Don't worry. That's life! 2 часть

Холодным сентябрьским днем я брела с картой по городу мечты, в ушах надрывались Unkle (Inside), я дрожала, как осиновый лист и пыталась сообразить, как пройти к Тауэру. Сегодня был день исполнения заветного желания – я попала в Лондон. О Туманном Альбионе я грезила несколько лет. Все в моей жизни было повязано на Англии: комната обклеена обоями с красными автобусами и Биг Беном, стены украшали постеры с Букингемским дворцом и бифитерами, на коробках для вещей красовался Британский флаг. Я обожала английские фильмы, английскую литературу и английский язык. Примерно полгода назад со мной приключилось лучшее, что случается в жизни каждого человека – я встретила моего англичанина. Он был красив, умен, обаятелен, талантлив, весел, богат и знаменит. Он был известным актером. Мы познакомились в горах Италии и провели незабываемые дни. Попрощались и собирались увидеться снова. Но произошло нелепое событие. Я посеяла свой сотовый. Прямо в горах. По пути в аэропорт. Бен улетел днем раньше. До своего отъезда я слонялась по апартаментам из угла в угол и хлюпала носом. Ощущение было, словно оторвали руку или ногу. Или меня распилили пополам. И половину выкинули. Бен писал и звонил каждый час. Но этого было мало, что бы восполнить душевную и физическую потерю. Я влюбилась. И сильно. Сама от себя не ожидала. А ведь уже была раз замужем. Неудачно, правда. И, честно говоря, ни на что не рассчитывала в личном плане. Жила для себя, училась, работала и периодически пропадала в горах с доской. И мне было хорошо. Спокойно без любви. И вдруг этот отпуск! Сметающий все в моей голове, жизни. А потом я потеряла телефон. И у меня не осталось моего европейского номера, номер Бена я не помнила, а он не знал ни моей фамилии, ни адреса, ничего. Даже полного имени. Так мы потерялись. Конечно, как-то найтись можно было, наверное. Не знаю. Я точно не знала, как найти Бена. Он не пытался. А я оказалась слишком гордой. С каждым днем мне казалось, что отпуск всего лишь короткий, яркий сон. Я даже плакать не могла. Хотела. И не могла. Внутри было очень больно. Я замкнулась в себе, хотя всегда была очень веселым и общительным человеком. Меня окружало много друзей в Москве, друзья из разных городов России и за рубежом. И, тем не менее, я ощущала себя совершенно одинокой. Временами мне становилось обидно. Временами грустно. Восстановить номер и переписку я не смогла. И самое простое в этой ситуации было – вычеркнуть Бена из памяти. Прошло больше полугода. Мои друзья из Европы – гример Джонатан и костюмер Роберт пригласили пожить в Лондоне в их съемной квартире и поработать в Национальном театре. Я согласилась. Во-первых, Англия - давняя мечта, во-вторых, где-то там Бенедикт ходил по улицам, покупал курицу в магазине на ужин, ездил на репетиции на мотоцикле. Я ничего не ждала, но мне было спокойно знать, что он просто где-то рядом. Итак, я прилетела в Лондон, меня встретили друзья. Разместили у себя. И сегодня я отправилась гулять в одиночестве, потому что они работали. Я трудиться приступала через пару дней, и у меня нашлось немного времени, что бы узнать город. Британская столица радовала сегодня пасмурным небом, туманом и промозглой влажностью. Я вышла к набережной Темзы и остановилась, задумавшись, счастливо уставившись на речку и окрестности. Лондон выглядел точь-в-точь, как на картинках из романов 19-го века. Серебристая дымка затушевала современный облик улиц и домов, как карандашный рисунок, если потереть его пальцами. Я замерла, обнаружив перед собой Тауэрский мост. Мне пришла в голову идиотская мысль: интересно, где сейчас Бен? В Лондоне? И зачем я думаю о нем. Я вздохнула. Небо налилось ртутью. Набухло тучами. Я подняла глаза вверх. Вдруг что-то нежное и холодное лизнуло щеку. Я изумленно уставилась в небо. Нет. Этого не может быть! В сумерках плавно кружились белые мухи снега. «Великолепно!» - Я обрадовалась. Снег был прекрасным знаком. Мне вдруг стало как-то спокойно и тепло. Через пару дней я окунулась в работу в национальном театре. Что это были за будни! Я ошарашенная и счастливая внедрялась в работу бутафорского цеха и знакомилась с новыми коллегами. Англичане много улыбались, старались помочь и постоянно подтрунивали надо мной. Причем, я не всегда успевала сообразить – серьезно мне что-то говорят или шутят. «Разберусь со временем» - скрипела зубами от бессилия, не в состоянии качественно ответить на юмор. В плане бутафории здесь был настоящий рай. Все эти возможности и материалы мне раньше только снились, сейчас же появилась возможность использовать новшества по полной в работе. За два дня я уже отлила из пластика меч и смастерила из коробки от телевизора отличный камин. Руководитель цеха был страшно доволен мной и даже доверил варить по утрам клейстер. Я с вдохновением, высунув язык от удовольствия, творила днями и вечерами для театра. И уже готова была поселиться в цехе или на чердаке храма Мельпомены. В среду вечером в театре должна была состояться презентация декораций и костюмов для нового спектакля. Меня тоже позвали поприсутствовать. Я и не слышала никогда о таких мероприятиях. В зрительном зале сидела наша группа художников, а поодаль режиссер с двумя мужчинами. В полумраке я не разглядела их. Они тихо беседовали о чем-то своем, а наш главный художник показывал макеты в уменьшенном масштабе будущих сцен и эскизы костюмов, вводил в курс дела, с чего начнется глобальная работа над спектаклем, и кто чем будет заниматься. Через час собрание решили прервать на чай. Я пролезла вдоль ряда к выходу, где сидел режиссер с собеседниками, и собиралась упрыгать за кофе в ближайшую кофейню, как взгляд мой упал на одного из знакомых режиссера. Мужчина мельком взглянул на меня, и лицо его вытянулось, а миндалевидные глаза округлились. А я остолбенела от неожиданности. Передо мной сидел Бенедикт. Собственной персоной. Он едва успел сориентироваться, чтобы найти слова, как я уже неслась вприпрыжку к дверям. Вылетев в холл театра, я бросилась на улицу по первому попавшемуся коридору. Многочисленные ступеньки и повороты привели меня к стеклянным дверям на балкон национального театра. Я распахнула дверь и выпрыгнула в дождливые сумерки. Мелкий дождь опустился на меня холодной паутинкой микроскопических капель. Я накинула капюшон толстовки и подошла к бетонному парапету здания. Все кафе остались с другой стороны. Это было прекрасно, потому что я дышала, как загнанный конь и хотела прийти в себя после побега. Облокотясь о парапет, я схватилась за сердце. Оно готово было выпрыгнуть. Я глубоко хватала ртом мокрый воздух и лихорадочно тряслась. «Боже мой, разве не этого ты хотела? Ты же понимала, что это возможно. Теоретически, это было очень даже вероятно. Эта встреча». Я нашарила в кармане мятую пачку Вог и зажигалку, которые носила с собой на всякий случай. Вместо новопассита. Вытащила кривую сигарету. Зажигалка оказалась древней, газ в ней давно выветрился. Я щелкала трясущимися пальцами, но не могла высечь ни пол искры. Дождь тем временем усилился. Я чувствовала, как намокли плечи и макушка. Ноги неприятно холодили намокшие джинсы. В полной прострации я истерично трясла зажигалку и бормотала ругательства на русском. - Ты начала курить? – Услышала я знакомый голос из-за спины. Вздрогнула. Обернулась. Даже глазам больно стало. Бен. Уютный, в черном пуловере и темной рубашке. Настоящий английский джентльмен. Серьезный. Без тени улыбки. Протянул мне руку с серебряной зиппой. Я, молча, прикурила, подняла глаза на Бена, но не смогла встретиться с ним глазами, отвернулась. - Курю, когда нервничаю. - Сейчас нервничаешь? Я посмотрела на дрожащую руку с сигаретой. Бен перехватил взгляд. - Почему? - Не думала, что мы увидимся. - Пришла в театр, где я работаю, и не подумала о возможной встрече? Я почувствовала иронию, посмотрела на Бена. Он улыбался. Странная реакция для человека, который тебя бросил. Зачем вообще он пошел за мной? Сделал бы вид, что не узнал. - Я слышала, ты был на съемках, и возвращаться в театр не планировал. - Но вернулся. И что дальше? Как ты вообще здесь оказалась? - Приехала по приглашению друзей поработать. Мы помолчали. Бен достал красивый портсигар и тоже закурил. - Не знала, что ты куришь. - Когда нервничаю. Снова неловкая пауза. Он взъерошил волосы. Я вздохнула. Мне чертовски захотелось прижаться к нему. - Well. Так ты расскажешь? - Что? - Почему ты бросила меня. - Я?! – У меня едва сигарета не вывалилась от удивления. - Ну, да. Ты просто исчезла. И отключила телефон. - Я потеряла его, когда приехала в аэропорт. Или в самолете. Не знаю. Номер восстановить не смогла, не помнила его, коробку из-под сим-карты выбросила, никто мне не звонил, кроме тебя. С родными общалась по скайпу. Как я могла передать тебе это все? Я не знаю ни твоего адреса, ни твоих друзей, тебя нет в социальных сетях. Как я могла тебя найти? Я пожала плечами и выжидательно уставилась на Бена. - Тебе было проще найти меня самому. - Я искал. Через несколько часов, после того, как связь с тобой прервалась, я вернулся в твои апартаменты. Но хозяин шале уехал. Дом был закрыт. Я ездил в аэропорт. Но, не зная фамилии и твоего полного имени, найти тебя оказалось невозможно. Я еще несколько недель ездил в твой домик, но хозяин словно испарился. И никто из соседей не знал, куда он уехал. Я искал тебя в социальных сетях. Даже русских. Я обратился к моим русским коллегам и друзьям. Ты просто исчезла. В итоге я решил, что ты меня бросила. Он мрачно вздохнул. - Так ты не бросал меня? – Я не могла поверить собственным ушам. Я столько месяцев убивалась. А это просто какая-то нелепая случайность? - Я вовсе не собирался расставаться с тобой. - Выходит, это недоразумение? - Полугодовое такое недоразумение, ага. Бен подошел ко мне близко-близко, выдержал паузу, раздумывая, и вдруг схватил в объятия, прижав так крепко к себе, что я едва не задохнулась. Я уткнулась носом в его кардиган и вдохнула приятный запах. Такой родной, такой чудесный. По щекам покатились крупные слезы. - Honey, зачем слезы? – Нежно обхватил Бен мое лицо ладонями. - Это радость. Я шмыгнула и обвила его руками за талию. Так мы простояли целую вечность – пьянящую и влюбленную. - Боже мой, ты же вся мокрая! – Очнулся первым Бен. – Я здесь живу не далеко. - Это что, приглашение в гости? - Тебя необходимо скорее высушить и согреть. Так можно заболеть. А живешь ты, наверное, далеко от центра? - Ну, да. – Усмехнулась. Бен взял меня за руку, крепко сжал пальцы, как будто я хотела убежать, и быстро повел театральными закоулками вниз, к автомобилю на парковке. Он привез меня к престижному многоэтажному дому. Наверное, здесь жили богатые люди. Никаких фанатов, никаких папарацци, безлюдно. Все такое красивое, элитное, говорящее о статусе жильцов. Вопреки моим предположениям, Бен жил в квартире. Честно говоря, я никогда и не спрашивала его, в доме он живет или в квартире. Может у него и то, и другое было. Квартира оказалась большой. Интерьер очень напоминал хозяина. Лаконичный, уютный, сдержанных цветов, аристократически простой. В гостиной много постеров, гравюр, подушек на диване, абажур мягко рассеивал теплый свет по комнате, здесь был даже камин. О творческой натуре говорили беспорядочно разбросанные плед, книги, музыкальные диски и папки со сценариями. А вообще ничего лишнего, ни убавить, ни прибавить. Меня искренне восхитила такая простота и душевность Беновой квартиры. Пока я бродила по комнате, разглядывая книги и фотографии, вернулся из гардеробной Бен. Принес какие-то вещи. - Это что бы ты переоделась. – Смущенно заметил. – Увы, подходящего твоему размеру ничего не нашлось. Он развел руками. - Да ничего. – Улыбаюсь счастливо. Присела на край дивана и придвинула к себе стопку вещей. Действительно ничего подходящего девушке моей комплекции там не нашлось: длинный свитер крупной вязки, клетчатая рубашка, майка, серферские и джинсовые шорты. - Бен, у тебя есть теплые носки? – Самое мерзлявое место в моем теле - ноги, я даже летом носила шерстяные носки. Он задумался. - Есть. – Поднял палец и скрылся за дверью. Через пару минут принес мне две пары очаровательных вязаных носок с оленями. Я поблагодарила и, подхватив под мышку свитер, отправилась в ванную комнату. Вдоволь набултыхавшись в горячей воде, высушив волосы и переодевшись, подошла к зеркалу. Свитер оказался нужной длины, почти шерстяное платье. Только в плечах широковат, из-за чего постоянно сползал с плеча. Вид у меня был свежий, мягкий и уютный. Даже в чем-то сексуальный. Ни дать ни взять Лолита. Я потрясла головой, длинные волосы рассыпались темно-русой копной по плечам. Подмигнула отражению и вышла в комнату. Бен возился на кухне. Что-то мешал в стеклянном кувшине. - Помочь? Он оглянулся и замер. Окинул меня взглядом с головы до ног и смутился. - Не знал, что старый свитер может быть таким… - Каким? Помолчал, машинально мешая длинной ложечкой светлую жидкость. - Ты очаровательна. – И быстро сменил тему. – Я заказал итальянскую еду на свой вкус. Кто-то съел все продукты, пока меня не было дома. Взглянул мельком, улыбнулся. - Кто же? Английское приведение? - Ага. Представляешь, его зовут так же, как меня. – Посмеялись, я залезла на высокий стул у барной стойки. Бен принес кувшин и чашки. Запахло корицей и лимоном. - Что это? Чай? - Грог. Что бы согреть тебя. - Пахнет чудесно. – Он придвинул ко мне чашку с горячим напитком. Я сделала глоток, ароматная жидкость обожгла небо. Я почувствовала легкий привкус рома, специй и меда. Тепло мгновенно разлилось по венам. Бен внимательно наблюдал за моей реакцией. - Вкусно. – Улыбнулась ему, облизав губы. – Но я так могу опьянеть. - Будешь танцевать на столе? – Насмешливо приподнял бровь шатен. - Как минимум. - А как максимум? - На крыше. - Придется связать тебя для твоей же безопасности. - Поймай сначала. – Я спрыгнула со стула и бросилась наутек по квартире. Свернула за угол, увидела лестницу на второй этаж и попрыгала вверх. Там залетела в первую попавшуюся комнату и оказалась в спальне с приглушенными цветами, темными