First time not always hurts

- Поспи. Прикосновение губ к шее – точно удар током. Ладони Кассандры, легшие ей на плечи, кажутся такими холодными: до этого Даника и не чувствовала, как сильно горит тело, как устали безустанно машущие мечом руки, как ноет постепенно заживающий шрам на её животе. Горы уже поглотили солнце – свет исходит из окон крепости и домов. Пот заливает её лицо, и она слизывает соленые капли над верхней губой, а потом делает глубокий вдох. Меч с глухим и тревожным стуком падает на траву тренировочной площадки. Кажется, она приходит в себя: гнев куда-то исчез, перед глазами померк огромный Ужас и его мерзкие глазастые пауки, испарилась орущая чужим голосом Хоук, режущая запястья наконечником посоха. Только ночной, морозный воздух, приятно холодящий кожу и пронзающий изголодавшиеся из-за тренировок легкие. И Кассандра. Сестра когда-то назвала Данику дворнягой, уродившейся в благородном помете – и это так. Поначалу она недоверчива, но в преданности своей слепа, безрассудна и отчаянна. Искательница ясно дала понять – ничего не выйдет. Но Инквизитор продолжала писать неуклюжие стихи, говорить неловкие комплименты и смотреть на неё, как псина смотрит на обожаемого хозяина. Питая слабую надежду на то, что ее пригреют и приласкают. Отдышавшись, Даника медленно оборачивается. Кружится голова. Кассандра медленно, аккуратно убирает руки с её плеч и неуверенно касается пальцем раскрасневшейся, пылающей щеки. - Хорошо… Кас, - почти шепотом говорит Инквизитор. – Что… что ты делаешь? Искательница в тусклом желтоватом отсвете окон выглядит слишком беззащитной. Как в те моменты, когда она полностью погружается в любовные романы. Под металлом доспехов и суровым лицом – нежное, ранимое сердце, ждущее отважного рыцаря. А Даника – всего лишь девчонка с зеленой меткой. Неловко, словно в первый раз в жизни, Кассандра дарит поцелуй. Даника чувствует, как её дыхание касается кожи. Как мягки её вечно поджатые в недовольстве губы. Как пахнут сеном и костром её короткие волосы. Месяцами она мечтала об этом поцелуе. Больше всего на свете. Она медленно отстраняется, и в глазах её блестят любовь и непонимание. - Ты не хочешь этого. Ты пожалеешь. - Я не знаю, что я делаю, - хрипло выдыхает Кас. – Но делаю я, что хочу. Ты приложила достаточно стараний, чтобы захотела. Получить то, чего желаешь больше всего – опасно. Ведь потом будешь бояться его утратить. - Ты не приз, который надо завоевывать. Ты не должна делать этого, правда. Я… «…люблю тебя» Даника не успевает договорить, потому что Кассандра целует ее снова, требовательнее и уверенней. Инквизитор ласково обнимает её крепкую талию, пока Искательница прижимается к ней всем телом. Страх испаряется – в груди волнами разливается приятное, ни с чем не сравнимое тепло, что слаще патоки и уютней трещащих углей камина. Даника тысячи раз представляла этот момент, но только сейчас поняла: она не знает, как себя вести, когда он наконец-то наступил. Кончик ее языка касается губ Кассандры, осторожно и трепетно. Она крепко сложена – углы и мышцы, но Даника будто боится, что сломает её. Кассандра, вечно строгая и серьезная, на удивление ведома, и этот вид власти Инквизитору по душе. Ей не нужна армия, трон и венец на голове. Ей нужна женщина с шрамом на скуле, черной косой в коротких волосах и мозолистыми, сильными руками. Немного осмелев, она ведет Кассандру за собой по полупустым каменным лестницам и коридорам, наполненным слабым светом факелов и луны. Редкие прохожие бросают на них незаинтересованные взгляды. Сейчас она не боится церковниц в дурацких шапках, осуждающе каркающих воронов, не боится самого Корифея и всех демонов Тени вместе. Ладонь Кассандры влажная от пота и слегка дрожит. Сердце Даники бьется громко, стремясь пробить недавно зажившие