Их язык

       За окном только начало смеркаться, а Денис расположился на кровати и читал незамысловатую книгу с красно-синей обложкой, позволявшую иногда отвлекаться от прочтения на навязчивые мысли, от которых, на самом деле, он и пытался спрятаться. Завтра должен был состояться матч сборной России против сборной Хорватии, и, хоть, Денис отдал все силы на тренировке, он не был так уверен в своих силах в предстоящей игре.        После вечерней тренировки Черышев мечтал лишь о контрастном душе и о постели, но, когда голова коснулась подушки, всю усталость будто рукой сняло, и пришли встревоженность и неуверенность насчет завтрашнего дня. Решение проблемы возникло быстро, и полузащитник сборной незамедлительно отправился на поиски книги в своем огромном номере, поражающем не только размером, но и красотой открывающегося пейзажа на горные хребты, окутанные густым туманом, который кружится вокруг светящихся белых шапочек на верхушках гор, будто защищающих от холодных порывов ветра острые наконечники возвышенности.        После мучительно долгих поисков, когда тишину комнаты разрушали только звуки чего-то падающего, ломающегося и забористое словцо то на испанском, то на русском языках, Денис был в отчаянии, что у него не получилось найти ни книги, ни веры в себя и в завтрашний матч. Мирно сидя в кресле и слушая собственное дыхание, Черышев опустил взгляд на пол и увидел, как рядом с кроватью стоит маленький пакет, в котором лежала та самая книга, окрещенная как без вести потерянная. Он счастливо улыбнулся, достал ее из пакета, запрыгнул в кровать, разглядывая яркую обложку, и не смог сдержать улыбки, потому что, на самом деле, это чтиво оказалось впервые в его руках, ибо выбирал ее вовсе не Денис, а его друг по сборной Марио, когда они в выходной выбрались прогуляться по городу. — Денис, ты чего такой грустный? — ореховые глаза напротив смотрели прямо внутрь Черышева, пытаясь выпутать все душевные тяготы сокомандника. — Хочешь, я тебе мороженку куплю? — Вообще-то, нам нельзя такое есть, — строго отметил полузащитник. — Мы же никому не расскажем. Это наш секрет, — Марио хитро улыбнулся, словно лис, и, схватив друга за руку, повел к первому киоску с мороженым, так часто встречающимся на пути. — Господи, да не хочу я мороженное, — вырвав руку, произнес Черышев. — Хорошо, тогда подождешь меня тут? Просто я очень хочу чего-нибудь охлаждающего, — Фернандес улыбнулся своей самой яркой и заразительной улыбкой и, ничуть не стесняясь, поцеловал сокомандника в щеку, быстро скрываясь в толпе.        Марио никогда не стеснялся показывать своих чувств перед кем-то, потому что для него, чувственного бразильца, это было невозможно, когда у Дениса в ДНК было выбито «Личная жизнь, она на то и личная, чтобы оставаться далеко от посторонних глаз», вдобавок он прекрасно был осведомлен об отношении в России к людям нетрадиционной сексуальной ориентации, к каким Черышев себя не причислял никогда, но шоколадные глаза завоевали сердце Дениса за пару дней и не хотели уходить оттуда. Так и начались их странные, но очень приятные отношения.        За время, что отсутствовал его возлюбленный, Черышев успел полностью погрузиться в мысли о том, какой Марио бесстыдник — посреди бела дня целует; а если кто увидит, ведь во время чемпионата мира они стали чуть ли не вторыми по популярности (после Путина) в стране, поэтому логично, что их часто просят сфотографироваться, а также могли просто сфотографировать их исподтишка, как раз в момент поцелуя. Но раздумья полузащитника прервало легкое касание его плеча: — Ты ни за что не отгадаешь, что у меня для тебя есть! — лицо напротив сияло еще сильнее, чем всегда, и частые сравнения фанатов Марио и солнца в этот момент казались не такими надуманными. В руках Фернандеса был маленький пакет, на который успел бросить взгляд русский, но никаких идей насчет содержимого у него не появилось. — Не томи, показывай, — Денисом завладел ребяческий интерес, который, как он думал, был давно потерян в подростковом возрасте, но проснулся при контакте с этим неуемным бразильцем. — Это книга! Но не смотри сейчас на нее. Ты откроешь это произведение только тогда, когда тебе скажет твое сердце, — на последнем слове Фернандес положил руку на грудь русского, чувствуя, как под ней сердце ускоряет ритм, и посмотрел прямо в голубые глаза, постоянно засасывающие его, будто это вихрь в океане, а он рядом проплывающий человек, которого уносит вглубь все дальше и дальше.        Сейчас в руках полузащитника сборной находилась недавно изданная «ЦСКА. Энциклопедия для всей семьи», что очень удивило и повеселило Черышева. Читая предисловие, он не сильно зацикливался на тексте, потому что, когда читаешь о футболе, невольно начинаешь думать об этой игре и о предстоящем матче, от чего так яро пытался отвлечься Денис, поэтому он решил просто пролистать всю книгу. Уже ближе к концу энциклопедии Черышев заметил знакомую физиономию с такими родными золотистыми кудряшками, что лезут в глаза Марио, и тот постоянно пытается их убрать, но ничего не получается, и он сдается. Вспоминая этот милый жест возлюбленного, Денис начал невольно улыбаться и вновь погружаться в приятные солнечные воспоминания, связанные с этим человеком, но его отвлек стук в дверь номера.        Денис не ждал гостей, особенно в довольно позднее время суток, но, когда он увидел человека за дверью, все недовольство пропало, заменяясь на сладкое тепло в груди. — Я войду? — Фернандес неуверенно стоял у входа в номер, перенося вес тела с одной ноги на другую. — Да, конечно, проходи, — Черышев отошел ближе к стене, чтобы дать место для прохода внутрь.        