Юнги любит спать. Безумно. Все мемберы подмечают это, а в сети гуляет бесчисленное количество фото, где тот засыпает на любой горизонтальной поверхности — и не только.
Никто даже и не догадывается об истинной причине такой сонливости.
Юнги любит спать, действительно. Влюблён в сон, с головой и бесповоротно. Больше чем в это он любит, разве что, музыку.
Вот только у него появилась другая любовь. Побочная и неожиданная, даже запретная. Но Юнги просто не может отказаться, подавить это в себе. Сколько бы он не пытался закрыть эти чувства на замок, при виде любимой они вновь прорастали, всё глубже оседая в сердце.
Он так любит касаться любимой. Его сердце пускается в безумный забег, стоит только увидеть
её после тяжёлого и насыщенного дня. Карамельно-карие глаза скользят по изгибам, а губа закусана в предвкушении до безумия приятной ночи.
Порой Юнги даже забывает принять душ, без личных прелюдий приближается к
ней. Всеми пятью пальцами проводит вниз, размашисто и с нажимом. Тихий выдох чуть приоткрытым ртом. Как дикий зверь, Юнги едва ли не рвёт на себе одежду, сбрасывая на пол. А после отбрасывает одеяло, с удовольствием падая в
её объятия.
Кровать. Родная кроватка. Такая тёплая и уютная. Мягкое одеяло, укрывающее с головой, и лёгкий запах шампуня на подушках. Юнги сходит с ума в этих объятьях, хочет продлить этот момент. Он переставляет будильники на час вперёд, а порою и вовсе отключает. И продолжает нежиться на шёлковых простынях, с тихим мычанием зарываясь лицом в подушки.
Юнги не любит утро лишь по одной причине — ему приходится расставаться с его
любимой. Каждый раз, вновь и вновь. И день кажется таким бесконечно долгим, а Юнги
мёрзнет без её объятий. Всё крепче обнимает себя руками, пытаясь согреться. Благодарно кивает на предложенную хёном куртку, но понимает, что спасти от холода может
только она.
Юнги любит спать. Но лишь потому, что закрывая глаза представляет, как лежит на ней. Ласковые касания одеяла и несравненно нежные подушки под головой. Сердце скачет как на американских горках при одной только воспоминании о
ней. И Юнги не может сдерживаться, задыхаясь в этих ощущениях. Дышит часто, даже сбивчиво, и вновь и вновь закрывает глаза, ища куда бы можно было прилечь.
Но как бы чист не был пол или удобно кресло, кровать заменить были не в силах.
Если бы только было можно, точно женился бы, думает Юнги, проводя рукой по её краю. На сердце тоска, но он всё равно закрывает дверь, не сводя с любимой взгляда вплоть до того, как рука отпускает ручку, оповещая о том, что вход в комнату закрыт. А она осталась там, отделённая от него слоем дерева.
Это безумие, шепчет Юнги. «Мне точно нужна помощь» — одними лишь искусанными в кровь губами. Но эндорфины вновь и вновь накрывают сильнейшим цунами, стоит только оказаться рядом, провести рукой по чистой ткани, вдохнуть её запах.
Юнги не может без неё. Если он не рифмует или не занимается созданием рифм, то он рифмует признания в любви для неё.
Её мягкость и тихий, похожий на стоны скрип, когда его тело оказывается сверху.
Вновь и вновь на повторе в голове.
Юнги всегда знает, где его любимая кроватка, а та, в свою очередь, всегда дожидается его и принимает без лишних слов. Она, знаете ли, вообще не особо разговорчива. Не достаёт тупыми расспросами, когда он приходит безумно уставший, и не выносит мозги по каждой мелочи.
Она нежна. Мягка. Её объятия приятны до дрожи. Но главное её качество —
неразговорчивость, и это заводит Юнги ещё больше. Он взвинчивается до дрожи по позвоночнику, до натянутых до предела нервов и сладкого тумана в голове.
«Женился бы, точно женился бы. Ведь ты так идеальна…» — шёпот. Тихий-тихий. Эти слова —
только для них двоих. А то, как нежно Юнги ведёт по ней рукой глубокой ночью — чтобы точно никто не увидел! — интимнее любого самого извращённого секса.
Он не кричит об их любви. Просто не может. Контракт, заключённый с агентством, не даёт парням и единого шанса на открытые отношения. Да даже если бы и не было этого дурацкого контракта, он всё равно бы молчал…
Их не поймут. Никогда. Плевали все на то, как глубоки и чисты их чувства, плевали они на душевную связь.
«Это неправильно!»,
«Противоестественно, мерзость.» — стыдно признаться, но Юнги боялся этих слов. Боялся упрёков, косых взглядов.
Но больше всего он боялся того, что мемберы отвернуться от него. Конечно же, за столько лет они стали семьёй — а может, даже чем-то большим. Они принимали друг друга без остатка, бились о скалы друг друга, но вновь и вновь мирились, смеясь за очередной порцией соджу.
Но он всё равно боялся.
Эта любовь была неправильной, странной — он знал это.
Запретной…
Но пусть он сходил с ума, пусть сердце продолжало биться в аритмии, Юнги всё равно не мог перестать любить. Ведь любовь — чувство неуправляемое. Самая страшная в мире
болезнь, от которой вряд ли можно найти лекарство. Она так прочно прорастает в наших душах, сковывает всё наше существо в сладкой неге, что
даже разбитое сердце продолжает хранить её семена.
***
Юнги любит много всего. Холодный американо по утрам, покупать новую технику, чинить всё, что ломает Намджун…
Но без своей
кровати он не видит смысла существовать.
Он в неё с головой. Навечно.
И зачем кричать о чувствах,
если от одного только тихого шёпота сердце готово взорваться?
