Проведать больную

В первый год жизни в городе Мерриль заболела. Ничего смертельного или по-настоящему серьезного, но почти всю неделю она безвылазно просидела дома, шмыгая носом и дрожа, и выходила только для того, чтоб купить еды на ближайшем к эльфинажу рынке. Она собиралась пойти в лечебницу Андерса за лекарствами, если не почувствует себя лучше, но поняла, что не сможет добраться до Клоаки. — М-мне просто холодно, — убеждала Мерриль обеспокоенную Изабелу, пришедшую ее навестить, — н-не... ну, может, небольшой насморк, но в целом просто х-холодно. Не то чтоб Изабела нуждалась в таких убеждениях: это была простуда, грозившая в худшем случае хроническим насморком. И вот теперь за окном бушевала зима, а Мерриль бессильно лежала в постели. В лачуге Мерриль было холодно: в прорехи крыши падал снег, резкий ветер продувал щелястые тонкие стены. В большой комнате топился камин, но он не спасал; Мерриль изо всех сил зарывалась в простыни, балансируя на грани сознания, у нее кружилась голова от постоянной боли, настигавшей по пробуждению. И в довершение всех несчастий Мерриль ужасно скучала по дому. Когда она болела в детстве, за ней ухаживала Маретари; закутавшись в мягкие одеяла, Мерриль покоилась в уютном тепле аравели, а рядом сидели Махариэль и Тамлен. В Киркволле одеяла были колючими и тонкими, и ни уютного тепла, ни заботливой руки на лбу. И никого рядом. Она чувствовала себя больной, замерзающей и совершенно одинокой. До тех пор, пока не услышала, как распахнулась дверь; резко взвыл ветер, и снова притих, когда дверь захлопнулась, звуки шагов и звон тяжелого доспеха заполнили маленькое жилище. — Мерриль? О. Слава Создателям, это только Хоук. На пару мучительных мгновений Мерриль показалось, что это... ну, кто-нибудь, кого ей точно не хотелось бы увидеть в своем доме. — Мерриль? Ты дома? — Хоук позвала снова, и ее шаги послышались в главной комнате. — Д-да, я... — Мерриль прочистила горло, немного смущенная своим слабым и скрипучим голосом, — Я в спальне! Видеть Хоук — пусть даже немного расплывчато — было приятно; та стояла в дверном проеме, теплый плащ укрывал ее плечи поверх полного доспеха. Когда она приблизилась, Мерриль увидела легкий румянец на ее лице — без сомнений, от холодного ветра, бушующего в Нижнем городе. Она присела на край кровати, обеспокоенно нахмурившись. — Плохо выглядишь, — проворчала Хоук, и прежде чем Мерриль смогла возразить, достала что-то из складок плаща. — И не пытайся убедить меня, что все не так серьезно — ты же с постели встать не можешь. — Мне... — Мерриль прервалась, чтобы шмыгнуть носом; Хоук поставила то, что принесла — коробку — рядом с собой, и порылась там. — С-снежная буря с-совсем не помогла. Хоук фыркнула, достала из коробки маленький горшочек и вручила Мерриль, сняв крышку: — Вот, я принесла тебе горячего поесть. Честно говоря... получилось не так хорошо, как хотелось бы. Мерриль приняла его с благодарностью. Горшочек был еще теплым, и холодные руки покалывало, но легкий пар, поднимающийся от непонятной жидкости, прочистил заложенный нос. Мерриль осторожно отпила, по телу сразу же разлилось тепло; это было одно из лучших лакомств, какие ей доводилось пробовать — куски неизвестного мяса и... что-то, похожее на тесто. — Очень вкусно, Хоук, — сказала она после нескольких глотков, чувствуя себя бодрее и немного лучше, чем пять минут назад, — что это такое? — Предположительно куриный суп с лапшой. Ключевое слово — «предположительно», — с улыбкой ответила Хоук. — Если б я так же владела мечом, как готовила, то не стала б даже планировать экспедицию на Глубинные тропы. — Ты бы устроилась на работу в «Висельнике», — Хоук скорчила картинную гримасу, услышав такое предположение, и Мерриль захихикала, — и с п-порождениями тьмы было бы проще расправиться с помощью п-постоянных клиентов. Ты же н-не могла бы просто отрывать головы за буйство. — Не без суровой выволочки от Авелин, разумеется, — лениво усмехнулась Хоук; ее темные глаза мягко блестели, она не отводила взгляда от лица Мерриль. И... и такое внимание от нее было приятно. Не как дома, в родном клане, сколько ни напрягай воображение — но тоже уютно. Тепло супа в животе, тепло от горшочка, пронизывающее пальцы, тепло тела Хоук рядом — и то, как почти забавно прогибается под ним кровать. И просто Хоук. Ее присутствие. Разговор с ней, ее улыбка. Это было очень... мило, по-особенному тепло, и наполняло Мерриль безмолвной благодарностью, от чего к лицу приливала краска. — Хоук... ты не могла бы... остаться? Хотя бы пока ветер не стихнет? Хоук моргнула, ее усмешка превратилась в удивленную улыбку: — Знаешь, я как раз думала попросить тебя об этом. — О! Это... это просто замечательно! Хоук снова рассмеялась, нежность ее взгляда не рассеивалась: — Возьму-ка я стул. Как бы ни удобна была твоя кровать, для меня она немного маловата. Мерриль почувствовала небольшое разочарование, но оно быстро было стерто улыбкой Хоук: — Может, в следующий раз мы пропустим ту часть, где ты лежишь на одре болезни? — Звучит заманчиво, Хоук.