Всё страньше и страньше
15 августа 2018 г. в 00:10
Рик резко проснулся, вздрогнув всем телом от холода. Блять. Он чертовски замёрз. Костёр потух, а спину больше не греет жаркая грудь. Дэрил ушел. Не разбудил. Рик один на поляне. Раннее утро. Роса. Шмель жужжит. Штаны отсырели. Спина ноет. Кора дерева неприятно давит буграми. Рик чертыхается и встаёт. Ну, вот какого он опять его не разбудил? Снова свалил, не предупредив. Чёртов Диксон. Шериф тянется всем телом и вдруг замирает. Что-то не так. Что-то неправильно. Он даже не сразу понимает, что именно.
Звук. Звук, как накатывающаяся волна, убегающая мимо. Такой знакомый и такой невозможный сейчас. «Не может. Этого просто не может быть», твердит себе Граймс и устремляется в нужную сторону. Он бежит, продираясь сквозь кусты, путаясь и чуть не падая. Ветки хлещут его по лицу, но ему наплевать. Мужчина бежит напролом, прикрываясь согнутым локтем, пока не вырывается на свободное место. Он убирает руку.
Под ним по шоссе едут машины. Спокойно. Размеренно. В обе стороны. Рик не верит своим глазам. Что это? Всё вернулось? Фуры, пикапы, грузовички, легковушки, вон даже байк. ДЭРИЛ, проносится в голове у шерифа. Дэрил. И он ломится обратно. Добирается до поляны. Он всё так же один. Шериф ходит кругами и вдруг отчаянно кричит, упираясь ладонями в колени:
— Д Э Р И Л!!!
Всё вокруг замирает. Даже листья не шумят. Шмель заткнулся. Птицы притихли. Тихо и страшно. Рик вдруг понимает, что ЗДЕСЬ его нет. Нет его друга. Нет любимого. Нет охотника. Нет защитника. Он падает на колени у потухшего и даже уже не пахнущего дымом костра и тупо смотрит на пепел.
Он всё же ждёт. Он надеется, хотя боль, сжимающая сердце, убеждает, что это напрасно. Диксон не возвращается. Рик встаёт и бредёт обратно к дороге. Выходит из леса и не спеша спускается по обочине. Долго идёт по ходу движения. Ему всё равно куда. Он хочет добраться до ближайшего указателя, чтобы определиться с местом. Смотрит под ноги. Не голосует. Он уже нагляделся на проезжающие машины и на людей. Они совершенно чужие. Их просто не может тут быть. Граймс в трансе бредёт, загребая старыми сапогами дорожную пыль, пиная мелкие камушки, и вдруг подскакивает на месте от жуткого звука. Прямо в спину ревёт здоровенный тягач. Чёрный, огромный, поблёскивающий запылившимся хромом Kenworth размером, наверное, с дом. Рик шарахается в сторону.
Большегруз с рефрижератором на прицепе пролетает мимо, обдав мужчину тучей песка и пыли, и вдруг резко с механическим скрежетом тормозит так, что зад ощутимо заносит. Тягач останавливается. Рик тоже. Пассажирская дверь медленно открывается, и ничего больше не происходит.
Шериф медленно подходит. Грузовик так огромен, что снизу с земли ему не видно, что происходит в кабине. Он зачарованно разглядывает тянущиеся к небу трубы, огромные хромированные баки круглой формы, блестящие корпуса воздушных фильтров, и осторожно поднимается по ступеням подножки, держась за приоткрытую дверь.
— Подбросить? — слышит он хриплый отчётливо узнаваемый голос. Он не спутал бы его ни с каким другим на земле. Рик впивается взглядом в мужчину, сидящего за рулём.
— Дэрил?! — Граймс мгновенно взлетает в кабину, падает тощим задом на кожаное сидение и придвигается ближе, пожирая глазами такое обожаемое лицо. В горле отвратительным комом встаёт горечь. Что? Рик не верит своим глазам. Мужчина очень похож. Те же родинки. Те же серые глаза с прищуром, спокойно наблюдающие за ним. Только мужчина моложе. Волосы короче и светлее. Вид не такой измученный. Под глазами лишь слегка намечающиеся припухлости. Он открыто и так узнаваемо улыбается Граймсу.
— Обознался, приятель! — продолжает он так же по-доброму улыбаться и тянет руку с незнакомой кривой и какой-то детской татуировкой. Граймс неверяще смотрит на протянутую ладонь.
— Норман, — слышится хриплый любимый голос. — Но ты можешь звать меня Норм.
Граймс заторможенно рассматривает протянутую кисть и длинные пальцы. Норм усмехается, неправильно, видно, поняв зависшего мужчину.
— А. Это? — он поворачивает руку. На тыльной стороне ладони корявая черепушка с крестами вместо глаз. Он рассматривает её и тихо смеётся.
— Был повод. Может, как-нибудь и расскажу.
И снова поворачивает руку, ожидая рукопожатия. Граймс, как во сне, пожимает машинально, ни черта не соображая, горячую, такую родную, мозолистую ладонь. Норман жмет в ответ и чуть встряхивает их ладони, но не выпускает руку мужчины. Тот переводит непонимающий взгляд на водителя. Тот вопросительно смотрит.
— Рик, — выталкивает из себя шериф немеющим и не желающим слушаться языком. — Граймс.
Его мучает невыносимое чувство. Дежавю? Кажется, так оно называется. Это было уже с ним.
— Рик Граймс? — с издёвкой, коверкая произношение, переспросил тогда Дэрил.
Норман отпускает его ладонь. Морщит нос.
— Ты чертовски грязен. Ты в курсе?
Это не осуждение. Простая констатация факта.
— Откуда ты тут?
Граймс всё ещё в ступоре.
— Я…. Там машина….
Он что-то мямлит под нос.
— Встал на лесной дороге, — он делает непроизвольный и совершенно не несущий никакой информации жест в сторону леса.
— Думал срезать путь. Заблудился. Болтался дня три.
— Ты, по ходу, и в канаву свалился?- Норм заводит свой грузовик и трогает с места.
— Да. Я упал, — почти шепчет шериф, — свалился с обрыва. Метров двадцать летел. В ручей. Головой приложился о камень.
Он смотрит перед собой на дорогу. Дэрил (Рик пока всё ещё не может называть про себя мужчину иначе) немного притормаживает и лезет куда-то за спинку сиденья, совершенно не глядя на дорогу. Выуживает бумажный пакет с узнаваемым логотипом.
— На, — говорит он негромко. — Вчера, правда, покупал, но почти ночью.
А Рик даже не знает, сколько времени. Он оглядывает кабину, но часов не находит и ничего не спрашивает, утыкаясь взглядом в зажатый мощной ладонью мобильник. Норман просто держит его странно, зажав низ телефона, вытянув руку, и подруливает другой, объезжая небольшую яму на полотне шоссе. И это такое узнаваемое движение, что сердце бывшего помощника шерифа пропускает пару ударов. Так его Дэрил протягивал банку шипучки, держа её за дно, так угощал шоколадом в кабине грузовика. Так возвратил ему кольт...
Пакет лежит между сидений. Граймс тупо смотрит на телефон. Позвонить? Но куда?
— Да. По ходу, ты конкретно башкой приложился.
В голосе водителя звучат нотки сочувствия.
— Домой позвони! Ну, родным, чтоб не волновались. Тебя, может, уже обыскались.
И Рик забирает мобильник. Дрожащими пальцами набирает свой домашний номер. Долгие длинные гудки в трубке немного его успокаивают, но вдруг щелкает соединение, и он слышит забытый, но узнаваемый голос.
— Слушаю?
Рик мгновенно покрывается потом. Рука, держащая телефон, так трясётся, что он вынужден вцепиться в запястье другой рукой.
— Лори? — выдавливает он из себя.
— Кто это? С кем я говорю? Вы из департамента? Вам опять нужен Шейн?
Голос женщины полон недовольства. Она говорит очень быстро, и Граймс, даже если бы захотел, не смог бы вставить и слова.
— У него заслуженный отпуск! Мы сегодня уже улетаем! Сколько можно его дёргать! Неужели во всём департаменте округа Кинг нет больше ни одного полицейского?!
— Лори, послушай, — голос Граймса дрожит. — Как там Карл?
— Кто? — спрашивает женщина удивлённо. — Кто это? Я должна его знать? Что происходит? Вы кто?
— А Джудит? — Граймса бьет крупная дрожь.
— Что? — в голосе женщины отзвук испуга. — Джуууудит! Детка! Подойди к мамочке! — кричит она куда-то в сторону.
— Вы из школы? Что Вы хотите?
— Лори… — из глаз шерифа выкатываются две слезы и текут по скулам, запутываясь в бороде. — Это Рик. Рик Граймс.
— Рик? — женщина явно не понимает.— Мы знакомы? Вы работаете с моим мужем? Что-то случилось?
И Граймс вырубает мобильный. Он откидывается на сиденье и просто смотрит вперёд. Он не видит проносящиеся автомашины. Не видит дорогу и то, как внимательно, не отрываясь, смотрит на его лицо водитель. Норман вдруг притормаживает и встаёт на обочине. Залезает с ногами на сидение и заныривает куда-то назад, за спинку сиденья в огромную нишу, задёрнутую темной и плотной тканью. Копается там некоторое время. Граймс не замечает. Он тупо пялится перед собой. Он сидит, не двигаясь, пока в грудь нехило так прилетает бутылка. Норман держит её за горлышко и тычет шерифу в грудь.
— На. Тебе сейчас нужно.
Мужчина заглядывает Граймсу прямо в глаза. Он развернулся спиной к дороге и подвинулся совсем близко, уперевшись правой рукой в сиденье. В левой, что так настойчиво тыкает Рику в грудь — початая бутылка недешевого виски. Граймс заторможенно принимает её. Норман тут же разворачивается и усаживается за руль. Заводит двигатель и всё посматривает на шерифа. Тот делает здоровенный глоток, и водитель одобрительно кивает сам себе. Они едут в полном молчании. Граймс периодически прикладывает горлышко бутылки к губам. Норман курит одну за одной. Он ни о чем не спрашивает. И Рик благодарен. Он просто приходит в себя. Но постепенно алкоголь делает своё дело, и шериф нарушает молчание.
— Большая машина, — бросает он удивлённо с толикой зависти.
— Kenworth W900 — как в «Смоки и Бандит». Смотрел? 1500 лошадей.
Норман счастливо улыбается и нежно поглаживает лакированный руль.
— Двигатель Caterpillar. Тысяча четыреста оборотов! А его и не слышно, - произносит он с гордостью. — Всё, что есть у нас с братом. Тут и живу.
— Брата не Мэрлом зовут? — Рик просто спросил. Ему даже не важен ответ. Он сейчас в странном состоянии. Будто в полусне.
— Нет. Майклом. — Норм удивлённо и заинтересованно смотрит на своего попутчика. — Почему ты спросил?
Рик делает неопределённый жест левой рукой. В правой он держит бутылку.
— Он военный. Служит. Сейчас где-то там… — мужчина дергает подбородком, — защищает интересы страны на просторах другой.
Он тихо улыбается про себя, думает пару секунд и продолжает:
— Но Мэрл ему бы подошло. Даже, наверно, понравилось бы…
И продолжает рулить дальше. Проходит какое-то время. Граймс продолжает неспешно вливать в себя алкоголь. Он осматривает кабину. Она поражает. Хром, дерево, кожа. Приборная панель с всевозможными показателями, датчиками и прочим оборудованием украшенная деревянными вставками сверкает стеклами, горит сотнями непонятных, цветных индикаторов. Куча лампочек и переключателей. Подрагивающие стрелки круглых приборов. Это не машина, это космический корабль.
— Ты б поел, — водитель подталкивает к нему бумажный пакет. — Снесёт же.
Вот, блять, заботливый. Рику не хочется есть. Он желает забыться. Хоть как-то отпустить себя. Отключиться от мучившей боли и недоумения. Он ни черта не понимает. Это, наверно, сон.
— Дом нам остался от бати, — продолжает дальнобойщик. Он всё так же мягко улыбается собственным мыслям, и Рик с удивлением поглядывает в его сторону. Его охотник был немногословен.
— Брат сказал, продавай. Он всё равно приезжал раз в два года. Я и продал. Дом так себе был, но земля дорогая. Взял кредит. Въёбывал целых три года. И теперь всё, грузовик моя собственность, — Норман явно собой доволен.
— Ты живёшь здесь? — бывший шериф не догоняет. — Прямо тут?
Он изумлённо оглядывает всё вокруг ещё раз.
— Ага, — водитель с лицом, телом и так обожаемыми, до мучительной боли родными руками кивает шерифу. — Не всегда, правда.
И улыбается уже откровенней. Морщинки бегут от уголков прищуренных серых, любимых в другой жизни, глаз. Граймс давится виски. Он будто получает удар в живот. Рик сгибается в мучительном спазме, выкашливая из лёгких обжигающую их жидкость.
— Эй! Чувак! Ты чего?
