ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПЛАНЕТА, НЕКОГДА ИЗВЕСТНАЯ КАК «ТЕРРА» ИЛИ «ЭРФ». ПОЛНОЧЬ. ЛЕТО 6711-е ОТ СУПЕРПЕРЕСБОРКИ.* Лето 3170-е от окончания Эры Льда. Лето 7213-е по эльфийскому календарю.**
Глава первая …И БЫЛО ЭТО В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ТАНКИ РУССКИХ ВПЛОТНУЮ ПОДОШЛИ К МОСКВЕ или Кастанеда об этом ничего не писал…
Сквозь окна полные стекла, Сквозь реки полные дождя, Сегодня я, а завтра ты, К подножию святой горы. Мы полетим из этих мест, Пустынных пляжей и песка, Здесь бродит Тёмный Человек, В глазах его тоска и яд. «Человек осени» «Кастанеда об этом ничего не писал» Егор Летов «Ночь»
Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток, поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи, я часто думаю: где я в этом потоке? Чингисхан (приписывается), эпиграф к роману «Чапаев и Пустота» В. Пелевина. Сначала я подумал, что ничего не произошло, что я никуда не перенёсся из своей квартирки в 2013-ом. Не было ни звука, ни какого-то особого ощущения. Ничего не «щёлкнуло» в голове. Я никуда не полетел и не начал падать… Вообще ничего. Потом я открыл глаза… Нет, не так. Вот всё время говорю - что-то не то говорю. Не так всё было. Не так. Сначала мне на левое запястье с низким жужжанием сел кто-то и начал ходить по коже тонкими лапками, чуть скрежеща и пощёлкивая. Потом я ощутил, как изменилась температура воздуха – словно я резко вошёл в баню или в парилку. Затем я услышал далёкую канонаду, явственную артиллеристско-пулемётную канонаду. Где-то далеко, и ещё какие-то непонятные звуки примешивались к этой пальбе. Потом я открыл глаза… Моя левая рука лежала на кнопках пульта, а на запястье чистил крылья неправдоподобно огромный – сантиметров десять в длину – переливающийся всеми цветами и оттенками радуги, подобно очень большой навозной мухе, жук. Сейчас жук смотрел на циферблат комбинированных швейцарских часов «Wenger Nomad LED Compass» с двумя часовыми поясами, которые я осознанно взял в это путешествие. Часы работали. Мои опасения, что тут может не работать электроника, не оправдались. Жук поднял голову, взглянул мне прямо в глаза – мне даже показалось, что с неким значением! – и улетел. Я посмотрел на индикатор даты. Горящие оранжевые цифры показывали «7213 Р.Х. правом циферблате и «2013 Р.Х. на левом. - «Так, год 7213 Anno Domini, A.D., как сказал бы Папа Франциск из Ватикана: переход на пять тысяч двести лет – пятьдесят два столетия в будущее. Ни хрена себе!» Такого я не ожидал и к подобному не готовился. И, признаться честно, не очень то верил, что такая лженаучная штуковина, как «машина времени», которую я не машиной времени называл, а, для удобства, сокращённой аббревиатурой – «МВ» - вообще сработает. «Сингулярный конвертер», потрескивая, остывал и выпускал струйку светящегося голубоватым пара. Ничего не мешало мне сейчас нажать кнопку возврата (МВ, была, естественно, с возвратом, и с полным зарядом для «туда и обратно») и вернуться обратно в 2013 год от Р.Х., но чёрт и любопытство потянули меня осмотреться. Чёрт настойчиво тянул за левую руку, а любопытство за правую, и, поддавшись этой паре негодяев, действующих в сговоре, я стал отстёгиваться от кресла, путаясь в ремнях, потея и бормоча: «В будующем усё возможно!» Потел я оттого, что одет был в демисезонную куртку с капюшоном, китайские джинсы и американские берцы «Маттерхорн», а вокруг было, мягко скажем жарковато. Я буквально перевалился через левый подлокотник кресла и упал в грязь и траву, зашуршав кустами, в которых оказалась моя МВ. Машина была спроектирована с жёсткой привязкой к СО Земли, поэтому при переходе мне не грозило телепортироваться в открытый космос, отказаться