Are You Satisfied?

Волосы у Очако-чан действительно отросли. Тога успевает заплести ей небольшие миленькие косички, сфотографировать дело своих рук и снова распустить прическу. Волосы ожидаемо приятные на ощупь: густые и гладкие, прямо как она себе и представляла. А еще они сильно пахнут собственным запахом Очако-чан, хотя тот и смешивается с каким-то дряным шампунем. Немного заскучавшая Тога развлекает себя тем, что вдыхает его, представляя, будто бы Очако-чан - альфа. Просто со слабым запахом и плохим вкусом в косметике. С закрытыми глазами это даже работает. Если сильно не принюхиваться. По крайней мере, течной Тоге этого было почти достаточно. Тога льнет к спящей Очако-чан и терпеливо ждет, борясь с собственным нетерпением. Между ног мокро и жарко, слишком слабый запах Очако-чан только дразнит, но Тога не хочет будить ее сейчас. Очако-чан должна проснуться сама. К счастью, ожидание не слишком затягивается. Тога уже почти готова сорваться, когда Очако-чан слабо стонет и раскрывает глаза. У нее все еще немного мутный взгляд, но это скоро пройдет - Тога подбирала снотворное тщательно. - Доброе утро, Очако-чан. Тога быстро забирается на кровать, нависая над все еще ничего не понимающей Очако-чан и улыбается ей, широко и весело. Очако-чан снова стонет, между ее бровей появляется тоненькая складочка. Это выглядит чертовски мило, и Тога не сильно задумывается, когда надавливает на нее пальцем. В эту минуту взгляд Очако-чан наконец фокусируется на ней. Тога без труда успевает перехватить чужую ладошку - ее хотели шлепнуть по носу. Мило. - Нет-нет, Очако-чан. Так не выйдет. - Ты!.. Очако-чан дергается всем телом, но она еще слишком слаба. Тога легко удерживает ее на месте. От этого истома внизу живота становится ее сильнее, и Тога едва удерживает стон. Еще рано. - Ты... Зачем? Кажется, она напугана. Тога может видеть, как расширились ее зрачки. Или это от ее запаха? Они безвылазно сидят в номере уже почти два часа. Каждая вещица в этой комнате пропитана запахом Тоги, и Очако-чан, будь она хоть тысячу раз бетой, просто не может его игнорировать. - Бу, неужели не понятно. Очако-чан, глупышка, - Тога притягивает к своему лицу ее руку, которую она сжимала до сих пор. Переворачивает ладонью вверх и проводит по ней губами. Ей нравится, что здесь запах Очако-чан становится глубже. А еще он отдает страхом, и это ей тоже нравится. Чужие руки совсем не такие мягкие, как она представляла. На коже жесткие мозоли, они слегка царапают Тоге губы, но отчего-то она совсем не разочарована. Тога размашисто лижет ее ладонь и медленно проводит языком до самого кончика среднего пальца. А вот там кожа уже действительно мягкая. Нежная-нежная, как... - Лапки у котенка. У тебя самые настоящие кошачьи лапки, Очако-чан, - в собственном голосе звенит пьяный восторг. Очако-чан под ней каменеет. Теперь страх у нее не только в запахе, но и во взгляде. Сейчас она больше похожа на загнанную мышь, а не на кошечку. Тога смотрит на нее и почти не видит той Уравити, которая решительно подхватила под локоть "раскисшую" омежку, согласившись довести ее до отеля. Хотя, конечно, любой бы растерялся, если бы внезапно потерял сознание и очнулся в компании слишком хорошо знакомой злодейки с явно недвусмысленными намерениями. Испуганная Очако-чан все еще страшно мила, маленький пушистый зверек, которому проще простого свернуть хрупкую шейку. Но глядя на нее такую Тога почему-то чувствует как к привычному азарту примешивается капелька разочарования. Оно горчит. Тога морщится и загоняет дурацкое чувство обратно, загораживает его пеленой возбуждения и снова целует руки Очако-чан - такие нежные, но грубые. Очако-чан съеживается под ней, но Тога чувствует, как ее тело пробивает легкая дрожь и прекрасно видит испарину на лбу. Тога наклоняется ниже, почти касаясь своими чужих пересохших губ, опускает