стенами и большой кроватью с кучей подушек. Я прыгнула на кровать и схватила думку. Бен, не спеша, улыбаясь, поднялся в спальню и остановился в дверях, скрестив руки на груди. - Это саботаж? Я швырнула в него подушкой, он ловко поймал, аккуратно бросил в кресло и, вдруг, стремительно, в два шага оказался рядом со мной. Я ойкнула и залепила в него еще одной подушкой. Завязалась потасовка, мы скакали, как два бабуина по кровати и швырялись в друг друга думками, хохотали и обзывались дурацкими прозвищами. В конце концов, Бен подставил мне подножку, я рухнула на кровать, он схватил мои руки, отвел их за спину и придавил меня собой, что бы я не могла вырваться. Я подергалась, подергалась, поняла, что сила не на моей стороне и уставилась насмешливо на Бена. - Я победил. – Довольно сообщил он. - Нет. - Да. - Нет. - Не пререкайся. Я победил. Это факт. Я выгнулась, Бен засмеялся. Я посмотрела в его голубые, сверкающие радостью глаза и вздохнула. Бен был так близко. По телу пробежали мурашки. Я закрыла глаза от переизбытка чувств. А через секунду почувствовала приятный запах, такой знакомый до боли еще со времен Италии, и прикосновение мягких губ. Такое аккуратное, вопросительное. Бен ослабил хватку, я вытащила руки из-под себя, обняла его за шею и ответила на поцелуй со всей страстью и нежностью, долго и глубоко замурованными в специальной комнатке сердца, куда доступ себе был запрещен до полного забвения и уничтожения артефактов разбитой любви. Мы целовались вечность. Понимая, что пропадаю, и назад пути не будет, я тихонько отдвинулась от Бена и села. Он тоже выпрямился. Поворошил волосы, посмотрел на меня ласково. - И что-то мне подсказывает, что курьер с едой уже близко. - Я ужасно хочу есть. В дверь позвонили. Бен вскочил и ушел вниз. Я причесала волосы пальцами и спустилась за ним. Он возился с пакетами из ресторана. Пахло очень вкусно, у меня засосало под ложечкой от голода. Бен посмотрел на меня и весело подмигнул, достал из пакета бутылку вина и начал открывать, пританцовывая. Я посмеялась, подошла к нему помочь распаковать еду. Так распевая какую-то мультяшную английскую ерунду, мы притащили салаты и пасту на маленький столик перед диваном, Бен налил белого вина в большие бокалы, и мы плюхнулись. Поесть решили, общаясь. Ведь мы так мало, по сути, знали друг о друге. Я смотрела на дурачащегося Бена, как он намеренно нелепо ел еду, что бы рассмешить меня, как он рассказывал курьезные истории из своей насыщенной жизни. На такого теплого, домашнего Бена в обычной майке и старых джинсах с дырками на коленках, что не мешало выглядеть ему весьма сексуально, я смотрела и думала – хоть бы время остановилось. Мне так было хорошо. Как в сказке. И страшно, что она снова могла разрушиться. Бен перестал жевать и внимательно уставился на меня, протянул руку и погладил по щеке: - Что-то не так? Ты грустная. - Я в порядке. Просто хочется, что бы мгновение остановилось. Он скорчил уморительную мину и застыл с вилкой на полпути ко рту, изображая остановку время. Выдержал паузу, пока я не расхохоталась и не подскочила к нему, что бы расшевелить. После ужина мы убрали посуду и устроились на диване. Бен закутал меня в плед, обнял и включил телевизор. - Что будем смотреть? - А можно будем слушать? - Слушать? - Ну, да. Оперу. Хотя, если ты не любишь оперу, ну ее. - Нет, нет. – Бен разглядывал меня, как неведомую зверюшку. – Необычный выбор. Я люблю оперу. Что ты хочешь послушать? - Тристан и Изольда. Я учила текст как-то, когда английский изучала. Вскочив с дивана я трагично заломила руки и продемонстрировала актерские таланты: - Ты в край чужой однажды властно взял меня; с немилым, как верный друг, шла тогда Изольда... Теперь меня зовёшь ты к себе, в страну родную... Бен рассмеялся. Представление выглядело слишком комично. - С тобой не соскучишься. Вагнер, так Вагнер. – Бен нашел в интернете оперу и включил. Мы восхитительно провели несколько часов под великую музыку, обнявшись и зарывшись в плед. Я вдыхала запах Бенедикта и ворошила его волосы, он обнял меня и закрыл глаза, его ладонь ласково гладила мое плечо. Мелодия страстно плыла над нами, обволакивала любовным эликсиром. А после оперы я отключилась к своему стыду. У меня был тяжелый день в театре с новыми коллегами, с новыми обязанностями, затем столкнулась с Беном и пережила бурю эмоций от падения в пропасть до великого счастья. У меня кончились силы. Я как бродячий котенок, наконец-то, нашла дом, наелась, согрелась и уснула, уткнувшись в Беново плечо. Сквозь сон мне казалось, что он целует меня в волосы и гладит по голове. Очнулась в спальне на кровати, заботливо замотанная по уши в одеяло. Бена рядом не было. Зато с кухни просачивался невозможно ароматный запах свежесваренного кофе. Я сладко потянулась. В дверь заглянул Бен. Свежий, умытый, улыбающийся. Увидел, что я проснулась, и плюхнулся рядом на кровать. - Хочешь завтракать? - Обнять тебя хочу. – Потянулась к нему. Бен поддался ласке и потерся щекой о мои волосы. - Все остынет. – Встрепенулся, подхватил меня на руки и легко спустился вниз. На столе ждал настоящий английский завтрак - яичница глазунья, свежие овощи, тосты, жаренные сосиски и бекон, апельсиновый сок и кофе. Я подпрыгнула от удовольствия, созерцая такую роскошь. - Бен, Бен! Это потрясающе. Не успел закончиться восхитительный завтрак, как мне позвонила подруга с предложением поехать оформить регистрацию. Когда я приехала, я обратилась к ней за помощью в этом вопросе, и она пообещала проводить меня в Borough House для подтверждения адреса пребывания. По этому поводу она и звонила. Бену позвонили раз сто, наверное, за то время, что я проболтала с подругой. Мы одновременно закончили говорить и грустно посмотрели друг на друга. Расставаться не хотелось. - Знаешь… Переезжай ко мне. – Неожиданно выдал Бен, закусив губу. Я шокировано молчала, округлив глаза. - Глупо, да? Я спешу? Ужасно неловко, но выше моих сил, разлучиться с тобой. Хочу приходить домой и видеть тебя. Я улыбнулась: - Мне страшно. Это же новая жизнь. Но я серьезно подумаю. Ты же знаменитость, а я кто? - Ну, и что? Что я не человек после этого? – Усмехнулся Бен и обнял меня. Зазвонил его телефон. Мы вздохнули. Пора было бежать по делам. Пока Камбербэтч отвечал на звонки, я быстро собралась. Одела, заботливо выстиранные и высушенные Беном вещи, собрала сумку. Не успела обуть кеды, как оказалась в воздухе, Бен подхватил меня на руки. - Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером? – Глаза его искрились радостью, влюбленностью. Я и забыла, что бывает такое искреннее чувство, такое доверительное. - Мне все равно, идти или на диване посидеть. Мне просто хорошо рядом с тобой. Довольно сжал губы и, подмигнув, опустил на пол. - Постой-ка. – Вдруг сощурился. – Пару дней назад у нас был снег в Лондоне. Уж не ты ли его привезла из России? - Почему ты так решил? - Я курил у окна в гримерной. Как вдруг полетели белые хлопья. Это длилось не долго, но так умиротворяющее, так странно… Я почувствовал ужасную тоску по тебе и подумал, как было бы здорово, что бы ты снова, как снег на голову свалилась в мою жизнь. Я загадочно хмыкнула, вспоминая этот снегопад и свои мысли на набережной. - Снег передал мне, что ты скучаешь, и вот я здесь. Бен весело потрепал меня по волосам. Мы договорились, что Камбербэтч заедет за мной вечером и, долго поцеловавшись, разошлись в разные стороны. Он хотел подвезти меня до Borough House, но я отказалась. Мне хотелось подумать обо всем, пока я еду на метро. После обеда я вернулась в свой район. Перед домом, где я снимала квартиру с друзьями, стояла машина Бена. Улыбнулась про себя. Но не успела улыбка растаять, как из дверей моего жилища выпрыгнул страшно бледный актер и бросился к автомобилю. Я окрикнула его, но он, даже не взглянув на меня, хотя прекрасно слышал, нырнул за руль и умчался в мгновение ока. Я осталась стоять в полной прострации. «Что это сейчас было?». Пораженная я прошла в дом. Облокотившись о стол, скрестив ноги, в кухне вальяжно стоял высокий брюнет с голубыми глазами и небрежно щелкал пультом каналы. - Ты?! – Я уставилась удивленно на своего бывшего мужа. – Откуда ты здесь? - Я только что спас твою репутацию замужней женщины. – Нахально заявил экс и, довольно подмигнув, рассмеялся. - Что ты ему сказал? – Внутри меня все оборвалось. От этого человека можно было ожидать чего угодно. - Это вместо спасибо? - Что ты ему сказал? - Что ты давно мечтаешь о Британском гражданстве и планируешь воспользоваться богатеньким буратино, а потом бросить. Скажи, что я прав. - Сволочь! Он довольно рассмеялся. - Как тебе идет быть злючкой. - Что еще ты ему сказал? Как ты вообще здесь оказался? Брюнет нацепил маску серьезности. - Меня пустил твой друг, если он тебе друг. А тупому англичанину сказал, что ты плохо поступила со мной. И показал это. В длинных холеных пальцах экса появился белый листок. Это было соглашение о передаче денег. Его заключили наши с брюнетом родители. Моих родителей обманул родственник, и мы остались без жилья, что бы спасти ситуацию, я вышла замуж за сына родительских знакомых. Бывшему мужу срочно требовалось Российское гражданство. В обмен на это, знакомые в долг дали крупную сумму. Мы должны были увидеться только один раз, в день бракосочетания. И все бы ничего, если бы однажды в нем не проснулось нелепое желание, во что бы то ни стало, занести мою персону в список его любовных жертв. Он чудно ухаживал, и я поддалась его обаянию. До тех пор, пока не обнаружила параллельные романы и странные махинации с деньгами. Он оказался эгоистичным и меркантильным. Я разозлилась, разочаровалась и решила развестись. Но «милый» сбежал заграницу, а у меня ноги не доходили до загса, что бы подать заявление. И вот сейчас он стоит передо мной. Избалованный, пустой человек, только что за пару секунд разваливший мои отношения с Беном. Я была уверенна, что Бен больше никогда мне не поверит. Хотя меня не интересовали его статус и деньги. Скорее наоборот, пугали и мешали расслабиться, полноценно отдаться эмоциям. Сейчас я очень понимала Бена. Увидеть такой странный документ. Тем более родители экса сделали его и в английском варианте, так как жили в Европе. Сделка была оформлена на меня, так что поле для фантазии у Бена было бесконечное. Я помрачнела. Мы с родителями расплатились за квартиру не так давно, и теперь я могла спокойно развестись. - Проваливай. – Сквозь зубы процедила я брюнету. - Мне некуда идти. – С противной улыбочкой, раскрыв объятия, пошел навстречу мне красавчик. Я попятилась. - Уходи, прошу тебя. По-хорошему, прошу. - Я соскучился, детка. - Он загнал меня в угол и, расставив руки, навис надо мной с высоты своих двух метров. Я не успела ничего сказать, как дверь в квартиру распахнулась, и двое моих друзей ворвались в кухню, скрутили экса и вышвырнули его на улицу. - Дорогая, по-моему, тебе давно пора развестись с ним, – устало плюхнувшись на высокий табурет у барной стойки, заявил Джонатан. Красивый ирландец с серыми глазами. Он работал в театре гримером, и это благодаря его ходатайствам, я попала в Национальный театр Лондона. Роберт, рыжий и конопатый, похожий на Рона из «Гарри Поттера», растерянно моргал: - Я дурак, пустил его, думал, он нормальный… Я похлопала Роба по плечу: - Забей. Он не только тебя одурачил. - В самом деле, Аля, сходи в консульство или напиши в российский суд письмо. В следующий раз мы можем не успеть заглянуть вовремя в окно. – Набросился на меня Джо. - Я схожу. Обязательно. Мне повезло, что у меня были такие защитники в незнакомой стране. Я расцеловала их и пообещала испечь на ужин шарлотку. Роб ушел переодеваться, а я пожаловалась ирландцу на ситуацию с Беном. - Put off (отложи). Расскажешь ему про квартиру, он все поймет. - Думаешь? Ну, он же не airhead (глупец), что бы вести себя, как подросток. У него случился маленький шок. Дай ему время. Проанализирует, и помиритесь. - I doubt it (сомневаюсь). - Betcha (спорим)? - It is all the same to me (мне без разницы). – Я вытащила из шкафчика настойку валерьянки и накапала себе для успокоения. - Ну, конечно. Я так и подумал. – Насмешливо поднял бровь Джонатан. Он подошел ко мне и погладил по плечу. - С другой стороны, я даже рад. У меня, наконец-то, есть шанс пригласить тебя на свидание. - Jonathan, lay off (Джонатан, отстань)! – Отмахнулась я от него. Очень приятный, умный и добрый Джонатан воспринимался мной исключительно, как друг. Так повелось с нашего знакомства. И хотя я знала, что очень ему нравлюсь, я не могла изменить своего дружеского отношения к нему. Он был мне братом. А искры я к нему не почувствовала. Может и зря. Он был умен, как бог, красив, как черт, да и не было бы всей этой нервотрепки с Бенедиктом. Кстати, о нервотрепке. Прошло уже часа два с тех пор, как Бен уехал. Я решила набрать его номер. Он не ответил. Я почувствовала боль и обиду. Это было несправедливо. Бен не позвонил ни на следующий день, ни через день, он вообще уехал из города куда-то на съемки. Я писала ему на почту, отправляла смс. Через неделю я поняла, что это бессмысленно. Он не хотел общаться. Я плакала, пила успокоительное, поглощала шоколадки пачками. Если бы не Джонатан, я не знаю, как долго я еще протянула бы в Лондоне. Морально я была готова сдаться и уехать. Джо таскал меня вечерами на прогулки в самые странные места и пабы столицы, по выходным возил на море и в старые городки в округе, что бы развеяться. Мы очень сдружились за эти две недели. И на работе у меня налаживалось. Я больше стала общаться с коллегами, ходила с ними на ланчи. Они оживленно обсуждали грядущий корпоратив в честь Хэллоуина, свои костюмы, сценарий. В театре всегда устраивались шумные вечеринки на новый год и день всех святых. Меня все расспрашивали, с кем я приду и что одену, но я не хотела веселиться и не хотела приходить на праздник. Через две недели я снова могла улыбаться и перестала рыдать. В понедельник я как обычно утром пришла в театр и первым делом поставила вариться клейстер. Наш бутафорский цех находился на последнем этаже театра. В