Не может быть.

— Я тебя люблю. — Что ты сказал? — бормочет Тэхён, оборачивая голову в сторону друга. Его глаза слипаются, руки еле продолжают держать стакан с выпивкой, а в голове абсолютный вакуум. — Говорю, давай я тебя домой подвезу, — громче произносит Чонгук, прочищая горло, а затем из-под выросшей челки смотрит на Тэхёна. Тэхён улыбается, залпом осушая бокал, и пытается привстать, хватаясь одной рукой за Чонгука, который тут же помогает ему выпрямиться. — Мой Чонгуки самый лучший, — пьяно шепчет ему в ухо, на что у Чонгука мурашки по телу. «Мой» звучит как-то не так, совсем не так, как нужно. Хочется оставить нетрезвого хёна в баре, но тогда с нетрезвым хёном может что-нибудь случиться, а этого Чонгуку совсем не хочется. Тэхён смешной, когда выпьет. У него глаза искрятся, словно там отдельный космос, он постоянно щебечет о каком-нибудь бреде, который Чонгуку иногда непонятен, смеется своим глубоким голосом, запрокидывая голову назад, и смотрит всегда так, что душа выворачивается. Чонгук любит с ним выпить. Хён может угостить его несколькими напитками, но Чонгук редко когда к ним прикасается. Чаще всего ему нравится просто наблюдать за Тэхёном, когда он такой доступный и свой, — настоящий. Ведь тогда Тэхён сам ластится, сам просит везти его не домой, а к Чонгуку, и засыпает у него на кровати, прижимаясь к его груди, туда, где самое сердце бешено бьется. Чонгук чувствует к Тэхёну такое тепло, от которого его иногда распирает, потому что Тэхён такой глупый, что позволяет Чонгуку рассматривать, как подрагивают его ресницы во сне, проводить руками по щекам, скулам, спускаясь к губам, а затем дышать так неспокойно и рвано, будто внутри вулкан извергается. Чонгук любит его. Но Тэхён любит немного выпить, а Чонгука — нет. Тэхён пьет часто по пустякам. — Меня нуна бросила, — Тэхён звонит Чонгуку на работу и с грустным голосом сообщает опечалившую его новость. — Бабушка Со была твоей соседкой, и она просто уехала к дочери, — закатывает глаза Чонгук, но уже знает, что будет дальше. Фраза уже заучена наизусть. — Мне нужно выпить, — стонет Тэхён ему в ухо. Иногда Тэхён напивается от радости. — Нуна приехала ко мне! — Тэ, она живет с тобой в одном здании, естественно, она вернется! — Чонгука поражает степень глубины его эмоционального диапазона. И как всегда за этим следует банальное, но Чонгука любимое: — Мне нужно выпить! Иногда на самом деле причины веские. — Я её больше не увижу, — Тэхён кладет голову на плечо Чонгука и тихо хнычет, царапая ногтями свою руку. Чонгук с сочувствием хлопает его по коленке и зовет бармена, чтобы тот подошел. — Тэхён, она съехала. — Я её больше не увижу, — Чонгук вздыхает и снова зовет не слышавшего его бармена. — Тэ, она тебя даже не знает. — Я готовил ей печенье. — У неё диабет. — Я убирал за неё мусор. — Это были её продукты. Она забыла свой пакет за дверью. Ты выбросил её продукты. — В прошлом году я нашел её кота! Она смеялась тогда с моих шуток, — уже возмущается Тэхён, поднимая голову и с вызовом глядя на Чонгука. — Она глухая, Тэ. — Но у неё были слёзы от смеха. — Она плакала, потому что у неё аллергия на кошек. Это был не её кот. У неё даже кота никогда не было, — Тэхён открывает рот, чтобы возразить, но затем также его закрывает, снова кладя свою голову на чонгуково плечо. — Откуда ты это всё знаешь? — Ты говорил мне это каждый раз, когда мы виделись. Мне жаль, что она съехала, — бармен, наконец, видит, как Чонгук его подзывает, и стремительно спешит к нему. Прежде чем Чонгук успевает что-либо заказать, Тэхён резко подымает голову и смотрит на опешившего Чонгука. — Мне нужно выпить, — выходит как-то грустно. Чонгук никогда не сможет признаться ему в своих чувствах. Всё, на что его хватает, это признаваться стеклянным глазам, пока их обладатель пытается вспомнить своё имя, не то чтобы какие-то слова о любви. Чонгуку этого достаточно. Тэхён его не сможет понять. А пьяный Тэхён