вмурованным в гранит глубоко под землей или забулькать морской водой под давлением где-нибудь во мраке Марианской Впадины. Собственно, я должен был оказаться в Москве 7213-го года от Рождества Христова. Кусты были странные. С огромными, очень ярко-зелёными и мясистыми листьями. В просветах между качающимися листьями серело сплошь затянутое облаками небо, странно расчерченное тонкими, хаотично переплетёнными линиями и неясными аморфными массами. Я включил цифровой компас «LED Nomad'a», определил стороны света. Стреляли строго к западу от меня. В бытность ону я служил в спецвойсках достаточно элитных, случалось мне бывать и в «горячих точках», я владел оружием и приёмами т.н. «прикладного самбо» и сейчас я попытался на слух определить, что там происходит. Бесполезно – на слух я не услышал ни одного знакомого калибра. - «Ну, конечно, это же 7213-й» - подумал я. Я закрепил на левом запястье выше часов смартфон «Nokia», который через Wi-Fi был связан с МВ и показывал мне её статус, отцепил от спинки кресла рюкзак, проверил в рюкзаке состояние планшетного компьютера (который я планировал использовать в качестве записной книжки для заметок и дневника), сложил аккуратно тетради большого формата в клеёнчатых обложках (которые я планировал в качестве записных книжек, журналов наблюдений и дневников в случае, если в будущем, куда я попаду, электронные и электрические приборы откажутся работать – рассматривад я и такой вариант будущего перед отправкой), бутерброды в целлофане (крайний раз я ел ещё в своей эпохе) и ещё раз глянул на часы. Моя МВ показывала только год, ни месяц, ни время суток она не индицировала, так что местное московское время придётся определять по обстановке. Компас «Wenger LED Nomad'a Compass» мог определить только стороны света – и то, лишь в том случае, если за пять тысяч двести лет не произошла переполюсовка магнитного поля планеты. Я нажал виртуальную кнопку на сенсорном экранчике моей «Нокии» и захлопнул крышку самодельного защитного футлярчика для смартфона. По МВ поползли бледные пятна, потом машина «мигнула», превратившись в «стеклянистую» бледную тень-силуэт. Увидеть силуэт можно было, лишь подойдя вплотную – что-то подобное было в голливудских «кинах» про «Хищников» и про «Чужих против Хищников»… - «Я вам не уэллсовский Путешественник во Времени, у которого морлоки «сзвиздили» его Машину!» - весело подумал я. Много позже, задним числом я понял, что в тот момент был ничем не лучше уэллсовского Путешественника во Времени – весь этот хитровымученный голографический камуфляж с «огибанием света» не стоил ничего против усиленной инженерами штурм-группы «красных терминаторов» русских… Но тогда… я этого не знал! Подумав так, я повесил собранный рюкзак за спину, положил в нагрудный карман прихваченный на всякий случай российский паспорт (паспорт я очень быстро потом потерял и это был один из факторов, позволивших мне выжить), в карман куртки положил разрешённый травматический «макаров», стреляющий резиновыми пулями, на пояс слева повесил неплохой охотничий нож «Лесник» от «АиР'a» из «дамасской» стали и вышел из кустов, раздвинув широкие листья, более всего напоминающие гигантский лопух… Никакая ни полиция, ни милиция меня тут же не остановила, но это меня нисколько не обрадовало. И я подумал, что лучше бы остановила бы, и даже в КПЗ бросила, поскольку вместо предсказанного Элиезером Шломо Юдковским «футур-шока» (к футур-шоку я себя готовил) я оказался в полном… «футур-недоумении» что ли? И то, что я увидел, выйдя из кустов, где стояла моя замаскированная до почти полной невидимости МВ, в Москву 7213-го года от Р.