Улыбочку! (сборник юмористических рассказов)

            В головном офисе конторы «Знакомый Мастер» утром двадцатого ноября было так же уютно, как и всегда.             Общий зал, исполнявший одновременно роль приёмной, переговорной и излюбленного места для общения коллег, благоухал причудливой смесью парфюмерии, кофе и яблочного пирога, испечённого замом по производству — рукодельным Захаром. Этот здоровенный белорус каждый свой рабочий день начинал с кормления «крестников и коллег».             Вот и сейчас он занёс кормящую длань над офисным аквариумом и заворковал мощным басом в режиме «ласковый трактор»:             — Кушайте, мои золотые, за Маму, за Папу, за Герцена, за Африку, за Коня, за Горыныча, за крёстного папу…             «Крёстным папой» был сам Захар, давший и рыбкам, и большинству коллег прозвища, прилипшие намертво.             Первой под наречение угодила уютно-пухленькая кадровичка Маша, предупредившая: «Про ваши болячки и изменение анкетных данных надо сообщать без задержек. Сначала — мне, а потом уже маме и всем остальным». С тех пор Машу звали не иначе как Мамой.             «Папой» закономерно стал учредитель конторы.             «Горынычем» — сисадмин за вейперство.             «Африкой» — блондинистый юрист за «не нашу» ориентацию, яркую одежду и привычку носить сразу много украшений.             И только генеральный директор Конь был Конём по рождению — в документах так и значилось: «Конь Иван Данилович».             Главбух Анна Герцевна продержалась дольше всех и стала «Герценом», когда «разбудила народ» — бригаду отделочников, прикорнувших в общем зале на диванчике возле аквариума. Проснувшийся «народ» был поручен Захару, который, морщась от похмельного выхлопа работяг, посмотрел на рыбок пузыреглазов, постучал по стеклу и громогласно объявил:               — Нарекаю вас «похмелюшками». ***             В переломный день двадцатого ноября в двадцать минут десятого похмелюшки жадно хватали корм и удивлённо пялились из-за стекла на оставшийся нетронутым яблочный пирог и на поникших коллег Захара.             — Что, совсем никак? — белорус сочувственно оглядел собравшихся.             Ответом ему были четыре пары глаз, наполненных тревогой и какой-то смиренной обречённостью. Объявленное накануне совещание «про кризис» не оставляло надежд.             — Да что мы все, как топиться собрались? — встрепенулся Африка и цапнул кусок пирога. — Главное, чтобы в личной жизни всё хорошо, а война-не война — прорвёмся!             — Ты с твоей личной жизнью точно прорвёшься: через полгода будешь сидеть под крылышком у своего Ганса да из Европы на всё поплёвывать, а у меня — ипотека, — Горыныч нервно потёр лоб и тоже потянулся к пирогу.             — Завидуешь? — прищурился Африка.             — Да иди ты!             — Не напугал, — усмехнулся юрист. — Только, чую я, при такой власти мы все туда скоро пойдём. А совещание… ну что ж, посовещаемся. Рано ещё отходную читать.             Каким бы экзотичным ни был Африка, он странным образом одним своим присутствием внушал уверенность и оптимизм, и вот уже потянулись руки к угощению, зазвучали привычные утренние разговоры, а потом и смех. ***             В девять пятьдесят вбежал всклокоченный Конь, залпом опрокинул в себя кофе и знаменитым «Поехали!» начал совещание.             — Коллеги, я вчера говорил с Папой, и вот, что он мне нарисовал, — генеральный вынул из папки лист, на котором зелёным маркером был отмечен график прибыли, а красным — график себестоимости на единицу услуг. Зелёная линия за четыре последних месяца поникла на полшестого, а красная устремилась вверх на зависть всем маньякам. Вместе эти линии образовывали готовые вот-вот сомкнуться челюсти.             Захар аккуратно забрал листок из рук генерального, смял и прицельно бросил в корзину.             — Мы лучше Папы это знаем. Три из четырёх наших партнёров разорились, а новых взять негде. Ты ему объяснил?             — Разумеется. И о том, что я веду переговоры, тоже сказал. Но на новых заказчиков можно рассчитывать только через год, а сейчас мы проедаем финансы. Мы падаем почти отвесно, дорогие мои! Итак, что вы знаете о падении? Прошу высказываться.             Африка демонстративно оглядел Коня с головы до ног и выдал:             — Падать, так уж падать с доброго коня! *             — Хотелось на коня, а досталось — под конём*, — парировал генеральный. — Ещё дельные мысли есть?             — Конечно, — оскалился отвязный Африка. — Не тот конь плох, что спотыкается, а тот, что падает*. Лучше прилечь самому, чем упасть*. Свались только с ног, а за тычками дело не станет*.             — Африка, не наглей, — посоветовал Конь. — Упавшего не считай за пропавшего*. В общем, задача такая: сократить затраты в десять раз за ближайшие полгода. Сейчас вы устраиваете мозговой штурм. Два дня вам на проработку решений. Послезавтра к одиннадцати ноль ноль у меня на столе должна быть детальная программа сокращения затрат, и мы снова совещаемся. Понятно? Кто скажет, что непонятно или невозможно, — пишет заявление на увольнение. Всё. За работу!             Генеральный, будто из него вмиг выкачали всю энергию, опустил плечи и медленно удалился, ни на кого не глядя.             — Даааа… — прокомментировал Горыныч.             — А что ты хотел? — тяжело вздохнула Герцен. — Он такой же наёмный работник, как и мы. Разоримся, так куда ему? А Конь у нас — трепетный интеллигент. Африка, контракты через год реальны?             — Вполне. Основные моменты согласованы, до моего отъезда подпишем.             — Что решаем? — пробасил Захар. — Сливаем контору и разбегаемся? Или побарахтаемся?             — И куда нам разбегаться? — всхлипнула Маша. — Кризис. Нигде никого не ждут. У нас замы уволились и экономисты, а новых мы не ищем, сами всё делаем. Посмотри, кто сейчас в таксистах — сплошь бывшие начальники да специалисты. Мечтаешь потаксовать? Лучше здесь рули.             — Хорошо. Мама, с тебя — штатное расписание, личные дела и всё, что считаешь нужным. Анна, с тебя — подробно затраты с начала года. Африка…             — Да понял я: сижу и советую, — улыбнулся юрист. — Горыныч, неси заначку. Мы здесь без допинга не разберёмся. ***             Двадцать второго ноября в одиннадцать десять в общем зале было так тихо, что слышалось, как компрессор в аквариуме пускает воздушные пузырьки.             — Это что? — Конь строго оглядел собравшихся и потряс листочком, который перечитывал уже больше трёх минут.             — Штатное расписание, — подсказал невозмутимый Захар.             — Я умею читать, — отрезал генеральный. — Что это за должности: «Главный кто-нибудь», «Средний кто-нибудь» и «Младший кто-нибудь»?             — Могу объяснить, — Африка веселился, ничуть не реагируя на грозный вид Коня. — Когда мы сократили абсолютно всё, включая линейный персонал, настолько, чтобы не завалить работу, пришлось сокращать и сотрудников офиса. Мы оставили по одной единице каждого необходимого специалиста, который не имеет замов и помощников, плюс берёт на себя много обязанностей по сокращённым должностям. Но надо помнить про отпуска, болезни, командировки… Значит, надо, чтобы у каждого было несколько человек, способных ему помочь и заменить при необходимости. А нас останется всего семеро. Выход один: каждый учит остальных основам своей работы, а дальше мы помогаем друг другу во всём. Чужой работы больше не будет — вся наша: и платёжки сами набиваем, и письма отправляем, и даже офис моем сами. Все, включая генерального, если никто не хочет в таксисты. Иначе не получится. И как можно назвать такую должность? — Африка сделал театральную паузу и подытожил. — Вот Захар и назвал. ***              Сохранилась ли контора «Знакомый Мастер» до сих пор, история умалчивает, но через год после описанных событий контора всё ещё работала, встречая посетителей свежей табличкой: «Пожалуйста, вытирайте ноги».