нежный, пьяный Тэхён кажется открытым, и Чонгуку это нравится. — К тебе? — Тэхён пытается пролезть на заднее сиденье машины Чонгука, пока сам Чонгук придерживает его за плечи. — Не хочу домой. Меня никто не ждет, — Чонгук вздрагивает. Тэхён всегда кажется навеселе. У него редко бывают тяжелые дни, если он их себе сам не придумает, и Тэхён всегда живой. Чонгука порывает с его улыбок, потому что не должно быть всё так. Тэхён совсем не кукла, у него должны быть сложности, но по нему никогда такого не скажешь. Вот только Чонгук всё видит. Он видит его душу нараспашку, а Тэхён проявляет себя только с градусом внутри. — Чонгук-и, ты такой хороший, — Чонгук закрывает Тэхёна одеялом, а сам пристраивается рядом. У него не осталось сил, чтобы стянуть хотя бы рубашку, но Тэхёну он помог даже со штанами. — Тэхён? – Чонгук слышит его сопение и выдыхает. — Я люблю тебя. * * * Чонгук уже злится. На себя. Потому что вот он, Тэхён, сидит за барной стойкой, увлечено что-то щебечет, попивая что-то из трубочки, его зрачки расширены, и он снова навеселе, снова «мой, Чонгук-и», и снова без причины. Чонгуку хочется схватить его, заставить сжаться и прокричать, чтобы до него наконец дошло, что Чонгук видит, как сочится его душа, как плавно у него внутри всё окрашивается в мрачный, как сильно ему не идут эти безмятежные улыбки. Тэхён не такой, и Чонгук об это знает. Но он лишь чокается с ним стаканом и осушает свой полностью, не обращая никакого внимания на то, как дерет горло. — Почему ты всегда сдержанный, Чонгук-и, разве тебе не хочется немного притормозить? — Чонгук сжимает челюсти, потому что притормозить нужно Тэхёну. Чонгук не может себе этого позволить. Если Тэхён пьян, Чонгук всегда должен быть трезв, чтобы спокойно отвезти его к себе, снять липкую и мешающую одежду, позволить уснуть на своей кровати, прижать его к себе и, как бы больно не было, признаваться ему и признаваться. — Давай я тебя отвезу домой. * * * Сегодня впервые не Тэхён приглашает Чонгука, чтобы по привычке выпить, а Чонгук зовет его к себе, ведь отвозить Тэхёна домой у него не хватит ни сил, ни трезвости. Голос Чонгука в телефоне звучит отрешенно и довольно безжизненно, но Тэхён не успевает даже поинтересоваться, потому что он тут же бросается к нему. Время позднее и Чонгук открывает ему дверь не сразу, а лишь с третьего звонка. Вид у него потерянный, глаза опущены, и сердце Тэхёна сжимается. — Чонгук-и? — Проходи, — Чонгук отступает в сторону, пропуская в дом застывшего Тэхёна, и направляется в гостиную, где на журнальном столике уже покоятся несколько бутылок спиртного, и Тэхён подмечает, что кое-какие уже пустые. Тэхён впервые его таким видит — подавленным. — Что-то случилось? — Тэхён аккуратно касается плеча перед собой стоявшего парня и обходит его стороной, вставая перед ним. — Мама сказала, что они с отцом подписали развод, — Тэхён раскрывает рот. — У него всё-таки новая семья, — Чонгук опускает голову и поникает плечами. — Чонгук… — Тэхён прижимает его к себе, зарываясь в его волосы. — Он врал нам. А я узнал самым последним, — приглушенно шепчет Чонгук, утыкаясь носом в шею Тэхёна. — Последним? — Они развелись неделю назад. У отца от другой есть ребенок. Мама говорит, что всё нормально, мы справимся. Но не нормально, ничего не нормально, — Тэхён чувствует потрясение, но оно сбивается сожалением, когда Тэхён понимает, что Чонгук дрожит. — Мне так жаль, — Чонгук отстраняется от него и садится прямо на пол, упираясь спиной к дивану, и похлопывает ладонью рядом с собой, смотря на Тэхёна исподлобья. — Мне нужно выпить. Тэхён наблюдает, как стакан всё заполняется и заполняется жидкостью, которая потом исчезает в Чонгуке, и не знает, как утешить его. Чонгук повторяет, что он никогда не был нужен отцу, что всё сказанное им было просто напросто ложь, заблуждения. Тэхёну грустно смотреть на такого Чонгука, он даже к протянутой Чонгуком стопке притронуться не может, потому