И большая сильная ладонь хлопает его по спине. Норман притормаживает и съезжает опять на обочину. Останавливает грузовик. Тот скрипит недовольно и низко фыркает пневматикой. Граймс упирается лбом в перчаточный ящик на панели грузовика. Бутылку он всё же не выпустил из побелевших пальцев. Мужчина судорожно пытается вдохнуть и не может. Из глаз катятся слёзы. Норман ловко подтягивает себя ближе и приобнимает бывшего шерифа за плечи правой рукой. Нагибается, участливо и обеспокоенно пытаясь заглянуть ему сбоку в лицо, но у него ничего не выходит. Шериф зажался, съёжился, как больной старик. Ему хочется свернуться и вбить себя в угол под приборной панелью. Лежать там комком и выть. И то, что его спину и плечи жжет тяжелая, мощная рука, совсем не помогает. Граймс давится слезами. Он плачет. Ставит бутылку на пол и закрывает ладонями лицо. Его плечи трясутся. Норман не убирает руку. Сидит рядом и ждёт. Когда Граймса отпускает, он легонько хлопает его по спине между лопаток и отодвигается. Устраивается поудобнее. Заводит двигатель и, посматривая на бывшего помощника шерифа, выезжает с обочины. Граймс вытирает лицо и поднимает бутылку. Заторможенно смотрит вперёд. Он не может сейчас оторваться от пролетающей под колёса дороги.
— Что случилось, приятель? — слышится тихий голос, и по интонации Граймс понимает, что попутчику не наплевать. Он и вправду обеспокоен. Рику хочется всё рассказать. Прямо вывалить правду на колени сидящему рядом мужчине. Как проблеваться. Чтоб отпустило вконец. Очиститься. Успокоиться.
— Я развёлся, — бухает он, понимая, что нужно как-то объяснить своё поведение, — Лори ушла…
Он закашливается. Горло дерёт.
— Изменила мне.
Норман поглядывает пока безучастно, но внимательно слушает.
— С напарником, — продолжает, сглатывая сухость в горле, бывший помощник шерифа, и прикладывается снова к бутылке. — С лучшим, бля, сука, другом.
И вот тут выражение лица попутчика меняется. Он как-то зло поджимает враз побелевшие губы. Хмурится и кивает, будто сам себе.
— Это подло, — говорит он с затаённой мукой в голосе. — И больно.
Видно, что Рик попал в какую-то тему, что совсем небезразлична водителю.
— Что ты сделал? — голос звучит сухо. Норм явно ждет ответ.
— Уехал.
Граймс опустошенно опять глотает жгучую жидкость. Бутылка почти пуста.
— Уволился. Сел в машину и просто поехал. Не знаю. Вперёд? Хоть куда. Так и ехал.
Норм вдруг согласно кивает. И опять уже тяжело молчит. Будто несказанное давит его.
— Что за работа? — бросает дальнобойщик, с трудом разжимая губы. Наверно, чтоб не ехать в гнетущей обоих тишине, а то, что атмосфера изменилась, Граймс почувствовал сразу. Твою мать. Он на одной волне с этим мужчиной. Чужим и до безумия своим. Волоски на предплечьях становятся дыбом. Его пробивает смутная дрожь. Пока ещё непонятная, но реально потряхивающая.
— Я был помощником шерифа, — буркает Граймс. — В округе Кинг.
— Далеко ты забрался, — произносит водитель. Граймс согласно кивает.
— Едешь куда? — спрашивает Рик, понимая, что надо уже начинать как-то адаптироваться в этом снова, похоже, нормальном мире.
— В Уилмигтон, — слышен небрежный ответ. — Там у компании склады и цеха по переработке. Мясо везу из Стейтсборо. Так и мотаюсь туда и обратно.
Он чему-то улыбается. Лицо становится вдруг мечтательным и умиротворённым. Рик хоть и пьян, но замечает эту перемену.
— Что? — требовательно спрашивает он водителя. Тот отрывает свой взгляд от дороги и смотрит на Граймса, продолжая как-то светло улыбаться.
— О чем ты сейчас думал? — Рику почему-то становиться жизненно важно услышать ответ. — Там тебя ждут?
И Норман неловко кивает, даже краснеет немного.
— Специально искал такую возможность, — произносит он смущенно. — Были предложения и получше. Но мне нужно хоть раз в неделю туда заезжать.
Сердце Граймса пронзает мучительной болью. Еб твою мать. Ничего у него не осталось. И не будет уже ничего. Так хотел раньше, чтоб всё стало, как было… Вернуться в привычный мир. В мир комфорта и относительной безопасности. В мир, не воняющий разложением. В мир, где его дети будут учиться не выживать, а в обычной школе. Что теперь? Он вернулся, и что? Сердце ноет и ноет. Грудь болит. Живот скручивает и вяжет узлом. Он судорожно, в два огромных и жадных глотка, добивает бутылку. Руки дрожат. Он отставляет пустую тару под ноги и сжимает пальцы обеих рук в кулаки.
— Эй, чувак, — слышен заботливый голос. — Ты поспи лучше. Я вижу — ты чертовски устал.
И Граймс откидывается на спинку сидения и проваливается в алкогольную пропасть.
Просыпается поздно и с жутким похмельем. Всё же бутылка пусть и неплохого виски, да на пустой желудок, нехило подводит его организм. Солнце садится. Они на узкой, всего двухполосной, дороге. Слева бескрайнее поле с тихо покачивающимися колосьями. Справа — густой, темный в надвигающихся сумерках лес. Они стоят на обочине. Норман курит в окно. Рик сипло вздыхает и садится ровнее. Норман оглядывается на него. Осматривает цепко, будто проверяя его состояние. Выбрасывает щелчком недокуренную сигарету и всё так же молча опять ловко разворачивается, вставая коленями на сиденье. Потом поднимается на ноги и по пояс скрывается за занавеской. Снова роется где-то в недрах огромного спальника и выуживает оттуда сначала бутылку ХОЛОДНОЙ воды, что, не глядя, швыряет Рику, потом какие-то вещи. Всё бросает небрежным движением Граймсу прямо на колени. Рик не видит, что именно. Он жадно глотает живительную прохладу. Вода возвращает ему силы, и боль отступает немного. Он пьет и смотрит на обтянутую джинсами задницу. На полосу светлой кожи на пояснице. Серая в клетку рубашка высоко задралась. Видно даже впалый живот. Джинсы просто болтаются на узких бедрах. Рик забывает про воду. "Дэрил" - бьётся в его голове, - "МОЙ Дэрил" . Норман наконец вылезает из-за занавески, но Граймс всё так же зачарован. Просто Дэрил помолодел и постригся, и выглядит так, как в тот день, когда Рик впервые наставил на него свой «питон». Мужчина надевает дурацкую кепку, убивая этим всё наваждение. Дэрил никогда ничего подобного не носил. Рик точно знает. Его охотник и следопыт, его друг, любовник, его любимый все два года, что был с ним рядом, даже в лютый мороз щеголял инеем в патлатых и спутанных волосах.
Норман протягивает Граймсу ещё одну кучу шмотья. Рик отлепляется от него наконец взглядом и переводит его вниз. На коленях лежат мятые и заношенные, но вполне себе чистые джинсы, рубашка, носки и трусы. Норм протягивает полотенце и мыльницу.
— Пошли. Покажу тебе одно место.
Хриплый, такой узнаваемый, прокуренный, низкий голос снова будоражит шерифа. Норман отворачивается от мужчины и открывает тяжелую дверь грузовика.
Они идут рядом, плечо в плечо, по неширокой тропе в лес. Справа и слева тянутся ввысь деревья редкого хвойного леса. Сосны и ели стоят смирно. Ветра нет, но жара уже спала. Тропу освещают неяркие отблески солнца. Скоро совсем стемнеет.
— Случайно нашел, — произносит водитель. — Поссать остановился и интересно стало, куда тут шляются местные. Тут совсем рядом.
И верно, тропа быстро выводит их к небольшому озерку с песчаными берегами. Видно, что это место пользуется популярностью — чисто, нет зарослей, несколько удобно обложенных камнем кострищ, верёвочные качели на толстой ветке сосны. На другой, более обрывистой стороне озерка, так же на дереве, верёвка с узлами для любителей прыгнуть с разбега.
Рик подходит ближе к воде и складывает принесённые вещи аккуратной стопкой на чистый песок. Оборачивается на мужчину.
— А ты? — он кивает на воду.
— Не сейчас. — Норман спокойно опускается на песок боком к водоёму и Граймсу. Закуривает. Вытягивает длинные стройные ноги.
— Там ключи бьют. Вода ледяная. Но тебе… — он окидывает взглядом мужчину, — сейчас будет полезно.
Он отворачивается, упирается левой рукой в берег и продолжает неспешно курить, разглядывая лес перед собой. Граймс вздыхает и раздевается. Вода для него кажется просто холодной. Не ледяной. Он с удовольствием окунается и тщательно намыливается. Окунается снова и опять мылит себя с ног до головы. Отмывшись от пота и грязи, он чувствует себя лучше. Почти хорошо. Телу легче. Не легче душе. Граймс выходит и оставляет мыло. Кладет его в милую синюю мыльницу со слонёнком на крышке. Бросает взгляд на курящего уже не понятно какую по счету сигарету мужчину. Тот на него не смотрит. А вот Дэрил бы смотрел. Смотрел бы так, что шериф не выдержал бы и набросился на любовника. Прижался бы всем своим голым и мокрым телом и целовал бы безумно тонкие твёрдые губы. Рик вздрагивает, поворачивается и с разбега врезается в воду. Долго плавает, ныряя так глубоко, как позволяет песчаное дно. Ему нужно время, чтоб хоть немного отвлечься от мыслей и раздирающих чувств.
Норм не торопит. Заваливается на спину и закрывает глаза. Рик всё же поглядывает на него, всплывая. Наконец он выходит. Трясёт отросшими волосами, избавляясь от лишней влаги, и вытирается полотенцем. Надевает трусы. Он по натуре брезглив, но тут и мысли никакой не появляется. Ну не новые, ну и что? Чистые, и хорошо. Пусть их даже носил этот странный мужчина. Наоборот, то, что это бельё, возможно, не так и давно прижимало и тёрло чужой орган, вдруг кажется Рику необъяснимо притягательным.
Джинсы сидят как влитые, и Рик кидает на Нормана изучающий взгляд. Тот, будто почувствовав, поднимается и отстреливает сигарету подальше в кусты. Подходит ближе и останавливается. Оглядывает шерифа, будто проверяет — всё ли как надо.
— Так и знал, что подойдёт.
Он снимает кепку, и так некстати вдруг поднявшийся ветерок развевает мягкие волосы. Граймс каменеет. Сумерки уходящего дня играют с ним жестокую шутку. Он жадно рассматривает мужчину. Губы, глаза, руки, плечи, грудь… Рик шумно вздыхает со всхлипом и порывисто делает шаг, приподнимая правую руку, и тянет ладонь, пытаясь погладить, дотронуться до боли знакомого лица.
— ЭЭЭЙ, — Норман пятится, бросает кепку и выставляет обе ладони, упираясь шерифу в грудь. — Эй, чувак! Притормози! У меня вообще-то есть кое-кто… — И Граймс останавливается. В бессилии опускает руку и плечи. Горбится и оборачивается к куче одежды. Поднимает рубашку и одевает её.
— Извини, — голос его глух и безжизненен. — Ты очень похож на одного человека.
Рик оборачивается и снова пристально смотрит на дальнобойщика. Тот понимающе кивает.
— Я понял. Ты назвал имя, но я забыл.
— Дэрил. Так его звали…. Зовут.
Граймс убеждает себя. Солнце почти уже село, и их обратный путь освещает закатное небо. Рик тащит своё барахло, уложив всё в шуршащий пакет, так знакомо и вовремя выуженный из кармана попутчиком. В чём-в чём, а в предусмотрительности Норму, как и Дэрилу, не откажешь.
— Зачем ты остановился? — голос подводит шерифа. Он кашляет, прочищая горло. — Забрал меня почему?
— Ты удивил меня и заинтриговал, — слышится скорый ответ. — Тебя там быть не могло. Ты появился как из ниоткуда. Дорога прямая. Я не заметил ни одной машины, стоящей на обочине, пока ехал. Я бы запомнил. Расстояние до ближайшего городка с того места, где я тебя подобрал, слишком большое. Ты бы не дошел. Ты был грязен, но как бродяга не выглядел. Ты выглядел, как человек, провалившийся к нам сюда, как из другого мира. Тебе было явно похер, куда идти. Ты бы мог развернуться и двигать себя в любую сторону. И ещё… — Граймс слегка прихуел от такой проницательности. — Ты же солгал мне о машине?
Норман спокойно щурит глаза.
— Нет здесь… — он пытается повторить неопределённый жест шерифа, — лесных дорог. Негде тебе было застрять. Я это точно знаю.
Мужчина хитро поглядывает на бывшего помощника шерифа.
— У тебя явно нет денег и документов.
Рик теряется. Водитель абсолютно прав.
— Но мне плевать, — продолжает мужчина. — Ты показался мне очень знакомым, хоть я голову положу — не видел тебя никогда.
Сердце Граймса падает прямо в живот. Он судорожно сжимает пальцы.
— Я подумал — не помешает мне такой вот попутчик, — продолжает меж тем мужчина. И у Рика вдруг отлегает от сердца. От Нормана тянется тонкая ниточка. Пока ещё очень слабая, но такая важная для него. Это ниточка надежды. Надежды на то, что он может вернуться. Разобраться со всем тут и найти путь домой. В свой тухлый мир. К Карлу и Дэрилу.
