что-то пошло не так.

      Небо быстро заволакивают свинцовые тучи. Где-то вдалеке гремит гром, оповещая людей о скорой грозе. Дождя еще нет, но, вероятно, он не долго будет заставлять себя ждать. Ветер проносится мимо домов, забираясь в закоулки, подгоняет людей поспешить и скрыться в каком-нибудь закрытом местечке, где удастся переждать ненастную погоду.       Чимин ежится, когда он пробирается под высокий воротник вязаной кофты. Холодно. Он не любит такую погоду и предпочел бы посидеть дома. Радует лишь, что его рабочее время кончилось и остаток дня он проведет в своей кровати, отсыпаясь или смотря какой-нибудь фильм. Скорее всего он будет грустным, потому что Паку кажется жизненно необходимым прореветься и он едва сдерживает непрошенные мысли, чтобы не разрыдаться прямо на дороге. Ему больно до сих пор. Чимин живет в Лондоне уже примерно два года и, по сути, должен забыть свои чувства, но — не может. По многим причинам.       Одной из них является полное осознание своей тупости. Почему он так поступил? Потому что не хотел больше чувствовать разочарование. Не в ком-то, а в самом себе. Не хотел причинять боль снова. Не хотел больше ничего, что могло связать его с прошлым. Но каждый раз возвращается туда: в своих снах или же в тишине холодной квартиры, где есть только необходимая мебель. Парень ненавидит холод. Он пытался найти кого-то, кто сможет согреть его так же, как тот самый. Получалось, признаться честно, паршиво. Хуже некуда, можно сказать.       Чимин сдался на Джексоне. Тот был сумасшедшим во всех смыслах. Непоседа и, действительно, горяч. А еще Джексон добрый и понимающий. Не дурак явно, потому что выслушал Пака и согласился остаться друзьями. Теперь они — неразлучный дуэт и Чимин искренне радуется за джексоновского парня Марка.       А еще Чимин больше не позволяет к себе прикасаться. Смотря на себя в зеркало и вспоминая часы, проведенные с Сехуном, он чувствует отвращение. Ему понадобилось два года, чтобы понять, каким он был мелким придурком. Боль больше не доставляет ему наслаждение. Узоры на запястьях и выше не позволяют больше. Глядя на них, Пак сжимает кулаки. Он был таким ребенком. И остается им до сих пор.       С братом они общаются, но уже не так часто. Он не выдержал жизни в Европе и укатил обратно несколько месяцев назад. Чимин не против. Теперь ему даже легче: срывается, когда потребуется, психует и кричит. Иногда звонит Джинену. Конечно, Джексону было бы позвонить намного логичнее, что ли, но тот парень каким-то чудесным образом влияет на него, заставляя вновь чувствовать себя живым. Пак даже хотел в него влюбиться и почти согласился на отношения, но потом передумал. Не зря, потому что теперь Джинен с Джебомом и из них классная пара.       «Из нас получилась бы тоже классная пара, Гуки, — думает он неосторожно, кусая до крови губу и благодаря Бога за то, что дождь начал наконец капать, — я надеюсь, что ты счастлив… Потому что я очень скучаю…»       Это было последней каплей.       Парень останавливается и поднимает голову вверх, давая волю эмоциям. С дождем все уходит. Слезы тоже.       Лондон — грустный город. Прекрасный, но пронизанный холодом. Здесь все такое. И дома, и люди, и все то, что они пытаются скрыть в себе.       Чимин вздыхает глубоко и уже хочет продолжить путь, но натыкается взглядом на два горящих и черных. Смотрящих в душу. Таких родных. Сглотнув, парень качает головой, вновь смотрит, но они не исчезают. Паника в душе Чимина нарастает.       Потому что это, черт возьми, Чон Чонгук.       Чимин не думает, он резко разворачивается и срывается на бег. Не важно, куда, главное — дальше, чтобы не догнал, чтобы не трогал, чтобы…       Он бежит без остановки несколько кварталов. Никогда так не бегал, если подумать. Пак останавливается, чтобы отдышаться, сзади нет никакого бегущего за ним Чонгука. Возможно, это было лишь наваждение. Слишком яркое.       — Ты придурок, Чимин, — тихо говорит он себе, держась за колющий бок, — как так можно…       — Можно, не можно, я не знаю, но ты точно придурок.       Мурашки проходятся вдоль позвоночника. Чимин отскакивает и загнанным в ловушку зверем смотрит на Чона. Тот возвышается, как скала, тоже запыхался. Усилившийся дождь уже не беспокоит ни одного из них, потому что оба до нитки промокли. Да и не до этого сейчас.       — Ты всегда будешь убегать от меня? — Чонгук подходит ближе медленно и до тех пор, пока они не скрываются под навесом закрытого магазинчика и Чимин не прижимается спиной к стеклянной двери. — Глупо с твоей стороны, хен.       — Что ты здесь делаешь? — едва слышно хрипит блондин и закрывает глаза. — Тебя тут быть не должно.       — Ошибаешься, — Гук хмыкает и осторожно берет ладони Чимина в свои, улыбается и… Это что, слезы?       — Нет, Чонгук-и… — тут же шепчет Пак и, не сдержавшись, приближается, обхватывая лицо младшего ручками, — пожалуйста, только не плачь… Не из-за меня…       Его дергают на себя и сжимают в поистине медвежьих объятиях. Чимин сначала напрягается, но обнимает в ответ, гладя по дрожащей спине и что-то тихо говоря. Он не может сбежать. Не сейчас.       — Поехали домой, Гуки…       Они ждут такси в тишине; водитель немного ворчит о том, что ему затопят весь салон, но парням плевать. Маленькая ладошка Чимина в гуковской кажется еще меньше, сам Мин кажется маленьким по сравнению с младшим. Тот возмужал, вытянулся еще больше, напряженное лицо приобрело более мужественные черты. Чимин украдкой рассматривал его и пытался загнать поглубже те чувства, что таились в нем до сих пор.       — Значит, Лондон?       Чимин кивает. Они сидят на кухне и пьют горячий чай. Чону повезло, что старший носит вещи на пару размеров больше, те пришлись ему как раз.       — Значит, Лондон…       — Я скучал, хен, — Пак прикрывает глаза и хочет было начать, но Чонгук опережает: — Не ври, что не скучал тоже. Твой брат все мне рассказал.       — Как ты меня нашел? — Чимин вздыхает и откидывает влажные светлые пряди со лба, все еще не решаясь взглянуть на Чона, хотя тот и прожигает его взглядом до сих пор. — Брат?       — Он тоже, но по большей части я сам, — брюнет хмыкает, — Намджун-хен знаком с Джексоном и когда он узнал, что ты тот, кого я ищу, то почти сразу рассказал, где тебя можно найти.       — Убью… — вздыхает Мин.       Возникшая тишина напрягает обоих. Они не знают, что сказать друг другу не потому, что не знают, а потому, что слишком много в головах.       — Хен… — первым решается Чонгук, — прости меня, я… Я так скучал по тебе. Я не хотел тогда тебя обижать, я… Пожалуйста, хен…       Голос юноши дрогнул. Чимин подорвался с места и сел перед ним на колени, взял его ладони в свои и крепче сжал, касаясь губами дрожащих пальцев, стараясь успокоить и говоря всякие глупости.       Потом поднимается и обнимает крепко.       — Не надо извиняться, прошу, — Чимин сам уже на грани истерики, — это я виноват… я так хотел вернуться, но что бы я сказал? «Прости, Гуки, я струсил и просто боялся посмотреть на тебя»?       — Хотя бы так, — шепчет Чон и зарывается носом в осветленные чиминовские волосы, — я бы принял тебя… Слишком плохо было, когда ты пропал…       — Прости…       — Я люблю тебя.       Чимин вздрагивает и отстраняется, не веря смотря в глаза младшего, но он не увидел там и капли сомнения или шутки. Этот ребенок продолжал любить его, ждать, а он, дурак, был в этом чертовом Лондоне, даже не соизволив отправить банальное «я в порядке» на наизусть выученный номер…       — Малыш. — Чимин всхлипывает несдержанно и жмурится, боясь заглянуть в глаза, — прости… пожалуйста, прости меня… я… я…       Слезы ручьем катятся по холодным щекам. Чонгук горячий. Он прижимает к себе, усаживает на колени и гладит по волосам, что-то шепча на ухо.       — Я тоже тебя люблю… — тихо говорит Пак и младший замирает в этот момент. — Я так боялся того, что могло бы произойти… Я снова причинил много боли…       — Хен… Замолчи. Хватит. Мы прошли через это, слышишь? Я рядом и я больше никогда не отпущу тебя.       — Но почему?       — Я больше не позволю нам страдать.       — Тогда и я тоже…       — Поедем домой?       — Да.       Изуродованные запястья Чимин прячет под напульсниками или длинными рукавами. Лишь Чонгуку он позволяет время от времени прикасаться к ним. Младший ведет пальцами медленно, словно вновь и вновь изучая тот или иной порез. Пак не может поверить, что раньше ему нравилась боль. Ласковый Чонгуки — лучшее, что случалось с ним в жизни.       Они вновь приехали в Корею. Все друзья Чонгука, те, кто так или иначе знал Чимина, встретили их с радостью. Им явно было интересно взглянуть на того, кто покорил сердце их младшенького. А Чимин жался к нему, смущенно улыбался и шугался громкоголосого Тэхена. Чонгук на это лишь улыбался и прижимал к себе хрупкого хена. Через год к ним приехали в гости Джинен и Джексон, прихватив своих парней и Бэма с Югемом. У последнего тут живет краш и он не мог упустить возможности встретиться с Ендже, а Бэм быстренько отыскал сообщника в лице Ким Тэхена.       Чимин и Чонгук счастливы. Они прошли через многое, чтобы сейчас смотреть, как их друзья дурачатся. Просто наслаждаясь друг другом, они готовы всю жизнь быть рядом. И будут.       Они больше никогда не оставят друг друга.       Никогда.