Беседа о спонсорах

Дистрикт Один. Академия. 18:49. Золотая осень. После окончания ГИ-74.

      Ректор академии профи — пожилой, но крепкий и сильный мужчина лет 60 — ужинает в столовой в компании ментора, Блеска.       — Сэр, всё прошло, как вы и предсказывали. Нашего застрелил фаворит… — Блеск Стайнер держится молодцом, хотя ему пришлось несладко: у силача и первого красавца дистрикта под глазами залегли тени, вот уже несколько дней он ничего не ел, но старался быть в отличной физической форме.       — Застрелила, юноша, застрелила. Вы мне лучше про ваши переговоры расскажите, — низким голосом произносит ректор, не отрываясь от еды и усиленно налегая на рыбные блюда.       — Они были очень расстроены. Один Лукреций полтора «лимона» потерял. — Блеску хочется развести руками от бессилия, но он твёрдо помнит один постулат, которому его научили в этих стенах: «Никогда не давай понять тому, с кем говоришь, что тебе плохо, больно, горько. Скрывай свои слабые места!»       — Он сам виноват. Говорил я ему: не клади яйца в одну корзину, надо было ставить на трёх, а лучше — на пятерых трибутов из разных дистриктов, а он всё на наших поставил, так? — голос почти безучастен и полон холодного сарказма.       — Да! Ещё одна проблема возникла.       — Дай угадаю сам. Гораций?       — У вас невероятная интуиция! — восклицает изумлённый ментор. Он не устаёт удивляться сидящему напротив него человеку, ещё не растерявшему свою силу и качества прирождённого убийцы.       — Опыт, Блеск, всего-навсего опыт. Гораций субсидировал обучение твоей подопечной с шести лет, и, конечно, привязался к этой хитрой девчонке. Ответь мне: сколько дистрикт потратил на твоё обучение?       — Девяносто семь тысяч.       Блеск и его сестра — Кашмира — сироты, оказавшиеся на улице в одиннадцать с половиной лет, после смерти матери. Как-то раз, рыская в поисках какой-нибудь еды, чтобы накормить голодную сестру, мальчик попытался вытащить кошелёк у проходившего мимо мужчины (уж больно беспечным тот казался), но попытка оказалась неудачной, Блеска поймали. Ему грозила виселица, а его сестре — голодная смерть. Но совершенно неожиданно мальчик был амнистирован мэром дистрикта — к прошению о помиловании было прикреплено письмо проректора академии по учебной деятельности, которого впоследствии избрали ректором.       — Ты — Победитель со скидкой! Обычно всё не так. Помню, сорок лет назад мой отец балансировал на грани разорения: цена последнего года моего обучения внезапно повысилась до пятидесяти семи тысяч «старыми» — это сто восемьдесят тысяч современными деньгами. Твоё обучение оплачивал дистрикт. Ты у нас вообще почти вундеркинд, а вот Кашмире выделил стипендию Цильний, главный спонсор нашей академии, и сделал он это потому, что увидел её потенциал. Ей было тогда одиннадцать. Стипендию продлевали семь лет, один год вместо Цильния на неё скинулись Вергилий и госпожа Вариния. А всего её обучение стоило два миллиона триста тысяч. А Гораций немалую часть семейного состояния потратил на покойную Ди. Восемь миллионов! Так что тебе сказал Гораций?       — Не знал, простите, — молодой ментор был обескуражен. До сегодняшнего дня он был убеждён, что и за его сестру заплатил дистрикт, и не два миллиона, а сто тысяч. — Господин Гораций продаёт треть своей доли в первой ювелирной фабрике. Сказал, что я никуда не годный ментор, всю игру завалил… — с большой обидой в голосе ответил молодой ментор. — Сэр, но что я мог сделать? Я ведь готовил восьмую группу, двенадцатилеток, но Мира выхлопотала мне менторство и… Я всё погубил…       — Плохие новости, очень некстати наш Гораций дал слабину! Так нельзя! Я всегда полагал, что он — истинный коммерсант с железными нервами, и вот ты говоришь, что он дал волю нервам! Ты действовал по моему плану! У наших было очень мало шансов. Это политика, мой мальчик, Первый дистрикт побеждает умением, хитростью, если угодно, мы не Вторые, наших не берут в армию, мы — не военная косточка. Поэтому каждая наша победа в разы ценнее и дороже их Побед! Держать баланс — тончайшая игра, иногда проигрыш — это путь к Победе, просто нужно вовремя пренебречь малым ради большего, — тон его заметно смягчился.       — Чего я не смог понять, так это почему Ди таскала с собой этот чёртовый лук? — задал давно мучавший его вопрос Блеск.       — Ты так и не догадался? А ведь всё просто: это же её стратегия, мы с Горацием десять лет её выковывали, это обман сильнейшего соперника. Она умела стрелять — не снайпер, правда, но с пятнадцати шагов не промахнулась бы! Её целью был Второй, как его… Катон. Но в ближнем бою у неё было недостаточно шансов. Поэтому она и строила из себя дурочку. Но ты заметил, что она убила четверых в первые десять минут у Рога? А парень из Второго — троих. Она его сделала!       — Ножом! Но зачем ей лук-то был нужен? — по-прежнему недоумевает Блеск.       — Ну, что ты ничего не ешь? Салат съешь и запей апельсиновым соком.       Сказано это было с таким выражением, что Блеск не посмел ослушаться, старый Победитель же продолжил свою речь, но уже куда мягче:       — Ты, Стайнер, — смышлёный и догадливый парень, но тоже не смог решить этот ребус, что говорить про Вторых? В любом случае, пока была жива эта шустрая девчонка, у наших не было шансов.       — В смысле? Китнисс Эвердин? — с поступлением пищи мозг Блеска начал работать с бешеной скоростью, и теперь ментору не без основания казалось, что ответ лежит прямо перед ним, надо только протянуть руку.       — Нет, не угадал! Мирта! Эвердин — фактор абсолютной непредсказуемости, она поломала игру всем: Вторым, Крейну, ограбила нуворишей на сто миллионов, заодно и обнулила и без того слишком малые шансы наших. Но главное не в этом! Она «сбросила навес», шальные деньги испарились, теперь у нашего дистрикта появился реальный шанс взять заветный приз — корону Третьей квартальной бойни!       Тут Блеска осенило. Он вспомнил, как спонсоры Первого дистрикта прощались с ним со скорбными лицами, но самый главный и мудрый, Цильний Маркони, «король обручальных колец» Капитолия, дождавшись, пока они останутся одни, уже в поезде, сказал молодому ментору: «Не расстраивайся! И не удивляйся тому, что в этом году всё было так жёстко, впритык, и ты экономил каждый доллар. Всё, что происходит — не зря, это часть плана. Дальше будет труднее. И куда круче! Готовься». И попрощался с Блеском до следующего года.       — Ладно, чемпион, ты не рассказал мне о Вергилии и, что меня особо беспокоит, правда ли то, что Азиний полностью вычеркнул Первый дистрикт из своих планов? Что тебе известно? — сдвинул тонкие седые брови ректор.       Блеск, не зная, как правильно подобрать слова, ответил не сразу:       — Мистер Вергилий де-Ларо был осторожен и потерял не так много, как Лукреций, и он относительно доволен…       — Он будет доволен лишь тогда, когда наш парень выиграет всухую, и потраченные им десятки миллионов окупятся! — раздражённо перебил его ректор. — Парень из Первого и президент, надевающий корону на его голову, — только это может удовлетворить Вергилия! Рассказывай дальше!       — Финник Одэйр утверждает, что в текущем году главный спонсор Капитолия принял решение полностью изменить пятилетний план. В приоритетах — Двенадцатый и Четвёртый дистрикты. Первый и Второй надолго вычёркиваются — точные его слова.       — Павлин! Надо узнать, чистая ли это правда! — брезгливо и недовольно произнёс ректор.       — Одэйр клянётся, что правда, — отозвался Блеск.       — Раньше он по-дружески передавал тебе некоторые планы Сенеки, но теперь у меня появились подозрения, что на этих играх он играл в паре с Эбернети!       От такого Блеск просто потерял дар речи: нет, он, конечно, знал, что с «никудышным ментором» Финник дружит. Знал, что ещё Мэгз, не появляющаяся в Капитолии последние пять лет (она чудом осталась в живых после инсульта и с тех пор из-за запрета врачей не покидала родной дистрикт), покровительствовала молодому Эбернети, и Финник некоторым образом «унаследовал эту дружбу». Но тайная игра, «крутые ставки», поиск спонсоров для Китнисс, которую он в глаза не видел, — подобное в голове Блеска не укладывалось.       — Сейчас тебе станет дурно. Ты не ел два дня? Я прав? — проницательный ректор и здесь угадал.       — Три. Аппетита не было, — бездумно отозвался молодой ментор.       Действительно, овощной салат оказался потрясающе вкусным. Или дело заключалось в том, что молодой человек по привычке подчинился приказанию ректора?       — Девочка, принеси стакан козьего молока, — отдал старик распоряжение.       Девчонка, дежурившая в столовой, бегом побежала за молоком. В этом здании каждое слово и каждое желание ректора исполнялись молниеносно.       — Постарайся выведать у Финника, что они с Эбернети замышляют. Не приведи, Азиний даст Двенадцатому «открытый счёт»! Это может спутать нам все карты! Ну ничего: Эвердин в будущем году станет ментором, и у нас будет шанс подрезать ей крылышки. Парень останется дома, но её точно вытащат в Капитолий, тогда-то всё и начнётся, — негромким голосом пророчествовал старик. — Пей молоко залпом.       Катастрофа, разразившаяся для менторов Первого, а следом и Второго дистриктов, казалась почти концом света. Тяжелее всего это крушение переживали женщины: Кашмира, ментор Марвела, курировшая его с тех пор, как мальчишке исполнилось десять, в последние лет пять-шесть отдавала своему питомцу всё — силы, опыт, знания, «спонсорские возможности». Энобарии было и того хуже: она десять лет готовила только одного «перспективного трибута» и в академии ничем другим не занималась — ничто иное её просто не интересовало. Поэтому-то она переживала гибель Катона особенно болезненно и остро и возвращалась домой, лёжа под капельницей. Да и сам Блеск посчитал свой «первый менторский год» — свой дебют — полнейшим крушением.       Но ректор определёно оценивал произошедшее поражение в первую очередь как необходимость извлечь из него побольше уроков, поэтому он и отдал недвусмысленное распоряжение:       — Что же, будем считать, твой дебют в Капитолии прошёл нормально. Пока отдыхай, но послезавтра, в понедельник, ты прочитаешь лекцию по 74-м играм старшему курсу. Обзор основных ошибок твоих подопечных — это обязательно! А затем дадим им час на вопросы. И не вздумай комкать эту часть, дай им волю. Никаких запретных тем — моё главнейшее условие. Анализ и работа над ошибками — важный этап. Ну, до послезавтра, не прощаюсь. Провожать меня не надо, лучше иди и выспись, как следует.       И ректор академии дал понять Блеску, что беседа закончена.