loverboy

— И ты вообще не получаешь удовольствия? В машине было тепло, снаружи лил дождь, разбиваясь о лобовое стекло автомобиля Гэвина. Небо было затянуто тёмно-серыми тучами, хотя Рид видел просвет между ними; вылезать из машины, чтобы покурить, не хотелось, поэтому Гэвин приоткрыл окно. Оказывается, снаружи было не так холодно, как он себе представлял. Он проигнорировал факт, что сидел в тёплой машине, а не бежал домой под крупными каплями ливня, как те редкие люди, пробегающие мимо его машины. Рабочий день уже закончился, и Рид со спокойной душой откинулся на мягкое сидение, затягиваясь и поглядывая на своего напарника. Или молодого человека. (Девианта?) — Я получаю удовольствие от происходящего, — со вздохом ответил Ричард, всё также избегая взгляда Гэвина. Последнему показалось, что андроид покраснел. — Не в том плане, как люди… RK900 снова вздохнул. Его диод мигал жёлтым, Рид почти видел, как шестерёнки в голове девианта крутятся, пытаясь собрать все мысли в предложение. Да, Ричард, говорить о своих эмоциях — не фактами о вреде курения кидаться, выкуси! — Я не получаю удовольствия, как ты. Я… не чувствую что-то членом, мне просто нравится сам процесс, — наконец, сказал Ричард, и Рид подумал, что, будь RK900 человеком — его лицо бы стало бордовым. Сейчас же смущение Ричарда выдавал только жёлтый диод, дыхание и то, как девиант быстро моргал, будто старался отогнать от себя эту накатывающую неловкость. Рид сделал затяжку, пропустил смолу в лёгкие, прикрыл глаза и выдохнул дым, наслаждаясь, как он прохладой выскальзывает из его рта. — Следовательно, ты не получаешь оргазмов? — Рид снова посмотрел на Ричарда, и тот буквально ощутил, как этот взгляд кольнул его куда-то в щёку, добавив ещё больше смущения. — Вот прямо совсем-совсем? Гэвина это не устраивало. Он не эгоист, пускай и кажется на первый взгляд: всех своих бывших девушек он доводил до оргазма, потому что ему самому было приятно смотреть, как его возлюбленные получают крышесносное удовольствие. Ну, когда они прямо перед тобой выгибаются, стонут твое имя и внутри тебя, около сердца, разливается что-то тёплое. Гордость. Пускай RK900 не был девушкой, он тоже заслуживал кончить; так, чтобы ноги дрожали, пальцы немели и в голове было лишь имя Рида. Кончить так, чтобы сил не хватало на то, чтобы сдержать стоны, так, чтобы выгибаться и трястись от эмоций. — Полу… Получаю, — заикнулся Ричард, и диод стал красным. Голос почему-то сорвался, и конец ответа андроид сказал шёпотом. Рид заинтересовано глянул на него: — Ну и как? — Рот, — просто ответил Ричард, найдя в себе силы посмотреть на детектива. Глаза Гэвина возбуждённо блеснули, ресницы слегка задрожали, и в движениях стало на немного меньше прежней расслабленности. — Поцелуи, облизывания, прикосновения… — К губам или прям к языку? — вырвалось у Гэвина, и он готов был поставить все деньги, которые он имел на то, что Ричард слегка покраснел. — И к губам, и к языку. Ко всему рту, — RK900 опустил взгляд на свои колени, сжал пальцами ткань на брюках и прикусил злосчастную губу, чем привлек внимание Рида — тот голодно смотрел. — То есть всё время, пока мы целовались, ты как бы дрочил? — не отрывая взгляда от губ Ричарда, спросил Рид. (Ричард будто не понимал, что не нужно облизывать губы, блять, сейчас, потому что у Гэвина уже встал, а это не сильно вовремя, учитывая, что они в машине). — Да. — И кончал? — Нет, — Ричард снова посмотрел на Гэвина, и диод с красного поменял цвет на жёлтый; смущение отходило, потому что говорить о поцелуях легче, чем об ощущениях во время секса. — Мы очень быстро прекращали целоваться, и приступали к главному, — уточнил девиант, немного наклоняя голову к правому плечу. Гэвин с трудом сглотнул, опять посмотрел на губы Ричарда, и хрипловатым голосом спросил: — Сейчас хочешь? — щеки Ричарда на милисекунду покраснели, и он хотел что-то ответить, но Гэвин уже сминал его