Их земля

Самоцветы Родного Мира называют ее отвратительной, и не только потому, что Родохрозит — слияние Яшмы и Розового Кварца. Она — воплощение того, против чего они сражаются: две предательницы, две убийцы, ставшие единым целым. По крайней мере, так думает Родной Мир, и Родохрозит это вполне устраивает: чем сильнее они ее ненавидят, тем проще их запугать. Взвод из пяти Аметистов собран в слияние, сильное и рослое — выше Родохразит раза в полтора — но на сиреневой коже видны мерцающие белесые трещины: Аметисты испуганы и с трудом держатся вместе. — Знаешь, в чем между нами разница? — спрашивает Родохрозит, уходя от удара хлыста. — Вы — предательницы! — кричит Аметист, выбрасывая вперед уже оба хлыста, правый скользит по плечу Родохрозит и та шипит от боли. — Вы созданы для войны. — Аметист говорит с Родохрозит как с Яшмой и Розовым Кварцем, потому что не может воспринимать их как единое целое. Родохрозит обращается к каждой из Аметистов отдельно, надеясь, что это собьет их с толка и заставит разъединиться. — А я сама создала свою войну! Новый удар хлыста — и его хвост оборачивается вокруг лодыжки Родохрозит. Аметист подается назад, резко тянет на себя, замахиваясь другой рукой, но Родохрозит отталкивается от земли, делая кувырок, резким движением вырывает хлыст из рук Аметист, а потом — с новым кувырком взмывает в воздух. — Сдавайся! — кричит она, заранее зная, что Аметист откажется. Мгновенно удлинившийся хлыст щелкает в футе от Родохрозит. Она усмехается. Воздух Земли — такой теплый и вязкий в сравнении с воздухом Родного Мира, в нем легко и приятно парить. Родохрозит сводит вместе верхнюю пару рук, переплетает пальцы и они срастаются, а соединенные ладони сливаются в подобие шара. Сквозь костяшки, протыкая кожу, показываются на свет темные острые шипы. Подтянув колени к подбородку, Родохрозит поворачивается в воздухе, раз, другой, третий, набирая скорость — сквозь движение она ощущает удары хлыстов, но те лишь скользят по ней, едва задевая. Родохрозит смеется. И обрушивается на Аметист. Она бьет дважды, справа и слева, вырывая из рук оба хлыста, а потом, прежде чем они вернутся, Родохрозит делает еще один кувырок назад, чтобы нанести последний удар. Аметист вскидывает руку, пытаясь закрыть лицо, на ладони успевает блеснуть самоцевт, прежде чем в его середину вонзается шип моргенштерна. Аметист кричит от страха, от боли, рассыпаясь на четыре самоцвета и горстку осколков. Родохрозит тоже рассыпается, Яшма спрыгивает на землю тяжело, как хищный зверь, а Роза — плавно спускается к осколкам и, наклонившись, подбирает их. — Нам стоило быть осторожнее, — говорит Роза, складывая вместе самые крупные, но внутри уже нет даже отблеска живого сияния. Эта Аметист мертва. — Мы знали, что на войне придется убивать, — Яшма пожимает плечами и, подобрав один из самоцветов, заключает его в пузырь. — Для этого Висмут и дала нам оружие, верно? По крайней мере, сегодня мы победили. Если доживем до мирных времен — вот тогда и будем тратить время на сожаление. Роза молча кивает, все так же не выпуская из рук осколки. Возможно, она вспоминает, как расколола надвое свою собственную жизнь, вспоминает каждый сделанный выбор, приведший ее сюда. Она ведь могла остаться Алмазом и править Землей, как должна была. Она могла отказаться от Яшмы: та всегда была слишком груба для спутницы Алмаза, той гораздо больше подошло бы общество ее Жемчужины, нежная любовь которой была похожа на мягкий лунный свет — Розовый Алмаз искала не только любовь, не только преданность, но и жестокость, без которой войну не выиграть. Но это не значит, что она не скучает по своей Жемчужине. Бедняжка увидела смерть Розового Алмаза, с ужаса, отразившегося в ее глазах, началась война, и, порой, Яшме ее даже жаль. Впрочем, возможно, сейчас Роза ни о чем не вспоминает, а просто думает, не стоит ли закопать обломки в землю — люди так делают со своими мертвецами, а ей нравится копировать их повадки. Яшма не станет спрашивать. Она не хочет знать ответ. Ей достаточно победы, одержанной здесь и сейчас, а всему остальному найдется время потом.