что его гложет беспомощность. Чонгук был для него всегда некой отрадой для души или спасательным кругом. Он знает, что Чонгук поможет в любой ситуации, всегда поддержит и поймет. Чонгук совмещает в себе весь тот уют, который так не хватал Тэхёну, но которого он всегда жаждал. У Тэхёна жизнь была сбивчивая, не было золотой середины или кнопки «стоп». Всегда была одна дорога, которая стремительно катилась вниз, и был Чонгук, который всегда давал руку в подходящий момент. Тэхён не пытался что-то менять. Его заглатывает этот круговорот, где всё всегда одно и то же. Но лишь Чонгук отличается в этом своим светом, и Тэхёна манит на это марево. Чонгук проявляет к нему такую заботу, но Тэхён лишь может снова писать ему такое нудное «я хочу напиться» и ждать, когда заветный звонок оглушит его. После полуночи бутылки уже валяются пустыми, Чонгук еле держит себя в сознании, устроив голову на своих руках, пока Тэхён поглаживает его по спине, позволяя тому прикрыть веки. — Мне так хреново. — Хочешь спать? — Чонгук что-то мычит в ответ, но Тэхён просто перекидывает одну его руку себе на плечо, направляя того в сторону его спальни. Чонгук, не снимая одежды, валится на кровать лицом, головой зарываясь в подушку. Тэхён прикрывает его одеялом и чувствует, что они поменялись местами, ведь обычно Тэхён в такой ситуации, а Чонгук за ним ухаживает. Выдохнув, Тэхён скидывает свою футболку и ложится рядом с Чонгуком, ещё раз на него взглянув. Чонгук красив. Тэхён понимает это, когда Чонгук прижимается к нему ближе, опаляя шею своим дыханьем. В эту ночь всё шло не так, как обычно, кроме одного: Чонгук по привычке зовет тихо Тэхёна, и тот лишь оборачивает голову к нему, замечая, что Чонгук так же с закрытыми глазами, и шепчет: — Я люблю тебя. Тэхён замирает, но Чонгук лишь отворачивается спиной к нему, и Тэхён успевает подумать, не показалось ли ему. — Что ты сказал? — Чонгук молчит, и Тэхёну кажется, что тот уснул, пока он не слышит шуршание одеяла. — Я люблю тебя. Тэхён чувствует, как внутри что-то переворачивается. Как кожа полыхает, сгорает. Как разум перестает соображать. Потому что Чонгук любит Тэхёна. Господи, Чонгук любит его! И Тэхён совершенно без понятия, что с этим делать. * * * — Твою мать, — осипшим голосом произносит Чонгук, просыпаясь утром. У него ломит тело, трещит голова, а во рту неприятный привкус. Он пытается напрячь мозг, чтобы вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего, но пока что безрезультатно. Свесив ноги с кровати, Чонгук босыми ногами вступает по ковру, направляясь в гостиную, и застает там беспорядок, который ему же убирать придется. Его отвлекает шум с кухни, и он кидает взгляд на проём, замечая там Тэхёна. — Тэхён? — Доброе утро, — Тэхён прикусывает губу, подходя к Чонгуку ближе. — Я… я вчера много выпил? — Достаточно, — Тэхён складывает руки на груди, поглядывая на смутившегося Чонгука. — Я что-то натворил? — Ты ничего не помнишь? — Чонгук категорический мотает головой, и Тэхён не знает, радует ли его эта новость или расстраивает. Он не мог спать всю ночь, вспоминая признание Чонгука. — О, нет, ты ничего не сделал, — Чонгук кивает и хмурит брови. — Ты не пил со мной? — оглядев Тэхёна, Чонгук подмечает, что тот выглядит отлично в отличии от него. — Нет. — Чего? — Вчера ночью я был тобой, — объясняет Тэхён. — Не говори мне, что слушал мой бред и гладил по спине, — стонет Чонгук, хватаясь за голову. — Именно, — ухмыляется Тэхён. — Это ужасно. — Всё не так плохо, — Тэхён садится на диван, убирая с него грязные тарелки, которые Чонгук вчера забил чипсами, и смотрит на Чонгука. — Чонгук… — Чонгук под этим взглядом теряется. — Что? — Ты сказал мне кое-что, перед тем, как уснуть, — уклончиво начинает Тэхён, ерзая на месте. Чонгук за этим движением следит и чувствует себя неуверенно. — Что я тебе сказал? — Тэхён вновь вспоминает ту сцену. Если сказать, то назад уже не вернешь, а если промолчать… — Ты