Х. мне очень не понравилось. Я готовил себя к чему угодно, ещё перед экспериментом, перебирал различные варианты будущего, но к подобному варианту – с учётом того, что, судя по дикой канонаде и вою РСЗО на западе, цивилизация продолжала существовать и человечество со всеми его войнами и «локальными контртеррористическими операциями» никуда не делось и продолжало проводить оные операции и прочие «принуждения к миру» – я оказался не готов. Ибо, вместо города, вышел я в настоящие тропические джунгли. Ну, или почти джунгли. Футур-шока не случилось, ибо я ничего не понял. Словно Илья Муромец вышел на бой с Идолищем Поганым или с Соловьём-Разбойником, а оказался лицом к лицу со скандинавским злокозненным богом Локи. В воздухе, отливая металлической зеленью гудели уже знакомые мне здоровенные радужные жуки, лианы с огромными и очень сильно пахнущими бело-розовыми цветами и гигантский плющ обвивали странные решетчатые, квадратного сечения, конструкции, похожие толи на вышки сотовой связи, то ли на башни архитектора Эйфеля, огромные светло-оранжево-бежевые незнакомые плоды покачивались на ветру. В моём планшетнике не было справочника по ботанике, но чисто «на глазок» все растения были совершенно незнакомы. Я подошёл к металлической балке одной из башен, ковырнул ногтем старую грязно-оранжевую краску. Краска легко отшелушивалась, под ней обнаруживалась ржавчина. Я поднял голову вверх. Башни поднимались все выше, выше и выше, постепенно обрастая соединяющими их хаотическими тонкими тёмными паутинками, некими странными образованиями, напоминающими длинные и сложные виноградные грозди, смутно видными аморфными тёмными массами, которые я первоначально принял за низкие грозовые облака. Нижняя часть этой Небесной Паутины (так я сам для себя назвал эту сеть) находилась ниже уровня облаков (настоящих, из водяного пара), но, прикинув высоту, я понял, что тонюсенькие снизу «паутинки» наделе должны иметь огромные диаметр, либо ширину. Если уж видны с такого расстояния… Неожиданно серое марево облаков прянуло во все стороны, открывая густо-синий полог неба – такой же точно, как в мою эпоху – на некоторых паутинках и «лжеоблаках» в лучах солнца что-то вдруг заблестело далеко-далеко: как блестят на солнце окна дома или оптика снайпера. Спустя Бог знает сколько секунд, с большим замедлением, сверху пришёл ужасный и короткий как удар боксёра высокий звон. Словно кто-то с размаху оборвал тонкую-тонкую, звонкую-звонкую струну невообразимо огромной шестиструнной гитары… Мне стало не по себе: я только на записях ядерных испытаний видел, как облака вот так стремительно разбегаются от точки ядерного взрыва, в секунду очищая небо. Что за адская сила там наверху способна вот так мгновенно разогнать облака, породив подобный звук? Я не хотел даже думать об этом. Приглядевшись, я, кажется, различил на паутинках подобие движения, но, скорее всего, это была лишь оптическая иллюзия. Зато теперь, когда облака разошлись, я разглядел в самом зените вереницу странных, кипенно-белых, идеальной эллиптической формы облаков, которые висели совершенно неподвижно, никуда под ветром не двигаясь. Вся Небесная Паутина порождала массу вопросов. Почему она не рушится под собственным весом? В какой дремучий лес, чёрт побери, залезла сила Кориолиса, должная сначала согнуть эти ажурные башенки фантастической высоты в жуткие дуги, а потом сломать? Почему ветер не раскачивает и не рвёт паутинки, чем бы они не являлись? На чём и как держится скопление облаков безупречной эллиптической формы и почему этот, несомненно рукотворный, объект не падает вниз? Насмотревшись, я решил выяснить, наконец, что за бой кипит на западе (если на западе) и стал искать любой холм или возвышенность, что бы подняться над деревьями. О, да, возвышенность