Ржавая пыль

      Вихри над Могилой Клинков давно улеглись — с того самого дня, когда Вершительница Джемма сумела снять Эдикт Бурь. Небо расчистилось, и теперь Барику намного проще добраться до останков павших братьев и сестер. Эти северяне, как и Архонт Войны, никогда не вернутся домой, зато теперь он может свободно приходить сюда и хоронить их с почестями, как они того заслуживают.       Железного легиона больше нет. Грэйвена Аше больше нет. Ничего больше нет.       Барик стоит на коленях, погрузив руки в рыжую и едко пахнущую пыль. Он, поднатужившись, вытаскивает застрявший между камнями помятый доспех, изучает его, пытаясь обнаружить хоть что-то, что указывало бы на личность хозяина. Не найдя зацепок, сокрушенно качает головой, откладывает доспех в сторону и принимается осторожно откапывать кость за костью — от бывшего Опального больше ничего не осталось.       Здесь, в Могиле Клинков, можно ненадолго забыть о том, кем он стал теперь. Забыть о войске, верном Архонту Шпилей. Забыть о семье, об убитой Эрениос, о прошлом, не думать о будущем, просто выполнять свой долг перед Севером, как раньше. Не вспоминать о Джемме, правительнице Ярусов.       Фуге с ней повезло больше. Его сестра была достаточно беспринципна, чтобы ночью утащить Джемму подальше от лагеря. Обе до сих пор не догадываются, что Барик видел, как они ушли и как вернулись, хихикая и цепляясь друг за друга.       И еще кое-кто ни о чем не догадывается. Знал бы — давно бы снял с Барика кожу и развесил в Пепельной глуши на просушку. Показал бы Джемме — наверняка они до сих пор встречаются там, среди обугленных стволов, когда Джемма без объяснений покидает Шпиль и куда-то отправляется.       «Я весь твой, девочка»… От того, каким тоном были сказаны эти слова в Суде, у Барика до сих пор сводит живот, а сердце сжимается от отчаяния. Разве Вершительница — для Барика она по-прежнему Вершительница — не понимает, что Архонт Теней лжет? Что она не будет нужна ему после победы над Кайросом? Что он просто приберет к рукам весь Терратус, а ее убьет и скормит ее труп прожорливой тьме?       Пока Бледен Марк не причиняет ей вреда. Даже делает вид, что преданно служит. Пропадает, потом внезапно появляется и вежливо склоняет голову: «Архонт, приказания исполнены. Надо обсудить кое-что важное. Поговорим без свидетелей?»       После этого Бледен Марк и Джемма исчезают вдвоем и не возвращаются очень долго — доклад у Архонта Теней, должно быть, весьма большой. А его выносливости даже Каменный Щит позавидует — так много часов кряду вводить повелительницу Ярусов в курс дела и при этом не устать…       Барик не знает, где они уединяются, но догадывается: не за тем, чтобы обменяться ценными сведениями. Не раз и не два после этих встреч он видел на лице и шее Вершительницы красные разводы. Скорее всего, Бледен Марк по-прежнему называет Джемму девочкой и деткой, а она так же послушно выполняет все, что он скажет, терпит запах крови и прикосновения теней, которые способны и обездвижить, и уничтожить. Вряд ли ручное чудовище Джеммы способно на нежность.       Горяч он или холоден, неважно. Он жесток. Возможно, ей это нравится — она дарит Архонту Теней такие взгляды, за которые можно переплыть океан или спуститься в самые темные глубины Старых Стен, прямо в объятия погибелей. Сходство Джеммы с Бледеном Марком становится все заметнее, и неудивительно, что предательница легиона, великого генерала и самого Кайроса выбрала в любовники самое страшное — после Голосов Нерата, конечно, — существо во всем Терратусе. За подлый заговор обоих, и палача Суда, и эту стерву, стоило четвертовать, если бы…       Если бы в Ярусы не начала возвращаться жизнь. Если бы Джемма не избавила исстрадавшуюся землю от злой магии. Если бы не дала Барику возможность приходить в Могилу Клинков и хоронить погибших товарищей. Да и просто — если бы это была не она.       Ржавая пыль на руках Барика напоминает о цвете ее волос, чуть рыжеватых.       В кузне, когда куски доспеха отделялись от тела Барика вместе с ошметками плоти, Джемма несмотря на его крики, на кровь и зловоние сидела рядом, дрожащей рукой чертила над его ранами сигил за сигилом, унимая боль, и уговаривала «еще немножко потерпеть». Почему он не поблагодарил?!       В Шпиле, когда Вершительница сказала, что он, Барик, всегда останется для нее особенным, зачем он в ответ начал нести что-то невразумительное?! Ведь он еще тогда мог признаться ей.       