ребра. В её покоях идеальная полутьма: луна освещает разбросанную на полу инквизиторскую одежду, блестит на мраморной статуе кунари, держащей балдахин над чересчур огромной и чересчур мягкой кроватью. Инквизитор понятия не имеет, зачем потратила кучу денег на эту безвкусную махину. Но это уже не важно. Дыхание у Кассандры неровное, и в тишине комнаты оно кажется оглушающе громким. Она сжимает ее руку так крепко, и короткие ногти больно впиваются в кожу. - Еще не поздно остановиться, - говорит Даника резче и громче, чем того хотела. Кассандра молчит. Сейчас она, наверное, уйдет. Не найдя сил ничего сказать, пряча пунцовое лицо руками. От одной мысли об этом в груди Даники что-то с треском ломается. Она отходит к кровати и тяжелый нагрудник с металлическим солнцем тонет в бесчисленных шелковых подушках. - Мне бы… не помешала помощь. Голос у Кас еле заметно надрывается. Она пытается быть сильной. Уверенной. Как всегда. Вот только всегда быть такой не получится. Она облизывает пересохшие губы, и Даника чувствует, как по телу бежит приятный ток: мурашки щекочут кожу, а между ног терпко тянет. Раздевает её она медленно, терпеливо, с неподдельным трепетом наслаждаясь видом каждого изгиба, мускула и шрама, что удается разглядеть. Но сил посмотреть в глаза почти нагой и такой близкой Искательнице духу уже не хватает. Кассандра так же неловко и не спеша расстегивает её дублет, помогает стянуть штаны, и одежда уже смешалась на полу с раскиданным тряпьем Даники. На них – только нижнее белье. У Инквизитора было немало женщин, а у Искательницы за плечами много прочитанных любовных романов, в которых женщины и мужчины спали не только друг с другом. Однако они все равно ведут себя как неловкие подростки, поддающиеся постыдному искушению в первый раз. Даника решается первой, оголив полностью сначала себя, а потом и Кассандру. Грудь у Искательницы большая, упругая, соски маленькие и тёмные, и ей невероятно тяжело оторвать от них взгляд. В прохладном ночном воздухе напряжения столько, что можно разрезать его ножом. - Ты… ты невероятно красива. Ты ведь знаешь это? И Кассандра говорит то, чего Даника не думала услышать. - Ты тоже. Наконец она смотрит Кас в наивно-смущенное лицо, и внутри разгорается приятное, почти торжественное понимание: это не шутка, не «да» из жалости или блажи. Взгляд у Кассандры ласковый, масляный, и он адресован ей. Только ей. Не мужчине и тем более не женщине – ей одной. На простынях целое море разноцветных подушек: их тела теряются в них, как в маленькой теплой бездне. Даника задевает нагрудник Кас ногой, и тот с диким грохотом улетает на пол. Инквизитор отвлекается от длинного, неловкого поцелуя и смеется, потому что в Искательнице возбуждения лишь чуть больше, чем растерянности. - Кассандра, ты ведь правда не понимаешь, что делать, - ухмыляется она. Не знай она нрава и чувствительности этой знойной неваррской женщины, непременно бы колко сострила. Дикая, грозная и крупная кошка, привыкшая рвать добычу на куски и отбиваться от самых страшных хищников – просто котенок. Данике нравится гладить её кожу, оставлять следы влажных поцелуев на острых – острее меча – скулах, ключицах и соленой от пота шее. Выискивать вблизи следы вражеского меча, выбоины стрел и огненные касания ожогов, чтобы целовать и их. Кассандра же неуклюже водит ладонями по её бледному, напряженному и разгоряченному телу, словно не зная, куда их деть. Дыхание её уже безнадежно сбилось, и стоило Данике коснуться ртом одного из её сосков, как с губ сорвался первый тихий, но протяжный стон. Инквизитор немного ласковая, немного грубая, она мягко покусывает грудь, не оставляя следов. Искательница же слишком растерянна и беззащитна. Руки ее неуверенно скользят по бедру Даники, когда та нависает над ней. За