смерть

Он здесь самый первый. Он давно сидит здесь, обнесенный осенними листьями. Они путаются в его посеревших, когда-то белых волосах. Раньше он заглядывался на вновьприбывших, но теперь они стали появляться так часть, так беспорядочно и скомкано, что он перестал обращать на них внимание. В этой комнате пыльный пол, и он рисует пальцами на паркете. Жирафы. Как последнее – летнее. Задумчиво смотрит на разрезанную улыбку и веточку мира на желто-серой физиономии, кусая замызганную красную нитку на пальце. Распарывает шов, и стирает жирафа. Здесь больше нет лета. И того, кто хвалил бы рисунки, тоже нет. Дверь скрипит, и он, отвлекаясь на шум, поднимает глаза. Вновьприбывший рассеивается туманом, не успев переступить порог. Он оглядывает комнату – полутемную, словно они сидят внутри Джекового фонаря. И светят. Чем? И кому? Люцифер рисует звезды на потолке. Высоко задирает голову с выцветшей сиренью снова длинных волос и думает о чем-то глубоком, своем. Хью перебирает цветы. Засушивает васильки в гербарий и пьет горький чай. Замечает, что на него смотрят – и дрожит виновато. Брейк – собирает разбросанные розовые обертки от кислых конфет и кладет их в альбом, аккуратно расправляя по уголкам. Их много здесь, но эти – самые первые. Дальше он никого и не знает, а потеряв счет, перестал считать. - Глядишь, и ты дождешься, - Брейк находит одну нераскрытую за диваном и опускает ее осторожно в непротянутую ладонь. – Не куксись. Я знаю, придут и твои сто лет. - Ты не хочешь умирать. – напоминает ему хрипловато Брейк растворяется, долго-долго раскрытым красным глазом смотря в его – темные. Он закрывает глаза и сидит так долго-долго, пока не слышит шелест черных крыльев и звон опрокинутых звезд. - Я надеюсь, наши имена не смоет дождем. – Люц смотрит куда-то в сторону Он догадывается – на набережную и в лицо Ашии, которого он видел лишь раз. - Вы так и не соберетесь рисовать. – хочется, но он молчит. Люцифер позволяет ему дотронуться до его крыльев. Шершавые. И такие мягкие- внутри. Люцифер долго смотрит на потолок, но он знает, что крылатый видит там совсем не второй этаж и не балки. Он исчезает тоже. Хью остается. Ему нужно закончить гербарий, но на середине он бросает свою композицию. - Я никогда не знал тебя, но мне кажется, что ты тоже любишь цветы. – Хью отдает свой альбом. – Прости, что они засушенные. - Я не знаю, где твоя могила, - начинает, но сервамп уже не слышит его. Белая дымка тушит свечу, и он остается в одиночестве. Он поднимается тоже. Не знает, как это случается и почему вставать с места нужно именно в этот момент. Просто проводит рукой по шершавым стенам, не боясь больше занозить пальцы. Распугивает листву, вытряхивает пыль из снежно-белых волос. - Это не смерть. – шепчет сам себе. В майском ветре, море и солнце и занавесках на окнах больницы он услышит: - Джузо? Это ты? Это возвращение. - Шинохара-сан?..