центре цеха, похожего на огромный спортзал, шутник-архитектор спроектировал лестницу на крышу. Мы с коллегами часто бегали туда покурить или выпить в романтичной обстановке кофе. В цехе стояло много стеллажей и столы для работы. Полки забиты были листами фанеры, разной бумагой, картоном и холстами. Повсюду валялись стопки брусков всевозможной формы и досок. Тумбы ломились от банок с гвоздями и клеем, кнопками и шурупами, красками, инструментами. Шкафов здесь было больше, чем работников. Иной раз мне казалось, что я свалилась в кроличью нору, как Алиса, проходя мимо нагромождений из предметов интерьера разных эпох, витражей, масок, пластиковой еды, рыцарских шлемов, шляпок, шляп и оружия, так и хотелось неожиданно схватить с какой-нибудь полки банку с апельсиновым джемом или пузырек с надписью «Drink me!». «Интересно, на каких же я сейчас параллелях и меридианах?» - подумалось мне, когда я вынырнула из всего этого сумасшествия в закуток с кофе-машиной и чайником. Я достала новую пачку и, насыпав кофе со вкусом трюфеля в кофеварку, включила ее. По цеху разлился дразнящий аромат. До прихода коллег был еще час. Меня так рано привозил сюда Джонатан. Он по утрам ходил в фитнес клуб рядом с работой. Зато у меня всегда было время посмаковать на крыше латте с сигаретой. Пока я возилась с чашкой и кофе, кто-то вошел в дверь цеха. Я не оборачивалась, решила, что кто-то свой пришел или Джонатан заскочил на каппуччино перед началом трудового дня. - How are you. – Раздалось за моей спиной. Я вздрогнула, узнав этот низкий, бархатный голос. Обернулась. Бен. Стоит, прислонившись к стене. Сердце неистово забилось в груди, комок подступил к горлу. - Доброе утро. – Я отвернулась, что бы не видеть родное лицо, поборола желание броситься на шею. Руки дрожали, когда я наливала кофе в кружку. - Меня прислал сюда режиссер снять какие-то мерки для нового спектакля об Артуре. Конечно, я видела новые макеты декораций и планы работ для нашего цеха. В новом спектакле Бен играл главную роль - Британского короля из легенд о рыцарях Круглого стола. Часть предметов для сцены должна была сделать я. В том числе для Бена. Значит, это мне придется снимать с него мерки. Однако, я не хотела этим заниматься. - Рабочий день еще не начался. Приходи через час, кто-нибудь снимет мерки. Я, наконец-то, взглянула Бену в глаза. Их нездешняя бирюза внимательно и бесстрастно излучала холод. Он помолчал, а затем уточнил: - Но ведь это можешь сделать ты. Так? Тем более режиссер сказал, что моими вещами занимаешься ты. Мне нужна корона и кубок. Я еле сдержала хохот: «Корону ему подавай. Чертов сноб». Вздохнула. Видимо мне не удастся легко отделаться от Бена. - У нас есть много корон и кубков а-ля Грааль вон в том шкафу. – Я махнула в сторону стеллажей. – Можешь подобрать себе что-нибудь на время, а потом придет какой-нибудь другой бутафор и снимет с тебя мерки. - В поисках своего Грааля я ушел слишком далеко в понятии сущего, а тут Вы со своими приземленными и фактическими кубками. – Хмыкнул Бен, иронично перейдя на «Вы» и оглянувшись на бутафорские кубки в шкафу. - Может быть, хотя бы эскизы покажете? Я прошла к своему рабочему месту и порылась на столе. Выудила папку с распечатками и протянула Бену. - Как вы думаете, Гвиневьера будет мириться со мной в такой короне? Или она лет на десять раньше найдет своего Ланселота Озерного? – Бен помахал перед моим носом листком с эскизом. - Вашу корону утвердили режиссер с главным художником. Спрашивайте у них. Я понимала, что он просто хочет поболтать со мной, поэтому придирается. Бен искал повод, что бы остаться здесь рядом со мной. Ну, или так мне хотелось думать. Однако, я была сильно обижена и флиртовать не собиралась. Мое тело дрожало от его присутствия, и, единственное, о чем я думала – скорей бы он ушел. Но актер не уходил. Он перебрал все эскизы, раскрыл шкаф с коронами и кубками. Порылся там, примерил на себя парочку венценосных символов и снова подошел ко мне. - Как Вы думаете, корона должна подходить к голове короля или голова короля должна подходить короне? – Бен поднял бровь, и с полуулыбкой посмотрел на меня. - Может, корона вообще не нужна? И король без короны не плох? - Да хоть в шапке Мономаха играйте. Мне какая разница? - Я могу и голым сыграть, это не преуменьшит моего таланта. – Дурачился Бен. – Так. А где шапка Мономаха для моей английской головы, предъявите шедевр бутафории? - Бенедикт, Вы не знаете, что носили ваши короли на голове?! - С деланным потрясением уставилась я на актера. - Ваш язык так остер, что вполне мог бы отрубить мне голову при замерах. Так и будете препираться со мной? - Попросите себе другую бутафоршу. Я не хочу с вами сотрудничать. Я умею делать только балалайки и кокошники. - Это медведи вас учили нелегкому ремеслу бутофора в далекой Сибири, играя на балалайке? - У вас устаревшее представление о России. Наши медведи теперь нанотехнологиями занимаются, а на балалайках роботы играют. - О! Я хочу нанотехнологичную корону. Надеюсь, она будет вместо меня читать монологи. - Надеюсь, она не только будет читать за вас монологи, но режиссер заметит ее талант, и она станет главным актером. - Так она дальше начнет размножаться и Вас тоже оставит без работы. - Я-то всегда смогу вернуться на Родину. А вас забудут. - По крайней мере, мне не придется возвращаться к роботам, играющим на балалайках. На этой фразе из нашего странного диалога в цех вошла Шарлотта, моя коллега. - О! Привет. Как дела? – Она радостно улыбнулась нам. - Шарлотта, можно ты измеришь голову Бену? Ему нужна корона. - Еще меч. – Улыбнулся Бен. – Но Шарлотта не беспокойся. Меня должна замерить Аля. Только она потеряла сантиметр. - Ах, это совсем не проблема. Я дам вам свой. Пока Шарлотта искала сантиметр в тумбочке, я прожгла в Бенедикте не одну сотню черных дыр. Бен невозмутимо смотрел мне в глаза, забавляясь моей злостью. Тут Шарлотта подала мне сантиметр, а сама убежала курить на крышу. Бен насмешливо наблюдал за моей реакцией. Мне хотелось убить его. Он плюхнулся на мой стул и подъехал ко мне, демонстративно подставив голову. Я тяжко вздохнула и взяла в руки сантиметр. Наклонилась над Беном. Он чудесно пах знакомой мне туалетной водой. Мне безрассудно захотелось погрузить пальцы в его густую темно-русую шевелюру. Руки тряслись, когда я прикоснулась к его голове. Я постаралась быстро измерить голову Бена и записала данные в блокнот. - Еще руку. – Бен протянул мне ладонь. Не знаю, зачем он решил издеваться надо мной таким странным способом. Я находилась в состоянии полного коллапса. - Положи руку на стол, пожалуйста. - Зачем? - Измерю ее. - Как положить? Так? – Он повертел руку и положил ее боком на стол. - Ладонью вниз. Бен распластал руку по столу, растопырив пальцы насколько смог. Я не выдержала и дотронулась до его руки, сжала пальцы. Меня ударило током. Я стремительно произвела манипуляции с сантиметром и благородной десницей Бена. Снова сделала запись в блокнот. - Все. – Насмешливо посмотрела я на актера. - Совсем все? - Совсем, в частности и вообще. - Понятно. А когда приходить за готовыми изделиями? - Я сообщу. Теперь у меня другие дела. До свидания. – Я взяла со стола электронную сигарету, чашку с латте и демонстративно пошла к лестнице, кожей затылка чувствуя, что Бен не может найти слов, что бы еще придраться к чему-то. Мерить у него больше было нечего. Неловкий момент закончился. Я вылезла на крышу и нервно закурила. Руки все еще дрожали. Неожиданно на крышу вылез Джонатан. - Джонатан! Наконец-то! – Я бросилась ему на шею. - Какие страсти. Ты осознала, что единственный мужчина, предназначенный тебе Судьбой, я? - Я осознала, что работать с Беном не могу. – И я рассказала другу подробности этого утра. - Просто он не знает, как к тебе подъехать, как помириться. - Я не буду давать ему поблажки. - Твое право. – Джонатан усмехнулся. Потом в моей жизни начался странный период. Бен приходил почти ежедневно в декораторский цех. Он выискивал оригинальные предлоги, что бы придраться к моим изделиям. То Эскалибур короткий, то корона жмет, то щит громоздкий, то Грааль слишком потертый. Это было невыносимо. Еще он флиртовал со всеми подряд в моем окружении. Остервенело, как будто три года в Российской армии прослужил. Через две недели подобных экспериментов я не выдержала и подошла к главному художнику. Сказать, что он очень удивился, это не сказать ничего. Он был в шоке, поделился тем, что Бена в театре все очень любят и что, это самый непривередливый и самый добрый актер и человек в мире. И добавил, что, вероятно, я ему не совсем безразлична, поэтому он себя странно ведет. И что менять бутафора главный художник не будет, потому что Бен ему постоянно хвалит меня и мой профессионализм. - This place is a pigsty (это свинарник)! – Вышла я от главхуда злая. У окна напротив увидела Бена. Он громко смеялся с какой-то незнакомой эффектной шатенкой. Когда я проходила мимо. Он даже не поздоровался. Внутри меня все кипело. «Ну, держись. Бенедикт! Теперь ты меня окончательно разозлил! Ты не представляешь, что я сделаю!» - Негодуя, я выскочила на улицу и бросилась через дорогу. А все, что произошло дальше, хоть и случилось за секунды, для меня выглядело, как замедленная съемка. Я обернулась на дорогу, на меня неслась машина, неожиданно я споткнулась и растянулась на дороге, раздался жуткий визг тормозов и автомобиль замер, как вкопанный в метре от меня. А затем надо мной наклонилось бледное, испуганное лицо ангела. И я подумала, что умерла, хотя на самом деле просто впала в шок. Темноволосый ангел что-то меня спрашивал, я никак не могла сообразить, затем сфокусировалась на английском и ответила, что со мной все в порядке, только коленка болит и я испугалась. Ангел вздохнул, помог мне встать и аккуратно посадил в машину. Вокруг собралась небольшая толпа зевак. Ангел тем временем склонился над моей коленкой и бережно отодвинул куски окровавленных джинсов, что бы проверить, что там у меня с ногой. Он достал аптечку, нашел перекись, пробормотал что-то извиняющееся и приложил к моему ободранному колену чистейший белоснежный платок, вынув его из кармана. Я сморщилась, ссадины нешуточно защипало. - You look pale. You have to go to see your doctor. (Вы бледны. Вам следует пойти к врачу), - сказал брюнет, озабоченно уставившись на меня. Его лицо до ужаса было знакомо. Он напоминал принца. И глаза у него оказались очень красивыми. Миндалевидные, с густыми ресницами, чернее ночи. – Я отвезу вас в больницу. Здесь недалеко. Я заворожено смотрела в его глаза, и мне плевать было, куда он меня отвезет, только бы у меня была эта возможность не отрываться от его лица. - Can we met before? (Мы раньше встречались?) – Поинтересовалась я. – У вас такое знакомое лицо. - Я вас вижу впервые. – Улыбнулся незнакомец. – Я бы запомнил. Ангел наложил мне повязку из бинта на колено и, сев за руль, повез в больницу. Ехать, и правда, пришлось недолго. Вскоре я уже предстала перед эскулапом. Мне сделали рентген, еще раз промыли колено и наложили повязку с мазью. Дали выпить таблетку от столбняка и отпустили. Моему незнакомцу доктор сказал, что жить я буду, и попросил расписаться в блокноте. «О, господи. Он ему там счет, что ли выписал? Надо отдать денег за лечение» – расстроилась я, у меня с собой было только на метро. - Мистер, сколько я вам денег должна? – Спросила я брюнета, когда он вернулся. - Каких денег? Все в порядке. Это я вам денег должен, за то, что чуть не переехал. - Я была ужасно злая и невнимательно переходила дорогу. Это я виновата. Давайте, я заплачу за лечение? Мы можем доехать до моего дома или я перечислю вам на карту, сейчас у меня с собой только на метро. Я могу оставить вам паспортные данные, если вы переживаете. – Я пытливо смотрела на незнакомца. Но он только странно и чуть насмешливо улыбался. - Остановитесь, пожалуйста. – Мягко пробормотал брюнет. - Would you like to have some coffee? With me? (Хотите выпить кофе? Со мной?). – И улыбнулся этой своей невообразимой улыбкой. - Вот же! Я, кажется, приглашена на свидание. – Сказала я под нос на русском. - May I have a cigarette, please (У вас не найдется сигареты)? – Обратился ко мне принц. - Конечно. Но электронная. Он усмехнулся. - Вообще, я не курю, но вот сейчас с удовольствием бы… Я достала не распакованную сигарету и протянула ему. В конце концов, могла же я хоть что-то полезное сделать для этого красавчика за заботу обо мне. Он закурил. - Как вас зовут? - Меня Аля. А вы? Давай на ты? - Давай на ты. Бен. Я как раз пила минеральную водичку из бутылки, выданную мне доктором для запивания таблетки. И чуть не подавилась этой самой водичкой. - Прости, ты серьезно? Тебя, в самом деле, зовут, Бен? - Да. Укороченное от Бенджамин. - А. Ну да. Судьба определенно шутила надо мной. There's something in that (В этом что-то есть). Еще одного Бена не хватало в жизни. А потом мы поехали в кафе. И, несмотря на то, что новый Бен вел себя довольно странно, завесил лицо капюшоном и надел темные очки, хотя уже начались сумерки, мы чудесно провели вечер. Болтали, пили чай, мило кокетничали и придумывали непроизносимые слова. Этот Бен был другой. Он забавно тер нос, морщил лоб и щурил глаза. Смущался, как подросток и беспрестанно улыбался. Солнечный Бен. Но мне не хватало моего Бена. Такого взрослого, такого сдержанного, такого притягательного, с этим своим голосом из девятнадцатого века и манерами джентльмена. Зато этот Бен был сказочно прекрасен. Просто божественно. И от этого мне тоже было не по себе. Раньше я таких красивых мужчин обходила за километр. А теперь вот неземное существо сидит напротив и боится от волнения смотреть в глаза, а если смотрит, то в глазах подозрительная влюбленность. С ним было легко. Не так, как с Камбербэтчем. Но легко. Я прямо таки провалилась в юность, вспомнила студенческие годы. Было как-то также, беззаботно. А в воздухе витали любовные флюиды и первые поцелуи. Мы просидели до полуночи и мне уже начали трезвонить Джонатан и Роберт. Бен предложил отвезти домой. Около дома выпросил у меня номер телефона