— Возьмешь меня? Ну, до Уилмигтона? — с надеждой спрашивает шериф.
— Да. Конечно. — Норман обходит грузовик и закарабкивается через открытую дверь в кабину. Снаружи уже темно. Он усаживается на своё место. Граймс устраивается напротив. Норман устал. Рик это видит. Дэрил так же часто моргал и откидывал голову, когда был уставшим.
— Бля, я спать.
Дальнобойщик трёт лицо и глаза.
— Устал. Уже поздно… — он бросает взгляд на Рика. — Спальник большой. Места хватит. Дам одеяло.
Но Граймс не хочет спать. Он не может, и выспался, в принципе.
— Можно, я поведу? — спрашивает он с надеждой. Норман хмыкает с недоверием.
— Ты водил такой раньше? — он недоверчиво и чуть свысока смотрит на Граймса. — 13 скоростей. Хотя тут по прямой….
Он задумчиво трёт редкую щетину на подбородке.
— Ладно. Садись. Я подскажу как. Может, что у тебя и получится.
Рик неспешно выбирается из кабины. Ему как-то обидно от этого недоверия и неверия Нормана в его силы. Он обходит просто чудовищно огромную кабину грузовика и влезает на водительское сидение. Норм уже освободил ему место.
— Вот смотри, — хриплый голос звучит требовательно. — С первой по пятую переключай с паузой и, пока не научишься, считай вслух — «один—два». Как-то так. Обороты поднимай до тысячи пятисот. Все передачи переключай без сцепления. После пятой меняй паузу! Вслух считай! (ДВАДЦАТЬ ОДИН-ДВАДЦАТЬ ДВА) понимаешь? Обороты с пятой по десятую меняй
в зависимости от нагрузки и условий дороги. Нужно понизить передачу — снижай обороты до тысячи пятисот и переводи на нейтраль. Подымай плавно до двухсот. Делай перегазовку и включай более низкую. Повышать передачи на подъемах даже не думай. Заглохнет к херам.
Мужчина собран и деловит. Рик кивает, втягивая его запах - курево, пот, машинное масло. Диксон пах по другому. Диксон не пах городом и несвободой. Дэрил пах страстью. Рик зажмуривается и трясёт головой, отгоняя назойливые мысли.
Рик заводит двигатель и трогается с места. Он всё запомнил, и мощная машина слушается его — не глохнет, не дергается, а медленно, безостановочно набирает ход. Шериф уверенно переключает скорости, и Норман смотрит на него с уважением.
— Ладно. Давай. Вижу, ты меня понял.
Он расшнуровывает ботинки.
— Всё спросить хотел… — шериф посматривает искоса на водилу. — Ты почему без напарника? Вдвоём же гораздо проще?
Норман бросает своё занятие и снизу вверх смотрит на Граймса. Взгляд сразу и злой и печальный.
— Не проще! — бросает он как-то потерянно. — Был напарник. Не срослось.
Он опускает голову и продолжает своё занятие.
— Лучше уж одному…
Эту его фразу Рик просто чудом услышал. Норм закусывает губу и с каким-то остервенением сдирает с себя ботинки, кидает их под ноги и мгновенно забирается в спальник. Плотную ткань не задёргивает. Видимо, наблюдает за Граймсом. Ворочается за его плечами, но вроде устраивается.
— Спать захочешь или устанешь — просто останови, — слышит мужчина недовольный ворчливый голос. — Не хочу стать заложником твоего упрямства…. шериф.
И от этого последнего, произнесённого совершенно естественно и обыденно, слова Граймсу становится реально хреново. Он вздрагивает и оглядывается с какой-то больной, разъедающей душу надеждой. Но позади за плечами не его человек. Норман улёгся на живот, уперев лоб в скрещенные под головой руки. Спальник действительно огромен. Мини-дом. Граймс рулит дальше. Это то, что нужно ему сейчас. Вроде при деле, и думать не обязательно. Рик внимательно следит за дорогой, проносящейся в свете фар. Голову не загружает. Ему так проще, и он потакает своим желаниям. Норман спит.
Уже под утро Граймс чувствует, как Норм просыпается. Он ворочается и вскоре встает. Подходит и останавливается за спиной шерифа. Кладет правую руку ему на плечо и слегка нагибается. Рука тяжелеет. Ладонь давит сильнее. Норм смотрит на дорогу и руку не отнимает, будто это нормально, естественно и в порядке вещей.
— Где мы? — слышится хрипловатый со сна голос.
— Только проехали Саплай. Ты сказал ехать прямо. Я так и делал.
Норм руку так и не убирает.
— Я вижу, ты освоился.
Дальнобойщик несильно хлопает ладонью Граймса по груди, и Рик срывается и накрывает нетерпеливо его кисть ладонью.
— Любишь его?
— Да. Люблю, — не раздумывая ни мгновения, отвечает шериф.
Норман хранит молчание. Рик выпускает его пальцы.
— Что там случилось у вас? — мужчина тихонько двигается за спиною у Граймса и нерешительно вдруг поглаживая его грудь. Тот вздрагивает, и Норман убирает руку:
— Прости.
— Нет, ничего, всё в порядке… — Рик спешит со словами, будто пытаясь вернуть всё обратно. Вернуть жар ладони себе на грудь. Но момент упущен.
— Есть хочу. Тормози, — слышится вроде как злой голос. Граймс останавливает грузовик. Как-то беспомощно оглядывается. Норман деловито хозяйничает в мини-доме.
— Кофе?
Он что-то делает. Граймс не видит. Слышится щелчок и забытый звук, издаваемый кофеваркой. Рик выбирается из-за руля. Растирает колени. Всё же это непросто — вести ночью тягач. Он заглядывает внутрь спальника. Там уютно и вполне себе даже комфортно. Низкий диван. Много шкафчиков и просто полок. Справа от Рика холодильник, на нем микроволновка. Сверху кофеварочная машина. На кронштейне под самым потолком — небольшая панель телевизора. Очень чисто и компактно. Расчётливо и удобно. Слева, почти у дивана, маленький умывальник из нержавейки. В самом углу за креслом пассажира расположилась хитрая и удобная конструкция. Норм уже поднял панель, и получился маленький стол. На нём одноразовые кофейные чашки. Мужчина небрежным движением открывает небольшой холодильник и забрасывает в микроволновку два сэндвича в упаковке.
— Извини. Посуду мыть ненавижу, — он нажимает кнопку.
— Проходи.
И делает приглашающий жест. Граймс пробирается внутрь и садится на собранный диван. Тот явно имеет возможность раскладываться, занимая всё пространство спальника. Что ж, тут явно можно жить даже вдвоём.
— Я позвоню? Предупрежу, что мы будем раньше.
И Норман, не дожидаясь ответа, выбирается из салона. Рик пьёт вкусный горячий кофе, поглядывая в окно. Норм ходит кругами. Больше слушает, чем говорит.
***
— Случайно встретил! — Норман кричит сквозь проносящийся ветер.
Поговорить они так и не успели толком. Да и как-то не особо хотелось. После кофе и сэндвича Рик завалился спать. Норм рулил. Въехав в город, он разбудил шерифа и сунул ему исписанный лист и прилично налички.
— Я на разгрузку. Не хочу терять время. Тебя всё равно на склады не пустят. Зайди в супермаркет часа через три. Я подберу тебя через четыре.
Своей информативной немногословностью он опять чертовски напомнил в тот момент Граймсу Дэрила. Норман притормозил у небольшого магазина, и Рик, только ошарашенно кивнув, выбрался из машины.
Они приехали в пригород, и тут достаточно тихо. Сам город шумел где-то гораздо дальше. В пригороде же было сонно и чинно. Можно, конечно, было и прогуляться. Граймсу не особо хотелось, но он всё же себя заставил — не сидеть же у супермаркета три часа.
Вокруг было неплохо. Низкие домики не больше трех-четырёх этажей. Много зелени и тротуарной плитки. Дома в основном кирпичные, выкрашенные в разные цвета, но белый и красный преобладали. Рик прошел мимо местной ратуши, тоже кирпичной, с часами на колокольне. На перекрёстке Граймс заметил справа в пролете домов яркие блики солнечных лучей, отраженных водой. И он свернул и вышел на набережную. Там было красиво. Набережная была вся из светлого дерева. Тротуар также был из широких досок. Деревянные же лавочки на гнутых металлических ножках стояли в ряд, предлагая присесть и насладиться видом реки. Но Граймсу было плевать на виды. Он зашел в кафе, взял там какой-то предложенный первым пончик и черный кофе, вышел и сел на ближайшую лавочку.
Три часа стали пыткой. Рик обдумывал новую жизнь. Лори его не узнала. Но Лори и тут зовут Лори, и Шейна зовут Шейн. Хотя он их обоих не видел, но голос узнал. Тут есть Джудит, но никогда не было Карла. Это всё было нелогично. И непонятно, что делать дальше. Узнать, существует ли тут Рик Граймс? А вдруг существует? А вдруг и Дэрил тоже? Рик периодически вскакивал с лавки, нервно метался туда-сюда и, наконец, не выдержав, пошел быстрой походкой обратно. Конечно, он пришел слишком рано и от нечего делать болтался по магазинчикам, а потом и супермаркету всё время, поглядывая на часы. Когда заявленные три часа истекли, пошел отовариваться по списку. Норм дал четкие указания. Продукты для приготовления в микроволновке. Хлеб. Консервы. Всё, что может храниться долго и может быть приготовлено даже ребёнком. Всё только лучшего качества. Всё уж слишком, по мнению Граймса, дорогое. Последний пункт списка Граймса слегка озадачил — шесть бутылок "Glenfarclas ‘105’", нехило и по крепости, и по цене. Ему хватило и сорока минут, чтоб выполнить достаточно простое задание. Он, подумав недолго, купил ещё и недорогой, но вполне вместительный и прочный рюкзак, и, забросив всё в камеру хранения супермаркета, вышел в на улицу, где топтался ещё с полчаса. И теперь он едет на байке, крепко обнимая узкую талию, и пытается вслушаться в то, что кричит ему Норман:
— Я косулю сбил! Первый раз в жизни отвлёкся! Задумался и не увидел. Вернее, увидел, но не успел! Выскочила на дорогу! Краем задел, уходя! И заехал в кювет! Вылез и понял — живая! Я на руки взял и понёс! А там дом странный! Ну, ты поймешь, как увидишь! Так и познакомились! Теперь вот заезжаю!
Рик даже и не спросил, куда они едут. Просто сел на подкативший к нему громко урчащий чоппер. Харлей впечатляет. Он большой и тяжелый. Бак в форме капли. Он весь сияет. Сиденье посажено низко. Рику комфортно. Подвеска смягчает удары. Норм выглядит здесь органично, как и в своём грузовике. Это его суть и стихия. Сильные руки покоятся на высоком руле (rabbit ears). Полутораметровый хромированный springer вынесен вперёд под большим наклоном. Они плавно плывут по дороге.
Норм, как и Рик, без шлема, но это вроде не страшно. Они неспеша выезжают из городка и въезжают на мост. ДАААА!!! Тут Рик чувствует красоту величественной реки и всю мощь мотоцикла. Опоры моста мелькают перед глазами, проносясь мимо, сквозь них видно воду. У шерифа перехватывает дыхание, и он сильнее прижимается к жаркой спине. Они съезжают с моста, проезжают немного по шоссе и сворачивают вправо на узкую лесную дорогу. Слева от дороги начинает расти скалистая гряда, поднимаясь незаметно всё выше и выше.
— Тут пляж есть дикий! — продолжает кричать ему Норман, оглядываясь. — Потом, может, съездим! Если что, я в мотель тебя отвезу!
Но Граймс лишь ближе притягивает себя к мужчине и сильней обнимает за талию, практически перекрестив руки у него на животе. Но Норман вроде не против. Рик плывёт по течению. Ему хорошо не думать. Пусть всё будет как будет. Он знает точно одно — от этого мужчины он не отстанет. Не отпустит и не уйдёт.
Минут через сорок они подъезжают. Да. Это странное место. Прямо рядом с дорогой длинное прямоугольное, отделанное камнем здание, как бы вмурованное боком в скалу. Выступающие углы опираются на прочные металлические сваи. Дом (если это дом) весь увит диким плющом. Окон нет. Ни одного. Есть только дверь сбоку. На крыше два ветряка, солнечные батареи и здоровенный металлический бак, выкрашенный черной краской. Еще какая-то непонятная Рику конструкция и множество всяких антенн. У двери небольшая площадка, вымощенная также камнем. Два мусорных бака и больше нет ничего. Это место не кажется обитаемым. К площадке ведет длинная лестница без перил, будто человеку, живущему в странном доме, плевать на комфорт поднимающихся.
Норман притормаживает и съезжает к обочине. Граймс с сожалением от него отлипает. Он слезает, и Норм откидывает подножку, но вставать с чоппера не спешит. Смотрит на Рика как-то опасливо и неуверенно.
— Ты, это…. Ты же бывший шериф? Не при исполнении? Так ведь?
Граймс не догоняет. Не понимает, к чему эти вопросы, но утвердительно всё же кивает.
— Ну, мой друг… — с непонятным смущением произносит мужчина, — он странный… И он… Ну, употребляет, короче… — тут Норман начинает спешить со словами. — Я пытался. Уговаривал. Убеждал. Искал эту дрянь. Я не знаю, кто ему поставляет. Убил бы суку. Всё бесполезно. Ты постарайся просто внимания не обращать. Он в основном спокойный, но у него бывает…. Если что, я тебя отвезу.