я нашёл и понял, что когда-то здесь и правды был город Москва. Это был почти упавший, накренившийся подобно Пизанской башне, многоэтажный дом почти скрывшийся под наносами грунта и густой растительностью. Поскольку бывший дом уже почти превратился в естественный холм, я без особого труда поднялся на вершину. На западе было страшно. Очень страшно. Но не густые жирные дымы, не чертящие небо инверсионные следы (самолёты? зенитные ракеты?) и не вспышки разрывов ужаснули меня – всё это я уже неоднократно видел в «горячих точках». А нечто иное, чему я не смог подобрать определения. В первый миг я принял это за грозу над полем боя. Потом волосы по капюшоном зашевелились, ибо то, что я видел не имело аналогов в моей эпохе и не укладывалось в голове: между небом и землёй проскакивали десятки светлых ветвистых бело-розоватых молний и красно-коричневых, цвета свернувшейся крови, жутких тёмных молний. Причём, грома я не слышал (или гром разрядов заглушала работа артиллерии) – только видел вспышки. Светлые зарницы, тёмно-красные, почти коричневые зарницы. Но, зато я разглядел, что некоторые молнии били снизу вверх – из земли в небо. И ещё там ходили какие-то призрачные тени. Смутные, полупрозрачные тени белёсого цвета, передвигающиеся за «стеной» из бело-розовых и красно-коричневых молний, тени столь чудовищных угловых размеров, что в действительности они должны были достигать небес, словно небоскрёбы и билдинги... И это было жутко. Это было настолько жутко, что я, тёртый жизнью бывший спецназовец, стремглав слетел вниз. Что это? Это не имело никакого аналога в войнах начала XXI-го века. Это оружие? А если не оружие, то что? Чем могут быть инфернальные силуэты высотой в километр? Чем могут быть пучки электрических молний совершенно нереального цвета? Чем? - «На запад мне точно идти не надо!» - твёрдо решил я. Несколько часов я прогулял, стараясь не отходить от МВ далеко, и, по возможности, держать её в поле зрения – я просто опасался элементарно заблудиться. Несколько раз меня подмывало сесть в МВ и вернуться в 2013-й, но что-то – любопытство? – удерживало меня в этом странном месте и времени. Если в я только знал тогда, что случится дальше, если б я только знал, в какое дерьмо я уже вляпался, если б знал, какие могущественные силы привёл в движение сам факт моего появления в этой странной эпохе и какие силы медленно сжимают петлю вокруг меня – я б немедленно прыгнул бы в МВ и вернулся бы домой! Но тогда… я этого не знал! Теперь, задним числом, я иногда думаю, что, может и хорошо, что я тогда ещё ничего не знал. Ибо я, конечно, мог вернуться в 2013-й. Но я мог и сойти с ума. Если б знал всё заранее тогда. Незнание едва не погубило меня. Но, возможно, тогда оно спасло мне рассудок. Зато я сделал пару странных находок. Которые не прояснили ровным счётом ничего, только запутали всё окончательно. Во-первых, я нашёл ботинок. Светло-бежевого оттенка ботинок, на ребристой подошве, на левую ногу, приблизительно сорок пятого размера, из странного материала и с непонятными застёжками. На ботинке была надпись чёрными буквами. И, вроде, бы, латинскими, но очень странными, и не в какую осмысленную надпись буквицы не складывались. Во-вторых, в яме, наполненной покрытой ряской, ржавой и тухлой водой, я выловил… автомат Калашникова. Честно говоря, вытащи я из ямы «летающую тарелку» с инопланетянами на борту – я удивился бы меньше. Автомат был забит грязью, сломан, без патронов, выполнен из непонятного материала, плюс функцию некоторых чудных деталей мне так и не удалось определить, но это был, несомненно, АК. Или какой-то из его клонов. В моё время пошла мода оснащать автоматы всякими «приблудами»: ЛЦУ «красная