За странником стелется путь из звезд и слышится запах ромашек.
Он дорогу себе прорубит стрелами — чистый свет рассыплется звездной пылью и смешается с прахом убитых. Под кожу вопьется холод и за сердце будет цепляться страх, руки будут неметь и коленки предательски задрожат, только все это заметить страннику будет нельзя — ему не положено.
Ему не положено думать своей головой, бояться и — что еще хуже — привязываться к людям. Они просто пешки, искатели приключений, взвалившие на свои плечи, которые, между прочим, тоже совсем не из стали и не из камня, слишком большой груз. Им никто не указывал — они так решили, а, значит, пусть сами и разгребают последствия.
Так должен думать Аин, но ему почему-то не думается.
За монстров и тех, кого не смог все ж спасти, душа давно не болит; болит за живых, трепещущих и недолговечных. За людей. Да, вот этих вот, что бросаются под атаки, в самое пламя, безответственно и глупо ныряют в жар битвы. Страннику их не понять, пусть и делает он то же самое. Он делает это по одной лишь причине: он должен. А они не должны.
Или уже и не только поэтому. Тогда — может быть, а сейчас у него есть другие причины.
Но голос продолжает на ухо шептать: ты посланник, пророк, и они тебе не нужны. У тебя одна миссия — протянуть до конца да не дать им сгинуть в канаве, а там вам, конечно, награды, почет… Им — спокойная жизнь, тебе — вечное забвение в тумане из звездной пыли. И все станет так, как должно быть. Как написала судьба.
Но странник уже сомневается, была ли то судьба.
***
Эльсворд объясняет терпеливо и медленно.
Он знает, как сложно ангелу понять некоторые вещи. Например, людей.
Но мальчишка отвечает на все вопросы и удерживает тяжелый вздох, когда тот глядит на него с непониманием. Снова. Опять. Эльсворд говорит себе: за один вечер всего он не объяснит.
А на самое сложное «почему» он отвечает до смешного просто.
«Не должны, конечно, но… Если не мы, то кому ещё?»
***
Аин начинает понимать. Аин начинает видеть.
Они кроются в ненавязчивой заботе; в припасенных Аишей зельях, в заваренном проспавшему Рейвену кофе, в напоминаниях засидевшейся в лаборатории Роуз о том, что уже давно ночь. В легких прикосновениях: в похлопывании по спине или «давай пять, отлично сработано». В полуулыбках, в быстрых взглядах.
Эмоции закручиваются вихрем, потихоньку сбивающим все преграды и стены, что Аин кропотливо выстраивал долгие недели молчания.
***
Это — его «второй путь», другая тропинка, спрятанная под горой сомнений и страхов.
Пусть поросшая сорняками и покрытая слоем пыли… Она перед ним. Она существует — существовала всё это время.
За странником стелется путь из звёзд и слышится запах ромашек.
Но теперь звезды греют, а ромашки — ромашки цветут.