Но шериф только мотает головой. Он не хочет остаться в одиночестве в этом мире. Не сейчас. Никогда. Норм смотрит снизу вверх испытующим взглядом. Но, видимо, увидев в лице Граймса решимость, встаёт.
— Дай я понесу, — и тянется к рюкзаку, но Граймс не дает. Поворачивается к мужчине грудью.
— Ладно, — соглашается Норм, и они неспеша идут через дорогу к лестнице.
— Это независимый дом, — говорит Норман, хотя Граймс и сам это уже понимает. — Автономный. Том его спроектировал лет пятнадцать назад. Так тут и живёт. Он затворник. Но у него вполне достаточно средств, чтоб устроить себе комфортную жизнь. А это… — Норм кивает на рюкзак и смущенно улыбается, — ну, я люблю иногда делать для него что-то. Не так часто я его вижу. Раз в неделю примерно. Но я уже говорил.
— Чем он занимается?
Граймс против воли говорит это сухо. Он всё же ревнует своего попутчика к какому-то незнакомому мужику. И Норм словно это чувствует. Не обижается на то, как был задан вопрос. Они подходят к лестнице, и Рик останавливается и требовательно смотрит на Норма. Тот улыбается как-то по доброму.
— Он ищет деньги.
— Что? — не врубается Рик.
— Ну, он работает с различными корпорациями, частными фирмами, банками и правительством. Не удивлюсь, если он как-то связан и с ЦРУ. Он ищет путь денег. Как отмывают, как скрывают доходы, кидая налоговую. Как оплачиваются незаконные операции и всё такое. Я особо не вникаю.
— Так он бухгалтер? — с толикой презрения в голосе бросает Граймс.
— Я бы сказал, аналитик. Он очень умный и потрясающе во всём этом разбирается. Откуда, ты думаешь, у него столько бабла? Он их сам заработал.
Рик скептически хмыкает.
— Ты сказал, он наркоман. И умный?
И тут Норм совершенно смущается и мгновенно краснеет. Он опускает глаза и внимательно рассматривает запылённые мыски ботинок.
— Он не так давно начал, — говорит он очень тихо. Так тихо, что Граймсу приходится постараться, чтобы расслышать.
— И ещё, — слышен полушепот, — он делает это лишь иногда.
И Норман резко вскидывает голову и смотрит Рику в глаза.
— Это моя вина, — бросает он твёрже, быстро отворачивается и начинает подниматься вверх. Рик идёт следом. Рюкзак ощутимо тяжел. Но он старается не отставать. Он думает над тем, что сказал ему мужчина, и не находит никаких логичных объяснений сказанному.
Лестница наконец ими преодолена. Норман набирает код на замке, тот щелкает, и дверь открывается. Внутри почти темно, только неясное неоновое освещение очерчивает контуры предметов. Норм громко и с малым интервалом хлопает в ладоши. Мгновенье спустя помещение заливает яркий свет множества ламп, висящих на длинных шнурах по всему потолку в каком-то хаотическом порядке. Прямо перед входом лежит здоровенный черный пластиковый пакет, чувствительно уже пованивающий.
— Том! Блять! — орет в дверной проход Норман. — Ты не выходишь, я понимаю! Но, открыть дверь и выкинуть это дерьмо ты не в состоянии? Я б убрал потом. Черт.
Он хватает мешок и заталкивает его в бак. Дверь оставляет открытой и первым заходит внутрь. Граймс идёт следом. Он оглядывает странное помещение. Внутри дом кажется чуть ли не вдвое больше, чем снаружи. Может, из-за того, что буквально врублен в скалу. Стены отделаны темным деревом и светлым камнем. Очень много свободного пространства. Нет перегородок, только четыре стены, те, что и формируют собственно дом. Это как большой, но по странной причине уютный ангар. От двери до середины левой стены тянутся стеллажи, ящики, полки. Всё из тёмного, слегка поблёскивающего, будто выделяющего смолу или масло, дерева. На открытых полках много всего. Но пока Рик не хочет разглядывать. Дальше у стены кухня явно со всем необходимым. Перед ней стол с барными стульями на мерцающих хромом высоких ногах, обитые пятнистой кожей. Дальше огромный холодильник и стиральная машина. Затем непонятная скульптура из тёмного металла — то ли развевающиеся на ветру волосы, то ли языки пламени, то ли ветки дерева, то ли водоросли, а за ней в дальнем углу… Рику все чуднее. В углу у стены унитаз и душ в отдельных стеклянных… пусть и слегка матовых, но СТЕКЛЯННЫХ, мать его, кабинах. Черт побери. Что за извращенец тут живёт? Рик продолжает оглядывать помещение. Дальше опять полки, шкафы и стеллажи, будто хозяин обожает распихивать вещи вдоль стен. Посередине на небольшом возвышении большая… да нет, огромная кровать с шелковым (шелковым, мать его!) черным бельём. Граймс видит, как ткань отражает свет. Дальше несколько тренажёров до середины правой стены. Там навалены грудой картины без рам. Пара мольбертов и высокая стойка. На ней в беспорядке разбросаны и навалены кучей кисти, и краски, и банки, и тряпки, и ещё масса всего непонятного. Почти в середине, поближе к кровати — огромный и пухлый, явно чертовски мягкий диван, с низкой спинкой, обитый опять же тёмной кожей. На нём пара шкур не опознанных пока Граймсом животных — одна сильно лохматая, другая как раз таки нет… Между диваном и огромной кроватью, низкий журнальный стол, также из тёмного дерева.
Шериф ведёт взглядом дальше — а вот это совсем интересно… Весь правый угол странного помещения занят компьютерной станцией. Не менее двадцати мониторов, подвешенных в совершенно непонятном порядке, посвечивают картинкой. О. Часть из них выводит изображение вокруг дома. Вон даже вид из леса. «Параноик» — думает Граймс. Огромный, опять же компьютерный, стол, а за ним человек. Он что-то внимательно разглядывает в самом большом мониторе. Кругом провода и ещё черт-те что непонятное. Мужик не встаёт, только машет в воздухе левой ладонью. Норман под нос матерится. Рик переводит взгляд на него. Тот со злостью сгребает наваленный на столе в кухне мусор в новый пластиковый мешок. Видно, хозяин — приверженец бардака.
— Том, твою мать! Ну сколько можно! Мэг когда приезжала?
И Граймс вздрагивает и настораживается.
— Неее помнюю, — слышится тягучий, как мёд, и такой же обволакивающий, бархатный голос. — Приезжаала. Выносиила мне мозг полдня, пока всё убирала.
Владелец столь необычного голоса даже не оборачивается.
— Проходи, — мотает головой Норман, — я сейчас.
И он снова выносит мешок, закрывая дверь за собой. Мужчина встает и медленно, как-то очень легко приближается к ним обоим. Он в совершенно затрёпаном распахнутом халате, испачканном краской. Мягкие светлые разношенные штаны висят, просто чудом удерживаясь… Граймс даже не понимает, на чем, но мгновенно залипает на прессе мужчины. Он идеален. Граймс даже в лучшие свои годы, будучи полицейским и посещая регулярно тренажерный зал, такого себе так и не заимел. Да и у Дэрила не было такого. Ровные гладкие кубики плавно переходят в совершенный живот. Маленький, почти незаметный пупок дает начало дорожке светлых волос, которые сбегают вниз и разрастаются у самой кромки штанов. Они сидят так низко, что видны две впадины, что ведут от бедер к паху.
— Виски привез мне? - голос мужчины ленивый, а тон покровительственный.
— Куда тебе ещё? — еле шепчет Норман под нос, — и так уже накидался.
— Дорогуша! — голос мужчины вдруг моментально становится злобным, а тон ледяным, — ты что-то хочешь сказать мне?
— Черт. Том! — голос Нормана звучит как-то зло, но и умоляюще. — Хватит! Ну правда! Прекрати это! Это не нужно никому из нас!
— Ты что-то сказал?
И мужчина мгновенно каким-то неуловимым для глаза, размытым движением вдруг оказывается совсем рядом и ухватывает сильной жилистой рукой Нормана за подбородок и вздёргивает его. Смотрит в глаза, и Норм судорожно вздыхает. Том, так ведь его зовут, с силой отталкивает голову мужчины вверх и выпускает из пальцев. Тот встряхивает волосами.
— Ты же знаешь, дорогуша. Это нужно. И нужно прежде всего тебе.
И Норман как-то потерянно отходит в сторону.
— Мойся иди! — Том приказывает. Он не просит. — Провонял весь грузовиком и куревом.
— А ты керосином, — всё же пытается щетиниться Норм, но послушно уходит в сторону душа. Мужчина плавным движением разворачивается к шерифу и оглядывает его. Тот смотрит в ответ, и сердце сжимает острая боль. Длинные русые волосы. Не то голубые, не то зелёные глаза, сейчас заполненные до краёв чернотой зрачка. Чуть кудрявая жесткая борода. Ростом он чуть выше Граймса.
— Том Монро, — мужчина просто представляется, даже руку не тянет.
— Но друзья зовут тебя Иисусом? — Граймс вдруг ухмыляется своим мыслям и не успевает даже заметить, как мужчина уже рядом и смотрит ему прямо в глаза. Это страшно. В Граймса будто всматривается бездна безумия. Всасывает его. Разглядывает. Оценивает. Разбирает на части. На составляющие. Будто глотает его. Он интуитивно шарахается, пытаясь спастись от падения, но Том вдруг отпускает его взглядом.
— Знаю тебя. Видел раньше.
Он спокойно разворачивается, а Граймсу хочется кричать ему в спину, но горло перехватывает. Том идёт от Рика по своему странному дому. И мурлычет себе под нос:
- Всё страньше и страньше. Что-то вы зачастили…
И шериф безумно хочет узнать, что он имеет в виду. Но видно, что Монро не намерен сейчас разговаривать.
Он заваливается на левый угол дивана, спиной к Норману, который продолжает совершенно без всякого стыда разоблачаться у душа, бросая вещи на пол.
— Эй! Проходи, располагайся! — небрежно кричит Том и делает поверх спинки дивана приглашающий жест рукой. — Надо же и познакомиться.
И Рик вспоминает, что так и не представился.
— Бутылку неси! И стаканы найди в баре!
Граймса уже начинает бесить эта наглость, но любопытство всё ж перевешивает злость, и он снимает рюкзак, проходит вперёд и кладет его прямо на стол, что у кухни. Достает виски и ищет стаканы. Находит, идет к мужчине. Тот развалился вальяжно, согнув правую ногу в колене и уперев её в спинку дивана. Том откинулся на подлокотник и перебирает лениво волосы подрагивающими длинными сильными пальцами левой руки. Смотрит на Граймса. Тот садится напротив и утопает в нежной коже дивана. С трудом наклонившись, ставит бутылку и три стакана на стол. Монро делает указующий жест на бутылку, но Рик принципиально откидывается на подлокотник. Прямо напротив Норм принимает душ. И мужчина не выдерживает и бросает на него жадный взгляд. Рассматривает обнаженное тело.
— Нравится? — слышит он какой-то ленивый и равнодушный голос, и переводит взгляд на Монро. Тот откинул голову на высокий подлокотник и смотрит на него блестящими глазами из-под полуприкрытых век.
— Красивое тело. Мальчик хорош.
Рик молчит. Что тут скажешь?
— Так нравится? — Монро настойчив и ждёт ответа.
— Нравится! — с вызовом бросает зло Граймс. И Иисус вдруг мгновенно и совершенно неожиданно для шерифа кидается к нему. И Рик вжимается в мягкую кожу дивана. Но на середине броска Том замирает, упираясь обеими руками в сидение. Он так же страшно смотрит Граймсу в глаза и произносит с безумной улыбкой:
— Можешь смотреть, сколько захочешь.
Он делает длинную паузу, и у Рика снова холодеет на сердце. Это не страх. Это что-то другое. Как будто потустороннее.
— Но трогать не смей, — продолжает Иисус таким тоном, что Граймс не понимает, шутка это или угроза убить. Том тянется к бутылке и, подхватив её, легко и привычным движением открывает. Булькает каждому на три пальца и отставляет. Поднимает стакан и салютует шерифу. Вновь откидывается на подушку дивана. Рик машинально берёт в руку свой. Легкие ноты верескового торфа, дыма и кожи. Следом густой сильный запах хересных сухофруктов бьёт ему в нос. Виски хорош. Мужчина делает глоток.
— Откуда ты знаешь меня? — он задаёт так мучающий его вопрос. — Ты сказал мне…
— Откуда мне знать? — Монро вдруг посмеивается. — Может, видел во сне? Или в другой жизни встречались?
Он откровенно уже насмехается. И Рик готов его просто избить. Чертов наркоша. Он разбил ему сердце и уничтожал надежду. Видимо, Том замечает в его лице перемену, так как продолжает уже серьёзнее:
— У тебя было двое детей, и мой мужчина был тебе предан.
Рик сначала не понимает то, что услышал, а когда до него доходит, он отбрасывает стакан и кидается на мужчину.
— Что ты сказал? — Граймс трясет Тома, сжимая мёртвой хваткой воротник его ветхого халата. — Откуда ты знаешь? Ты тоже?..