точка», коллиматорами, голографическими прицелами, «просветлённой оптикой», «планками Пикатинни» и прочими плодами НТР и результатами труда инженерного гения. На этом образце ничего этого не было. Только узнаваемые, достаточно грубые по меркам 2013-го, «фирменные калашниковские» мушка и целик, хорошо знакомые мне. Крышка ствольной коробки с отлично знакомыми мне по старому доброму советскому АКМ рёбрами жёсткости и без всяких «рельс Пикатинни» вызвала у меня светлые ностальгические чувства… Этот «калаш» можно было даже назвать «классическим» несмотря на слишком большие размеры – на глаз намного больше и длиннее стандартных восьмисот семидесяти миллиметров, больше метра, «калаш»-гигант, почти СВД; для великанов, что ли, делали? – и странные, показавшиеся мне очень неудобными пистолетную рукоятку и приклад. Но более всего меня поразили выбитые на ствольной коробке пятиконечная звезда, надписи на русском языке «СССР», «Тульский оружейный завод», «АК-407» номер и год выпуска. Год был 7186. Минуту мне казалось, что я брежу, сплю или схожу с ума. Я сидел хрен знает где, хрен знает когда, посреди джунглей на том месте, где должна была быть Москва, и разбирал на детали автомат Калашникова, выпущенный ТОЗом в 7186-м году. Но, даже если счесть год ошибочным, я был уверен – такого «калаша», который я сейчас разбирал, разложив на вытащенной из рюкзака, палатке - ни СССР, ни Российская Федерация образца 1991-го – 2013-го годов не выпускали никогда. Да и АК «четыреста седьмой» серии в той реальности, где я жил всего сутки назад, определённо не существовало. В спецназе нас учили, находясь на территории противника, уметь подмечать мелкие детали и сопоставлять их. И сейчас в моей голове бил колокольный набат тревоги. Что-то было не так. Что-то очень сильно было не так. Что-то не сходилось в картине реальности. Критически не сходилось. Кому мог понадобиться АК в 7213-ом году, если он уже в мои дни считался довольно старым оружием? Я, конечно, испорчен голливудской кинопродукцией с её компьютерной графикой и футуристического вида страшными бластерами в качестве оружия далёкого будущего, но всё же… И, даже если и понадобился, то при чём тут исчезнувший в 1991-ом СССР? И ТОЗ? И главное – не сочетался «калаш», пусть даже и странноватый, необычный, с апокалипсическими, почти прозрачными силуэтами титанических чудовищ на западе, с жуткой стеной из молний. И русские, вполне читаемые, надписи с тарабарской, «на рыбьем языке», надписью на ботинке. Чего-то я не понимал. Это бесило и пугало. Какая мысль проскочила на краю сознания, мне показалось, что я вот-вот что-то пойму, что ухватил некую ниточку, очень важную ниточку, догадку… Но мысль ушла, поскольку моё умственное сосредоточение сбил жук. Не тот же самый, который сел на меня в первые мгновения пребывания в этом мире, но точно такой же. Я сидел на корточках, разбирая АК-404 7186-го года выпуска на брезенте палатки, прислонившись спиной к балкам одной из опор Небесной Паутины, а радужный жук кружил и кружил вокруг. Тем временем вечерело. Небо над тёмной изломанной кромкой деревьев на востоке – где, кстати, не было переплетений Небесной Паутины – окрасилось нежно-фиолетовым. Солнце, большое и оранжевое, било мне в спину из-за леса, но на запад смотреть я, честно говоря, боялся. Нечто слишком жуткое происходило там, где не смолкали ракетно-артиллерийская канонада и пулемётные очереди. От нервов жутко захотелось курить. Сигарет, разумеется, не было: отправляясь в путешествие, я не исключал попадания в такое будущее, где никто не курит и осознанно не взял с собой курева. Я машинально отметил, что здесь почему-то совсем нет комаров, когда жук, трепеща переливающимися крыльями, сел мне