Ночь

Ночь заключила все королевство в свои темные объятия, обдавая его холодным дыханием ветра. Меж деревьев, укрывшись от взгляда людей, у неяркого костра сидят два путника. Я вглядываюсь в лицо юноши, сидящего напротив меня. Блики огня играют на его лице, в голубых глазах отражаются языки пламени, и волосы отливают золотом в их свете. — Вы так красивы, любовь моя, — говорю я, не в силах оторвать взгляд от его лица. Он задумчиво глядит куда-то в самое сердце огня, наверняка обдумывая важные для королевства дела. — Отбрось эти думы, Артур. — Ночью лишь ты и я, Моргана, — отзывается он, поднимая на меня взгляд. Я заглядываю в его глаза, и вижу в них нежность, сменяющую обыденную дневную холодность — маску, которую необходимо поддерживать, дабы никто даже подумать не мог о возможной связи между нами. При дворе он храбрый принц, наследник трона великого королевства, а я воспитанница короля, дочь его близкого друга, погибшего много лет назад. И ни одна живая душа не должна узнать, что я смотрю на него не как на брата, а он думает обо мне не как о сестре. Но сейчас я могу протянуть ему руку, заглянуть в глаза и ласково улыбнуться — показать ему, что мы можем быть честны друг с другом. Артур крепче сжимает ладонь, и я опускаю глаза на наши сцепленные руки. Сплетенные пальцы дают и мне и ему понять, что вся грядущая ночь только наша. Его и моя. Артур зажигает от огня походный факел, а потом тушит костер — засыпанные землей сгоревшие ветки любопытным можно будет разглядеть только утром, а ночью при свете лишь звезд и луны это останется нашим секретом, станет одной из многочисленных тайн. Мы ведем под уздцы лошадей, оставлять которых привязанными ночью в лесу было бы глупо. Артур шествует впереди, показывая нам путь и освещая дорогу. Его конь идет размеренные шагом, чувствуя твердую руку хозяина. Я не могу пройти мимо дерева без того, чтобы мой плащ не зацепился за колючие ветки и поднявшиеся из земли корни. Когда утром слуги найдут его, они, скорее всего, будут удивлены тем, что всю ночь висевший в шкафу плащ оказался порванным и грязным. Но это будет только утром, а сейчас это не должно заботить меня. Мы выходим из леса на опушку, залитую молочным лунным светом, и у меня перехватывает дыхание: поляна, тянущаяся до горизонта, тонет в сочной траве и редких круглых кустах, которые кажутся цвета драконьей зелени в неярком освещении; кобальтовое небо испещрено сияющими звездами, помогающими луне рассеивать тьму. Картину дополняют яркие желтые цветы, которых на поляне бессчетное множество. — Это ночные гладиолусы, — поясняет Артур, — они цветут только ночью и скоро отцветут совсем. Юноша стоит где-то слева от меня, но я чувствую его взгляд на себе. Эта поляна не скрыта среди старых могучих деревьев, и найти ее можно даже на карте. Однако я сама никогда не видела ничего подобного. Интересно, когда Артур узнал, что именно в это время здесь цветут гладиолусы? — Это чудесно, Артур, — выдыхаю я, оборачиваясь к нему. Артур уже стоит подле меня — видимо, подошел незаметно, пока я рассматривала поляну, — и вглядывается мне в глаза. — Все для тебя, любимая, — отвечает мой Артур, переступая с ноги на ногу, будто пытаясь приблизиться ко мне. Я выпускаю из рук поводья моей кобылы. Опрометчиво, но я уверена, что она не убежит. Медленно подхожу к нему в надежде уменьшить расстояние между нами. — Моргана, — выдыхает он, и я обвиваю руками его шею, привставая на мысочки. Я чувствую его руки на своей талии, он трепетно прижимает меня к себе. Приподнимая подбородок, я решаюсь прильнуть к его губам. Они горячие и покусанные, много раз разбитые на тренировках. От удовольствия и близости я прикрываю глаза, надеясь, что наш поцелуй продлится вечность. А сейчас я открою глаза и вновь окажусь в своих темных покоях, сквозь окна которых пробивается серебристый свет полной луны. Однажды, Артур Пендрагон, мы будем вместе.