голос до шепота: - Нравится, Очако-чан? Мой запах, нравится? Очако-чан бледнеет, краснеет, кусает сухие губы - завораживающе - и мотает головой. Крылья ее носа трепещут. Тога ухмыляется и широко лижет чужой рот. Солоно. - Подаришь мне первый поцелуй, Очако-чан? Тога снова приникает к чужим губам. На этот раз она действует медленнее, ей хочется распробовать сводящий с ума своей слабостью вкус Очако-чан. Та сначала хрипит, как задушенное животное, а затем неожиданно сильно заезжает коленом Тоге прямо в живот. Тога валится прямо на нее как подкошенная, в глазах темнеет и боль разрядом тока пронизывает все тело. Очако-чан дергается под ней, пытается отпихнуть слишком тяжелыми после лекарств руками. У нее это почти выходит, и тогда в глазах у Тоги меркнет снова - в следующую секунду они с Очако-чан катаются на простынях. Тога с силой прижимает запястья Очако-чан к постели, но она продолжает бороться, выгибается всем телом, то и дело вставая на дыбы. Они обе совершенно голые и это так похоже на секс, что даже смешно. Тога сдерживается, смеется сдавленно, опрокидывает наконец Очако-чан на лопатки, бьет наотмашь по лицу и чудом нашаривает в сбившихся простынях наручники. Щелк. - Похоже удача на моей стороне, м, Очако-чан? Очако-чан, раскрасневшаяся, с бешено сокращающимися зрачками, безумно прекрасная, зло выплевывает: - Сука! И Тога не выдерживает. Смеется снова, на этот раз во весь голос, до боли в ушибленном животе и слез в глазах. - Надо же! Хорошие девочки так не разговаривают! - Тога снова ложится на распластанную Очако-чан, трется о нее, чувствуя лихорадочный жар чужой кожи и маленькие твердые соски. - Я бы наказала тебя, но я тоже плохая девочка. Поэтому будем развлекаться. Тело у Очако-чан сильное и упругое, но неуловимо мягкое. Тога шарит по нему руками, утыкается лицом в ложбинку между грудей и лижет, одним широким мазком спускаясь к животу. Ей кажется, что чужой запах стал сильнее - легкий аромат ромашки заполняет нос и рот. Он совершенно не похож на сладкие и пряные запахи альф, но сейчас Тоге не нужен альфа. Она хочет Очако-чан, безвкусную на вкус и запах бету, в ушах грохочет кровь и чужие стоны - каждый из них раскаленным лезвием врезается в мозг. Между ног горячо, ужасно горячо, и мокро, смазка давно уже перепачкала ей все бедра и течет теперь дальше по ногам. Кончики пальцев жжет от желания схватить нож и продолжить так, как она любит, но это же Очако-чан. Поэтому Тога всхлипывает, тянется рукой вниз, но тут же вскрикивает, громко и протяжно - Очако-чан ее укусила. Впилась тупыми зубами в шею, совсем рядом с судорожно бьющейся жилкой, и это больно и приятно до исступления. Тога широко распахивает глаза перед которыми искры пляшут уже наяву и требует: - Еще! Царапает чужие бока до крови, сходит с ума еще раз, и стонет почти умоляюще. - Сделай так еще раз, Очако-чан. Очако-чан выгибается, притираясь к ней еще ближе, протискивает колено Тоге между дрожащих ног, и снова кусает - на этот раз в основание шеи. Тога кончает, громко хрипя и почти воя что-то ей в ключицы. На пару секунд кажется будто она утонула, ушла с головой в море крови, рокочущее где-то в висках, но чужое частое дыхание выдергивает ее обратно на поверхность. Очако-чан лижет набухающий кровью укус, скользит губами вверх к челюсти и кусает снова. Тога вздрагивает, возбуждение снова скручивается болезненным комом где-то во внутренностях. Тога почти вслепую находит чужие губы и на этот раз это настоящий поцелуй. Очако-чан приоткрывает рот, позволяя скользнуть языком внутрь. Она негромко стонет, и Тога с удовольствием выпивает этот звук. В глазах проясняется и они сталкиваются взглядами: зрачки Очако-чан расширены до предела и кажутся провалами в бездну. Она выглядит смертельно больной, и Тога не может не улыбаться, зная, кто заразил такую невинную милую Очако-чан. Тога