Стальные пальцы моментально разрывают его хватку. Монро легко, как заигравшемуся ребёнку, разводит руки Рика в стороны, похоже, и не напрягаясь особо, и отталкивает его от себя. Тот валится, впечатываясь спиной в подлокотник.
— Черт! Бухло загубил! — Иисус зол и оглядывается по сторонам. Находит глазами два валяющихся стакана и лужицы цвета тёмного янтаря.
— Я не знаю тебя! — орет он со злостью. — И я знаю тебя! Я узнал тебя, как и его! — и он мотает головой в сторону выходящего из душа мужчины, — узнал сразу, когда он припёрся с этим полудохлым животным! Я не дам тебе объяснений. Может, ты валяешься в коме с разбитой башкой или спишь! Может, ты, как и я, наркоман и подыхаешь от передоза! Игры разума, мужик! Изменённое, блять, сознание! Слышал про это?
Граймс молчит. Он потрясен. Игры разума? Бред какой-то.
— Помоги мне, Иисус, — шепчет он в искренней надежде, — я хочу вернуться. Пожалуйста…
Но тот смотрит на него как-то странно.
— Я не могу, — говорит он спокойно, — и даже если бы мог — не стал бы ничего делать.
Норм как раз проходит мимо. Бедра небрежно обёрнуты полотенцем. Он бос. Капли с коротких взъерошенных светлых волос падают ему на шею и спину. Граймс провожает его взглядом.
— Да, — говорит тихо Иисус, — я б никогда ничего не стал менять. Я шелохнуться боюсь…
И он так тоскливо и безнадежно смотрит на Граймса, что у того ёкает сердце. Норм лезет в самый дальний в комнате шкаф и вынимает оттуда одежду. Сбрасывает на пол полотенце, и оба мужчины вдруг замирают одновременно. Норм безумно и непонятно красив. Мокрая кожа блестит так больно… Что заставляет не отрывать от него взгляда? Что заставляет смотреть на него бесконечно? Вроде бы он не особо и отличается от миллиарда людей, что живут с тобой рядом. Что в нём такого? Сильный и ладный. Немного смешной — вон в штанину ногой не попал с первого раза, майку одел очень странно, сунув руки одновременно в уже натянутую на крепкое тело… Но всё, что он делает, тормозит тех, кто смотрит на него в этот момент. Он завораживает.
— Теперь ты меня понимаешь? — тихо спрашивает Монро.
Рик переводит глаза на Тома, с трудом отлепляя свой взгляд от одевающегося мужчины. И вдруг, повинуясь непонятному тянущему чувству, кивает коротко. Тот опять откидывается на подлокотник и вроде как успокаивается.
— Нооооорм! — зовёт он протяжно мужчину, — сюда подойди!
Тот послушно подходит. Том указывает на стаканы.
— Твой приятель понервничал, — и продолжает лениво накручивать прядь волос на длинный палец. Норман вопрошающе смотрит на Граймса, тот подрывается помогать, но Иисус зло шипит:
— Сам справится. Это его забота. Ты с НИМ приехал. Это его проблема!
И Норман лишь пожимает плечами и идёт убирать. Моет стаканы и вытирает лужи. Наливает по новой. Это так странно — видеть его таким… безвольным, что ли? Рик ёжится. Всё происходящее снова кажется нереальным. Мужчина заканчивает и подходит будто бы за новыми указаниями. Стоит рядом с Монро и смотрит. Тот на него не глядит.
— Ты будешь наказан. Ты опять облажался.
Норм молчит и только смотрит на Тома, как преданный пёс.
— Ты, дорогуша, так нас и не познакомил.
— Я не успел, — тихо и как-то жалко произносит мужчина, — ты мне велел…
— Рот закрой! Я сказал, накажу — так и будет!
Рик ни черта не понимает. Что происходит? С чего вдруг?.. С каких херов этот мужик имеет такую власть над его уже почти другом? Том задирает голову и смотрит на Нормана.
— Лазанью хочу и салат.
Тот только кивает и сразу отходит к кухне. Рик тихо охуевает.
- Джефф приходил, — бросает Монро в пустоту. Норм мгновенно останавливается, будто влетел разом в стену. Медленно оборачивается. Он бледен и словно испуган.
— Что хотел? — спрашивает он сипло.
— Тебя, как всегда, — тон Монро обвиняющий.
— Что ты сделал? — губы Норма подрагивают. Глаза прищурены, так что их выражение понять нереально.
— Не открыыыыыл. Но хотееееел, — тянет Иисус. И Норм вдруг вздыхает с заметным облегчением и идёт себе дальше.
— Ну так кто ты? — Монро снова ленив и безмятежен. — Как меня зовут, ты уже знаешь. Было бы прилично наконец обменяться любезностями.
И шериф кашляет, прочищая горло.
— Ричард Граймс, — произносит он твёрдо. Он не хочет, чтоб этот человек, валяющийся на диване напротив, называл его по-другому.
— О! — произносит Иисус, — значит, Рик?
Граймс морщится. Ему неприятно.
— Ричард, — произносит он настойчиво. — Будь уж любезен не уменьшать моё имя. Мы не друзья.
— Но будем, — убеждённо произносит вдруг Монро, и в его голосе слышится обещание. — Как ты тут оказался?
Ему и правда интересно.
— Не в смысле — у меня дома, а вообще?
И Граймс опять каменеет. Он не может понять суть вопроса. О чем конкретно сейчас его спрашивает этот странный человек.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он настороженно.
— Ну, с тобой что-то же случилось, раз Норман тебя подобрал. Ты в его штанах и рубашке. Ты был голым? — Том улыбается, но как-то тепло. Не обидно. Эта смена настроения шокирует Граймса. Сейчас мужчина напротив спокоен и мягок. Ему не хочется врать. И Граймс просто молчит. Том понятливо ухмыляется. Но не насмешливо. Видно, что понял шерифа.
— Дорогуша! — вдруг опять требовательно и как-то зло орёт он себе через плечо. — Ты там умер?
И Норман тут же подходит ближе.
— Выпей! — Иисус указывает рукой на третий стакан. — Ты заслужил.
И он поводит носом. Пахнет действительно вкусно. Норм забирает стакан и уходит обратно.
— Я знаю. Ты не поедешь в мотель. Ты сейчас от него вообще оторваться не сможешь.
И Монро кивает головой в сторону готовящего еду Норма.
— Оставайся. Я не буду против. Только знай — я своего не упущу. Я не так его часто вижу, чтоб подстраиваться под всяких знакомых мне незнакомцев. Это будет долгая ночь. И ты можешь пожалеть, что остался. Но это будет уже твоё личное решение и твоя ответственность.
Томные вздохи, протяжные стоны, полные муки и страсти, влажные шумные шлепки — всё это будит шерифа.
— Нет, я сказал! — голос Иисуса звучит угрожающе.
Рик поворачивается на диване. Свет они, конечно, не погасили, и тусклая лампа, висящая прямо над их кроватью, все же четко высвечивает всю картину. Норман лежит на спине, упираясь в кровать лопатками, шеей и головой. Зад его поднят подушками. Он выгнулся в странной дуге. Ноги разведены широко. Колени чуть согнуты и навесу. Он упирается голыми ступнями, и ноги его подрагивают. Том внутри. Между дрожащих ног. Он двигается, стоя на коленях.
Шериф сглатывает подкативший мгновенно к горлу комок. Они оба обнажены. Твердые кубики пресса Иисуса сверкают от пота. Он крепко держит Нормана правой рукой за бедро и двигается. Медленно. Вбивает себя в мужчину. Раз за разом. Неспешно. Входит с усилием, прижимаясь пахом, и достаёт на всю длину. Это понятно по тому, как далеко отодвигается гладкий и крепкий зад. Левой он дрочит Норману, быстро, сильно сжимая ладонь на стволе, и тот стонет сквозь зубы, сильней выгибаясь.
— Не смей!
И Иисус перехватывает член Нормана, сжимая головку пальцами и сильно бьёт его правой рукой по лицу. Звук пощечины эхом разносится в доме.
— Даже не думай! Я не давал разрешения! — злобно шипит Том. И Норман покорно опускается, стонет лишь жалобно и будто обиженно.
— Молодец, мой хороший.
И Монро продолжает вбиваться в расслабившееся тело, выпустив тут же намертво прилипший к плоскому животу член мужчины.
Рик не хочет смотреть, но и не смотреть не в состоянии. Это действо его завораживает. Он не может отвести взгляда от дрожащих коленей Нормана. С Дэрилом у них так никогда не было. Что-то всегда мешало, да и времени не хватало. Они всегда будто пожирали друг друга, спеша доставить быстрое, взрывное, стремительно накатывающее удовольствие. Том же никуда не спешил. Он практически издевался над партнёром, продлевая мучение, заставляя оттягивать пик наслаждения.
— Сейчас можешь!
И Монро прикрывает глаза, выгибаясь дугой. Длинные волосы рассыпаются по лопаткам. Он поднимает лицо. Борода странно торчит вверх. Норман мгновенно изгибается и хватает свой член ладонью. Делает несколько рваных движений. Иисус кончает первым. В этом у Рика нет никакого сомнения. Том не стонет. Нет. Он просто застыл, прикрыв свои чертовы ненормальные, обдолбанные глаза. Норман его догоняет, выстреливая струёй. Вот его точно сносит. Он дергается раз за разом, и Граймс наконец отворачивается. Блять, он и не заметил, как уже оторвал свою голову от подушки и теперь уже полусидит.
- Эй! — слышится тягучий какой-то заторможенный голос Монро. — Подрочи… Я не против… Я же не зверь?
Он ухмыляется Рику как-то тепло, свысока, но понимающе. Норман спрятался за рукой, опять так узнаваемо прикрыв кистью глаза. Он молчит. Том себя не вынимает. Продолжает стоять, как стоял, на коленях, подтягивая Нормана ближе. Он нагибается и целует мужчину. Рик не видит. Волосы Иисуса закрывают их лица. Норман тянет руки, пытаясь обнять, но Монро жестко бьёт по ним.
— Я сказал тебе! Кончишь три раза, потом делай что хочешь. Я всё разрешу.
Он откидывает длинные волосы набок. Может, для своего удобства, а может, чтоб Рику было виднее. Чертов эксгибиционист. Он уже подсадил Граймса. Тот не может даже моргнуть. Чувствует себя извращенцем, но взгляд отвести не в состоянии. Том нагибается медленно и снова целует Нормана, упираясь ладонями ему в грудь. Поводит своим языком ему по губам, заставляя их приоткрыться. Стремительно ныряет внутрь. Норм опускает руку, позволяя Монро делать с собой всё, что тому заблагорассудится. Тот с силой засасывает нижнюю тонкую губу, а потом прикусывает её белоснежными ровными зубами. Выпускает и тут же прикусывает подбородок. Норм задирает голову, и Том спускается вниз языком, ведя линию к кадыку. Облизывает его и засасывает широко открытым и влажно поблёскивающим ртом. У Граймса ёкает что-то в груди и ноет низ живота. Долбаный наркоман снова толкается бёдрами. Блять. Он же только что кончил. Как может быть такое? Шериф не может поверить глазам. Том спускается ниже к ключице, всё так же ведя языком, вылизывает ямочку и засасывает слегка выпирающую кость. Он продолжает толкать себя в тело Нормана. Тот стонет едва слышно. Монро отрывается и смотрит на него. Потом резко нагибается и засасывает крохотный возбужденный сосок. Норм стонет громче, протяжнее. Том продолжает ласкать его грудь, попеременно засасывая и прикусывая каждый сосок, сжимая, давя и выкручивая нервными пальцами тот, что свободен в эту секунду. У Нормана снова стоит. Том потирается животом о его возбуждённый орган. Норм глухо стонет. Он ерзает спиной, выгибая грудь навстречу губам. Видно — ему мучительно трудно не отрывать рук от кровати. Пальцы комкают простынь.
Том ускоряется. Движения становятся жёстче. Он распрямляется и хватает мужчину за бёдра, насаживая на себя до упора. Темп просто бешеный. Рик забыл, как дышать. Он завороженно смотрит на двух мужчин, один из которых имеет другого. Норман снова мучительно стонет, и Граймс больше не может усидеть на диване. В штанах тесно. В голове оглушительным прибоем бьёт пульс. Ему нужно уйти отсюда. Хоть куда. Чтоб не видеть. Чтоб безумное желание отпустило. Но куда тут уйдешь? Только стены кругом, и негде спрятаться от этих звуков. И Граймс огибает диван и встаёт, задницей упираясь в его спинку. Он хочет зажать себе уши, но останавливается. Это совсем уже глупо. И он продолжает слушать жаркие вздохи и безумно быстрые влажные шлепки.
— Не трогай! — слышится злой голос Монро. — Так давай! Ты знаешь меня — я не перестану!
О господи, что он сейчас вытворяет. Граймс не удерживается и оборачивается. Том просто вбивает себя в мужчину. Он подхватил Нормана под ягодицы и засаживает ему в совершенно ненормальном темпе. Сильный. Крепкий. Красивый. Ммммммм!!!!! Нормана выгибает совсем уж немыслимо. Он отрывается лопатками от постели. Сильные мощные руки почти раздирают тонкую простынь.
— Вот так! — слышится громкий довольный возглас. — Молодец! Теперь моя очередь. Терпи.