А на реке? Что помешало ему войти в воду вместе с ней? Он не стеснялся ни грязного тела, ни спутанной гривы, ни зарослей на лице, делавших его похожим на зверолюда, а главное, этого ничуть не стеснялась она. Зачем, зачем он тогда отказал ей?! С самодовольством обиженного мальчишки наговорил унизительных слов — после всего, что она для него сделала.       Но ведь он же был прав? Позволить изменнице прикоснуться к себе означало бы самому предать и легион, и память о великом Аше, и Железного Маршала Эрениос, требовательную и строгую — всегда, даже когда они оставались наедине в палатке... Он подчинялся Маршалу беспрекословно, смотрел ей в рот и старался не посрамить себя, быть достойным ее уважения. Но для Эрениос Барик никогда не был особенным, и она уж точно не бегала бы по всем Ярусам, пытаясь освободить его из клетки, в которую он попал во время Эдикта Бурь.       Почему-то это сделала Джемма, протеже Архонта Теней, отступница, посеявшая хаос в Ярусах и спутавшая все планы по завоеванию. Кто знает, может быть, Кайрос и правда счел ее надежным инструментом? Ведь Бледена Марка он за ней не послал…       Тот пришел сам: «Ты мне нравишься, девочка». Что он теперь делает с ней, когда они встречаются вдали от любопытных глаз?       Стоит ли удивляться, что они, такие разные внешне, почти одинаковые внутри — учитель и ученица, знакомые много лет? Джемма однажды рассказывала о последнем испытании будущих Вершителей. Об игре на выживание — о восьми днях, когда Бледен Марк нападал на своих подопечных из темноты беспрерывно и неожиданно. Стоило им хоть на минуту расслабиться — ранил, калечил, убивал. Кроме нее, не уцелел никто, и вряд ли это была случайность. Так или иначе палач нашел пару себе под стать. Лишит он Джемму жизни, когда она захватит весь Терратус, или так и будет черной тенью прятаться за троном, наслаждаясь исключительным положением? Не владея ничем, владеть всем и всеми, даже Архонтом Шпилей, подчинять ее, сковывать и заставлять утолять самые извращенные желания...       Барику представляется отвратительное зрелище: Джемма, распростертая под бешеным черным зверем с красной мордой, который вгрызается в ее горло, терзает, душит и пожирает... Он в ужасе мотает головой, прогоняя видение, но ему требуется время, чтобы осознать: он все еще в Могиле Клинков, один среди побуревших костей, разметанных ветром, сломанных мечей и ржавых доспехов.       Но одиночество длится недолго. Его собственная тень внезапно начинает жить своей жизнью: отделяется от него, поднимается, становится плотной… Только этого не хватало!       Бледен Марк постепенно обретает свой обычный облик. Скрестив руки на груди, он некоторое время наблюдает за Бариком, а потом усмехается:       — Не надоело развлекаться с мертвецами?       Барик вспыхивает:       — Я делаю достойное дело, в отличие от тебя. Ты-то развлекаешься с живыми и сам знаешь, кто и почему тебе это до сих пор позволяет… — он осекается под злым взглядом золотых глаз. Конечно, Клинок Суда все понимает. — Ты чересчур далеко заходишь, генерал Бариконен, — негромко говорит Бледен Марк. — Еще слово, и даже заступничество девочки тебя не спасет — я засуну тебе ножи во все дыры, от глотки до задницы. Те, кто нравятся ей, далеко не всегда нравятся мне. Помни об этом. — Прости, Архонт, — опомнившись, Барик, покрытый пылью и грязью, неловко поднимается с земли. — Я… Я не то хотел сказать. Зачем ты искал меня? — Она ждет, — холодно отвечает Марк. — Есть новости из Северной империи. Бросай эти кости, девочка собирает военный совет. Чем быстрее ты явишься к ней, тем лучше. Будь осторожнее, — многозначительно добавляет он, — береги язык... и все остальное.       Архонт отступает в тень и растворяется в ней. Барик вздыхает и принимается собирать палатку. До Колодца Вендриенов не один день пути, а с Бледеном Марком лучше не шутить.       Ненависть уступает место решимости. Пусть Барик и упустил свой шанс, пусть на нем уже нет брони, которая могла бы спасти его от черных кинжалов, но он все еще та черта, которую не пересечь врагам Джеммы, и если этим врагом станет Бледен Марк, то разговор с ним будет коротким. Если ему суждено убить Архонта Теней, то так тому и быть.       Барик забрасывает на спину поклажу и бредет к выходу из каньона, спотыкаясь о камни и увязая в рыжей пыли.