улыбается в поцелуй и, протиснув руку между их тесно прижатыми друг ко другу телами, тянется вниз. По сравнению с ней самой Очако-чан почти сухая и просто невозможно тесная. Тога неспешно трахает ее всего двумя пальцами, но и этого хватает с лихвой - Очако-чан мечется на простынях, елозит головой, сбивая волосы в колтуны и кусает губы, отчаянно не желая чего-то ей говорить. Но Тога добавляет еще один палец, обхватывая губами маленькую бусинку соска, и она прокусывает губу до крови. Яркая алая капля бежит вниз по подбородку, и Тога впивается в нее глазами, словно завороженная, сама не замечая, как тянется слизать ее. Очако-чан сдается, выдыхает: - Наручники... Тога замирает, высматривает ложь в ее глазах, но не находит. Очако-чан борется с собой еще несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем добавить: - Пожалуйста. И это "пожалуйста" взрывается у Тоги в голове, сносит к чертям крышу и заставляет подобрать ключи с прикроватной тумбы. Щелк. Очако-чан растирает затекшие запястья не морщась и укладывает руки Тоге на плечи, целуя глубоко и неумело. Она мягко толкает ее, заставляя лечь на спину, и позволить ей сделать это так восхитительно глупо и опасно, что Тога послушно расслабляется. Ей до дрожи в коленках нравится такая Очако-чан. Очако-чан ласкает ее с исступлением, которому позавидовал бы любой альфа, но делает это до отвращения нежно и мягко - совсем не так, как любила себе представлять Тога. Почти невесомые прикосновения кружат голову, но горечь разочарования разъедает изнутри не хуже кислоты. Сначала забрала у Тоги ее клыки, а теперь отказывается показать свои. Обманщица, какая же обманщица, Очако-чан. Тога вскидывается, чтобы вернуть все к тому, что было пару минут назад - по крайней мере, так было веселее - но тут же снова оказывается прижатой к постели. Тога замирает, медлит, прежде чем взглянуть ей в лицо, и глупо улыбается, когда все же делает это. Глаза у Очако-чан злые-презлые, в бездне зрачков пляшет адское пламя, и это гораздо, гораздо лучше чем того, что она представляла раньше. Тога хихикает, опьяненная чужой яростью, и обвивает ногами талию Очако-чан, почти крича, когда та вдавливает ее в матрас. Пальцы Очако-чан двигаются насмешливо медленно, выдерживая ровный, сводящий с ума темп, и Тога хнычет от мучительного удовольствия. В какой-то момент движения ускоряются, и этого хватает, чтобы окончательно забыться - Тога тянется к чужой шее, проводит губами по горячей, но странно безвкусной коже. Чужая жизнь бьется прямо под зубами - нужно лишь сомкнуть их и... Тога клацает зубами впустую. Это не альфа. Нет запаха. Нет вкуса. Убийство сейчас не принесет удовольствия: ей не нужна мертвая бета. Ей не нужна мертвая Очако-чан. Это все еще ужасно обидно и несправедливо, поэтому она впивается ногтями в спину Очако-чан, раздирая такую мягкую, нежную кожу в клочья. Даже кровь ее пахнет все еще слишком слабо, но Тоге уже не нужно много - Очако-чан будто в отместку толкается в нее пальцами грубее и жестче - именно так, как надо. Почти болезненное удовольствие пронизывает все тело и кружит голову. Задыхаясь, Тога кричит и наконец-то кончает. Какое-то время она лежит, оглушенная и бессильная. Кажется, будто Очако-чан запустила ее в невесомость, вдобавок вынув все кости, и теперь Тога чувствует себя парящей где-то под потолком. Может быть поэтому она не успевает ничего сделать, когда все та же Очако-чан возвращает ее с небес на землю - пинком спихивает с кровати на пол и, жестко упираясь коленом в позвоночник, выкручивает руки. Тога дергается было, но плечи тут же простреливает болью, и она послушно замирает. Загривок щекочут чужие волосы, а ухо обжигает горячим дыханием: - Попалась. Голос Очако-чан подрагивает, и не понять от ярости это или от желания - Тога вспоминает, что она так и не кончила, и улыбается. - Обманщица Очако-чан.