и, сверкая своими фантастическими глазами, неожиданно поцеловал в губы. Нежно, целомудренно как-то даже. - I hope we'll meet again. (Надеюсь, мы еще встретимся). – Брюнет посмотрел на меня выжидательно. Я улыбнулась. - I'm sure of that. (Уверена в этом). Ангел помахал и, смешно озираясь, побрел к машине. Я же повернулась к двери и поняла, что на меня уставились две пары любопытных глаз из окон. Джонатан и Роб прильнули к стеклу и корчили издевательские рожи, изображая влюбленных. - Какая прелесть. Не успела расстаться с одним актером, уже подцепила другого. И главное, как удачно с именами подобрала! Можно не привыкать к новому. – Насмешливо заявил Джонатан, когда я вошла. - В смысле? Ну-ка объясни, что это за тирада про нового актера. - Аля, ты поражаешь меня! – Воскликнул ирландец. – Притащила под окна принца Каспиана и теперь делаешь вид, что менять актеров, как перчатки, это так само собой разумеющееся. - Принца Каспиана? Да ты что! А я думала, откуда я знаю это лицо. - О, да ты еще, святая простота, не в курсе была, кого подцепила?! Господи, ты невероятная женщина. - Я свалилась ему под машину. Он отвез меня к врачу. А потом предложил выпить кофе. Я что, всех актеров обязана знать в лицо? К тому же я не смотрела Нарнию. - Ну да, ну да. – Ворчал Джонатан. – Какие еще у нас остались английские актеры Бены? Может пошарить в интернете? Что бы быть готовым в следующий раз, к кому ты свалишься под велосипед или обольешь кофе. - Да ну тебя. Ты ревнуешь. - Awesome. Только давай, ты остановишься на двух Бенах? А то с третьим я повешусь с горя на этой люстре. – Джонатан ткнул пальцем в наш плафон на кухне. - Wow, dude, are you serious? Stop talking all this crap! (Да ладно, чувак, ты серьезно? Прекрати нести эту чушь!). - You break my heart! It hurts to love someone and not be loved in return (Ты разбила мое сердце! Это больно - любить кого-то, кто не отвечает взаимностью)! - Джонатан грустно усмехнулся и швырнул в меня думкой с дивана. - Джонатан, блин! Ну, что ты говоришь? Ты же знаешь, что я тебя обожаю. Ты еще давай обидься на меня. Вот черт! Джонатан! – Крикнула я удаляющемуся другу, но он не стал отвечать, а заперся в своей комнате. Я раздраженно бросила подушку на диван и села на стул. Вытащила электронную сигарету и затянулась. Черт знает, что происходило сейчас вокруг меня. Ирландец мой совсем с ума сошел. Он был очень хорош, и внешне, и внутренне. Но я относилась к нему как к другу. Он делал вид, что влюблен в меня, и периодически демонстративно проявлял ревность или устраивал вот такие истерики. Потом приходил в себя и снова становился веселым другом Джонатаном. Мне казалось, что это у него такое своеобразное чувство юмора по поводу наших отношений. - Не бери в голову. – В кухню спустился Роб. – Встречайся, с кем хочешь. Бенджамин отличный парень. По крайней мере, судя по интервью. – Улыбнулся рыжий и похлопал меня по плечу. Кстати, мы завтра с Шарлоттой и Джонатаном хотели пройтись по магазинам, поискать костюмы к вечеринке в театре. Ты с нами? - С Шарлоттой? О! Роб, вы встречаетесь? Роберт смутился, а затем улыбнулся. - Так ты с нами? - Почему нет. Роб ушел спать, а я залезла в интернет. Набрала в поисковике принц Каспиан. И что я увидела? Моего нового знакомого! Вот черт! Глазастый Джонатан! Это действительно был Бенджамин Барнс. Это было чудовищно. В смысле. Это было прекрасно, но и одновременно, чудовищно. Потому что столько невероятного со мной никогда не происходило в жизни. Во всяком случае, таких глобальных встреч после знакомства с Бенедиктом у меня не было. Да и до встречи с ним, не было. А тут сразу принц свалился на голову. «Красивый, до чего красивый человек!» - Думала я, разглядывая его фотографии. Мне и лестно было его внимание, и не по себе. На следующий день мне звонил Бенджамин. Писал смс. Прислал в театр цветы (откуда только выяснил, где меня найти?). Камбербэтч не появлялся. Я слышала, что он собирался к Хэллоуину вернуться в Лондон. Новый Бен окружил меня сумасшедшим вниманием. Он писал сообщения с разных мероприятий и приглашал пойти вместе, то на какую-то вечеринку по случаю чего-то там, то на съемки сериала с его участием, то на озвучку, то просто пообедать. Мне было страшно приятно. Барнс был невероятно притягательным и веселым человеком. Постоянно улыбался. И эти его дивные глазища! В общем, он был тем, кем надо, что бы выбросить из головы моего Бена. Но, черта с два! Он оттуда не собирался выбрасываться, этот Камбербэтч. Я думала о нем ежесекундно. Да, уже было не так больно, не рвало на куски от мыслей сердце, не выплескивались слезы крокодильими потоками, не перехватывало дыхание. Но я любила. И любила сильно. От мыслей отвлек звонок Бенджамина. - Привет. Чем занимаешься? - Привет. Делаю розочки на торте. - Стоп! Подожди. Ты же не кондитером вроде работаешь? - А с чего ты решил, что это кондитерский торт? Он, вообще-то, картонный. А я вся в клее и краске. Надо душ принять. - Какая увлекательная работа, так и летит время. А у вас есть душ на работе? Nice. Летом можно освежиться, зимой согреться, а весной и осенью усугубить объем Н2О в своей одежде. - Душа нет, но есть раковина. Можно освежиться в ней. А может и есть. В театре столько коридоров и закоулков. Здесь и приведения есть, наверняка. - Буду рядом, обязательно к вам загляну, хочу знать, как это - душ в раковине. - Я тебе запрещаю приходить. - Почему? – Удивленно. - Я тебя боюсь. У меня от тебя мурашки. - Wow! Мурашки? Попробуй их коллекционировать. Берешь телефон, фотографируешь, подписываешь. Потом убеленная сединами, вечером, в кресле качалке, будешь перебирать фото. Красота, тоже так хочу. Мурашки они такие, не успела заметить, они уже в голове. - Пришлю тебе свои мурашки в старости. Будешь курить трубку и перебирать фото. - Надо реализовать мурашки будет как-нибудь при случае. - Пойду, реализую воду в лицо. - Ты смотри, осторожней с мурашками, а то смоешь их, а экспериментально еще не выяснено, насколько они заразны. Вдруг они устойчивы ко всем реагентам водоочистных заборов. Так глядишь, завтра с утра у половины Лондона от меня мурашки будут. - Бен. By gosh! (Боже!) Что за чушь мы несем. – Хохочу. – Прости, мне пора убегать, меня ждут друзья. Мы хотим купить костюмы к Хэллоуину. - Как здорово! Обожаю маскарад. Прости, что отвлек. Хотел пригласить тебя на ужин. Жаль, что ты занята. – Голос Бена сник. Я подумала, подумала и решила, почему бы его не взять с нами. - Бен? А тебе не надо костюм к празднику? – Аккуратно поинтересовалась. - На моей почте несколько приглашений. И я хотел предложить тебе составить компанию. Но у тебя уже планы? – Голос на том конце провода смущенно замер. Бенджамин постоянно удивлял меня своим искрящимся настроением и улыбчивостью внезапно переходящими в подростковое смущение. Я почувствовала, как страстно он сейчас желает провести со мной вечер и, возможно, праздник. И ведь у меня не было кавалера. На корпоратив у нас все собирались прийти парами. Что если пригласить Бена? Камбербэтч исчез где-то в США на съемках, и возвращаться не планировал. Ну, и если он приедет, какое мне дело до Бенедикта? Он бросил меня, пора уже это осознать. И тогда я сказала в трубку: - Бен, как ты смотришь на то, что бы пойти со мной на Хэллоуин? Барнс радостно вздохнул и взволнованно произнес: - Wow! That's fantastic (с ума сойти!)! Кажется, мне теперь тоже нужен костюм? - Хорошая идея, что бы присоединиться к нам. – Улыбаюсь в телефон. Мы договорились, что он за мной заедет в театр через пятнадцать минут, и мы отправимся в магазинный рай за костюмами, где меня ждали мои друзья. Ровно в назначенное время Бен позвонил и сообщил, что его машина стоит у входа. Я набросила пальто и выскочила в осенний вечер. Когда бежала к Бенджамину, перепрыгивая через две ступеньки, краем глаза заметила знакомый силуэт, курящий в тени бетонных кубов Национального театра. Оглянулась, но фигура глубже вжалась в сумерки, и только оранжевый огонек напоминал о реалистичности моего видения. На секунду мне померещилось, что там стоял Бенедикт. Но я торопилась, и разглядывать не стала. Эффект нашего появления можно было сравнить с взрывом бомбы. Это я не о Бене и его фанатках. Он умудрился запаковаться в темные очки и бесформенную толстовку так, что его даже мама не узнала бы. Они не думали, что Бенджамин так сразу начнет встречаться со мной. Особенно это было неожиданно с моей стороны. Ведь я только сегодня ночью курила в обнимку на кухне с Джонатаном свою электронную сигарету и хлюпала в его дружеское плечо. Собственно, именно Джонатан и был самым потрясенным из собравшихся. Шарлотта и Роб обрадовались новому знакомству и сразу спелись. Оно и понятно, учитывая обаятельный характер моего кавалера. Джонатан весь вечер хмурился и язвил, бросал злые взгляды на Бена и постоянно норовил влезть в наши диалоги и дурачества. Но он все равно не смог испортить дружеской идиллии и безумства этого английского октябрьского вечера. Мы обошли кучу магазинов. Улицы и витрины вокруг пестрели тыквами, оранжевыми гирляндами и огнями, свечами, скелетами, метлами, ведьмами, зомби, призраками, черными котами и всей остальной атрибутикой Дня Всех Святых. Мы забавлялись и веселились на полную катушку. Перемерили кучу нарядов, пугали друг друга страшными масками и красочными резиновыми частями тела, силиконовыми глазами и соплями. Хохотали, примеряли усы и шляпы, бегали, как дети по торговому комплексу, пели песни и шутили. Выпили вкусный чай с кексами-тыквами, в жутко украшенном под подвал пыток, кафе. Бен очаровал всех, даже Джонатан признал, что он очень подходит мне и что он не может оторвать от меня глаз. Куда бы я не делась, рядом оказывался Барнс - приносил платья в примерочную, помогал встать с кресла в нелепых туфлях в обувных магазинах, выбирал для меня самые вкусные чай и пирожные, неустанно выдерживал мои примерки и смотрел, смотрел. Так долго и внимательно, что мне хотелось провалиться сквозь пол. - Бен, не смотри так. - В очередной раз поймала я его взгляд. - Как? - Ммм… Как будто ты влюбился. Бен улыбнулся, покраснел и смутился. - I hope so (надеюсь, что это так). - What a good chance (какая удача)! – Улыбнулась. - Do you think I don't know what's been going on behind my back (Думаете, я не знаю, что творится у меня за спиной)? – Неожиданно влез между нами Джонатан. - What is it to you (тебе-то что)? – Насмешливо спросила я ирландца. - How so (как это)? – Он нахмурился. – Я запрещаю вам тут кокетничать. - Jonathan is so uptight. What’s wrong with him (Джонатан так взволнован. Что с ним не так)? – Удивился Бен наглости моего друга. В принципе, ирландец вел себя еще довольно спокойно сегодня. Последнее время он стал совершенно невыносим. Роб как-то даже попросил меня поговорить с ним серьезно и выяснить все ambiguity (неясности) насчет его неразделенной любви ко мне. Я вздохнула. Похоже, придется сделать это сегодня. А в целом вечер получился душевный. Шопинг удался. Последнее платье я отказалась показывать Бену, решила – пусть будет сюрприз. Барнс задумал нарядиться Марти Макфлаем из «Назад в будущее». Роберт и Шарлотта купили костюмы пиратов. В завершении дня Бен развез нас по домам, счастливых, довольных, веселых и с покупками. Роб остался у Шарлотты, а Джонатан, пессимистично взглянув на меня, поникнув, ушел в дом, оставив нас с Барнсом наедине. - Твой друг не равнодушен к тебе. – Заметил актер, провожая ирландца глазами. - Он дурачится. - Не кажется. Интересно, у меня больше шансов, чем у него? – Пытливо заглянул в глаза. Я молчала. - Я пойду? Уже поздно. Бен поежился и погрустнел. Не успела я вылезти из машины, как он бодро подбежал ко мне и подал руку. Я встала, хотела выдернуть пальцы, но Бен не отпускал. Ласково сжал двумя руками ладошку, помедлил. Я не пыталась ускользнуть. И Бен обнял меня. Ах, эти глаза! Чернее ночи, глубокие, блестящие. Весь мир исчез вокруг от обжигающего, восхищенного взгляда Барнса. Он склонился над моим лицом и пряди его шелковистых темных волос коснулись моей щеки. Он заглянул в самую душу. И, вдруг, поцеловал в уголок губ. А затем впился в мои губы, как умирающий в пустыне от жажды. А потом как во сне, я увидела перекошенное лицо Джонатана в окне нашей квартиры и, хватая за руку Бена, потащила его в густые заросли сирени и шиповника. Мы целовались до умопомрачения, потеряв счет времени. Уже опухли искусанные губы, но не было сил отлипнуть друг от друга. Я кусала, изголодавшаяся по страсти, пила Бенджамина, как вампир. До дрожи, до последней капли крови, до полного коллапса разума и плоти. Я повисла на нем, испепеленная внутренним огнем. Хотелось умереть. Пришлось отодвинуться от Барнса. Вид у него был бледный, взволнованный и взлохмаченный. Я всегда обожала густые красивые волосы у мужчин, и не могла в очередной раз упустить возможность потрепать и взъерошить сказочную гриву. - Я пойду. – Мне необходимо было куда-то прислониться срочно, меня потряхивало. Странно было чувствовать безумное притяжение к человеку, с которым мы виделись пару раз и немного поболтали по телефону. Бенджамин смотрел на меня такими огромными глазами, с такой жадностью, словно я торт. Или мясо. В общем, надо было убегать, иначе я и за себя не ручалась в этом любовном тумане. Бен перевел дыхание и обнял меня за плечи. Спокойно, остудив пыл. - Мне не хочется расставаться. Но если надо… – Ласковая улыбка. – Надеюсь, это только на ночь, а утром ты позавтракаешь со мной? И пообедаешь? И поужинаешь? - Бен, если я буду столько есть, я стану толстым медведем. – Усмехнулась я. - Ну, не сразу. Сначала толстым хомяком. - Ах, ты! – Я играючи замахнулась на брюнета. – Потом я лопну, и тебе не с кем будет ходить на свидание. - Ну, хорошо. Мы поделим пирожные на двоих, и я тоже стану большим медведем. И у нас будут медвежьи свидания. Бен поймал мои руки и притянул к себе. Выше моих сил было отбиваться. Он снова попытался поцеловать. Но я отодвинулась. - Нет. Хватит. Я ухожу. - Мы увидимся завтра? It is a question of life and death (это вопрос жизни и смерти). - Either way (так или иначе). – Я