Марио зашел в комнату и сразу же обратил внимание на книгу, лежащую на расправленной постели хозяина номера, отметив в голове, что, возможно, не один он сегодня нуждается в поддержке. Гость сел в кресло, стоящее у панорамного окна, и смотрел туда, не обращая внимания ни на что, кроме острых наконечников гор, будто пришел не к Денису, а на смотровую площадку. — Ты скучаешь по родителям? — наконец-то Фернандес вышел из транса и обратил внимание на мирно сидящего на кровати Дениса, гипнотизирующего гостя уже несколько минут. — Конечно, но это получается не так часто делать, потому что целыми днями думаешь о насущных проблемах и только в выходной есть минутка вспомнить о любящей семье. А ты? — Постоянно, — Марио стеснялся своего русского, но с Денисом все было по-другому. Черышева он не стеснялся с начала их знакомства. Он рассказывал ему все о своей жизни, о насущных проблемах, задавал самые глупые вопросы, которые даже ребенок постыдился бы спрашивать, и именно с Денисом он говорил на русском, больше ни с кем. Для него разговор на русском — это что-то личное, интимное. Для него русский язык — это язык их любви. — И сейчас? — Денис тоже перешел на русскую речь, переводя взгляд на глаза сидящего человека на против. Всегда, смотря «вовнутрь» сокомандника, были заметны эти острова ласки, любви и нежности, так хорошо спрятанные в этом теплом шоколадном море глаз. Эти ассоциации не оставляли Дениса долгие дни, заставляя все чаще при разговоре с бразильцем встречаться взглядом, а через некоторое время они просто стояли и пялились друг на друга несколько минут, пока Марио не сделал первый шаг к их поцелую. Но сегодня все было иначе. Будто на его острова пришвартовались миллионы туристов, загаживая его шоколадное море отходами. Вместо такой привычной нежности и любви виднелись лишь отчаяние и тоска. — Да, — Марио не мог разорвать зрительного контакта с Денисом, потому что, как он считал, первый язык их любви — русский, а второй — зрительный. Именно в этот момент он пытался передать все свои эмоции возлюбленному без слов. Просто смотря в его васильковые глаза.        Им казалось, что они не разрывали контакта всего несколько секунд, поскольку и бесконечности не хватит, чтобы полностью насладится присутствием друг друга, но, когда они разорвали зрительную связь, поняли, что уже давно стемнело и беседы беседами, а сон по расписанию. — Пожалуй, я пойду к себе, а то и так засиделся у тебя, — Марио начал подниматься с насиженного места и направился к выходу, но его мягко взяли за руку, поглаживая пальцы кисти. За время их «разговора» Денис прекрасно понял, что бразилец пришел к нему с отчаянием, потому что скучает по семье и не знает, как ему с этим быть, решив поделиться чувствами с возлюбленным, который в таком состоянии теперь никуда его не отпустит. Воспоминания о рассказах из уст самого героя о том, как Марио запивал свою депрессию, развившуюся от того, что его родители далеко от него, алкоголем и кутил целыми днями напролет, переставая ходить на тренировки и скитаясь по улицам разных городов, вызвали у Дениса неприятные мурашки от возможного повторения этой истории. — Думаю, сегодня ты останешься у меня, — хитро улыбнувшись, Черышев стянул с себя футболку, а следом и остальную одежду, кроме нижнего белья, залез в постель и посмотрел, что будет делать его гость.        Марио улыбнулся такой привычной лучезарной улыбкой, повторяя все движения сокомандника и ложась рядом с ним в кровать. Сейчас в их мире есть только они, только их взгляды, их долгожданные долгие поцелуи, во время которых Денис всегда шептал, какие же все-таки сладкие у возлюбленного губы и как он хочет их съесть, чем заставлял щеки Фернандеса заливаться румянцем.       Они занимались сексом уже множество раз, но комплименты о губах Марио всегда заставляли его багроветь в любых ситуациях, что очень забавляло русского, постоянно издевающегося над сокомандником. Такая ситуация, например, была, когда все решили отужинать всей командой за одним столом, сидя довольно близко. Тогда и пришла идея в голову Черышева уронить проклятую вилку у ног Фернандеса, чтобы они вместе наклонились, и нашептать ему всяких пошлостей о том, где он хочет видеть эти губы прямо сейчас. Когда же они оба вылезли из-под стола, улыбке Дениса позавидовал бы самый счастливый человек в мире, а Марио же был копией какого-нибудь сорта бразильских помидор. Такие физиономии не укрылись от сокомандников, поэтому они завалили вопросами Фернандеса об его самочувствии, на что тот не мог и слова внятно произнести, переводя гневный взгляд на создателя это ситуации, который самодовольно наслаждался данным действом.        Они еще долго целовались, растягивая момент, где Денис держит ладонями лицо бразильца, поглаживая, иногда одаривая его щеки мимолетными поцелуями, а Марио зарывается пальцами в волосы своего любимого футболиста, оттягивая их. — Я так тебя люблю, — разрывая поцелуй, произнес светловолосый мужчина. — Я тоже, — на последней фразе Денис оставил поцелуй на кончике носа Марио, слезая с него и ложась рядом, перемещая руки с лица бразильца на талию, притягивая к себе ближе.       С приходом возлюбленного в номер, да и в его жизнь, Черышев совсем позабыл о своих недавних заботах и переживаниях, которые блекли с грустными взглядом Фернандеса, и ему совсем было не до горьких мыслей рядом с ярко улыбающимся и громко смеющимся сокомандником. Марио был для него тем единственным, ради которого он материк сдвинет, лишь бы он мог видеться с родственниками, тем, кто может то же самое сделать ради Дениса. Был его любовью.