«The sky is blue, the sun is shining so you can see my tears glistening so clearly» — BTS I Need U
Юнги хотел побыть наедине. Это должен был быть последний раз. Последний раз, когда Чимин мог лицезреть прекрасную форму парня, которого он любил больше всего на свете, но все равно недостаточно. И как он чувствовал себя после этого? Любой прохожий мог бы подумать, что с ним все отлично, когда на его лице играла милая улыбка, и по его поведению. Словно профессиональный танцор, которым он всегда мечтал стать. Черт, он даже Чонгука сумел обмануть, когда тот увидел его глаза, полные слез. И Чимин яростно вытер их, утверждая, что у него обострилась аллергия на пыльцу. Ложь была такой убедительной, что он почти сам себе не поверил. Почти. Если бы только чувство вины не пробралось в его сознание, Чон бы, возможно, тоже поверил ему. Однако, словно вязкий песок сочился из его горла, покрывая язык, и поэтому, он поймал на себе злой взгляд младшего. Осуждение пронзило его маску. Чем ближе Чимин был к Юнги, тем больше он понимал, что, возможно, он не только боялся расстроить Чонгука, который заставил того стереть слезы. Возможно, было еще что-то: что-то вроде ненависти к себе. Потому что Чимин не имел права плакать из-за всего, что произошло. Даже если это был единственный выход. Он был сломлен жизнью. Юнги заслуживал кого-то такого же совершенного и идеального, как и он сам. В конце концов, это Чимин напоминал себе каждый раз, смотря на фотографию на столе. На ней изображены двое парней, чьи волосы контрастируют мандариновым и мятным, заключивших друг друга в объятия. Их глаза светятся от счастья. Игнорируя улыбающегося во все тридцать два придурка слева, парень сконцентрировался на беззаботной улыбке парня справа. Эта сияющая улыбка позволила вырваться тем самым воспоминаниям, которые парень старался спрятать в самый дальний уголок своего сознания. В животе будто затрепетали бабочки, почти щекотя своими крыльями. Сладкая вата после поездки на аттракционе, полном криками восторга и теплая рука, крепко держащая его. Нежные поцелуи в щеки и нос, когда никто не видит. На мгновенье парень улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям, но ему было невыносимо больно. Фотография темнела и скручивалась, когда огонь медленно, но неумолимо превращал ее в пепел. Гнев. Удушье. Отчаяние. Как же хочется вернуться назад. Движение сбоку отвлекло Чимина. Напрягшись, он посмотрел на старшего. Через пару секунд он расслабился, поняв, что тот просто повернулся к нему во сне. Горькая улыбка заиграла на его лице. Казалось, будто Юнги тянется к нему, словно Луна к Земле, даже во сне. Он будто чувствовал предстоящее расставание и изо всех сил старался не допустить этого. Тем не менее, парень продолжал дремать, и его грудь равномерно поднималась и опускалась. Но у Чимина почти не осталось времени. Он тихонько потянулся к другой стороне кровати и наклонился над Юнги. Тень от Чимина сделала обычно мягкие черты лица Мина суровыми. Но это не помешало Паку любоваться его пушистыми ресницами, легким румянцем на щеках и мягкими губами. Он целовал их бесчисленное количество раз, и вновь целует. На лицо Юнги упали две горьких слезы Чимина. Похоже, он тоже плачет. Но сейчас он не кричал "Вы издеваетесь надо мной?!" или "Вы не можете этого сделать!", срывая голос. И это было так. Чимин, с красными глазами полными слез, обернулся в последний раз посмотреть на невинно спящую фигуру, чтобы отвернуться и больше никогда не появиться в его жизни. Пак, вспоминая беззаботную улыбку Юнги, впервые молился. Он не был религиозным, поэтому не знал, кому молится, но надеялся, что хоть кто-то его услышит, умолял сделать Мина счастливым. Но не его самого. Он ничего не заслужил. Ни любви Чонгука, ничего. Особенно, не заслужил, говорить такие эгоистичные слова, которые никогда больше не произнесет:Люблю тебя, Юнги. И всегда буду любить.