на плечо. И тут меня «кольнула» интуиция. Такое у меня бывало на боевых операциях, когда я неким шестым, седьмым восьмым чувством знал, что на меня смотрит вражеский снайпер, скажем. Я резко развернулся, упав, ушёл в перекат, выхватил «резинострельный» «макаров». Вокруг никого не было. Но ощущение чужого взгляда не исчезало. Жук полз по обшарпанной балке опоры. Он был чудной. Я в своём времени таких никогда не видел. И глаза у него блестели. Ибо были не фасетчатые, а линзовые – как у паукообразных. Жук резко развернулся ко мне передней частью тела. И тут вновь – как тогда, в МВ – почудилось, что жук на меня взглянул. Осмысленно. Словно там, в этом радужном тельце длиной с ладонь и сидел вражеский снайпер… хотя нет: не снайпер там сидел, а просто некий наблюдатель. Мне опять показалось, что я схожу с ума. Ибо жук-то точно был не тот же самый, что у МВ, а просто той же породы. А вот взгляд… Взгляд я узнал. Некто, кто прятался за стекляшками глазок радужных жуков, некто разумный, некто, кто знал, кто я такой есть, смотрел на меня без злобы, но мне стало не по себе. И холодок прошёл пожилам невольно. Ощущение было такое, словно гранитная скала взглянула на меня через эти «глазки», ожив и обретя глаза. В человеческом языке не было определения, тому, что было в этом взгляде. И… и… мне показалось… мне почудилось… неужели жалость там была?! Это было унизительно для такого «крутого мужика» как я, это было дико, и я кинул в жука найденным чужеродным ботинком с непонятной надписью и на левую ногу. Жук со спрятанным внутри чужим наблюдателем сорвался в воздух и улетел. - «Ну, что, Илюша, показал кузькину мать Идолищу Поганому?» - ехидно ухмыльнулся мне из сгущающегося вечернего мрака злокозненный бог Локи. - «Сгинь, - ответил я Локи мысленно, - и я, вообще-то, Арсений, а не Илья!» Скандинав вежливо исчез. Я попытался «на глазок» всё же выставить на часах время, хотя бы на уровне «точного ереванского» (где он сейчас, этот Ереван?), и, в очередной раз подняв глаза к темнеющему небосводу, заметил, что на нитях Небесной Паутины теперь горят гирлянды светло-синих крошечных мячиков, а на более крупных, так сказать, «узлах» - целые созвездия алых, огуречно-зелёных, золотых, апельсиновых крошечных шариков. Всё. Теперь мне окончательно стало ясно, что заброшенность этого места (это Москва? «А Москва ли это?» - ловил я себя периодически на мысли) обманчива. На Небесной Паутине кто-то был, ибо только кому-то может понадобиться вечернее и ночное освещение. Я достал планшетник и в текстовом редакторе бегло набил впечатления и выводы прошедшего дня. «Несомненно, что там – наверху - люди» - писал я, - «встаёт вопрос: я чужак. Я уже с утра кручусь у этих неведомых людей буквально под ногами. Будем считать, что с утра, ибо точное время прибытия я не могу определить. За всё прошедшее время ко мне никто не спустился, никто не вышел со мной на контакт, никакие «милицейские», никакие «полиционеры» - или что там у них – меня не арестовали для установления личности. Хотя бы. Минимум. А ведь совсем рядом идёт настоящая война. Да и светомаскировку они там, наверху, совершенно не соблюдают. Мои находки друг с другом не стыкуются. На западе чёрт знает что и я даже не хочу выяснять, кто там с кем воюет. Главный вопрос – где я? Не в смысле даты. Не таким я представлял себе будущее. И я не могу уйти, пока не попытаюсь разобраться, где я оказался и что за хрень тут происходит!» Только я успел сохранить текст, как на капюшон мне упало сверху что-то, что обожгло мне пальцы, когда я попытался схватить предмет или насекомое. Это была дымящаяся самокрутка. Запах показался мне странным, и, развернув бумагу я понял, что это конопля. «Безобразие! Куда смотрит местная Госкомдурь?