Рик отворачивается. Он больше не может на это смотреть. Ему просто физически больно. Сквозь шум в ушах он всё же слышит протяжный, какой-то звериный то ли стон, то ли рык.
Звуки стихают. Ну наконец-то. Граймс обнимает ладонями пылающее лицо, с силой трёт. Сегодня ему точно уже не до сна. Он садится на пол, вытягивая ноги, отгораживаясь от происходящего на кровати. Член ноет. В яйцах печёт. Ну не дрочить ему в самом деле? Он тяжело дышит. Сделали, блять, из него вуайериста. И ведь понравилось. Он бы так тоже хотел. Хотел бы так сделать. Сделать с любимым. Тоска снова жмет ему сердце. Домой! Как же ему хочется, чтоб всё прекратилось.
За спиной снова шум, шорох и странные звуки… Да твою ж мать! Они что там, ОПЯТЬ? Граймс хватает себя за волосы, с силой тянет. Да это же невозможно, и пяти минут не прошло! Том, понятно, под кайфом, но Норман?.. Рик смеётся слегка истерически. Во дают! Ему вдруг становится любопытно — неужто смогут? Он осторожно поднимается на колени и, блин, да — он подсматривает. Всё. Конец. Падать ниже просто некуда. Ему стыдно, но он хочет это увидеть.
Мужчинам плевать на всё вокруг них. Норман лежит, опираясь животом на подушки. Сильные руки скрещены за головой. Том ласкает его поясницу, нежно водя пальцами, нагибается и целует. В этом движении столько любви. Он тишайше, в каком-то упоении поводит невесомо губами, лишь чуть касаясь матовой кожи. Спина Нормана гладкая и совершенная, на ней нет так заласканных Граймсом, уродующих кожу шрамов. Только татуировка всё та же — ангелы падают…
Том выцеловывает эту спину. Волосы он стянул в непонятный неловкий узел. Но ему так идёт, быть лохматым и в то же время как будто стильно уложенным. Он опускается ниже, ласкает Норману ягодицы, и вдруг отрывается и смотрит на Граймса. Тот нервно вздрагивает, впиваясь пальцами в кожу дивана, резко встаёт на ноги и смотрит с вызовом на Монро.
— Я тебя не приглашаю, — бросает тот опять снисходительно. — Я предупреждал, что это будет не тихо и не быстро. Мальчик соскучился.
Он по-хозяйски оглаживает задницу Нормана.
— Хочешь выйти и подышать — кнопку нажми. Не хочешь — не прячься. У меня нет проблем. Можешь смотреть.
Нормана никто и не спрашивает. Он лежит, уперевшись лбом в скрещенные руки, и не шевелится, позволяя мужчинам за спиной договориться самим. Граймс, стараясь держаться достойно, обходит неспешно диван и усаживается. Закидывает демонстративно ногу на ногу, и Монро понимающе ухмыляется, отворачиваясь от шерифа.
Том одним плавным движением вдруг выпрямляется, опуская руки, откидываясь немного назад, прогибаясь слегка в пояснице, и Граймс завороженно и в какой-то истоме видит его почти целиком. Рик скользит взглядом по потрясающему телу мужчины. От запрокинутой головы по шее к широким плечам, ниже, к кубикам пресса и плоскому, такому напряженному сейчас животу. И ещё ниже…
О да. Бог Монро не обидел. Блестящий и гладкий член поражает Граймса размером. Том поднимает медленно правую руку и гладит себя кончиками длинных пальцев. Проводит по члену сверху вниз и возвращает пальцы обратно к головке. Он не дрочит, нет. Он просто гладит себя, и это зрелище заводит шерифа сильней, чем всё то, что он только что видел. Рик не может ни на что больше смотреть. Он следит за дрожащими пальцами, что невесомо порхают по члену, и рука его тянется к собственной ширинке. Даже не думая, что сейчас делает, он опускает ногу, разводит шире колени, сползает чуть ниже и сдавливает ладонью член сквозь плотную ткань. Том ведёт нервными пальцами вверх по животу. Обводит пупок несколько раз и поднимается выше. Оглаживает поочерёдно соски и пощипывает их. Левой рукой он гладит себя по головке члена. Нежными круговыми движениями он проводит по ней подрагивающими пальцами снова и снова. У него совершенно гладкая грудь. Ни волоска. Граймс давит на член всё сильнее, а потом не выдерживает и расстёгивает джинсы. К чёрту всё. Сейчас ему на всё наплевать. Он упирается лопатками в мягкую спинку дивана, поднимает бедра и приспускает штаны. Монро, не выпуская соска из пальцев, смещается немного, ближе к коленям лежащего перед собой мужчины, нагибается к нему ниже и оглаживает его ноги. Проводит пальцами по нежной чувствительной коже, что за коленом, и вдруг оборачивается и смотрит Граймсу прямо в глаза. Тот краснеет мучительно, но всё равно зажимает свой член в ладони. «Да пошел ты, Монро!» — думает Рик, — «Да пошел ты!» И проводит рукой, сдвигая кожу на члене. Иисус снова ему улыбается, как-то дико и ненормально, а потом сжимает Норману ягодицы и с силой разводит в стороны. То, что он собирается сделать, так очевидно, что одно предвкушение этого заставляет сердце и желудок шерифа упасть куда-то к чертям. В самый ад. Том нагибается и то, что он делает, не оставляет сомнения. Это понятно по движению головы. Вот он вылизывает, а теперь вот сосёт. Вот он входит внутрь языком. Это понятно ещё по тому, что Норм снова вздрагивает, комкает ткань простыни сильными пальцами, выгибаясь навстречу новой порции ласки. По тому, как побелели нервные пальцы Монро, сжимающие гладкую нежную светлую кожу. Нормана снова имеют. Но теперь уже языком. Бедное сердце Граймса снова колотится. Пульс бьёт в висок. То, что он сейчас видит, заводит его, как возбуждало только одно — Дэрил, стоящий перед ним на коленях. Глаза Дэрила, глядящие на него снизу вверх. Рот Дэрила. Язык Дэрила.
Том оставляет так возбуждающее Граймса действие и подвигается ближе. Медленно приоткрывает рот и вбирает в себя два пальца правой руки, указательный и средний. Запускает их практически в горло, но не давится. Так же медленно их достаёт. Слюна влажно блестит. Монро оглаживает левой рукой ягодицу Нормана. Снова отводит её в сторону и вворачивает пальцы в мужчину, входя так глубоко, как позволяет строение кисти. До упора. До самого, блять, конца. Норман дергается всем телом и отрывает голову от кровати. Его судорожный всхлип бьет Граймсу по нервам. Норм приоткрыл рот и с шумом втягивает воздух. Том медленно вынимает пальцы и проделывает это снова, поворачивая кисть тыльной стороной вниз, а потом вверх, вводит в Нормана пальцы и задерживает обратное движение. Он точно знает, что делает, и не просто так задержался, потому что Норман прогибается в пояснице и, стиснув зубы, с шипением снова тянет в себя воздух. Пальцы Тома, наверно, вытворяют внутри него нечто безумное, потому что мужчину просто трясет на кровати.
— Вот таааак! — слышится властный голос Монро. — Я знаю, что тебе нужно. И буду делать это с тобой сотню раз!
И он вдруг с размаха нещадно бьёт Нормана левой ладонью по ягодице. Звук просто пугающий. Рик вздрагивает, но не останавливается. Продолжает своё занятие. Том снова вынимает пальцы и немного наваливается на мужчину, упираясь тому в ягодицу. И продолжает, что начал. Вводит, вкручивает, вбивает пальцы в стонущего мужчину. Трахает его задницу собственной рукой. Норман стонет всё чаще, прогибается всё сильнее, все выше задирает голову и поднимает свой зад, подставляясь.
— Давай! Ссука! — орёт на него Том. — Ты тратишь моё время!!! Кончай, сволочь, или я порву тебя к херам! Слышишь, тварь!
И он снова со всей дури бьет Нормана по ягодице, и тот кончает. Он выгибается дугой, отрывая живот от подушек, упираясь лбом в стиснутые кулаки. Уткнувшись лицом в кровать, глухо, но громко стонет, почти кричит. Но Том не перестаёт. Он наваливается на мужчину, с силой давит ему на поясницу, заставляя перестать выгибаться, и продолжает вбивать в него пальцы ещё яростнее и быстрее. Теперь Норман точно кричит прямо в ткань, что заглушает этот полный муки звук:
— Тоооом! Прекратиии!
Но Монро наваливается ещё больше, притираясь стоящим членом и яйцами, и хватает мужчину за загривок, вжимая в кровать. Твою мать. Он не перестаёт. Он практически уже насилует подрагивающее тело. И Граймса сносит. Накрывает волной оргазма. Он кончает. Сперма просто бьёт из него грёбаным, блять, фонтаном. Он не замечает, как тоже стонет, не думая уже не о чём. Шериф прикрывает глаза. Больше на ЭТО он смотреть вроде уже и не может. Он тяжело дышит и вытирает ладонь о гладкий шелковый мех. К черту всё! Ему одновременно и плохо, и безумно вдруг хорошо. Будто с выплеснутой спермой что-то в нем изменилось. Он полулежит на диване и не пытается обьяснить себе свои ощущения. Рик- похуист-мать его-Граймс.
— Вставай! Ты мне должен! — слышится голос Монро. Граймс против воли открывает глаза. Норман явно вымотан совершенно. Он с трудом приподнимается и откидывает подушки. Разворачивается к Монро. Крепко стоящий член перед его лицом — доказательство только что произнесённым словам. Норман нагибается, и его затылок тут же обхватывает жилистая рука. Тому не нужно ласк. Он вбивается в горло Нормана точно так же, как недавно имел его в зад. Рику становится тошно. Норму нечем дышать. Слёзы и пот заливают ему лицо. Но он продолжает эту практически пытку. Наконец всё заканчивается. Том опять выгибается, молча зажав в кулаке волосы Норма. Это длится так долго, что Граймс пугается. Ему кажется, что мужчина сейчас упадет, потеряв сознание. Он завороженно смотрит, сам забывая дышать. Но тут Том нехотя выпускает из пальцев волосы Норма, позволяя тому наконец вынуть из горла свой всё ещё полустоящий орган. Норм задыхается. Его просто шатает. Он хрипло пытается отдышаться. Слёзы всё ещё текут у него по вискам. Грудь вздымается. Он явно на последнем пределе. И тут Том с силой толкает его в середину груди ладонью. Мужчина падает на спину, сгибая совершенные ноги в коленях. Монро поднимается на ноги и как-то даже немного цинично оглядывает распластанное тело.
— Спи, дорогуша. Отработал своё на сегодня. Если что, я тебя разбужу.
И Монро совершенно спокойно спускается с кровати на пол и идёт себе в душ. Норман всхлипывает и сворачивается в жалкий клубок, поджимая колени к груди, отворачиваясь от шерифа. Плечи его подрагивают. Он дышит уже немного тише. Рик замирает в полной прострации. Что это было? Что это было, ёб твою мать? Ему тошно и больно. Он рвётся обнять эти вздрагивающие беззащитные плечи, но рассудок его останавливает. Он встает и со злостью срывает мохнатую шкуру с дивана. Тащит её за собой, волоча тупо по полу, и кидает почти у двери, найдя самый дальний угол от этого пиздеца. Укладывает себя лицом к стене и закрывает глаза. Хватит с него. Он больше не хочет этого дерьма. Шум воды успокаивает, и Граймс засыпает совсем для себя незаметно.
Утром он просыпается, лёжа на спине, и тут же поворачивается набок, приподнимается на локтях. Ему тревожно. Но его ждёт неожиданность. Том не спит. Голова Норма покоится у него на груди, упираясь макушкой в бородатый подбородок Монро нежно поглаживает его плечо. Граймс садится, и Том осторожно убирает тяжелую руку со своей груди. Очень тихо и плавным осторожным движением выбирается из-под спящего крепко мужчины и вдруг совершенно странным для Граймса, нежным, безумно заботливым трепетным жестом накрывает голые плечи чёрным, как смоль, одеялом. Том долго смотрит на Норма, а потом встаёт и аккуратно перебирается на пол. Тут же, вздрогнув, оглядывается и замирает на месте, будто боясь потревожить чужой сон. Но Норм спит. Дышит ровно и глубоко, и Том расслабляется. Это моментом видно. Только был камень, а стал просто безмерно усталым человеком. Он осторожно натягивает штаны. Постоянно оглядываясь на спящего мужчину, тихо идёт прямо к Рику, чем его так конкретно напрягает. Том садится рядом и смотрит на Граймса. Сине-зелёные глаза сияют так знакомо. Нет больше этой пугающей и засасывающей в себя черноты. Он совершенно нормален. На Граймса сейчас смотрит Пол Ровиа.
У шерифа встают дыбом волоски на предплечьях.
— Я знаю. Ты меня ненавидишь, — говорит Иисус тихо. Он всё время поглядывает на спящего.
— Я хочу объяснить. Можно? Ты выслушаешь меня или сразу дашь в морду?
И Рик как-то потерянно и неуверенно кивает. Том продолжает.