улыбнулась и потянулась, что бы вылезти из кустов. Мы еще сто двадцать пять раз поцеловались и обнялись, прежде чем добрели до двери моего дома. На прощание Бенджамин вытребовал у меня обещание, что завтра я схожу с ним на свидание. Дома я застала на кухне Джонатана, стоящего у окна в темноте, склонившегося к стеклу. - Джонатан. – Я подошла к нему и погладила по плечу. – Ты давно тут стоишь? - Да. - Может, поговорим об этом? – Осторожно спросила. - Нет. – Он бросил на меня холодный взгляд и ушел к себе в комнату. Я вздохнула. Ситуация была та еще. Я покурила и отправилась спать. Утро вечера мудренее, да и на работу завтра. Уснуть сразу, правда, все равно не смогла. Слишком много мыслей фланировало в голове туда-сюда. А когда все же отключилась, мне приснился Бенедикт. Между нами было огромное окно, а вокруг много людей. И он смотрел на меня сквозь стекло прозрачными, холодными, как северное море, глазами. И была в этом взгляде такая мука и магнетизм, которые, минуя пространства и времена, замораживали мое сердце, останавливали кровь. Словно миллионы острых иголок инея впились в мои душевные раны. Мороз, лившийся из глаз Бена, выстудил мне вены и, я стала хрупкой, как ветка после ледяного дождя. Время вокруг замедлилось. Люди вокруг замерли. И в это мгновение стекло в окне хрустнуло под ладонью актера и рухнуло стеклянным дождем на пол. Ледяной сквозняк хлынул в меня, сбивая с ног, я не успела оступиться, как оказалась в крепких руках Бенедикта. Он метнулся ко мне из окна со скоростью света. И я заворожено, очарованно, словно маленький дрожащий кролик, увидела прямо перед собой океанские глаза, искрящиеся, переливающиеся от серебристого и бирюзового до кварцевого и лавандового. Страх ртутью разлился по жилам. Страх и невыносимое желание утонуть в этих глазах, раствориться. Кожа Бена была такой теплой, что я таяла, как мороженное, корка наста в сердце дрогнула. Я пошатнулась. Бенедикт не позволил мне упасть и вдруг впился в губы волнующим, долгим, обжигающим поцелуем. Я вздрогнула и очнулась ото сна. Будильник на тумбочке сердито кричал: Вынь пальцы из ушей! Вынь пальцы из ушей! Утром я не успела допить кофе на работе, как меня вызвал к себе главный художник. - У меня для тебя есть отличная новость. Часть нашей труппы едет в Австрию на гастроли. Ты же не хотела работать с Бенедиктом? И, тем не менее, он тебя всегда хвалил, поэтому я решил отправить тебя в командировку обмениваться опытом. К тому же, я слышал, ты любишь Австрию? Как тебе идея? - Хм. Ссылка какая-то. – Брякнула я по-русски, потрясенная известием. Прямо ушат ледяной воды. Неужели, Бенедикт настолько не хочет меня видеть? - Не вижу радости в глазах? Ты что, расстроилась, Аля? О такой работе многие мечтают. Возможность съездить в другую страну и поучиться на дороге не валяется. - Нет, нет, что вы! Я просто не ожидала такого и очень удивилась. – Я взяла себя в руки и улыбнулась. Похоже, это вовсе не заговор, а наоборот возможность вырасти профессионально. - Итак. Что ты думаешь? Хочешь поехать? - А когда? - После Хэллоуина, на две недели. - Ух, ты! Потрясающе. – До меня вдруг дошло, что я чуть не потеряла из-за своей мнительности. – Это круто. Спасибо огромное! - Вот это правильная реакция. – Усмехнулся начальник. – Собирай чемодан. - Только не говорите никому, пожалуйста. – Обернулась я, выходя из кабинета. - Никому. – Главный художник подмигнул. Я вернулась в наш цех и, заварив кофе, вылезла на крышу покурить. Там уже сидел Джонатан на лавочке с такой же чашкой, как у меня, замотанный в огромный шарф. - Как дела? – Мрачно поинтересовался он. Он на днях сильно простыл, да еще погрузился в депрессию с некоторых пор. Со мной не разговаривал. Максимум здоровался. - Я уезжаю после праздников. Джонатан вздрогнул, порывисто вскочил и уставился на меня огромными серыми глазами: - Куда? Зачем? - В Австрию. - Ты решила попробовать себя в другой стране? – У брюнета кровь отлила от лица. – Аля, да что случилось?! Он схватил меня за плечи железной хваткой. - Тихо, тихо. Как бурно ты реагируешь на командировку. – Я улыбнулась успокаивающе, ласково. Ирландец ослабил руки и, вдруг, прижал к себе. - Прости меня. - За что? - Я идиот. Порчу дружбу. - Ты лучше всех. Не порти дружбу. Мы стояли и обнимались. А с неба накрапывал тончайший шелковистый дождик. Обволакивал нас перламутровой паутинкой. В этот момент на крышу поднялся Бенедикт Камбербэтч. - Хочешь, я ему врежу? – Прошептал мне на ухо Джонатан. Я хихикнула: - Перестань. Ты обещал не портить дружбу. - Хорошо. Ирландец отпустил меня и, красноречиво взглянув на меня, спустился по лесенке в цех. - Привет. Прости. Прервал вас. – С деланным равнодушием произнес Бен. – Как дела? - Отлично. Ты как? - Спасибо. Хорошо. Я зашел спросить. Возможно, ты знаешь специалиста, который по дереву может работать? - В смысле? - Ну... Я хочу в саду тотемный столб поставить. - Ты начал поклоняться друидам? Зачем тебе столб? - Фанатки замучили. – Я с удивлением посмотрела на актера. Странный он. - Ты мыслишь не масштабно. Что бы избавиться от фанатов, тебе как минимум, необходимо Стоунхендж построить рядом с домом. Это будет отвечать твоему статусу, и духи лучше услышат тебя. – Я насмешливо подняла бровь, встретившись с его озерными глазами, на прозрачном дне которых притаились озорные искорки. - Нужно еще все так обставить, будто это духи делают. – Бенедикт сделал страшные глаза. Но было видно, что ему до смерти хочется смеяться. Правда, он не мог себе позволить этого при мне. Ведь он так тонко играл отчуждение последнее время в нашем общении. – Ой, придумала: как поставишь Стоунхендж, устрой фанам представление - камлание с бубном, хоровод в белом плаще, принесение в жертву, срезание омелы золотым серпом. Ну, и пару шуток с завыванием ветра и самовозгоранием. - Я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. - Может еще осиновый кол заказать и чеснок на крыльце повесить? - Непременно. И чертополох посади на грядке – говорят, злых духов отгоняет. Бен все-таки не выдержал и прыснул. Затем помолчал и вдруг спросил: - Аля, что ты делаешь вечером? Я подумала про Барнса с его предложением провести вместе время. - А что? - Поужинай со мной? - Спасибо. Я не могу. У меня другие планы. - А когда ты будешь свободна? - После Хэллоуина. - Через неделю только? – Бен удивился. - Так вышло. - А вечеринка в театре? Ты идешь на нее? - Думаю, да. - Одна? - Бенедикт, слишком много вопросов. Это не по-английски. Мне пора работать, а тебе пора в магазин за камнями и золотым серпом. Удачи. И я улизнула со скоростью света вниз по лестнице, на свое рабочее место, оставив Бена в неловком ступоре. Естественно мне было чертовски приятно, что он что-то осознал и попытался подойти, но теперь я не собиралась так просто раскрывать перед ним чувства. Вечером мы одновременно выходили из театра. Бен предложил подвезти до дома, но я сказала, что меня уже ждут, и бросилась к автомобилю Барнса. Бен ошеломленно остался стоять на ступеньках. Растерянность его была так красочна и неподдельно искренна. Он помрачнел и вытащил сигарету. Стайка молоденьких фанаток окружила его, вынырнув откуда-то из-за угла. Бенедикт еле выдавил улыбку. Настолько мучительную, что я едва удержалась, чтобы не выпрыгнуть из машины к нему. Он раздавал автографы, а взгляд его машинально падал на автомобиль, в который я села. Барнс разговаривал по телефону и записывал что-то в блокнотик, бросая изредка взгляды на меня и на кучку людей за окном. Бенджамин оказался поразительно проницательным мужчиной. Как только он закончил разговор и потянулся ко мне поцеловать, я дернулась от него, как ошпаренная. - Что-то не так? - Все в порядке. – Натянуто улыбнулась. - Мне кажется, я понимаю, в чем дело, но говорить с тобой об этом остерегаюсь. Что мне сделать, что бы тебе было хорошо? – Барнс внимательно посмотрел на меня из автомобильного зеркала. – Хочешь в кино? Или поужинать? - Честно? Бен кивнул. - Я хочу зарыться в плед на уютном диване перед камином с какой-нибудь старой комедией и пирогом. - У меня есть дома плед и камин. – Усмехнулся «принц Каспиан». – А так же уютный диван. Только с пирогом проблема, но я могу его заказать. Он вопросительно посмотрел на меня. - Ох, Бен. Только я без всяких намеков. Понимаешь? Просто чай, кино и пирог. - Камин, диван, плед и мое дружеское плечо. Я все понимаю, honey (дорогая). - Угу. Мы поехали к нему домой. Бенджамин жил в престижном районе недалеко от центра Лондона. - Я вообще с братом живу, но он пока в отъезде. – Прокомментировал Бен фотографию, на которую я уставилась при входе в квартиру. Очень уютное, светлое жилище оказалось у актера. В гостиной действительно был камин, который Бен принялся разводить, как только мы вошли. Сегодня было по-осеннему промозгло в Лондоне, поэтому веселый, согревающий огонь оказался очень кстати. На светлом диване валялся яркий плед в виде британского флага. Я схватила его и замоталась в мягкую ткань. Бен улыбнулся. - У меня недалеко есть прекрасный итальянский ресторан. Там очень вкусные пирожные. Хочешь, я закажу? - Угу. - А кино можно в интернете поискать. Сейчас я тебе покажу как. Он включил телевизор и подключился к интернету. - Можешь поискать, что тебе нравится, пока я вожусь с едой. Я устроилась удобно на диване и принялась копаться на кино-сайтах. Уютная получилась обстановка. На кухне Бен возился с посудомоечной машинкой, шипел чайник, камин бросал теплые отблески в полумраке квартиры. Мне стало так тепло, хорошо. Наконец-то, какая-то внутренняя ледяная рука отпустила меня, и я почувствовала спокойствие. Все-таки с Барнсом было очень легко. Он пришел через несколько минут ко мне на диван и потрепал по щеке, как ребенка. - Нашла фильм? - Да. С Лоуренсом Оливье. Грозовой перевал. - Ого. Любопытный выбор. Бен принес вина в бокале и заказанное пирожное. Я его так и не смогла съесть, последнее время я почти ничего не ела, от нервов пропал аппетит. Иногда мне чего-то хотелось, но в итоге я не могла в себя запихивать еду. А от вина мне стало тепло, тепло разлилось по венам. Бен сграбастал меня в охапку, замотанную в пледовый кокон и, обняв, включил кино. Странная была ситуация, напоминающая мою последнюю встречу с Бенедиктом, когда он выбежал за мной в дождь из театра. Мысли мои постоянно возвращались то к нему, то к Барнсу. Я уже не чувствовала обиды на Камбербэтча, но теперь меня снедало ощущение вины. И перед одним Беном, и перед другим. Я запуталась в себе. Я не переставала любить Бенедикта, но и Барнс мне нравился слишком сильно. Сейчас мне захотелось уехать куда-нибудь подальше от Лондона с его страстями, подумать, разобраться в себе. Это мое путешествие в Австрию было, как нельзя кстати. Я надеялась выбраться покататься в Альпы. В Лондоне со снегом было как-то уж очень печально, и я скучала по катанию. Обычно сноубординг прекрасно проветривал мои мозги и позволял возвращаться к решению проблем со свежим взглядом и позитивом. «Так и сделаю!» - подумала про себя. А сейчас меня крепко обнимал за плечи Барнс. И я боялась, что если он будет продолжать это делать, то я растаю. И, бог знает, что может случиться. Притяжение между нами невыносимое. Бежать бы мне от него, как от огня и быстрее. Кончился фильм и пошли финальные титры. Я придумала, что лучше уйти. И не морочить голову никому, пока не пойму, чего и от кого хочу, и что могу предложить сама. Со всей этой кашей в голове, я совсем выпала из реальности и не поняла, о чем со мной говорил Бен. Я виновато улыбнулась и сказала, что задумалась. - О чем? Или о ком? - О зиме и сноуборде. Соскучилась по доске. - Так давай съездим на какой-нибудь длинный уикенд. – Обрадовался Бен. – Ты меня научишь. - Oh God! Ну, почему бы нет. Правда, я раньше успею покататься. – Улыбнулась Бену. - Это почему же? - Я уезжаю после праздника. - Как? Куда? - В Австрию. Бенджамин посмотрел на меня, словно до него медленно доходило. - Вот как. Странное у меня предчувствие появилось. Я итак испытывал необъяснимое беспокойство сегодня. Но теперь оно сформировалось в настоящую тревогу. - Бен, ты чего? Какую еще тревогу? Я не хочу умирать, не надо мне тут предсказывать плохое будущее. Барнс грустно усмехнулся. - Это никоим образом не связано с твоим здоровьем и благополучием, honey. - А с чем же? - Хм. Не могу объяснить точно. Словно я тебя потеряю после этой поездки. Я подлезла по дивану к Бену поближе и обняла его. - Бен, ты дурачок. Ты так нравишься мне. Как можно так думать? Барнс уткнулся в мое плечо и вздохнул. - Нелепо, наверное, верить предчувствиям и накручивать себе, но меня интуиция не обманывает. Теперь уже я вздохнула. - Ну, в любом случае, меня заслал главный художник, и я ничего сделать не могу. Тем более, что работаю недавно в театре, да еще в каком, да еще и заграницей. Не место и не время показывать недовольство. Да я и рада, что поеду. Я обожаю Австрию, и там есть горы. - Здесь тоже есть горы. - Не смеши. Австрия - это Австрия. И там есть снег в горах. Бен улыбнулся. - Если можно, я приехал бы к тебе. - Надо подумать. – Усмехнулась. Незачем знать Барнсу, что я мечтаю побыть одна и разобраться в себе. Хотя, почему незачем? Может, стоит рассказать? Расскажу потом, не сейчас. Не хотелось портить этот вечер. К тому же я сама начала чувствовать странную тоску по нему, словно мы уже расстались и я безумно скучала. Мы всего несколько дней знакомы, но чувствовали друг друга, как однояйцовые близнецы. Вот и сейчас Бен по взгляду понял, что лучше всего в эту минуту прижать меня крепко к себе и поцеловать. Ох, Барнс, как он волновал меня! Я провалилась в невесомость. Мы целовались долго. Я теряла бдительность, как вдруг Бен нечаянно надавил на пульт телевизора, и он включился. На неизвестном канале показывали клип, но что меня потрясло до глубины души, так это голос в клипе. Хрипловатый, знакомый до боли - голос Камбербэтча! Я вздрогнула и отпрянула от Бенджамина, испуганно моргая, уставилась на него. - Бен, я хочу уйти. Прости. Я вскочила с дивана и в мгновение ока собралась. Барнс ходил за мной по пятам и уговаривал