сказал, что любишь меня, — Чонгук раскрывает рот, а затем также закрывает его. Он молчит пару секунд, но выражение лица Тэхёна всё подтверждает — он серьезен. Чонгук не хотел, чтобы всё было так. Чонгук вообще не хотел, чтобы это случилось. — Я… — Что любишь меня, Чонгук. Как долго ты хотел это скрывать? — Тэхён не кажется напуганным или злым, и Чонгук немного успокаивается. — Всегда? — Блять, — Чонгук вздрагивает и опускает голову. — Это ничего не значит. Ты не должен отвечать на мои чувства. Просто сделай вид, будто ничего не было, — с какой-то печалью в голосе говорит Чонгук. — Но, Чонгук, я не могу так, — Чонгука ломает, с какой безвыходностью звучит Тэхён, и он больше не может этого терпеть. Развернувшись, Чонгук быстрым шагом покидает комнату, уходя в спальню. Тэхён лишь вздыхает, прежде чем пойти за ним. — Не делай такой вид, я всё понимаю, — Чонгук лежит на кровати и его лица не видно из-под подушки. — Я облажался. — Чонгук… — Нет, не говори ничего. — Чонгук, — Тэхён подходит к нему ближе. — Тэхён, просто уйди. — Чонгук, — он вырывает подушку из рук Чонгука и заставляет того на себя взглянуть. — Я же просил… — Я тоже. — Что тоже? Я знаю, что ты тоже себя ужасно чувствуешь, поэтому прошу тебя уйти. — Блять, я тоже люблю тебя, — Чонгук сначала смотрит на Тэхёна и раскрывает рот, затем смотрит вниз и хмурит брови, а потом снова смотрит на Тэхёна. — Что? — Я тоже люблю тебя, Чонгук-и. — Боже, если ты сейчас меня обманываешь, я те пустые бутылки об тебя разобью, — Тэхён умиляется угрозе Чонгука и садится рядом с ним на кровать. — Вчера ночью я был выбит из колеи. Я не мог сомкнуть глаз, пока не настало утро, и всё, о чем я думал, это было «не может быть». Но утром я увидел твой растрепанный вид, ты был раздосадован, и я просто смотрел на тебя и не понимал, почему ты раньше не мог этого сказать? Почему ты оставлял меня в неведение? Моя жизнь говно, Чонгук. — Твоя жизнь… — хотел было уже возразить Чонгук, но Тэхён остановил его поднятой рукой. — И ты единственное, за что я цеплялся. Но ты ведь не можешь вечность меня терпеть, то, каким придурком я бываю и мою странную страсть к алкоголю. — Вообще-то… — И тогда я понял, что хочу, чтобы ты вечность меня терпел и то, каким придурком я бываю. Я понял, что ты самое лучшее, что я имею в этой говно-жизни, и я, чёрт возьми, так тебя люблю. — Не может быть, — Чонгук принимает сидячее положение и хватает Тэхёна за ладонь, прижимая её к себе. — Ты сейчас серьезно? — Чонгук, я уже три раза это сказал. — Скажи ещё раз, — Тэхён улыбается, но всё же выполняет его просьбу. — Я люблю тебя, Чонгук. — А я тебя ненавижу. Ты такой урод, Тэхён. Я так тебя ненавижу, но, черт, я так тебя люблю, — Тэхён дергается, когда Чонгук прижимает его к себе. — Я страдал. — Я знаю, — Тэхён утыкается своим лбом в лоб Чонгука. — Ты… — Я знаю, прости меня. Ты такой красивый, Чонгук-и. — Я никогда об этом не думал. Я не думал, что ты бы смог меня полюбить однажды. — Ты чудесный. — Но ты любишь меня, как это возможно? — Чонгук, ты самое лучшее, что со мной произошло. Ты есть ты, я есть я, и я люблю тебя. Почему тебе так сложно в это поверить? — Тэхён слегка целует в скулу, а затем в линию подбородка, опрокидывая Чонгука назад. — Потому что я ждал этого так долго, Тэхён. — Почему ты молчал? — Я говорил, но ты не слышал, — Чонгук шипит, когда Тэхён проходится зубами по коже. — Ты говорил мне, но не моему сознанию. — Я не мог. — Я хочу тебя поцеловать, — Чонгук удивляется резкой смене темы, но не успевает что-либо сказать, потому что Тэхён тянет Чонгука на себя, невесомо, словно на пробу, касаясь губ Чонгука своими. — От меня несет, — сквозь поцелуй тянет Чонгук. — Мне плевать. — Я тебя всё же ненавижу, — Чонгук прижимается ближе, кожа к коже, и тянет руки к волосам Тэхёна, сжимая их. — Нет, Чонгук-и, этого не может быть, потому что ты меня любишь, — Тэхён коротко целует Чонгука в лоб, улыбаясь. — Очень.