Вот только явно что-то пошло не так... — Кёя? — удивился Мукуро, когда вместо удара его толкнули на спину, отбросив журнал и нависнув сверху. — Что ты делаешь? Хибари и сам не знал ответ. Но думать сейчас совершенно не хотелось. Хотелось действовать! Тем более вид растерянности на вечно надменной физиономии подогревал интерес и подгонял продолжить. У него была целая неделя, чтобы сообразить, кто его нерадивый соулмейт. Осознание удивило, но по сути ничего не поменяло. Только теперь у него будет возможность сполна отплатить наглецу за каждое дерзкое клеймо. А Кёя никогда не медлил с наказаниями провинившихся. Придя к Мукуро, он вовсе не собирался спать с ним, тем более не шло речи, что они станут парой. Хибари особо и не думал об этом. Он хищник, берущий от жизни то, что хочет, не спрашивая чьего-то мнения. — Ты же сам сказал, с кем хочешь, — пояснил Кёя, прикасаясь губами к шее, а рукой проникая под футболку. Рокудо непонимающе смотрел, пытаясь осознать, что происходит и зачем. Сначала он почувствовал холод кончиков пальцев, отдающий мелкими покалываниями, словно лёгкие электрические разряды, затем ощутил тёплые шершавые ладони. Немного кружилась голова, и не понятно — от выпитого алкоголя или влажных поцелуев и требовательных рук. Мукуро прикрыл глаза, наслаждаясь приятными ощущениями. Он хотел полностью отдаться ласкам, руки уже хотели прижать Кёю ближе к себе, но внезапно в памяти всплыли те злополучные засосы, и он резко оттолкнул его от себя. — Что, уже передумал? — Я не собираюсь быть заменой, — без привычной улыбки прошипел Мукуро, вглядываясь в серо-голубые глаза напротив. — Рокудо, ты идиот, — Хибари, перехватив руки иллюзиониста, завёл их над головой и прильнул к его губам, не давая отстраниться. Мукуро сначала продолжил попытки вырваться, но затем, видимо, сдался, с жадностью отвечая на поцелуй, полностью забываясь в новых ощущениях. Он сходил с ума и хотел, чтобы это не прекращалось. Кёе было мало его губ, лица, шеи и ключиц. Хотелось пройтись по всему его телу: изящному и притягательному. Не чувствуя более сопротивления, он отпустил руки Мукуро и, задирая ткань, начал покрывать поцелуями-укусами живот, поднимаясь вверх. — Что это? — подняв футболку выше, оголяя грудь, Хибари увидел на левой стороне сине-фиолетовые сросшиеся лепестки с жёлтой полосой, словно татуировки, только более реалистичные и живые. Ирисы*. Кёя сразу узнал свои любимые цветы. Символ воинского духа, стойкости. Они так прекрасно сочетались со светлой кожей и иссиня-чёрными волосами. Хотелось, чтобы их было ещё больше. Мукуро открыл чуть затуманенные глаза, недовольный, что поцелуи прекратились. — А, эти цветочки. Они появляются порой, — он почувствовал, как Хибари бережно провёл по рисунку. — Красивые, правда? Ранее Рокудо не придавал значения иногда возникающим на теле узорам. Во сне иллюзионист может неосознанно создать весьма реальные иллюзии. Проснувшись, он мог обнаружить и не такое. Хотя было странно, что стали появляться именно ирисы, а не лотосы, которые он создавал во время сражений. Исчезали они тоже неожиданно. Мукуро, не видя другой причины, списывал всё на свои возросшие способности. К тому же цветы ему нравились, и он не видел в этом проблемы. «Красивые, да», — мысленно согласился завороженный Кёя и прильнул губами к груди, обводя языком лепестки, одновременно стараясь стянуть мешающуюся футболку, в чём ему помог партнёр. Рокудо было приятно, но хотелось прочувствовать всего Хибари. Он начал расстёгивать пуговицы на его рубашке и остановился, увидев засос. Снова внутри начала подниматься ярость и обида. Его хищник принадлежит кому-то ещё. Однако Мукуро все равно не хотел отпускать его. Сейчас Кёя с ним. Сейчас он чувствует его тепло. Сейчас хочется поддаться порыву и забыть обо всём. Прошлое и будущее не существуют, есть только сейчас. А сейчас они только вдвоём. Сейчас Кёя целует именно его, сейчас хочет его. А Мукуро может наслаждаться этим мигом и превратить в жизнь то, что видел во снах, о чём грезил наяву. Сейчас он просто не может упустить, скорее всего, единственную свою возможность побыть с ним и заставить Кёю желать его. Почти так же сильно, как он сам его. «Когда я стал настолько беззащитным перед ним? Зависимым. Оя, да будь что будет». С губ сорвался сладкий стон, неожиданный даже для самого Рокудо. Отвлекаясь на размышления, он и не заметил, как Хибари расстегнул его ширинку и просунул руку в трусы, прикасаясь к члену. Кёя сжимал его плоть, чуть массируя, и от этого у Мукуро дыхание перехватывало, ему хотелось стонать в голос, хотелось самому толкаться в ладонь, хотелось быть ближе к нему, ближе, насколько это вообще возможно. У Рокудо всё было впервые, он понимал, к чему всё идёт, и собственная реакция и мысли смущали, но