какой-то короткий миг Инквизитор обнаруживает себя уже внизу, и Кассандра впивается ртом ей в губы, словно это последний раз в жизни. Гладит сначала бледные розовые соски, потом подтянутый живот, осторожно обходя алеющий длинный шрам – подарок околдованного серого стража – спускается ниже, ниже… Инквизитор не кричит, не стонет, но судорожно хватает ртом воздух и мелко дрожит, чувствуя пальцы Искательницы на ноющем от желания клиторе. Движения пальцев резкие, но осторожные, и от мысли, что именно так Кассандра обычно ласкает себя, когда никто не видит, Даника неожиданно для самой себя кончает. Как раз в тот момент, когда Кас входит внутрь неё – все сжимается, горит, а она выпускает громкий стон прямо в целующий её рот. Кажется, давно все не протекало так быстро, но одновременно долго: дрожь не унимается дольше минуты, а Кассандра продолжает затыкать её влажными поцелуями. Почти нечем дышать. Иногда Кас приоткрывает глаза, и взгляд у нее довольный, голодный и… Есть в нем что-то, во что Даника пока не готова верить. - Ложись, - шепчет она, отдышавшись, в приоткрытые губы. И Кассандра молча повинуется, устраиваясь рядом: она слишком сильно прижимает друг к другу ноги, и Даника разводит их легким, но требовательным движением, и голова её вскоре оказывается между ними. - Мы… мы с… - хриплым от предвкушения и слабого страха голосом произносит Кас. – Мне никогда не делали этого… ртом. Вопреки стремлениям оставить привычный раздолбайско-глупый юмор где-то за пределами спальни хоть раз, Даника широко ухмыльнулась. - Значит, пора показать тебе, что такое настоящее удовольствие. Но Искательница не успеет съязвить, даже обдумать произнесенные ею слова: внутри у нее все горячо, влажно, и Инквизитор пробует её на вкус. Пряная и соленая, как настоящая воительница. И её кожа, её собственный запах так приятен и так силен, что Даника готова не останавливаться, пока язык не отсохнет. Она замедляется, ускоряется, входит в неё гибким и длинным языком, а потом возвращается к клитору, одновременно входя в неё пальцами. Кассандра закусывает губы, чтобы стонать тише, но получается у неё не очень – и это радует Данику. Ближе к концу она стихает, и стоны сменяются рваными вздохами. Затишье бывает перед бурей – и они обе это знают. - Посмотри на меня, - еле слышно бросает она, ероша короткие каштановые волосы Инквизитора. – Посмотри… Пальцы сменяют немного уставший язык, и Инквизитор утирает подбородок тыльной стороной свободной ладони. Она оставляет поцелуй в уголке губ, на щеке, носу и лбу, а потом заглядывает в широко открытые, помутневшие от страсти глаза. Кассандра смотрит на неё с любовью. Как та, которую она когда-то утратила. Та, которую не смогла спасти. Кассандра, наверное, понимает это чувство как никто другой – беспомощность. Любимый человек умер, и уже ничего не изменить. Только жить дальше… Когда держаться уже нет сил, Кассандра прижимается к ней всем телом, её трясет, сильно трясет, и на бледной спине Даники остаются красные следы от коротких ногтей, словно на неё напала дикая кошка. Прийти в себя им обеим удается лишь спустя протяжные минуты легких прикосновений, нежных и до сих пор немного неловких взглядов и полного молчания, нарушаемого шумом выравнивающегося дыхания. - Ты слишком молода, слишком безрассудна и слишком… женщина. Но все же я здесь. С тобой. И никуда не уйду. И не пожалею. Даника любовно сжимает руку Кассандры в своей, подносит ладонь ко рту и целует палец за пальцем. - Это все потому, что я слишком хороша в постели, - несдержанно отвечает она, впервые за несколько дней заливаясь искренним и счастливым смехом. Кассандра издает недовольный и до боли знакомый звук, но блеск в глазах и приподнятый уголок губ выдают её с головой. - Не заставляй меня жалеть об этом так быстро.