губы своими. Удовольствие у андроидов и людей очень похоже, на самом деле: различие лишь в том, что люди это удовольствие получают за счёт секса, а андроиды — через рот. (Когда Ричард впервые понял, что программа даёт сбой, он засунул себе пальцы в рот, расслабился и пустил дело на самотёк). RK900 чувствовал, как в районе живота, там, где содержится много тириума, начинает завязываться узел, и Ричард ответил на поцелуй, стараясь занять «ведущую роль», но Гэвин с мокрым чмоком оторвался от губ девианта, выдыхая: — Не рыпайся, сейчас веду я, — и снова припал к губам. Он поочерёдно втягивал себе в рот губы Ричарда, покусывая-облизывая-посасывая; затем проникал в рот языком, облизывая внутреннюю сторону щёк, нёбо и язык. Язык, к слову, Рид втягивал к себе в рот, слегка прикусывая. Особенный разряд тока по телу Ричарда прошёлся, когда Гэвин стал сосать его язык, и Ричард застонал, срываясь. Гэвин шумно выдохнул, перелез на колени к Ричарду (не прекращая целовать) и потерся бёдрами об чужие. Тело пробило удовольствие, когда член потёрся об ткань, и Рид оторвался, заменяя свои губы пальцами. Ричард приоткрыл рот, открыл глаза и посмотрел на Гэвина, сидящего у него на коленях: раскрасневшийся, тяжёло дышащий; его глаза возбуждённо блестели, бёдра терлись об бёдра Ричарда, а пальцами он сосредоточено проникал в рот к RK900. У Ричарда перехватило дыхание, когда он понял, что Рид смотрит только на его губы: он тяжело сглатывал и прикусывал свою нижнюю губу, а Ричарда вело. Пальцы поглаживали рот изнутри, обхватывали язык, сжимали; сенсоры, которых во рту у Ричарда было чуть больше, чем дохуя, разгоняли всё больше и больше удовольствия по телу. В совокупности со взглядом Рида — это вызывало в RK900 столько эмоций, что он заскулил, запрокидывая голову назад. Зажмурил глаза, вслепую нашёл руку Гэвина, которая гладила его рот изнутри и сжал. Промычал что-то, вытащил чужие пальцы изо рта и жадно поцеловал Гэвина, позволяя… Да всё позволяя. Гэвин видел, что Ричард уже близко. По судорожным вздохам, по дрожащим ресницам, по хватке на руке, по тому, как он пытался сделать поцелуй ещё глубже, хотя глубже уже и некуда. Рид провёл свободной рукой по щеке Ричарда, чуть сильнее прикусил его язык и хрипло простонал прямо в поцелуй: его само это действие очень возбуждало, вот прямо будто ему сейчас дрочат. Гэвин отрывается, заменяет рот пальцами и сильно толкается ими в рот Ричарда, почти проникая в горло. Он смотрит на девианта, как на произведение искусства: он не выглядит пошло, но по телу Рида взрывом прошлось удовольствие. Красные, влажные губы, зажмуренные глаза; Ричард облизывает пальцы, жадно, иногда прикусывает, втягивает щёки, выгибается. Волосы растрепаны, диод горит красным, и Рид понимает, что осталось совсем немного… …и толкается прямо в горло. Ричард замирает, выгнувшись, на пару секунд, а потом он начинает дрожать, как от лихорадки; его скулёж приглушен пальцами Рида. Проходит около минуты, когда RK900 перестаёт трястись. Он открывает глаза, сглатывает, и Рид вытаскивает из его рта пальцы. Да, Гэвин был прав: андроид действительно покраснел. Слезает с коленей Ричарда (хотя собственные трясутся), пересаживается на своё сидение, и срывающимся голосом спрашивает: — Ты… как? Ричард отводит взгляд в сторону, наблюдая, как дождь прекращается. Сколько это действие длилось? Десять минут? Час? — Очень хорошо, — шепчет Ричард, — мне было очень хорошо. Гэвин тяжело сглатывает, подавляя желание подрочить, и заводит машину. — Ты не кончил. — Да, — выдыхает Рид, сжимая руль. Главное, не вспоминать лицо Ричарда во время оргазма, потому что это слишком, слишком прекрасно, и, блять, он такой весь сладкий, сжимается, выгибается… — Почему? — искренне не понимает RK900, поворачивая голову к детективу, который смотрит только на дорогу. — Сегодня ты, — отвечает тот, и Ричард улыбается, прислушиваясь к ощущениям внутри. Ему приятно.