остаться. Предлагал комнату для гостей. Но во мне крепко засела мысль, что все эти случайности происходят не просто так. - Аля, я готов ждать, когда ты разберешься в своих чувствах. Ты нужна мне. Только посмей сказать, что ничего не испытываешь. - Бен, Бен, остановись. Я вовсе не собиралась от тебя отказываться, я просто не хочу морочить тебе голову, именно потому, что ты дорог мне. Очень. - Я отвезу тебя. Бенджамин оделся и протянул мне ладонь, взял пальцы и аккуратно сжал их. За руку отвел в машину и, молча, повез на окраину Лондона, где я жила. Иногда в зеркале я ловила его внимательный взгляд, но он так и не проронил ни полсловечка пока мы ехали. Я тоже безмолвствовала. Когда мы остановились у моего дома, Бен вышел проводить меня. Мы неловко остановились напротив друг друга. Бенджамин выглядел ужасно подавленным. - I hope to see you soon (Надеюсь, мы скоро встретимся)? - Завтра на празднике в театре. Ты ведь придешь? - С радостью. Take care (Береги себя). Я не могла так прощаться, сердце разрывалось, вроде ничего не произошло плохого, я всего лишь не осталась у Бена ночевать, но я ощущала себя так, словно бросила Барнса. Нерешительно приблизившись к Бену, я взяла его за руки. Они были горячие. Мучительное притяжение захлестнуло меня. Бенджамин уловил мое настроение с полу взгляда и, подавшись, заключил в объятия. Поцеловать себя я не позволила, я теряла голову от его прикосновений, с огромным трудом отлепившись от Бена, развернулась и ушла в дом. Барнс остался стоять. Пока я не скрылась за дверью, помахав ему на прощанье. - Бросила Барнса? – Нарочито язвительно встретил меня Джонатан. - С чего ты взял? - Уехала от него ночью. - Мне чемодан надо собирать. - Ты же не завтра уезжаешь. - Джонатан, не зли! – Рявкнула на друга. – Ну, сколько можно портить дружбу?! Ирландец сник. - Извини. Я злобно пнула пакет с моим платьем для Хэллоуина, стоящий у лестницы на полу, и поднялась к себе в комнату. Яростно достала маленький чемодан и принялась зашвыривать туда вещи, стянула чехол со сноубордом со шкафа. - А что, в Вене есть снег в октябре? Я обернулась. Джонатан стоял, опершись о косяк и сложив на груди руки. - Джо, не начинай. Обычно я такой цветочек аленький, незабудка, лютик полевой, а сейчас я злая. - Сейчас ты кактус? Я схватила свою сноубордическую шапку и бросила в Джонатана. - Молчи! - Ты такая сексуальная, когда злишься. - Отстань. - Так куда ты едешь? В Вену с труппой или в горы кататься? - Джонатан, в Австрии есть ледники, если что. Я собираюсь добраться до ближайшего от Вены. Еще есть вопросы? - Я хочу попроситься с тобой в эту поездку. - Нет. - Почему? А Барнс? - Ни Барнс, ни ты, никто. - Ни Бенедикт? - Ну, при чем тут Бенедикт, Джонатан?! Ты решил довести меня? Ну, отлично. Давай отрывайся. – Я бухнулась на кровать лицом в подушку, сгребла ее в охапку и разрыдалась. Джонатан подбежал ко мне и, подняв меня за плечи, обнял. - I am so sorry. Sorry, my bad. Will you ever forgive me (Мне так жаль. Прости, я сплоховал. Ты меня когда-нибудь простишь)? Я всхлипывала на его плече, не переставая. Слезы лились из меня крокодильими потоками. Я так давно не плакала, столько накопилось, и вот чаша переполнилась, я сорвалась. - I just want to be with you (Я только лишь хочу быть с тобой)... – Джонатан гладил меня по волосам, успокаивая. - For heaven's sake (Ради всего святого)! Девочка моя. Не плачь. Я урод, долбанный урод. Я отняла заплаканное лицо от его плеча и, шмыгая, села прямо. - Could I help you in any way (Могу я чем-нибудь тебе помочь)? - Не знаю. Просто я запуталась, Джо. - И поэтому хочешь удрать в другую страну? Убегаешь от себя? - Никуда я не убегаю. Меня отправили в командировку. И ты в курсе. Не мучай меня, вот моя просьба. Не упрекай, пожалуйста. - Я не буду. - Ирландец снова прижал меня к себе, бормоча что-то ласковое, успокоительное. Мы посидели так еще некоторое время. Потом Джо сделал мне чай с мятой и медом и уложил, как маленького ребенка, спать. На следующей неделе в воздухе что-то изменилось. Ветер перемен подул в моей жизни. Бенедикт словно с цепи сорвался. Не давал мне проходу, присылал цветы охапками в театр и домой. Приходил ко мне в цех и мешался, ходил за мной хвостиком, так, что Джонатан бесился и страшно язвил по поводу Беновского бэкапа. Приглашения сыпали из него, как из рога изобилия, в кино, в ресторан, на море, в горы, куда угодно. К концу недели он просил хотя бы разговора, хоть какую-то надежду. А во мне все замерзло, заледенели чувства, застыли ощущения. Я настроилась на поездку, надеясь разобраться в себе хорошенько за время путешествия. В настоящее время я не хотела ни с кем встречаться. Бенджамин писал тоскующие и влюбленные смс, звонил и просил о встрече. Я согласилась только на совместный поход в театр на вечеринку в честь Дня всех святых, ибо мы договаривались заранее. К концу недели я похудела на четыре килограмма, и казалась анорексичкой, праздничное платье обтягивало меня идеально. Хотя я и раньше выглядела не плохо. Перед party сходила в салон, где из моих непослушных волос сделали прекрасные сияющие пряди. Дома оделась в черное кружевное платье, наглухо закрытое спереди с умопомрачительным вырезом на спине. Образ дополнили черные туфли на шпильке, кружевные полумаска и короткие перчатки без пальцев, черные длинные ногти, готичный макияж глаз и алые губы со струйкой искусственной крови. Я отошла от зеркала и повертелась. Вампирша из меня получилась адски привлекательная. Со второго этажа спустился по лестнице Джонатан. Он увидел меня и, споткнувшись, чуть не растянулся. Я хихикнула. Вид у ирландца был потрясенный. - Черт возьми! Я не пущу тебя в театр. - В смысле? - В смысле, ты слишком привлекательна. Я ревную, Аля. Дьявольски ревную. - Джонатан. Пожалуйста. - Хорошо. Я молчу. Ты очень красивая, нереально притягательная девушка. Сам Джо выглядел ничуть не хуже меня. Мечта любой девушки. Высокий, красивый, статный, с невероятными серо-голубыми глазами, в приталенной черной рубашке, с растрепанной брюнетистой шевелюрой и… ушами и гримом чеширского кота. Образ получился настолько уморительный и в, то же время, невероятно сексуальный, что я онемела, разглядывая его. Только сейчас сообразила, кого же он мне сильно напоминал. Как две капли воды он был похож на актера, сыгравшего короля в Тюдорах. И вот черт! Звали его тоже Джонатан. Я залюбовалась им. - Нравлюсь? – Джо приплясывал перед зеркалом, кривляясь, и с любопытством поймал мой взгляд. - Джонатан, ты такой красивый мужчина! Он подошел ко мне и приобнял за талию, кивнув на наше отражение. - Прекрасная пара, так не считаешь? - Джо. - Умолкаю. Кажется, там твой Барнс приперся. – Ирландец кивнул в окно на притормозившую машину у дома. - Он не мой. Впрочем, я не успела договорить, Бенджамин позвонил в дверь. Джонатан впустил его в квартиру, и Бен остолбенел, увидев меня. - Зря я не взял пистолет. – Брякнул Бен. - Зачем? - Отстреливать соперников. - Это комплимент? - Это вынос мозга, Аля. Сам Бенджамин нарядился в Марти из фильма «Назад в будущее», только летающего скейта не хватало под мышкой. Он обошел вокруг меня, восхищенно разглядывая с головы до ног. Если бы не Джонатан, который одернул его и напомнил, что пора выезжать, Бенджамин так и простоял бы в столбняке до утра. Было приятно. С нетерпением я мечтала увидеть реакцию еще одного человека. Мы вышли из дома, на улице нас ждало такси, в котором приехал Бен. В театре уже все собрались в большом красивом зале, украшенном для Хэллоуина, со столиками для фуршета и приглушенным освещением. Мы вошли втроем одновременно. И оказались под градом нескольких десятков пар глаз. У одного из столиков, в окружении театральной элиты и директората, тусовался Бенедикт Камбербэтч в костюме человека-невидимки, и хотя его лицо было забинтовано, как у героя Уэллса, невозможно было не узнать эту осанку, движения, голос. Как только наша троица появилась в зале, взгляд океанских глаз замер на мне. Мне показалось, он был поражен. И мной, и Барнсом рядом. Бенедикт не отрывал от меня взгляда. Сейчас в эту минуту мы были только вдвоем, напротив друг друга, глаза в глаза, а между нами тысяча ватт напряжения, ощущение неисчерпанности, и мне страшно захотелось поцеловать его, и я видела, что Бену тоже хочется этого, но мы строили из себя Снежную королеву и Кая. Между нами пролегли пропасти, связанные лишь хрустальным тонким мостом из его бирюзовых очей-морей и моих темных антрацитово-полночных. Между нами пролегли пропасти невысказанного, миллионы световых лет и космос, в это мгновение мы были близки, как кровь объединяющая сердце и легкие. Я физически ощущала, как мы дышим одним воздухом. И я падала в темный глубокий колодец, так сильно меня прошибло до кончиков пальцев взглядом Бена. Я плескалась в его серебристых зрачках, как бабочка в паутине, в сентябрьском Гайд-парке. Я бы так простояла, наверное, до окончания праздника, если бы не подошел Бенджамин, и не взял меня под руку, нарушив пространственно-временной континуум между мной и Бенедиктом. С чувством собственника «принц Каспиан» поцеловал меня в губы и повел к столику с шампанским и закусками. И я увидела мельком выражение муки на лице Бена, но не смогла ничего поделать, позволила Барнсу увести меня из-под гипнотического тумана, обволакивающего мое сознание, при взглядах на Камбербэтча. Вынырнув из дымки чувств, я сфокусировалась на лице Барнса, он тревожно заглядывал в глаза и протягивал бокал с вином. Я схватила бокал и залпом выпила игристую, нежную жидкость. Жар разлился по телу. В ледяные пальцы хлынуло тепло. Барнс взял меня за руки и, почувствовав, что они холодные, как у лягушки, попытался согреть, сжимая в горячих ладонях. Я подняла голову и моментально натолкнулась на знакомые глаза. Мне стало не по себе, и я выдернула руку, поставила бокал на стол и бросилась к выходу на террасу театра. Краем глаза я заметила порывистое движение Бенедикта в мою сторону. Он неуловимо стремительно преградил мне путь к террасе. Я остановилась, как вкопанная, загипнотизированная его эльфийскими глазами. - Потанцуем? – Услышала я низкий, хрипловатый голос. Он подал мне руку. Как во сне, я вложила свои пальцы в большую ладонь, и он повел меня к сцене, откуда лилась тягучая, чувственная мелодия. Руки Бена обняли меня за талию, в оцепенении я повисла на нем. И плавно, в такт музыке мы закружились. Я впитывала в себя его прикосновения, тепло ладоней, запах, такой мужественный и аристократичный, аромат далекой от меня жизни звезды. Он смотрел в мои глаза и был таким близким, таким моим, хотя и молчал. Океан в его глазах волновался, переливался через край, топя в бирюзовых волнах мои мысли. Музыка плыла, плыла над нами, вокруг нас. Мир исчез, люди пропали. Я плавилась в его объятиях, мне хотелось прижаться к нему, хотелось, что бы он обнял, забрал отсюда куда угодно и никогда не отпускал. Мы молчали, но между нами сгустился воздух, наполнился электричеством. Мелодия кончилась быстро, и Бен нехотя опустил руки. Пару секунд я смотрела в его глаза, а потом убежала на балкон. Выскочила, едва не ломая ноги, на шпильках, быстро прошлась вдоль террасы, не разбирая дороги, пытаясь просто сбежать от мыслей, дрожа, как при температуре, не чувствуя мелкого бисера осеннего дождя и промозглого лондонского холода, пробирающего до костей. Задыхаясь, остановилась где-то в бетонных лабиринтах Национального театра. Мой телефон разрывался от звонков Барнса и Джо. Я выключила его. До смерти хотелось накуриться, напиться, забыться, улететь на край земли, засунуть голову в ванну с ледяной водой, что бы унять дрожь в теле, унять пожар в голове. Я не успела отдышаться, как из-за угла выбежал Бен. Быстрым шагом он направился ко мне и без всяких предисловий, схватил в охапку, крепко стиснул в объятиях, что было силы. Он молчал. И слова были мне не нужны, настолько красноречиво оказалось в нем все - движения, взгляд. Он уткнулся в мою макушку и зарылся в волосы, целуя, спутывая праздничные локоны. Но мне было плевать. Я как умирающий, схватилась за него исхудавшими руками, прижалась дрожащим телом к нему, такому горячему, большому, сильному. Бен вдруг отстранился, снял с себя пиджак и закутал меня в него. Пиджак пах им. Я чуть не расплакалась от этой близости. Его пальцы ворошили мои волосы, блуждали по спине, гладили плечи. Прошла целая вечность, пока я не оторвалась от дорогого существа. - Я очень хочу курить. – Мой голос прозвучал хрипло и еле слышно, как после ангины. Бен порылся в карманах брюк и извлек пачку дорогих сигарет и зажигалку. Предложил мне и закурил сам, не отводя взгляда. Боже, сделай так, что бы он никогда не хотел отводить от меня свои аквамариновые глаза! - Что мне сделать, что бы вернуть тебя? – Бенедикт выпустил сизую струйку дыма. - Доверять мне, а не чужим дядям и тетям. Он вздохнул. - Я чуть не потерял тебя. - Слово «чуть» слишком самоуверенно выглядит в этой фразе. - Я готов ползать на коленях перед тобой. - О боже, только не сейчас. - Почему? - Я устала. Хочу домой. - Я вызову такси. – Он достал из кармана телефон и позвонил, заказывая машину к театру. Через десять минут, мы сели в такси и поехали ко мне. У дома Бенедикт обнял меня. Ни у него, ни у меня не было сил расстаться. Я предложила ему зайти на чай. Но уточнила, что чай, это действительно чай. А на большее ему не стоит рассчитывать. Бенедикт посмеялся надо мной и ответил, что, как я скажу, так и будет. Мы действительно выпили чаю с мятой. А затем я забралась к нему на колени и, он обнял меня. Мы просидели с ним так часа два, наверное, не отрываясь друг от друга. Целуясь, прижимая крепко к сердцу. Время пронеслось, как во сне. Когда Бен ушел, я поднялась к себе собирать чемодан. Включила телефон, там оказалось штук сто вызовов и столько же смс от Бенджамина и Джонатана. Я написала каждому, что уже дома, со мной все в порядке, готовлюсь к поездке. Завтра утром мне нужно было быть на регистрации в Хитроу. Полночи я тупо просмотрела в потолок, думая об обоих Бенах, о Джонатане. Джонатан вернулся только под утро. Судя по тому, как