* Или у них там «лёгкие» наркотики легализованы?» - подумал я с иронией. Видимо, кто-то там, на Небесной Паутине, «забил косяк», но уронил его вниз. Я обратил внимание, что на обратной стороне бумажки, в которую была завёрнута «трава», что-то написано от руки очень мелким, крайне корявым почерком. Сумерки сгустились настолько, что разобрать даже тип азбуки не представлялось возможным. Света от экрана планшета было недостаточно, фонарика я с собой не взял, и даже язычок пламени «зиппо» не прояснил ситуацию – в оранжевом свете зажигалки строчки расплывались в неразличимые чёрные линии. Высыпав коноплю в густую траву, я машинально сунул бумажку от «косяка» в карман куртки, поежившись: становилось прохладно, с запада задул удивительно холодный ветер. Мне даже почудилось, что отражения багровых вспышек странных молний в облаках стали ярче и интенсивнее, но в тот момент я никак не связал резкое похолодание с событиями на западе… Сейчас я, конечно, понимаю, как был невнимателен тогда: связь между войной и климатом была, и связь была прямая. Но тогда… я этого не знал! Я вернулся к ближе машине, откинул, крышечку на «Нокии», проверил Wi-Fi и статус МВ. Всё было в порядке, МВ функционировала нормально, реактор давно остыл. Маскировку я не стал отключать: она у меня на одно включение-выключение, одноразовая. Если выключишь, то обратно уже не включишь. Вытащив и поставив палатку, я извлёк спальный мешок, залез в него и провалился в сон.***
У меня очень чуткий сон, подпорченный разными жизненными событиями. Помню по приезде из одной «горячей точки» я ещё год просыпался в квартире на пятом этаже оттого, что за окном каждые пол часа не проходил часовой. Однако сейчас я проснулся оттого, что висок мне упиралось нечто, подозрительно напоминающее срез пистолетного ствола. В спецназе нас учили боксу и прикладному разделу самбо, именно специальному, не гражданскому. Отцы-командиры называли всё это в комплексе «прикладным рукопашным боем». Если бы я был в кино, я бы должен был в такой ситуации эффектно, даже не вставая с земли, расшвирять, поубивать и обезоружить противников. Но «чуйка» не позволила мне совершить подобной глупости. При этом, и я решил, что ещё не окончательно проснулся и это продолжение сна, мне чудилось, что на грани слышимости кто-то быстро шепчет на английском, на странном английском, с чудными дифтонгами и акцентом - я такого варианта английского не слышал никогда, бесконечно повторяющуюся по кругу, словно зациклившая запись, странную фразу. Снова и снова. Тихо-тихо, едва слышно: - «Start personal identification. Starting molecular and quantum structure analysis found living organism. System failure. Sensors failture. System error. Unknown organism! Repeat... Start personal identification. Starting molecular and quantum structure analysis found living organism. System failure. Sensors failture. System error. Unknown organism! Repeat... Start personal identification. Starting molecular...» Из того факта, что я вообще проснулся, я сделал оптимистический вывод, что сразу убивать не собираются, и, решив, что приёмы на обезоруживание, слом запястья и прочие «стойки на бровях» из богатого арсенала российского «прикладного самбо», навыки которого я не утратил полностью и выйдя на гражданку, применить я ещё успею, осторожно открыл глаза. Открыл, и сразу же понял, как правильно я поступил, не став демонстрировать неизвестному или неизвестным свои прикладное самбо и бокс. Ибо с тем, кто наставил на мою голову пистолет, армейское самбо, рукопашный бой и бокс с красиво-амплитудными бросками из вольной и классической борьбы не справились бы. И даже какой-нибудь «вычурный» хитроумный