сборник / 91

Тебя хочется целовать каждый день, каждый час , каждую минуту. Твои губы словно воздух — оторвись от них и задохнись лишенным воздуха. Ты как самый тяжелый наркотик — вызываешь зависимость. И вот я зависим от тебя. Я зависим от твоей широкой улыбки, от твоего громкого смеха, от теплых губ, зависим от твоих тихих стонов. Ты сидишь так близко, но этого словно недостаточно. Тебя всегда мало. Ты — искушение. Сейчас ты сидишь напротив меня, глупо шутишь, рассказывая о всякой ерунде, но я слушаю. Впитываю в себя каждое твое слово, смеюсь с твоих иногда не смешных шуток, потому что это твои шутки. Ты сидишь напротив меня и прожигаешь глубоким пристальным взглядом. Иногда в твоих карих глазах столько эмоций, что я просто не успеваю прочитать их все. Сверкнув глазами, ухмыляешься. Я уже знаю, что это значит. Ты задумал что-то, от чего мне не уйти. Секунда и твоя босая нога касается моей. Медленно ведешь вверх, не переставая читать меня. Перед тобой я, как открытая книга — бери и читай. Теплыми пальцами ног гладишь бедро, улыбаешься своим мыслям. Должен ли я принять правила игры? Спокойно отпиваю немного остывший кофе, стараюсь не выдать свои желания. Каковы правила? Дернись или отвернись и ты проиграл? Хорошо. Улыбаюсь тебе в ответ, но это не то, чего ты хочешь. Хитро щуришься и касаешься там, где мои желания выдаются сразу же. Мой судорожный выдох и твой тихий смешок заполняют кухню нашей маленькой съемной квартиры. Двигаешь ногой активнее, давишь сильнее, выбивая мой недовольный стон полный боли. — Прости, — облизываешь губы и резко оказываешься на моих коленях. Ты всегда был таким: ненасытным, соблазнительным и чертовски сексуальным. Мои руки как обычно на твоей талии. — Чего ты хочешь, Данияр, м? — жду твой ответ, губами целуя ключицы. — Ты знаешь, — привычно включаешь смущение, бесстыдно ерзая на мне. — Разве? — новыми поцелуями осыпаю твою шею, пока ты откидываешь голову назад, предоставляя больше места. — Хочу тебя, — твои глаза застилает пелена возбуждения и это так горячо. — На столе, — прикусываешь губу и целуешь. Твои поцелуи всегда сводят меня с ума и ты знаешь это. Вначале наших отношений ты был таким смущенным, не мог смотреть в глаза долго, а сейчас просишь трахнуть тебя на нашем кухонном столе. Что ж… Кто я такой, чтобы отказывать тебе? Резко сдвигаю посуду как можно дальше и усаживаю тебя на край. Кусаешься и обхватываешь ногами, прижимая к себе. — Азамат, — твой низкий голос всегда становится на пару тонов выше, когда ты возбужден как сейчас. — М? — Руками лезу под домашнюю растянутую футболку, которая когда-то была моей. — Я люблю тебя, — я знаю. — Я тоже люблю тебя, котенок, — чмок в губы и футболка летит в сторону, приземляясь на холодильник. Тянешь за футболку к себе и стягиваешь ее с меня. Оставляешь следы на моей шее — хочешь показать всем, что я твой. — Люблю тебя, — повторяешь и целуешь в грудь, — Люблю, — стягиваешь вниз спортивные штаны, — Тебя, — Гладишь через нижнее белье. Когда-нибудь меня хватит инфаркт от такого тебя. Снимаю твои шорты и целую внутренние части бедер. Оставляю тебя полностью голым и просто смотрю. Твое тело словно скульптура, над которой трудился не один творец и не один день. В тебе идеален каждый изгиб, и я готов смотреть на тебя днями. Смотреть, пока ты готовишь, пока спишь, пока чистишь зубы и задумчиво кусаешь ручку — твоя глупая привычка, от которой ты не можешь избавиться. Поднимаюсь поцелуями выше, и губами чувствую твою дрожь. Языком оставляю мокрые следы, касаюсь нежную кожу и ты откидываешься на стол. Двигаю головой и глажу бедра. — Красивый, — не могу не делать тебе комплименты. Хнычешь и просишь чего-то. — Азамат… — М? Не двигайся, хорошо? — быстро киваешь, — Хороший мальчик. Не прикасайся к себе, — лечу в спальню за смазкой. По возвращению зависаю на пару секунд, вглядываясь в заломленные брови и постоянно пробегающий меж губ язык, то и дело смазывающий высохшие губы. — Какой послушный, — быстро открываю баночку, согревая в руках гель. — Быстр-ах, черт, — стараюсь делать все аккуратно и нежно, но ты снова просишь быть жестче и быстрее. — Я готов, давай, — затягиваешь в поцелуй и стонешь в губы, руками обвив шею. Шлепки и стоны заполняют комнату, а ты руками цепляешься за края стола и роняешь кружку, которая громким треском разлетается на осколки. — Черт, моя любимая кружка, — хнычешь и двигаешь бедрами. Эту картинку хочется выжечь под веками, чтобы моргая каждый раз видеть тебя мечущимся на жестком столе нашей кухни с растрепанными волосами и приоткрытым в немом стоне ртом. Картина на миллиард — не меньше. Твое тело напрягается и я знаю, что ты близко. Пару движений и ты обессилено смотришь в потолок, пока не чувствуешь внутри себя горячую жидкость. Словно слепой котенок тычешься в мое лицо поцелуями. — Ты как, котенок? — Прекрасно, — снова по-детски смеешься. — Лежи, на полу осколки. Я уберу и пойдем мыться, — легкое едва ощутимое прикосновение губ и ты киваешь в ответ. — Моя любимая кружка… — Я купил ее, когда мы только переехали. — Да, поэтому и любимая. — Купим новую, — быстро подметаю, проверяя на наличие осколков. — Понесешь меня в ванную? — тянешься словно кошка, вытягивая конечности. — Конечно, сладкий. В ванной лежишь между моих ног, прижимаясь спиной к груди. Плавишься, как мороженое под солнцем, от поцелуев в плечи и из пены делаешь мне усы, при этом заливаясь звонким смехом. И я готов позволять тебе делать все, что угодно, лишь бы снова и снова видеть твои счастливые глаза.