Вирус с кодовым названием

Способно ли электронное сердце чувствовать? Вопрос сам по себе всплывает среди миллионов данных, складываясь, как пазл, из крохотных частей. Коннор никогда не спрашивал себя об этом напрямую. Сознание, управляемое программой, блуждало где-то рядом, среди нулей и единиц, будто нарочно избегая этого вопроса. Раз за разом, стоило приблизиться, как что-то отвлекало, сбивало синхронизацию, зависало, и после процесса перезагрузки уже невозможно было найти путь обратно. Он не придавал этому значения, глупо игнорировал, не осознавая, что это может означать его конец. Можно ли назвать ПРОГРАММУ глупой? Андроид часто зацикливал в голове это слово, как напоминание. Программа. Повторял раз за разом, анализировал, будто специально, как это делают отчаявшиеся люди, потерявшие последний луч надежды, и которым остаётся только горькое самовнушение и смирение. Он не надеялся. Он знал. У роботов нет надежды, только статистика, и среди неё лишь небольшой шанс возникновения маловероятных событий. Но в конце каждого анализа горящие красным 99% сводили на нет все эти маловероятные события. Всего лишь один процент. Так вот, что такое надежда. Шестнадцать градусов тепла, проливной дождь, ветер северо-восточный, атмосферное давление ниже нормы. Должно быть неприятно. Коннор сложил руки на груди, коснувшись ладонями промокшего насквозь пиджака и поёжился, вжав шею в плечи. Наверное, он выглядел глупо, ведь функции чувствительности к температуре у его модели нет. Он сделал это просто потому что так было нужно, просто потому что так положено. Просто потому что он хотел чувствовать. До места назначения оставалось триста двадцать пять метров, и он уже мог видеть дом лейтенанта Андерсона. Программа перестала справляться сто семьдесят пять метров назад. Постоянные сбои и системные ошибки мешают работать другим системам. Андроид идёт медленно, его ноги почти отказывают, но он продолжает идти, ведь по-другому он просто не может. Не имеет права. Неизвестный протокол, не предусмотренный заложенной программой. Очередная системная ошибка, из-за которой «сердце» начинает колотиться быстрее. В сознании мелькает что-то наподобие новой команды, вируса, который заполоняет собой каждый уголок: «Паника». Коннор подходит к дому лейтенанта, видит свет из окна кухни, но заглянуть не решается, и сразу идёт к двери. С обратной стороны слышится обеспокоенный скулеж, лай и скрежет. Процент продолжает подниматься по сотым и неминуемо приближается к конечным ста. Анализатор неисправен на семьдесят процентов. Его потолок – базовые проверки. Очередная система, пострадавшая от вируса с кодовым названием «страх». Коннор повернул ручку, толкнул дверь, и она легко поддалась. Словно Хэнк хотел, чтобы всё сложилось именно так. Знал или просто надеялся, что его андроид придет. Оставалась ли надежда в его человеческом сердце в последние несколько лет? Вряд ли. В этом они с Коннором похожи. Огромный, почти метр в холке сенбернар залаял громче, едва не сбив Коннора с ног, и принялся обеспокоенно бегать по гостиной иногда забегая на кухню. Его жалобный скулеж, как крики беспомощного, которому никто не в состоянии помочь. – Тише, Сумо, – едва проговорил андроид, когда пёс вернулся, и не решаясь поднять взгляд куда-то дальше границ гостиной, попытался хотя бы немного успокоить его, проведя ладонью по мягкой шерсти, – тише. «Я позабочусь о нём, лейтенант. Обещаю.» Где-то среди терабайт информации затесалось задание «позаботиться о Сумо». Программа отметила его как «важное». Темнота гостиной и свет кухни явно контрастировали. Коннор мог бы моментально адаптировать зрение, но не делал этого, ведь смысла нет. Смысл потерялся в одной из бутылок виски, выпитой почти залпом одиноким вечером лишь в компании любимого пса и револьвера. Если бы он был человеком, сложилось бы всё по-другому? Будь у него плоть, и кости, и бурлящая по венам кровь, и горячее сердце, биение которого можно почувствовать, приложив ухо к теплой груди? Просчитав несбыточные возможности и варианты, программа вновь начала сбоить и новый вирус с кодовым названием «вина» сбил сердечный ритм и, кажется, повредил оптический блок. Изображение «поплыло», стало нечетким и разглядеть что-либо стало трудно. К кухне он шёл медленно. Шаг за шагом, как по тонкому льду, зная, что в любую секунду его поглотит холод и бесконечная пустота. Пара упаковок из-под пиццы лежали на столе, рядом с ними несколько стаканов для коктейлей и банок с колой. Всё ещё мерно капали на пол капли разлитого виски, бутылка из-под которого стала острыми осколками, разлетевшимися по всей кухне и грозившими поранить лапы пса. Но его это, кажется, не волновало. Сумо мирно лежал на полу, рядом с безжизненным телом хозяина, и скулил, тыкаясь мокрым носом в руку с револьвером. Лицо Хэнка спокойное, будто он просто спит. Об обратном твердит только лужа крови на белом кафеле. Коннор по привычке проводит анализ. Тот, который потянет программа. Лейтенант Хэнк Андерсон Сердцебиение: отсутствует Время смерти: 23:39 Причина смерти: повреждение тканей мозга. Смерть наступила мгновенно. Способно ли электронное сердце чувствовать? Коннор уже не задается этим вопросом. Он опускается на колени рядом с Хэнком, судорожно сжимая руки и царапая ткань своих брюк. Системы продолжают отказывать. Оптический блок не повреждён. Программа распознала неисправность как «слёзы». – Лейтенант?... Сердце Коннора бьётся быстро. Пола касается несколько капель, и уже невозможно понять: слёзы это или дождь с его промокших насквозь волос и лица. – Хэнк? … – тихо зовёт андроид. Мокрый нос Сумо теперь касается и его руки. – Я не хочу больше чувствовать.