— Я этого не хочу. Мне это больно… — и он замирает, задумавшись. Сейчас он кажется совсем другим человеком, и Граймс теряется. Том продолжает:
— Я узнал его, как и тебя. Как только он постучал в мою дверь. Как он допёр только это животное?.. Я открыл. Он — и всё! Я, блять, сразу влюбился. Сразу. Мгновенно. Только он переступил мой порог, я готов был душу продать. Господи боже! Это случилось со мною впервые. Я сделал всё, чтобы он вернулся. Я помог. У меня получилось. И животное выжило. Он был счастлив. А я был готов сделать для него, что угодно. Я так его оберегал. Так старался стать интересным и нужным. Я готовил такое, чтоб ему угодить. Боже, шериф, ты не представляешь, как я старался. Я покупал ему вещи за тысячи баксов, а он не понимал. Ему не надо было ничего. Он просто мне улыбался, и я готов был ползти брюхом по полу, чтоб только он возвращался.
Монро тяжело дышит и уже не смотрит на шерифа. Взгляд его прикован к другому человеку.
— Мы стали друзьями. Я ждал неделями его приезда. Думать не мог ни о чем. Он меня навещал. Один раз его не было долго. Я весь извёлся. Думал, что всё, не увижу его никогда. Он приехал избитый страшно. Ты бы видел его лицо в тот момент… Я чуть не умер. Он молчал сначала, но я его уболтал. Он рассказал мне. Помнишь, я говорил о Джеффе? Это был его бывший, но на тот момент действующий сукин сын. Сволочь избивал его постоянно. Измывался, как мог. Заставлял делать грязные, мерзкие вещи. Просто чудовищные. С собой и для него… — Иисус замолкает. Будто бы собирается с силами, чтоб продолжить.
— Шериф. Лучше тебе не знать этих подробностей. Они отвратительны. Этот урод как раз накануне трахнул его напарника, опоив, думаю, рогипнолом или какой-то подобной дрянью, и заставил смотреть. Парень не помнил потом ничего, но Норм не смог с ним работать. Уволил парнишку, а тот и не понял, за что. Жутко расстроился. Норм страшно переживает и до сих пор. Они были друзьями. Ездили вместе почти два года. Норм сказал мне, что так было правильно. Верно. Убрать парня подальше от Джеффа и от себя. И я с ним согласен. Парень уехал. Глен, кажется так его звали.
Рик забывает дышать.
— Этот мудак Джефф оторвался по полной. Видел бы ты, шериф, что он сотворил. Норман был просто чёрный. И знаешь, Рик Граймс — Норман рассказывал мне эту мерзость как данность. Будучи в совершенном порядке. Нормально. Естественно. Это была просто история его жизни. И вся эта грёбанная хуйня продолжалась ГОДАМИ. Я ужаснулся. И сначала бросился было его убеждать в том, что это вообще ненормально, но вовремя себя тормознул. Я всё понял. Понял, что с ним не так. А может, и так. Это же Норм. Кто я такой, чтоб судить или учить его? Кто такой, чтобы лезть со своими жизненными правилами и устоями? Он такой. Ну и что теперь? Я безумно люблю его и принимаю. Нет. Даже не так. Я просто люблю его, потому что он Норман.
Том останавливает свой монолог и переводит дух. Смотрит вновь на шерифа.
— В тот день я его изнасиловал.
Он говорит это как-то совсем уж буднично.
— Скрутил и отымел. Врать не стану. Я безумно хотел его с первой встречи. Но не ТАК! Но я понял, что это наш шанс. Только так я избавлю его от этой мрази. И я это сделал. А он остался и жил со мной целых шесть дней. И позволял делать с собой всё, что придет мне в голову. Он почти уничтожил меня за эту неделю. Я так чудовищно ненавидел себя… — и Том прикрывает глаза, но всё же находит силы и продолжает:
— Рик. Я не садист. Это чуждо мне и отвратительно, как и тебе. Я видел, как ты смотрел. Ты меня ненавидел так сильно. Но ты умный и, надеюсь, поймешь. Я не могу по-другому. Если я перестану его унижать, он уйдёт. Он вернётся к уроду. Я, наверно, умру тогда. Если узнаю, что он опять… — и Том судорожно всхлипывает. — Я не бью его. Никогда. Я бы руку себе оторвал, — Том прикрывает дрожащими пальцами веки. — Только кокс и спасает. Норман умный и проницательный. Он всё сразу понял. Знает, что это всё лишь туман. Что я ломаю себя. Но он тоже не может. Не может жить по-другому. Он сразу хотел уйти, как увидел меня под кайфом. Я не дал. Сказал, что убью себя, и он испугался. Я сказал ему правду. Я бы так сделал. Ширнулся бы до передоза, ну или вены бы вскрыл.
Том опускает сильные руки между колен и запрокидывает голову, упираясь ей в дверцу шкафа.
— Я б убил его, — заявляет он вдруг так уверенно, — шею свернул бы. Порубил на куски и избавился бы по частям.
Рик смотрит на него пораженно.
— Я идиот. Взял и озвучил. Всё испоганил. Надо было сделать, а не трепаться… — Том сидит, откинувшись на деревянные полки шкафа, и глаза его закрыты. — Тварь нашел нас. Норм сбежал, как я понял. А этот уёбок нас вычислил. Припёрся сюда и орал мне под дверью. Надо было открыть ему сразу. Знаешь, шериф, в чем катастрофа?
И Том резко садится прямее и требовательно смотрит Рику в глаза:
— Он его любит. Норм любит эту падаль. Господи, я бы всё в своей совершенно никчёмной жизни, и саму бы её, отдал, чтоб это не было правдой. Но это так. Норм сказал, что будет звонить Джеффу. Нет, не разговаривать, только звонить и проверять. И если тот не ответит, он будет знать причину и не вернётся. Рик, я боюсь. Ты не представляешь, как мне страшно. Пока всё обходилось. Они не встретились. Но это случится… — Том с силой трёт лицо и смотрит на Граймса больными глазами.
— Джефф его не отпустит, — говорит он уверенно и тоскливо. — Садисту вообще очень сложно найти себе пару, а уж ТАКУЮ жертву, как Норм… — Монро закусывает губы и с мукой смотрит на Рика. — Помоги нам. Я знаю, какой ты. Я не знаю, откуда, но точно уверен, что ты любил его в прошлой жизни. Если бы я только мог — я бы уехал с ним прямо сейчас или оставил его у себя. Но это не в моих силах. Помоги нам, шериф.
— Я давно уже не шериф. Да и не был им никогда, — сухо бросает Граймс.
— Да я не о том, — отмахивается Иисус. — У меня самого куча связей и масса возможностей. Я бы вычислил падлу за раз и прижал бы как нечего делать. Нашел бы, чем зад прищемить, и заставил бы отвязаться. Только из-за моей тупости Норм не говорит мне о Джеффе. Нет у меня информации. Я даже не знаю, откуда он. Фамилию Норм мне так и не озвучил. Эта хитрая сука Джефф приезжал на ворованной тачке. Я пробил номера — ничего это мне не дало. Но я дожму Норма. Вытащу информацию и сделаю, как и сказал. Прижму гада. Но нужно время. А его у нас нет. Как только Джефф появился, я купил новый дом. Видишь ли, шериф — у меня нет проблем с зеленью. Первый свой миллион я заработал в психушке за полгода до совершеннолетия. На сорок баксов, оставшихся от сотни, что я вытащил у отца. Я подкупил санитара, и он кинул мне бабки на счет.
Иисус долго молчит, словно вспоминает что-то.
— У меня агорафобия. Мне нужно всегда видеть стены. Не комнаты, а именно дома. Того помещения, где я нахожусь. Родители этого не понимали. Думали, что капризы или болезнь.
Он тихо вздыхает и поглядывает на спящего Нормана.
— Так что… — он невесело усмехается, — я тоже провёл почти половину жизни в мучениях. Только мне не нравилось.
Монро переводит взгляд на шерифа.
— У Норма контракт. Он не может сорваться, и дом не готов. Там сносят лишние перекрытия. Нужно время, две-три недели. Если я его тупо оставлю, он потом не найдет работу. Надо ждать. Я заплачу неустойку, это без проблем — просто если он не сможет работать, я точно закончу, как овощ. Раз в неделю — это нормально. Я не подсел пока. Ты меня понимаешь? — и Иисус смотрит пристально Граймсу в глаза. — Я справляюсь.
Мужчина смотрит на Рика, словно ждет подтверждения своих слов. Будто сам не уверен в сказанном. Но тот молчит, и Том только вздыхает, поводя плечами.
— Норман гордый. Он не возьмёт моих денег. Всё, что для жизни нужно, у него уже есть. Как тебе его грузовик? — и Монро улыбается через силу. — Я его так и не видел. Только наслушался.
— Отпад, — Рик согласно кивает.
— Хром, кожа и дерево? — продолжая невесело улыбаться, спрашивает Иисус.
— Точно, — подтверждает шериф.
— Он это любит… — мечтательно тянет Том. — Если бы ты знал, чего мне стоило уговорить его принять мотоцикл. Свой он разбил в тот день… Я бы мог организовать подставную фирму и задействовать его. Но вдруг он когда узнает? Он чертовски сообразительный. Чувствует сразу же ложь и подставы. Да и я могу сболтнуть лишнее.
Мужчины молчат какое-то время. Смотрят оба на спящего.
— Ты поможешь? — снова требовательно спрашивает Иисус. — Не мне. Больше ему. Поезди с ним. Стань напарником. Он сказал, у тебя хорошо получилось. Будь с ним рядом. Я сделаю всё, что нужно. Паспорт, страховку, права — всё, что хочешь. Денег не предлагаю, знаю, ты не возьмешь. Но если нужно на что важное — только озвучь мне сумму.
Рик немного ошарашен таким предложением, но Том продолжает:
— Две недели, и мы уедем. Я всё продумал. Вколю себе ксанакс, а Норм меня заберёт. Отвезёт на машине до тягача и будет колоть, пока не приедем. Я понимаю, тебе будет непросто. Но это не ТВОЙ человек.
И Граймс снова вздрагивает, настораживаясь, будто гончая, почуявшая дичь.
— Откуда ты? Как ты делаешь это? — он впивается требовательно взглядом в лицо Тома. Теперь Монро должен ему ответ. Тот лишь пожимает плечами.
— Не знаю, — говорит он задумчиво. — Вас всё больше. Тех, кого я раньше не видел, но чувствую, будто знаю. Норман, Мэгги и Джефф. Вот и ты теперь…
Они снова едут на чоппере по узкой дороге. Том как-то выпер их обоих незаметно. Ну, не выпер, а просто уселся за свой стол и велел Норману сделать кофе. К тому моменту, как тот проснулся, мужчины договорились. Граймс согласился. Да и куда бы он делся? А мнение Нормана никто из них не спросил. Том лишь поставил его в известность, что у него теперь есть напарник, и всё. Норм только перевёл взгляд с одного на другого и пошел варить кофе. Нескончаемый звук клацанья клавиш, как стрекотание большого кузнечика или сверчка, сопровождало их кофепитие. Граймс сидел на высоком барном табурете и бесстыдно рассматривал Нормана. Тот всё время смущенно не поднимал глаз. Рик не мог понять и поверить. Ночью они будили его ещё несколько раз. Но он только сходил и нагло забрал подушку с их кровати. Заткнул ей себе ухо и засыпал. То, что происходило между этими двумя, больше его не возбуждало. Рик всё смотрел на Нормана, и тот не выдержал.
— Что? — он всё же поднимает взгляд на мужчину. В нем сквозит упрямство. — Что тебе тут не так? Хочешь сказать мне что?
— Я спросить хочу.
Рик спокоен, ну совершенно. Он задумчив и думает уже о другом.
— Глен — кореец?
И Норм застывает на месте. Пару секунд просто стоит с чашкой кофе в руке, а потом разворачивается всем телом и со всей дури запускает её в спину Монро. Вскакивает и выматывается из дома, как ветер. Рик дёргается за ним.
— Стой! — слышит он повелительный даже не крик, а приказ.
- Подойди! Том протягивает ему листок. Граймс подходит и машинально берёт его в руку.
— Паспорт, права, страховка, банковская карта. Всё будет ждать тебя по этому адресу. — совершенно спокойно произносит Иисус. - И вот ещё что. У меня есть оружие, но всё зарегистрировано официально. Так что возьми это.
И он протягивает Граймсу нож в кожаных ножнах. Это довольно широкий клинок с односторонней заточкой, гардой, наборной кожаной рукояткой с металлическим навершием . Шериф рассматривает оружие. USMC фирмы KA-BAR. отличная вещь. Рик засовывает ножны с ножом за ремень на пояснице.
— Я знаю — ты не трус, - продолжает Монро. - Но Джефф…. Бей его сразу. Не жди. Он убийца. И он больной. Если убьешь, ни о чём не думай. Сиди и жди. Люди придут и помогут. Ты мне веришь, шериф?.. Черт! — Монро подрывается с кресла. — Надо было нанять охрану. Но Норм их просчитает и засечёт. Он такой! — говорит Том тихо, но с гордостью и восхищением. И переводит взгляд на мужчину.
— Помоги нам, шериф, — говорит он твёрдо, — и я помогу тебе.
Рик дёргается в его сторону, но Монро выбрасывает руку в останавливающем жесте и упрямо опускает голову.
— Иди уже. Мальчик психует.
И он тяжело вздыхает и отворачивается от шерифа. Роняет себя в кресло у множества мониторов.