он старался это скрыть. Иллюзионисты очень чувствительны к боли, также и к прикосновениям и тем более ласке. Они намного чувствительнее обычных людей во многом. В этом есть и свои плюсы. А минусы покрывают их удивительные способности. Кстати об этом, на пыльном и узком диване, из которого в некоторых местах торчали пружины, Мукуро продолжать не намеревался. Сильнейший в мире иллюзионист он или кто? В красном глазу возник кандзи в виде горизонтальной полоски, означающий Первый Путь Ада, и в следующий миг вместо неприятного дивана возникла широкая постель с атласными простынями, мягкой периной и пуховыми подушками. Теперь было куда удобнее. Всё-таки реальные иллюзии действительно полезная вещь. Мукуро шумно дышал и не сразу заметил насмешливый, но беззлобный взгляд Хибари. Рокудо расценил это как вызов и уступать не собирался, продолжив более активно снимать одежду с любовника, а тот снова начал жадно целовать в губы и, сильнее спустив его штаны вместе с трусами, водить рукой по уже затвердевшей плоти, дурманя рассудок ещё больше. Мукуро не замечал, как на его теле расцветает всё больше и больше цветов. Но это прекрасно видел Кёя, очарованный его раскрасневшимся возбуждённым видом и распускающимися ирисами. Хибари хотелось обладать им и не отпускать от себя, чтобы постоянно можно было любоваться этой красотой, чтобы он был только его. Не выдержав, Рокудо сорвал последние не поддающиеся расстёгиванию пуговицы и, не без помощи Кёи, стянув рубашку, отбросил, наконец, её в сторону. Тело у Хибари было в меру накаченным, немного проступали кубики пресса. Именно таким Мукуро его и представлял в своих фантазиях, но увидеть это в жизни — совершенно другое. Рокудо непроизвольно сглотнул от восхитительного зрелища. Но кое-что портило картину... Мукуро изо всех сил старался игнорировать неприятные метки на таком прекрасном теле, однако это было сложно. Хотелось прикоснуться к нему, хотелось запомнить до мельчайших деталей всего Кёю. Но не хотелось видеть следы чужой связи. «Плевать. Сегодня ты только мой, — удовольствие от ласк накрывало Рокудо, возбуждение брало своё. — Хочу. Хочу всего». Его глаза недоуменно расширились, наблюдая, как на ещё секунду назад чистой светлой коже появлялось бордовое пятно. — Как так? — Мукуро неверяще смотрел на уже яркий засос, возникший из ниоткуда. — А вот за это ты мне сейчас ответишь, — пригрозил Хибари, улыбаясь уголками губ. — За каждую чёртову отметку. — Оя? — губы озадаченного Рокудо снова накрыли другие.♠♠♠
— Соулмейты... Я думал, это сказки, — лёжа на иллюзорной просторной постели, размышлял вслух Мукуро. — Это не сказки. Это наказание, — хмыкнул Кёя, сделав недовольный вид. — Ку-фу-фу, я не против. — Ты действительно глупое травоядное. — Но ты и я. Кто бы мог подумать, — рассматривал себя Рокудо. — Оя, как их стало много. Лепестки ирисов красовались и на ключицах, и на груди, и на животе, и на спине, парочка расцвела и на руках, словно талантливый художник расписал всё его тело. Хибари любовался своей работой. Любимые цветы, нарисованные его чувствами, метки, поставленные его губами, что не дадут забыть, кому тот принадлежит. — Ку-фу-фу, Кёя, думаю, тебе стоит немного сменить гардероб, — Мукуро перевёл взгляд на лежащего рядом любовника, довольно осматривая пятна тёмно-фиолетовых оттенков, и пояснил: — Через твою белую рубашку слегка просвечивают следы нашей... связи. Если хочешь всё скрыть, то носи более тёмные цвета. Например,.. фиолетовый. Под цвет твоего пламени. Ку-фу-фу, никто не заподозрит, — прикидывая что-то в уме, он одобрительно улыбнулся своим мыслям. — И лучше ещё галстук надень, — поджав губы, облизнул их и озорным взглядом прошёлся по Хибари, затем нависнув над ним. — Хотя я не против почаще их видеть, — вкрадчиво прошептал, прикасаясь губами к ключицами, рядом с засосом сливового цвета. — Если появятся ещё, я загрызу тебя до смерти, — Кёя потянул Мукуро вверх к лицу, и тот, улыбнувшись, впился в губы поцелуем.♠♠♠
В запотевшем зеркале отражались очертания двух тел, сливающихся в одно. Прохладные струи воды беспомощно падали на них, не в силах потушить жар. Говорят, утренний душ поднимает настроение и заряжает бодростью и энергией на весь день, а также имеет массу плюсов. Хибари Кёя склонен с этим согласиться. Через несколько дней... — Убью! — прорычал Хибари, заметив в отражении бордовое пятно у себя на щеке. — Кёя, успокойся. Нет, всё-таки определённо не склонен. _______________________________ Ирис* — в Японии это цветок самурая, символизирующий стойкость мужчины и воина. Только ты и я. Не надо больше разговоров.* — Хибари сказал эту фразу при первой встрече в манге, когда уже собирался избить Мукуро. Автор кайфует от неё. Брюгге* — город в Бельгии. Небольшой намёк на сиквел.