скрипела под ним лестница, он был чудовищно пьян. Во мне смутно зашевелилось ощущение, что в этом отчасти виновата я. «Не хочу, не хочу думать! Не буду. Я девочка, я не хочу ничего решать, я хочу платье». После чего отключилась на час, а в четыре меня уже разбудили вопли будильника. Уставшая после тяжелой ночи, не выспавшаяся, я не смогла позавтракать. Меня мутило от страха перед полетом. Я умылась холодной водой, наскоро оделась, спустила вниз чехол со сноубордом и чемодан, собиралась уже выйти к такси, заказанному накануне, как по лестнице сбежал Джо. - Нет, вы поглядите на эту нахалку! Ты собиралась свалить, не попрощавшись?! - Боже мой, Джонатан, я всего на пару недель улетаю. Это даже не отпуск. Тем более, ты вернулся недавно, у тебя, наверное, голова болит. – Усмехнулась я. - Это подло, так уходить. Ты уходишь, как француженка, а ты не француженка, не надо так поступать. - А у нас в России говорят: уходишь по-английски. Это значит, незаметно, не попрощавшись. Забавно, да? Вот какое вы о себе мнение оставили в нашей стране. - Я ирландец, honey. – Гордо прохрипел с похмелья Джонатан и, подковыляв ко мне, крепко обнял. - Я поеду провожать тебя. - Нет, Джонатан. Сегодня тебе лучше лечь спать, встретишь меня через две недели, не нужен мне такой ароматный ирландец в аэропорту. - Ну, что такой вонючий? - Да не то слово. – Я сморщила нос. - Ложись спать, а я поеду уже. Мы еще пообнимались, и я вышла из дома, Джонатан увязался за мной, отобрав чехол с доской. - Ну, уж в этом-то я могу тебе помочь. - Ох, Джонатан. - Я боюсь, детка. Я тебя потеряю в этой поездке. - И ты туда же! Замолчи уже. Меня итак трясет перед полетом, не накручивай. - Да нет, не в том плане, что ты подумала. Просто душа болит за тебя. Не объяснить даже, что за странное чувство. А кто еще «туда же»? - Бенджамин мне слово в слово сказал то же самое, что ты. - Бенджамин? Надо же… Бедняга, и ты, Брут. - Что ты бормочешь, Джо? Я не поняла. – Оглянулась я от ручной клади. Проверяя билеты и документы. - Да ничего. Будь там аккуратнее, ладно? - Обещаю, Джо. - И привези мне торт Захер! Я рассмеялась и плюхнулась в машину. Хитроу встретил меня светящейся стеклянной громадиной. Я здесь не была со своего приезда в Лондон. Сейчас у меня предательски сжался желудок, и ноги сделались ватными. Огромное белое нутро аэропорта проглотило меня с моим багажом и выплюнуло перед стойками регистрации. Бесконечные потолки напоминали огромного костистого кита, выбеленного временем и песками пустыни. Такое странное у меня сравнение всегда всплывало в голове, когда видела этот интерьер. Не успела я наткнуться на своих театралов-коллег, как в кармане завибрировал телефон. Звонил Бенедикт. Так рано. Так странно. - Аля, где ты? У тебя все в порядке? – Голос хриплый, испуганный. - Я улетаю, Бен. Я в Хитроу. - Как?! Куда?! О, господи, не уезжай, прошу тебя! Я сейчас приеду за тобой! Куда ты собралась? - Бен, успокойся. – Я улыбнулась про себя. – Это просто командировка. Я вернусь через две недели. Не паникуй. Можешь меня встретить, если время найдешь. - Что значит «если»? Я не могу без тебя. Раньше еще возможно, теперь нет. Я приеду к тебе. Куда ты летишь? - Австрия. – Сказала я сама себе, потому что в мобильнике умерла зарядка. Я чертыхнулась. Мне очень хотелось поболтать с Беном. Так приятно было его волнение. Но делать было нечего. Я вернулась к нашей группе и встала в очередь на регистрацию. В одиннадцать утра я вышла из самолета в Венском аэропорту. Вена встретила меня синим небом и солнечным днем. Я едва успела разместиться в отеле, как ноги сами собой понесли меня в город, который два года назад сначала оттолкнул меня своей неприветливостью, а затем околдовал и влюбил навсегда. Прогулявшись пешком от отеля до Венской оперы, я вспомнила про кафе напротив и не удержалась, чтобы не забрести туда снова. Оно находилось на прежнем месте. Я заказала себе каппуччино, пару пирожных и уселась за маленький столик. Мне было очень хорошо. За окном вовсю сияло осеннее позитивное солнце Австрии, вокруг немногочисленные посетители беседовали на немецком и английском, прекрасный кофе щекотал нос запахом корицы и ванили, нежный крем таял на языке, оставляя сливочно-шоколадное послевкусие. Я блаженно закрыла глаза. Как же мне не хватало одиночества последние месяцы. Просидев в полном счастливом отупении, наверное, час, я решила прогуляться в собор Святого Стефана. Храм, как и прошлый раз, оказался погруженным во мрак. Играл орган, и я застыла, подняв вверх голову. Своды готичными стрелками убегали высоко в непроглядные сумерки. Музыка лилась торжественно и одухотворенно. Хотелось плакать. Я и не заметила, как слезы покатились из глаз. Молча. Не от горя или неприятностей. От высокой, натянутой, как струна, минуты единения себя с собой. Я не была католичкой, но орган будил во мне благородные, вдохновенные порывы. - Ах, вот ты где?! – Услышала я знакомый голос. Ко мне подошла девушка из театральной труппы. – Ты знаешь, что тебя все ищут? - В смысле? - Тебе обзвонились. Джонатан, Бенедикт Камбербэтч собственной персоной, главный художник и еще парочка знакомых. Говорят. Тебя еще какой-то известный актер искал. – Она усмехнулась. – Тот. Что был на вечеринке. «Принц Каспиан». Ты что, отключила телефон? Я вспомнила про севшую батарею. Вот черт! Я совсем забыла про телефон. - Мне кажется, они все сегодня прилетят за тобой в Австрию, если ты не позвонишь. – Улыбнулась коллега. И предложила воспользоваться своим мобильным, когда я описала проблему. Первому я позвонила Джонатану. - Вредная девчонка! Я чуть не сошел с ума! – Заорал друг. – Дурочка! В чужой стране. Мало ли что может случиться. - Джонатан. Я в Европе. Думай, что говоришь. У меня всего лишь разрядился телефон. Джонатан еще покричал для профилактики, но услышав мой смех, прекратил вопить и начал журить. Пришлось прервать его монолог, пообещав позвонить вечером. Затем я набрала Бена. Он сразу же схватил трубку, словно ждал. - Малыш, ты напугала меня. - Мрачно заметил Бенедикт. – Позволь, я приеду к тебе? Мне плохо без тебя. Мое сердце, чуть не порвалось от этих слов. Но я не хотела торопить события, мне необходим был этот отпуск от чувств. - Я не знаю, Бен. – Тихо ответила. – Мне нужно побыть одной. Слишком много эмоций за раз случилось. Я позвоню тебе вечером. Я отдала телефон девушке, поблагодарив и пообещав восполнить международные расходы, и отправилась гулять по городу. Я просто шлялась без разбора, перепутав улицы. Посмотрела национальную библиотеку, зашла в совершенно пустую кирхе. Светлую, высокую, красивую с резными лавками из дерева, с росписями. Там было тихо. Я присела на край скамейки и погрузилась в прострацию. Спокойствие плыло во мне прозрачными волнами. Думать не хотелось ни о чем. Через несколько минут я вышла из церкви и прогулялась до знаменитой торговой улицы. Там царило идиллическое веселье. Люди гуляли, смеялись, уличные музыканты играли вальсы, подмосковные вечера, рок-н-ролл. Я вошла в огромный, празднично светящийся магазин и поднялась на верхний этаж. Если я не ошибалась, где-то там был очень любопытный отдел. Едва не захлопав в ладоши от радости, я с удовлетворением обнаружила отдел на прежнем месте и погрузилась в рассматривание и прослушивание сотен маленьких шарманок с абсолютно разным репертуаром. Насобирав в маленькую корзинку несколько музыкальных сувениров, я побрела к кассе, а оттуда снова оказалась на улице. Вена погрузилась в фиолетовые сумерки. Осенняя прохлада опустилась на город. Зажглись веселые оранжевые фонари, «На прекрасном голубом Дунае» плыла над Кольмаркт, прохожие легкомысленно смеялись, пахло дорогими духами и кофе. Довольная, накупившая себе конфет Моцарт и магнитов, я вернулась в отель. Зарядила телефон, пропущенных было много. «Какая я востребованная», - подумалось. Позвонила родителям, Джонатану и двум Бенам. Рассказала про сегодняшний день, выслушала упреки и желания приехать ко мне, постаралась откреститься от этих встреч. Только голос Бенедикта взволновал до глубины души. Я пыталась сохранять спокойствие, но сердце лихорадочно заметалось, словно птица. Мягкий, бархатный, он обнимал, словно английский плед, струился в меня далеким, как девятнадцатый век, зачарованным туманом. Я даже села на край кровати, что бы устоять в схватке с этим плюшевым наваждением, заговаривающим мою голову просьбами приехать в Вену. Я молчала. Растаяла. Мне хотелось, как воздуха, ощутить этот голос рядом сейчас, раствориться в нем, не вникая в слова. Мысленно я видела инопланетные глаза Бена, искрящиеся от улыбки и радости. - Аля? Ты еще здесь? Ты чего молчишь? - Бен, я скучаю по тебе. – Ответила глухо и выключила телефон. Упала на подушку, одурманенная, выпитая голосом до дна, как вампиром. Бен прислал смс: «Я покупаю билет». «Нет» - Ответила я. «Почему?». «Мне нужно еще несколько дней в одиночестве». «Хорошо. Выходные?». «Не знаю. Возможно, уеду из Вены». «Куда?». «В горы». «Хорошо. Я тебя понял. Мне без тебя тяжело. Возвращайся скорее, honey». «Уже скоро :)». С утра начиналась работа в Бургтеатре. Моя миссия заключалась в том, что бы следить из-за кулис за реквизитом спектакля, подавать нужную бутафорию, заменять испорченную. Было много новых людей, много суматохи, ощущение праздника. Я бы даже сказала, это было бесконечное чувство нового года, предвкушения подарков, салютов и веселья. Неделя пролетела быстро. Я насытилась Веной, душа рвалась в дорогу. В четверг я уже была свободна до вторника. Я поехала на вокзал и купила билет на поезд до Инсбрука с пересадкой в Зальцбурге так, что бы половину дня побыть в этом симпатичном городке. Собрала сноубордические вещи, чехол с доской и уехала. Через три часа вышла на родине Моцарта. Зальцбург встретил солнцем и почти весенним теплом, не смотря на ноябрь. Я оставила вещи в камере хранения и отправилась гулять. Поднялась к Хохензальцбургу, старинному замку, в красных вечерних отблесках солнца казалось, что я переместилась в другую эпоху, и вот-вот из-за угла по узкой крутой тропинке между белых стен проскачет кавалькада рыцарей в доспехах. Прошлась по холму от замка и набрела на кирпичную стену с башней. Не знаю, для чего существовал этот закуток, сейчас там кое-где были разбросаны одинокие, вросшие в мох древние могилы с полустертыми надписями, да парочка редких лавочек. Я присела на одну из них и закурила. Место было отличное, для размышлений о смысле жизни. На город потихоньку спускались сумерки. Скоро мне нужно было возвращаться на вокзал, поэтому я поднялась. Солнце село настолько стремительно, что неожиданно я осталась в темноте среди крепостных стен, пустынного парка, сотен извилистых тропинок, блуждающих между частными домами. Люди вокруг исчезли. Луна призрачно облила окрестности серебристым светом. И мне как-то стало страшно. Я пыталась найти дорожку вниз, но все пути упорно переплетались между собой, и я нарезала круги по холму, почти отчаявшись найти среди маленьких домиков и стен хоть одного прохожего. Внезапно я вынырнула из-за ворот и оказалась рядом с белой башней явно современной постройки. Возле башни валялся странный металлический конус, похожий на Шаболовскую станцию, только в миниатюре. Поодаль находился странный одноэтажный домик-куб без двери. В прямоугольном проеме горел свет. Я решила выяснить, что там и спросить дорогу с холма. Каково же было мое изумление, когда я вошла и увидела совершенно пустую комнату с белыми стенами и лавками по периметру. Я озадаченно постояла и подняла голову. Вверху крыши была идеально круглая дыра, в которую заглядывало абсолютно черное небо. Любой шорох в комнатке утраивался. Все вместе в этом домике вызывало дикий ужас. И особенно этот черный глаз, через который казалось, будто вот-вот пролезет Чужой и сожрет меня. Я вздрогнула и выскочила из здания. Людей на улице не прибавилось, я обошла странный домик с дырой и двинулась по лесной тропинке вдоль холма. Через несколько шагов я увидела светящиеся голубые цифры, парящие в воздухе. Остановилась в нерешительности. Странный холм уже навеял на меня столько ужаса, что я просто не представляла, как мне вообще выбраться и остаться в здравом уме после этой прогулки. Я нерешительно подобралась к цифрам. Ничего сверхъестественного в них не оказалось. Обычная инсталляция современного искусства, а не происки инопланетян. Похихикала про себя на немощью нервной системы. Пройдя еще пару шагов и выглядывая дорогу с помощью всего лишь лунного света, я наткнулась на узкий лестничный спуск. Решила, что уже нечего терять и поползла вниз. Лестница быстро кончилась, и я вышла на смотровую площадку. Вид передо мной раскрылся впечатляющий. Внизу город, расцвеченный огнями и изогнутая река, разрезающая его по центру, слева вдали на холме светился замок в окружении соборов и колоколен. Замок, к слову, остался настолько в стороне, что я поразилась, какое расстояние прошла в поисках выхода с холма. Со смотровой, кстати, спуска вниз тоже не предвиделось. Я расхохоталась истерично. Нет, правда, заколдованный какой-то холм. А пора было уже ехать на вокзал. Поднявшись еще раз, спустившись куда-то, я наконец-то, выбрела на нормальный просторный, освещенный тротуар и увидела людей. Это были пожилые австрийцы с трекинговыми палками, в ногу идущие оздоровительной ходьбой. Я не стала уточнять у них дорогу вниз, ибо сейчас это уже стало очевидным. Через несколько минут я уже ехала в такси к вокзалу. Еще через два часа уже заселялась в любимом австрийском городе Инсбрук в отель. Инсбрук – поразительный город. В нем была одна особенность, которая запала мне в сердце в прошлую поездку. Поспав несколько часов, и вскочив рано утром, я подошла к зашторенному окну и замерла в предвкушении. А затем с чистой, детской непосредственностью, отдернула занавеску. Бледно-клубничный рассвет сахарным кремом затопил острые верхушки гор. Горы вырастали прямо из соседней улицы. Город со всех сторон окружали острые пики, словно стенки огромной чаши. Я замерла в восхищении. В дверь тихонько постучали. Удивленно открыла. Молодой человек