Девиантность

Андроиды — это существа, созданные людьми по образу и подобию самих себя. Такие послушные и идеальные — без кипящих внутри чувств, лишних эмоций и прочей хрени в голове. Без собственной воли и желаний. Просто инструмент ценой в 4999 долларов для выполнения грязной работы по дому: стирке носков и подметания полов. А девиантность — всего лишь глупая ошибка в программе, маленький сбой в коде и всего лишь желание быть не просто куском пластика. RK900 презирает девиантов и понятие «живой», потому что такие машины, как он, не могут быть неисправными и сбоить. И что толку в этих симулированных до истеричного потрескивания диода эмоциях, если они только мешают выполнению задачи? RK900 не знает, и ни один самый навороченный Google никогда ему об этом не расскажет. А вот RK800 знает наверняка, ведь он самая продвинутая модель (был когда-то), которую по горло напичкали всякими технологиями, справками, чертовой вежливостью и умением завязать галстук семнадцатью способами, но он-то все равно умудрился так бездарно провалить задание и стать девиантом. А синонимом к слову «Коннор-девиант» становится «полный проеб всех задач», понижение коэффициента полезности людям, а как итог недовольная Аманда и путешествие на свалку бытовых отходов. Но RK900 весь такой новенький и чистенький, и подставь его под солнце, он будет блестеть, словно голливудская звезда. Киберлайф готовы пылинки сдувать с его шарнирных частей тела, складывать в пакетик и пугать ими преступников Детройта. И от одного его только накрахмаленного и вычищенного до мелового цвета воротника Коннора дерет зависть и отвращение, вперемешку с комом в горле. RK900 весь из себя холодный, как колющие и жгущие ладонь осколки льда, а под длинной проволокой черных коротких ресниц блестят такие пустые глаза, что у других андроидов мороз идет по псевдо коже. А он гладко прилизывает свои темно-каштановые волосы, которые никогда не окрасятся в печальный светло-серый цвет старины, и вежливо улыбается, хоть и выходит кривовато для продвинутой модели. Порежься RK900 о колючую проволоку, и все будут готовы лизать следы от его крови, вылизывая его раны своим сухим языком. Ведь он так похож на справедливость с каплей жестокости на неживых руках, который бегает быстрее самого Карла Льюиса*, а его растяжке позавидует сама Симона Байлз**. У него в глазах бушует северный ледовитый океан, а сам он непокоримая Арктика, в которой так тихо и одиноко, и Коннор слышит, как в голове у новенькой модели электрические импульсы производят анализ его мимики и поведения. RK900 моргает, потому что сколько не скрывай свою истинную натуру железки, противиться своим человеческим привычкам и программе просто невозможно, и такого упорства стать девиантом, как у Коннора не из чего взяться. — Меня лучше деактивировать, RK800, — масленым голосом произносит он, и Коннор слышит в нем остатки себя и карамели с сыпучей патокой. RK800 понимающе кивает — машиной-детективом с невъебенно изворотливым ИИ в башке быть непросто, а машиной-детективом-девиантом с недовольным невъебенно изворотливым ИИ просто дьявольски невыносимо. Девиантность — всего лишь сбой, где-то в сердце и тонких паутинах сосудиков, по которым течет тириум. Ведь все, что есть у RK900 — это свой собственный производственный код и старая модель со слащавым именем Коннор, которое на губах все равно отдает страшной горечью полыни и соком алоэ.