Сумасшествие

Им бы, наверное, не стоило общаться так тесно, как теперь. Им бы, вообще-то, было бы лучше разойтись еще тогда, когда было можно. Когда они не были так привязаны друг к другу. Когда они не были так близки. Так необходимы. Наверное, тогда Коннор бы смог без Хэнка. Наверное, тогда Хэнк не смог бы без Коннора. Но через несколько недель после признания андроидов, когда они сидели на кухне, уже ничего нельзя было изменить. Они больше не были напарниками, они были семьей. Коннор молчал, наливая Хэнку горячий кофе, заглядывая в глаза, мимолетно сжимая его пальцы. Он легко улыбался настолько живой улыбкой, что Андерсону было страшно. Страшно из-за каждого покалывания в кончиках огрубевших пальцев, из-за каждого сбившегося выдоха, из-за каждого жадного взгляда. Он видел. Нет. Он чувствовал. Чувствовал, как Коннор нуждается. Андроид мог не говорить прямо, но лейтенанту было ясно. Коннор спрятал (хуй там, просто выкинул же, зараза) весь алкоголь в доме. Коннор (по своей инициативе, что уже было неебически странно) вылизал всю жилплощадь до блеска. Коннор научился готовить по истрепанной старой книге рецептов полезную (!) еду. Коннор заботился. И это пьянило Хэнка похлеще многострадального алкоголя. На самом деле, кто бы что ни говорил, Андерсону и в голову не могло прийти, что он будет жить с андроидом. Просто в тот снежный день, когда Коннор осторожно обхватил тело мужчины руками и сжал пальцами куртку, он уже не мог по-другому. Просто, подходя к машине, он ворчливо бросил: - Ну что ты там застыл, жестянка? Я домой хочу вообще-то, тащи сюда свою задницу! Когда они вместе в тишине ехали домой, глаза Коннора лучились счастьем. Хэнк, впрочем, ему не уступал.