приём со «свилей» телом и «маятником» из славяно-горицкой борьбы Александра Белова-«Селидора» не помог бы. И дело было вовсе не в пистолете - бывал я и не в таких ситуациях, но… На меня без выражения смотрел горящий алым огнём единственный фасетчатый глаз размером с яблоко, венчавший вершину вытянутой трехгранной пирамиды с чёрной шероховатой поверхностью, не гладкой, а словно составленной из отдельных выпуклых «гексов-шестигранников» здорово напоминающих пчелиные соты. Пирамида была наклонена вершиной-глазом к моему лицу и представляла собой голову, принадлежащую паукообразной махине со множеством блестящих щупалец-рук и щупалец-ног. В одной из «рук» незваный гость держал здоровенный чёрный пистолет немного непривычного вида и незнакомой модели, упираемый в мой висок. Тяжёлый и холодный. Между мной и машиной в воздухе висело несколько ярких шариков чуть поменьше грецкого ореха, напоминающих миниатюрные «шаровые молнии», о которых в своё время так много писали в журналах наподобие «Науки и Жизни». - Ты кто такой? –вдруг заорал из-за пределов поля зрения непонятно какой гендерной принадлежности истерический голос, - почему тебя не видят сканеры? Причём, вопил голос практически на почти английском. Странном английском, с непривычными интонациями и дифтонгами, но английском. И это была первая человеческая речь, которую я услышал в этой эпохе. - Who are you? – осторожно спросил я красноглазую пирамиду-циклопа, интуитивно поняв, что по-русски лучше не заговаривать. - Начинаю идентификацию личности. Начинаю анализ молекулярной и квантовой структуры найденного живого организма. Сбой системы. Сбой датчиков. Ошибка системы. Неизвестный организм! Повторяю... Сбой. Экстренная отмена, - сказал механизм уже не чуть слышным «замогильным шёпотом лунных теней», а нормальным голосом. «Шаровые молнии» вдруг разом беззвучно погасли, фасетчатый глаз из гексов-шестиугольничков изменил цвет и я понял, что ничего мне, мать твою за ногу, не приснилось. Механизм чем-то щёлкнул на своём пистолетище и ответил: - Автоматон-охранник. Модель «Цербер». Охраняю имперского гражданина. Сэр, идентифицируйте себя пожалуйста. С этими словами товарищ (или господин?) «автоматон» отпустил меня, но «ствола» так и не убрал. Каким-то совершенно непонятным образом двигался он совершенно бесшумно, словно призрак или изображение на экране и я понял как он сумел ко мне подобраться не разбудив. - «Нам бы в разведбат в чеченскую такого - цены бы не было!» - подумалось.***
На самом деле робот сказал это не совсем на том английском, который я знал по своей эпохе, а меня учили языкам хорошо – и в школе, и в спецназе потом: работа была такая специфическая, и далеко за пределами «Назови своё имя и номер?» и «Куда ушло твоё подразделение?» - многие фразы и слова и пирамидальный, асфальтово-чёрный робот (я про себя решил, что это именно робот, а не что-то иное, подобрав знакомый образ из фантастики своей эпохи) и его странный, непонятного пола спутник произносили странно, вычурно как бы… Да и вместо обращения «сэр» на самом деле робот обращался ко мне совершенно иначе – непонятным словом, которого я до этого никогда не слышал ни в одном языке своего времени, и… и… и… Но я, однако, речь понимал, мысленно прикинул, что со мной говорят на каком-то языке, хоть и не английском на самом деле, но относительно понятном и явно происходящим от английского моего века, и, для облегчения понимания, некоторые вещи, конечно, сейчас упрощаю, заменяя тогда непонятные мне моменты на привычное «сэр» и так далее. Если бы я тогда знал! Если бы я тогда мог предвидеть! *(Госкомдурь – сленговое название Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков - прим. авт).