Норм, выйдя из дома, меняется. Он молчалив, сосредоточен и даже груб. Это совсем другой человек. К моменту, как Рик спустился, он уже искусал себе губы и выкрутил ручку газа, выписав на дороге шинами след. У шерифа чувство, что, если бы не слова Тома, Норм просто бы взял и свалил. Наплевал бы на всё и уехал. Уж больно он психует сейчас.
— Эй! — шериф хочет мира, но Норману, похоже, плевать.
— Садись давай! — шипит он злобно.
Норм срывается с места, так яростно газуя, что шериф едва успевает схватить его за бока. Он цепляется за мужчину и подтягивает себя ближе. Норм управляет мотоциклом с лёгкостью профессионала - играет сцеплением, мастерски переключает передачи, и чоппер всё набирает и набирает скорость. Они мчат в сторону города, пожирая шинами мили дороги. Норман вдруг притормаживает и съезжает на обочину. Видно, это уже привычка – освобождать трассу. Они останавливаются, но Граймс не встаёт с сиденья. Сидит и обнимает мужчину. Не выпускает из рук его талию. Норман молчит. Граймс тоже. Норм оборачивается через плечо и искоса смотрит на Рика. Снимает ноги с подножек и широко расставляет, давая чопперу лишнюю точку опоры, да и себе, наверно.
- Я понял, зачем он тебе рассказал. Извини, что вспылил и вёл себя как идиот, - слышит Рик тихий спокойный голос. – Я видел, как ты смотрел на него вчера, и заметил, как ты смотрел утром. Вчера ты его ненавидел. Сегодня – жалел. Я знаю, что не соответствую ВАШИМ стандартам, но я не дурак, я всё понял - он захотел оправдаться. И много он тебе рассказал?
Норм выпускает из рук руль и выпрямляется, заставляя Рика отсесть дальше. Шериф отодвигается назад по сидению, давая больше простора для разговора. А то, что он состоится, у него нет сомнений. Норм оборачивается так сильно, как позволяют широко расставленные ноги.
- Он объяснил мне ситуацию и не вдавался в подробности, - пытается быть убедительным Граймс.
- Почему тебе? Чем ты важен? Не понимаю. Вот Мэг он и не думал рассказывать! Знает её до хрена и молчит... А тебе вдруг всё выложил.
Норм мило хмурит лоб. Рику хочется трогать его.
– Ему страшно, - спокойно произносит шериф, и Норм удивленно и непонимающе встряхивает головой. Но потом, очевидно, он понимает, что Рик имеет ввиду.
- Он просил твоей помощи? Так? Потому откровенничал?
Рик кивает. Норм молчит какое-то время. Видно, обдумывает. Потом отворачивается.
– Почему он не верит мне?
В голосе обида и мука.
– Я же сказал, что не вернусь. С Джеффом покончено.
На последних словах голос его меняется. Становится твёрже, уверенней.
– Он знает Джеффри и знает тебя. Он беспокоится, но тебе верит. Том боится, что Джефф увезёт тебя силой.
Шериф с трудом подбирает слова. Вся эта странная ситуация его напрягает. Норм оглядывается через плечо, окидывает Рика взглядом, пристально, долго смотрит в глаза и ухмыляется грустно.
- Да мы и вдвоём с ним не справимся. Джефф, он такой...
Норм поворачивается и заводит двигатель. Кладёт сильные руки на высокий сверкающий хромом руль, газует и выжимает сцепление. Граймс придвигается ближе к широкой спине. Всё. Разговор закончен.
Пару миль они едут в молчании. Вдруг Норман чертыхается в голос и тормозит так отчаянно, что мотоцикл заносит. Покрышки дымятся и визжат оглушительно, оставляя черный дугообразный след на дороге. Норм матерится.
За небольшим поворотом их дожидается внедорожник. Здоровый открытый Jeep Wrangler черного цвета. Он стоит прямо посередине. До него меньше ста ярдов. Водительская дверь медленно открывается, и из машины выходит мужчина. Он высок и крепок, Рик даже сказал бы – здоровый. Широкие плечи обтянуты кожей косухи. Темные волосы зачесаны и открывают высокий лоб. На мужчине очки от солнца, но Рику не нужно видеть его глаза. Сердце шерифа совершает кульбит. Джефф (так здесь зовут ненавистного Граймсу мужчину) идёт к ним навстречу. Снимает очки и улыбается этой своей акульей улыбкой. Такой же опасный и наглый. Норм газует и разворачивается. Резко выжимает сцепление, снова газует, и чоппер срывается с места. Сзади слышится шум заведённого двигателя. Джеффри явно решил их преследовать. Норман поглядывает в зеркала и всё ускоряется. Но тяжелый Харлей не предназначен для гонок. Это всё ж не спортбайк. Джип не отстаёт. Даже и нагоняет. Они уже на полпути к дому Тома, и шериф не выдерживает.
– Что ты задумал?! - он старается перекричать шум двигателя. Но Норман молчит. Всё посматривает в зеркала. Он весь как пружина.
– Ты хочешь вернуться? И что?!
Шериф готов к драке, если придётся.
– Будешь прятаться за спиной Тома вечность?!! Да ты подставишь его! - Граймс просто в бешенстве. – Ты и так его растоптал! Ты же знаешь, он и жизнью рискнёт!
Но Норм продолжает упорно ехать. Джип всё ближе. Джеффри сигналит не переставая и что-то орёт. Рик не слышит, что именно.
- Будь мужиком, а не тряпкой!! - Рик трясёт Нормана. - Сам всё реши! Монро любит тебя, идиот!
В то мгновение, как появляется дом в скале, у Норма в кармане начинает звонить мобильник, и это как будто сигнал. Мужчина сбрасывает скорость и проезжает мимо дома дальше, неспеша останавливая мотоцикл. Мимо проносится джип и тормозит с визгом, стирая резину покрышек. Рик слезает. Норман неспешно откидывает подножку и тоже слезает с байка. Встает рядом с шерифом. Они оба смотрят на Джеффри, выбирающегося из машины с битой в руке. Он идёт к ним медленно и улыбается, сверкая зубами, многозначительно и обещающе постукивая битой себя по ноге немного ниже колена. Мобильник звонит не переставая, и Норм достает его и вырубает.
- Эй, малышка! Решил поиграть?- Джефф всё скалится. - Наигрался, сученыш? Пора раздвигать ноги!
На Граймса он не обращает внимания.
– Ох и нагну я тебя, мой хороший! Так отдеру – встать не сможешь! Жопу порву – месяц валяться будешь.
Норман молчит. Он побледнел, но упрямо сжал губы. Смотрит на Джеффа чуть исподлобья. Тот останавливается напротив и переводит свой взгляд на Рика, будто только заметил его присутствие.
- Так, так, так… - тянет он. – Что это тут у нас? Я тебя знаю?
И Джеффри прищуривается, разглядывая шерифа.
– Это ты, тварь, мне не открывал? - голос звучит угрожающе.
- Нет. Он тут ни при чем, - тихо бормочет Норман.
– Заткнись, твою мать!! - Джеффри бросает на Нормана злобный взгляд и снова разглядывает мужчину. – Я ебал тебя? Что-то не припоминаю. Рожа твоя мне знакома. Наверно. Многих таких я поимел. Всех не упомнишь. Но ты б меня не забыл!
Джеффри смеётся раскатисто, закидывая голову назад, и теряет к шерифу всяческий интерес.
- Ты всё ещё здесь? Ты оглох? - он снова в ярости. - Неси свою течную задницу в тачку! Ты меня знаешь! Будет по-моему! Ноги, сука, сломаю и запихаю.
- Нет, Джеффри Дин. Я не вернусь.
Норман спокоен и вроде бы даже и безмятежен, хотя шериф видит, как накаляется атмосфера. Внутри Джеффа он чувствует ярость и животную силу, настолько мощную, что он весь подбирается, концентрируя силы. Рик готовится к драке.
– Ты перешёл черту, - говорит убеждённо мужчина, - ты всё спалил. Нет больше ничего. Всё закончилось. Хватит с меня.
И он устало проводит рукой по волосам, ероша их ещё больше.
– Уезжай. Оставь нас. Я изменился. Больше я тебе ни на что не сгожусь. Найди другого или другую, - Норм вдруг улыбается так светло, что шериф забывает о драке.
- Будь счастлив, - говорит он совершенно невозможную вещь. - Честно. Я тебе благодарен. Ты мне помог...
И даже не смотрит на Джеффри, который пожирает его взглядом. Норман смотрит на дом, что в скале, и улыбается так спокойно. Джефф заводится. Рик это чует. Он начинает ходить кругами в маленьком пространстве, разделяющем трёх мужчин. Постукивает битой себя по бедру. Резко и часто оборачивается, пристально глядя в основном на Нормана, и произносит снисходительно:
– Ладно. Ты прав. Зря я поимел мальчишку. Но он достал меня. Вечно крутился, когда меня не было рядом. Всё. Я неправ был. Забудем?
И он тянет Норману здоровенную ладонь. Тот даже не смотрит. Всё так же светло улыбается своим мыслям и переводит свой взгляд на мужчину только тогда, когда тот опускает руку.
- Ты идиот и молодец одновременно, - Норман смеётся тихо, - парень не помнит ни хрена. Я верну его дружбу. А ты этим своим…. дал мне шанс. Шанс узнать, что можно жить по-другому. Мы постараемся. Он и я. Не хочу больше боли.
И Норман, всё так же тихо и нежно улыбаясь своим мыслям, делает шаг, чтобы уйти. Джеффри бьёт его битой. Бьёт нещадно, сильно и быстро в район колена. Рик не успевает вообще ничего. Слышит жуткий звук - кость хрустнула громко. Слышит крик, полный боли, и видит, как Норм заваливается навзничь. Джеффри нависает над ним. Он забыл о шерифе. Бьет Нормана битой, плеская звериной злостью. По ногам и по телу. Вот и вмазал в район головы...
Шериф вдруг становится отрешенным. Спокойным. Он знает, что надо. Он не спешит. Позволяет Джеффри завязнуть в отвратительном удовольствии. Тихо и плавно скользит ему за спину. Достает правой рукой нож, данный ему Монро. Медленно, будто во сне, левой рукой приподнимает кожанку, что на Джеффе, и бьёт его в печень ножом, погружая его до рукояти, но тот, будто даже не замечая, продолжает работать битой! Сука, да он как кабан!.. Рик резко вытаскивает нож и вбивает его обратно. Джефф ревёт. Теперь он почувствовал. Это вообще нереально - два смертельных удара, а он всё ещё на ногах. Джефф вырывает нож из руки Граймса своим телом, резко разворачиваясь от него. Выпрямляется. Стонет и вытягивает облитое собственной кровью лезвие. Он страшен. Джеффри смотрит на шерифа с изумлением:
– Ссучка. А у тебя есть яйца!..
Кровь пузырится на его губах, и он просто валится на Граймса, кромсая его ножом. Рик получает удар в живот. И ещё. И ещё. Уже проваливаясь в пустоту и невесомость, он видит две вещи: первая – тяжелые руки Нормана, что перекинули Джеффу на горло ремень и сейчас выгибают его, грозя сломать спину, и второе – Том, бегущий к ним по дороге. Он босиком. Дурацкий халат развевается сзади. Штаны угрожают свалиться, и шериф улыбается, проваливаясь в пустоту.
- Не мельтеши, - слышит шериф, как сквозь толщу воды, смутно знакомый голос. - Весь извёлся и всех извёл. Он не в коме. Просто в отключке. Шериф реагирует на раздражители. Ты же знаешь – он сильный, и он очнётся. Дай ему время. Он потерял много крови. Рана глубокая, но не смертельная. Пулю я вынул.
Рик начинает всплывать, с трудом преодолевая черноту, опутавшую сознание. Он приоткрывает глаза и смаргивает мутную пелену. Зрение фокусируется. На него смотрят знакомые сине-зелёные глаза. Том? Пол? Граймс путается с определением. За мужчиной болтается из стороны в сторону темное пятно.
- Ну воооот, - тянет одобрительно неопределённый пока Риком человек, – я же говорил.
И он отодвигается от шерифа, освобождая место мечущемуся за своей спиной мужчине. Тот надвигается на Граймса, стремительно приближаясь почти вплотную. Серые пронзительные глаза впиваются в лицо Рика. Смотрят требовательно и пристально. Граймс вздыхает нервно и судорожно. Это Дэрил. Это его охотник. Это ЕГО человек. Он осунулся и похудел. Под глазами мешки и тени. Губы сжаты тонкой чертой. Грязные, спутанные, всклокоченные, длинные волосы щекочут шерифа, и тот тянется, чтоб их убрать. Рик хочет увидеть родное лицо целиком. Диксон слегка отстраняется.
- Ты напугал меня, Граймс, - произносит он с болью. – Даже не думай делать так больше. Не смей! Слышишь, шериф! Не оставляй меня.
Рик пытается что-то сказать и не может. Горло сводит мучительной судорогой. Из уголков глаз вытекают две капли и быстро катятся вниз, оставляя дорожки на коже. Дэрил вдруг вытирает шершавыми твёрдыми ладонями эти следы. Нагибается ниже и целует шерифа в губы. Поцелуй его невесом. Он словно боится, что Граймс рассыплется, разобьётся на сотни осколков.
Он пахнет табаком, лесом, дымом, свободой и страстью.