***
Эллисон сидела на краю кровати с белоснежными простынями и внимательно вглядывалась в черты своего отца, лежащего в коме. Лицо было настолько родным, что раньше она совсем не обращала на внимания на каждую чёрточку. А сейчас была готова вглядываться вечно, запоминая мельчайшие детали. Вначале её даже пускать в палату не хотели и говорили, что нельзя, пока он не выйдет из комы, но она отчаянно цеплялась за секунды, которые могли стать последними и уже несколько часов просидела рядом с ним со слезами на глазах. Эллисон уже потеряла мать и будет невыносимо потерять последнего родителя. Она вспоминала, как папа когда-то в детстве кружил её на руках по воздуху и дочка чувствовала, что этот мир только для них двоих, и вся эта яркая зелёная трава и утреннее солнце были созданы для того, чтобы они так лучезарно улыбались. Она вспоминала это, слушая, как на приборе пищит его сердцебиение. Медленное, слабое, но устойчивое. Уже наступил вечер, и за окном стемнело. Многие уже давно спали, но только не Эллисон. Врачи предлагали ей успокоительное, но она отказывалась, пытаясь быть сильнее, чем есть на самом деле. Эллисон часто аккуратно брала руку отца в свою, чтобы убедиться, что она всё ещё тёплая. Пол за дверью немного заскрипел, и девушка подумала, что кто-то проходит мимо, но её предположения развеялись, когда она услышала аккуратный стук. Эллисон закусила нижнюю губу и отвернулась в сторону окна, не желая, чтобы кто-то видел её такой слабой. — Можно? — прозвучал тихий голос с лёгкой хрипотцой в темноте. Эллисон нервно сглотнула, понимая, что дверь уже открывается. В комнату вошли, но она даже не посмотрела в сторону посетителя, пытаясь стереть слёзы, пока их ещё не заметили. Это был Айзек. И только теперь она вспомнила, что у них должно было быть свидание, которое так и не состоялось в связи с последними событиями. — Как ты? — аккуратно спрашивает он, подходя ближе. По её коже пробегают мурашки от такого резкого приближения. Сейчас она слаба и не защищена, сейчас у неё нет какой-то физической оболочки, а просто открытая душа, в которую может заглянуть каждый, кто пройдёт мимо. Но она всё равно старается всё спрятать. Айзек садится рядом с ней на корточки и смотрит на неё, тогда Эллисон поворачивается к нему, и он видит яркое отражение уличного фонаря, что светит в комнату, в её слезах, стекающих по щекам. Она ожидала после этого увидеть в его глазах презрение, разочарование, но… там плескалось понимание. Он положил свою руку ей на плечо, как бы говоря этим «я рядом», только не крича об этом, чтобы слышали все и всюду, а словно бы тихо нашёптывая, чтобы знали об этом только они. — С ним всё будет хорошо. Скоро он вновь придёт в норму, не переживай. Радуйся тому, что у тебя есть отец, который искренне любит тебя и которого любишь ты. Цени это, — его слова звучали искренне и заставляли её поверить, что всё действительно будет хорошо. — Я ценю, — тихо сказала она, понимая, что её голос уже кажется немного охрипшим. Неужели она настолько много плакала? — Мой отец меня ненавидел, — как бы между делом сказал он, заставляя её ещё раз задумываться. — Он всю жизнь издевался надо мной. Хорошо, что теперь его нет в живых. Так что я прекрасно понимаю тебя. — Прости, — Эллисон стало неудобно слышать эти слова. Это слишком личное. — За что? — удивился он. — За то, что тебе пришлось видеть всё это, за то, что это вызвало в тебе причиняющие боль воспоминания, — ей было неудобно вот так обнажать душу перед кем-то. Такой её видели всего два человека: её отец, что лежал в коме буквально в паре сантиметрах от неё и её парабатай, которого ранили и который сейчас тоже отсыпается. Кажется, что сейчас всё против неё. — Это нормально, слышишь? Тебе не должно быть стыдно, потому что многие так делают, почти что всем бывает больно. Я как никто это знаю и готов тебя поддержать. Он пытается её обнять, и она, немного сомневаясь, всё же утыкается своим лицом в его кудрявые волосы, пока он сидит на корточках у кровати. Айзек крепко сжимает её, и Эллисон чувствует, что в этих сильных руках никому до неё не добраться. Они сидят так минуты три, пока она наконец не набирается сил отпустить его. — Теперь нам нужно решить ещё одну проблему, — говорит Эллисон, теперь уже осознавая реальность и насущные проблемы. — Нам нужно отыскать Лидию и Клэри. Они пропали, и их всё ещё не нашли. Но мы найдём их, — твёрдо ответила Эллисон, вновь готовая бороться. Теперь она уверена, что всё будет хорошо. По крайней мере пока он рядом.***
В солнечном свете волосы незнакомца напоминали нимб. Во рту пересохло, но Клэри постаралась расшевелить язык, чтобы спросить: — Кто ты? — прохрипела девушка. Она чувствовала, как с каждым словом её засохшие губы начинают трескаться. — Джонатан Моргенштерн, твой брат. Но тебе стоит называть меня Себастьяном, — в его глазах отражался опасный блеск. — Пришлось наложить на тебя заклинание, прости, сестрёнка. Себастьян что-то произнёс, наверное, на латыни, и способность двигаться снова вернулась к Клэри. Она сразу же вскочила с кровати и оказалась с другой стороны от юноши. Он с любопытством её разглядывал, словно никогда прежде не видел человека. — Что тебе нужно от меня? — Клэри глазами лихорадочно искала выход. — Мне нужна ты. В следующую секунду он оказался рядом и, резко притянув к себе сестру, впился поцелуем в её пересохшие губы. Сбитая с толку Клэри не сразу поняла, что произошло, а потом попыталась вырваться, но хватка оказалась слишком крепкой. Себастьян не намеревался заканчивать поцелуй. Клэри укусила его губу и почувствовала металлический вкус крови. Наконец он отстранился от неё. В глазах Себастьяна плясали языки адского пламени и бешеной страсти, а глаза Клэри отражали лишь неподдельный страх. — Замечательно, — победно усмехнулся Себастьян, вытирая кровь с губы и отпуская сестру. — Как только я разберусь с нашей сводной сестрой, мы продолжим эту игру. Стремительным шагом юноша направился к двери. Клэри не сразу уловила смысл его слов. — Что ты собираешься с ней сделать? — ведомая страхом за сестру, побежала она за ним. — Нам не нужна полукровка в семье. Да ещё и оборотень, — с отвращением ответил Себастьян. Дверь закрылась прежде, чем Клэри успела остановить брата. Земля ушла из-под ног. Она осталась одна в номере и безрезультатно колотила по двери.