протянул мощный белый сверток. - Это Вам. - Я ничего не заказывала, - возразила я. Он улыбнулся и протянул бланк для росписи в получении. - Вы кому-то очень нравитесь. Не успела расспросить его, как парня и след простыл. Я занесла странный пакет в комнату и положила на кровать, развернула. Роскошные, пастельно-розовые, нежные розы выпали из бумаги. Я зачарованно уставилась. Схватила в охапку и нырнула в душистый букет лицом. Пахли цветы восхитительно. Только сейчас я увидела, что из свертка выпала открытка. Перевернула ее. Там было всего две фразы: Приятного дня. Ты потрясающая. Любопытство меня чуть не съело. Я нервно заходила по комнате. От кого этот букет? Кто знает, где я? Я не говорила никому. Группе сказала, что уехала в Зальцбург, только родители знали, где я. Еще немного повтыкав, я собрала для катания чехол с доской и спустилась вниз на завтрак. Отчего-то мне померещилось, что персонал отеля странно мне улыбался. Или у меня уже паранойя началась. Я хотела выбрать еду, как обычно это делают в отелях, тем более, что у меня был оплачен шведский стол, но как только я собиралась взять чистую тарелку, ко мне подошел мужчина и, подобострастно улыбаясь, заметил: - Фрау, для вас заказан специальный столик и завтрак. Позвольте проводить? Я потрясенно уставилась на мужчину. Он хорошо подготовился, потому что ожидал моего удивления и невозмутимо добавил: - Это сюрприз от Вашего друга. «Все страньше и страньше», - подумала я. Но любопытство было сильнее, и я согласилась проследовать за хостом. Он отвел меня на маленькую площадку на улице перед отелем. Это было что-то типа веранды. Там стоял столик, обогреватель (все-таки было начало ноября), играла музыка с моей любимой группой. Столик ломился всевозможными яствами, которые я обожала на завтрак. Здесь была глазунья, гренки, разные виды колбас, сыров, сосисок, булочек. Самое то, как это все выглядело. Кто-то нарезал из этой еды очень много всевозможных сердечек. То есть, колбаса, сыр, яичница, даже гренки, все в форме сердца. В маленькой вазе алели мои любимые тюльпаны, а к ним прилагалась маленькая открытка: Приятного аппетита. - Обалдеть… - Прошептала я. Пришел официант и принес каппуччино. На шапке белоснежной пенки тоже красовалось сердечко. Я усмехнулась и повернулась к официанту: - Скажите, пожалуйста, кто это сделал? - Фрау, человек, который это все организовал, просил оставить для вас в тайне его имя. - Вот, блин. – Я вздохнула. Ничего не оставалось, как просто позавтракать и отправиться в горы. Слава богу, в комнате больше сюрпризов не оказалось, и я благополучно дошагала до ближайшей остановки скибаса. Погода восхищала теплом и солнечностью. Я даже забеспокоилась, точно ли на леднике все работает. Но в отеле меня уверили, что проблем в это время года со снегом на Штубае не должно быть. На сайте висела информация, что ледник работает в обычном режиме. Через полчаса я уже стояла перед кассой и покупала ски-пасс. Народу было мало, и это не могло не радовать. Я поднялась на самый верх и чуть не закричала от восторга. Меня окружали настоящие белые сугробы. Я вдохнула холодный воздух и, подпрыгивая, понеслась к началу спуска. Восхитительное ощущение овладело мной. Адреналин плескался в крови. Я застегнула крепления на сноуборде и скользнула вниз. Чувство беспредельной свободы и скорости завладело мной. Я неслась, раздувая белоснежные, искристые волны снега. Наконец-то, на меня снизошло спокойствие, что-то тяжелое отвалилось навсегда в душе, в голове испарились тяжелые мысли, я погрузилась в счастье и радость. Вот чего мне так не хватало в Англии, снега и катания! Я спустилась с очередного склона, и вдруг увидела на противоположной трассе огромную, красную надпись, нарисованную, очевидно, с помощью баллончиков: « Аля, я скучаю». От неожиданности я споткнулась о льдышку и, кувыркнувшись, шлепнулась в снег. Не успела очнуться, как ко мне бросились человека четыре с предложением помощи и вопросами о самочувствии. Я с удивлением села и ответила, что все у меня хорошо. Когда сочувствующие разбрелись по склону, я повернулась к надписи. И это действительно не было галлюцинацией. На белой поверхности горы красовалось мое имя. Хотя… Может, здесь еще какая-нибудь Аля рассекала по трассам. Я почесала голову. Снова задумалась, кто же это так за мной усиленно ухаживает? Претендентов было трое. Кто же из них? Я поднялась и поехала дальше, в самый низ горы, к подъемнику. Встав в очередь, дождалась своей кабинки и думала, что сейчас со мной туда набьется несколько человек, но никто не вошел. Я удивилась, но занесла доску внутрь и собиралась сесть на сидение, как увидела одну розу на противоположном сидении. Под ней лежала маленькая открытка. Я с нетерпением схватила ее и прочла: «У меня для тебя сюрприз. Не забудь зайти в кафе с белыми шкурами на вершине. Кодовое слово: Heart». Стоило ли говорить, как я неслась в это кафе? Я хорошо помнила его, потому что прошла мимо и внимательно рассматривала меню, что бы пообедать там. Войдя в кафе, я назвала кодовое слово официанту, он лучезарно улыбнулся и проводил меня к забронированному столику. Я плюхнулась в плетеное кресло с белой шкурой и принялась ждать. Через несколько минут молодой человек принес латте с сердечком из корицы на густой пене и восхитительный чизкейк на огромной белоснежной тарелке с малиновым соусом, который изящно растекся фразой: «Look after my heart. I have left it with you. ( Присмотри за моим сердцем. Я оставляю его с тобой)». «Боже, как красиво», - подумалось мне. – Кто же этот незнакомец? Под огромным впечатлением я вернулась в отель к вечеру, где меня ждал номер, полностью заставленный розами. А на постели из лепестков красовалось сердце. С ужином ситуация повторилась с точностью, как и с завтраком. Меня выгнали из ресторана и подали ужин в номер, сервировав все блюда сердцами, вездесущая открытка желала приятного аппетита. Кто-то не оставлял меня ни на миг одну. Кто? Бенедикт? Бенджамин? Или Джонатан? Всем троим были присущи подобные жесты. Я же не могла позвонить и спросить кого-то из них, выглядело бы некорректно. Начались бы вопросы: кто цветы дарил и так далее. Поболтав перед сном с каждым, и, назадавав кучу хитрых вопросов, я так и не смогла понять, кто все это устроил. На следующий день чудеса повторились вновь, сердца на завтрак, розы, шарики в горнолыжной кабинке, обед на склоне, ужин в красивом ресторане, любовные открытки, хитрые взгляды окружающих. Заговор оказался масштабным. Вечером другого дня я должна была уезжать в Вену. Перед поездом отправилась прогуляться по городу, надеясь, что загадочный поклонник объявится собственной персоной, как заключительный аккорд. Но он не объявился, зато я превосходно побродила по Инсбруку. Город радовал теплой осенью и солнышком. Самые красивые в Европе глубоко-алые трамваи начищено блестели, вкусные запахи еды и кофе порхали над старыми улицами. Я прошлась вдоль бирюзовой речки Инн, свернула к Золотой крыше, настроение было весеннее, уезжать никуда не хотелось, так и осталась бы жить здесь. Однако, пора было возвращаться. Ночью я уже выгружалась в Вене. Таинственный поклонник заказал мне такси до отеля, роскошный ужин и цветы в номер. Пожелал прекрасной недели в очередной открытке и заметил, что мы скоро увидимся. Сердце мое сжалось. Я ждала этого и боялась. Что если я не смогу ответить ему взаимностью? Утром я спустилась к завтраку и снова обнаружила персональный столик с букетом роз и письмом. На этот раз был белый конверт. Я вскрыла его и обнаружила билет в Венскую оперу на «Тристана и Изольду». Я вспомнила, что не только Бенедикту рассказывала монолог Изольды. Кто же ОН? Взвизгнув, я подпрыгнула. Лучший ход со стороны поклонника. Хотя мне и было стыдно, я не представляла, чем придется расплачиваться за внимание. Через три дня работа моя закончилась в театре, и перед возвращением в Лондон я собиралась попасть на мероприятие. Утром с чудо-завтраком из блинчиков-сердец, сендвичей-сердец, кофе с пенкой-сердцем и огромным букетом любимых роз, мне принесли очередную открытку и три красивые коробки. В послании говорилось: «Ни о чем сегодня не беспокойся. Надеюсь, тебе понравятся выбранные вещи. Вечером приедет такси. Я обо всем позаботился». Приятно было, черт возьми! Я раскрыла черные, матовые коробки, где в алой папиросной бумаге лежало восхитительное вечернее платье - черное, шелковое, с V-образным вырезом, с запахом и поясом, завязывающимся на бант, с длинными рукавами, немножко присобранными на запястьях. У моего поклонника оказался потрясающий вкус. В другой коробке поменьше находились изысканные черные босоножки и клатч. А из третьей я достала невероятное белое пальто. Кашемировое, строгое, приталенное, с отложным воротником и поясом – это был настоящий английский шик. Я примерила эти прекрасные вещи и повертелась у зеркала. Выглядела безупречно красиво. У меня еще оставалось полдня, что бы прогуляться по Вене и накупить сувениров. Я переоделась в джинсы и выскочила на улицу. Походила по городу, зашла в собор Святого Стефана, затарилась магнитами и шоколадками «Моцарт», купила Джонатану торт. Хотя я и наслаждалась шопингом, постоянно отслеживала время, что бы не пропустить момент, когда пора бежать в отель, наряжаться для выхода в свет. За пару часов до торжества, я вернулась в номер и переоделась в вечернее платье и босоножки. В дверь постучали. Оказалось, мне прислали парикмахера для укладки. Я начала нервничать. Слишком много суеты происходило вокруг меня. Интуиция подсказывала, что намечается нечто из ряда вон выходящее. Сердце сжалось от волнения, а в животе разлился холодный ужас ожидания. Меня безнадежно трясло, когда стилист закончил выпрямлять мне волосы. Он даже поинтересовался, хорошо ли я себя чувствую. Я что-то промямлила умирающим голосом и вытолкала его из комнаты. Достала успокоительное, которое всегда с собой возила после смены места жительства и работы. Зазвонил телефон в номере. Приехало такси. Я накинула пальто, схватила клатч и спустилась вниз. Венская опера блистала огнями, золотом, бархатом и мрамором. Меня встретил мужчина в строгой тройке и проводил в зал на мое место, место было такое, что я едва не сбежала с этого мероприятия – Королевская ложа. Там стоял столик с фруктами, конфетами, канапе, пирожными и шампанским. Я почувствовала себя такой белой вороной, что первое, что я сделала, попросила официанта налить мне вина в бокал. После пары глотков изысканной жидкости стало лучше. Но все равно трясло. Я принялась рассматривать бутылку и чуть не подавилась конфетой, прочитав название. Это был Dom Perignon. «По-моему, это дорогое вино…» - растерянно подумалось мне. Скоро свет погасили, и началась моя любимая опера. Я полностью погрузилась в музыку. К концу второго действия что-то изменилось. Тристан неожиданно появился в черной полумаске, постройнел и, вытянув руку, словно обращаясь к кому-то со сцены, запел. Ладонь его указывала прямо на ложу, где сидела я. И я вдруг узнала этот голос! Бархатный полушепот, низкий и будто немного шершавый лился со сцены. Я взволнованно вскочила, сердце бешено забилось. Меня и Тристана осветили мощные софиты. Артист сорвал маску. В абсолютной тишине ко мне со сцены обращался Бенедикт Камбербэтч: - Туда идёт Тристан, там будет ждать тебя. Пойдёшь ли ты, как верный друг? Пойдёшь ли ты за мной? Рядом со мной возник официант и, улыбаясь, вручил микрофон. Трясущимися, ледяными руками я поднесла его к губам и едва слышно произнесла такой знакомый мне монолог: - Ты в край чужой однажды властно взял меня; с немилым, как верный друг, шла тогда Изольда... Теперь меня зовёшь ты к себе, в страну родную... Как мне бежать её? Она объемлет мир! Где ждёт тебя твой дом, там жди Изольду ты! Путь укажи! Как верный друг, пойду я за тобой! Затем опера взорвалась аплодисментами, софиты погасли, а Бен со сцены исчез. Я нервно села на стул. Опера продолжилась. Через несколько минут со стороны двери раздался шорох, я обернулась. В темноте, среди бархатной портьеры кто-то стоял. Я встала и подошла к фигуре. Почувствовала знакомый аромат любимой туалетной воды Бенедикта. Я не успела протянуть руку, как Бен шагнул ко мне и заключил в объятия. Мы простояли вечность, прежде, чем Бен тихо произнес: - Когда ты рядом со мной, как сейчас, я испытываю странные чувства. Мне кажется, что наши сердца связаны ниточкой. И мне безумно страшно, что эта связь может исчезнуть, если между нами окажутся моря или горы, или страны, или люди. Тогда мое сердце разорвется, я умру от горя. А ты меня забудешь. - Я тебя никогда не забуду, ты знаешь. - I want to be with you all my life. You make me happy (Я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь. Ты делаешь меня счастливым). Я молчала. Мне казалось, что он смеется надо мной. - Will you marry me? (Ты выйдешь за меня замуж?) Я не отвечала. - Ты сомневаешься во мне? - Ты шутишь, и мне странно слушать тебя. - Не веришь? - Ни капли. - По-твоему, я вру? Недоверчивая вредина, я уговорю тебя. You're everything to me (Ты для меня все)! И почти шепотом, смущенно: - I love you. - Меня? - Пробормотала я, Бен был очень убедителен. – Меня – неизвестную, бедную чужестранку? Не актрису? - Тебя - бедную и неизвестную, не актрису, я прошу выйти за меня замуж. Ты должна быть моей. Скажи да, скорей! - Бен, дай мне взглянуть на твое лицо, выйди из темноты. - Зачем? - Я хочу видеть твое лицо, искренен ли ты. Повернись. - Ты увидишь на нем не больше, чем на изрезанном сноубордами и лыжами склоне. Смотри, но скорей. Ты пытаешь меня. Лицо его беспокойно горело, глаза искрились неестественным огнем. - Твой взгляд меня мучает. - Почему? Ты же не обманываешь меня и твое предложение от всего сердца? - Аля, прими скорей предложение. Скажи: Бенедикт, я согласна быть твоей женой. - Ты говоришь серьезно? Ты действительно любишь меня? Ты в самом деле хочешь, чтобы я была твоей женой? - Хочу! И готов поклясться, на чем скажешь. - Дорогой Бенедикт, тогда я согласна! - Иди сюда, - прошептал он взволнованно и зарылся в мои волосы. - Я сделаю тебя счастливой.