Ты же еще вернешься?

Все маленькие города обладают своим очарованием. Там никогда нет той пустой суеты, что преследует нас в мегаполисах, только сонные безлюдные улочки, соединяющие сотни почти одинаковых домов с опрятными зелеными лужайками и выбеленными заборчиками. Милые соседи, воскресные званые ужины и субботние пикники в парке – настоящая идиллия пригорода, о которой Дженни могла только читать в толстой книжке, подаренной семилетней девчушке ее тетей Розалин. Огромный сборник сказок в потертой обложке и с пожелтевшими от времени страницами был для Дженни чем-то особенным, тем, что хоть как-то связывало ее с обычными детьми, которым перед сном рассказывают об отважных принцах и ужасных драконах, а потом целуют в лоб на прощание. Она слышала об этом от своей подружки Кейси, растущей в окружении заботливых родителей и двух старших братьев, которые вечно подшучивали над школьными учителями, без разрешения сбегали в лес на другом берегу реки и воровали для сестренки цветы с клумб ворчливой миссис Халлоуэл. Малышка Винчестер с интересом слушала рассказы более удачливой сверстницы, нервно закусив вечно потрескавшуюся нижнюю губу, и в тайне мечтала хоть о сотой доле того внимания, что получала Кейси. Но она никогда не жаловалась. Не смела, потому что знала, что у нее есть папа, любящий ее всем сердцем, и тетя, которая так усердно пытается заменить ее непутевую мать. Да, пусть Эмили не обращала на дочь внимания, забывала поздравить ее даже с Рождеством и иногда колотила, выпив лишнего, но девочка знала: в глубине души мама любит ее, просто слишком тоскует по вечно отсутствующему Дину, а значит, ее тоже нужно понять и поддержать, ведь на свете нет никого важнее родной матери. Дженни сидела на берегу реки, улыбаясь полуденным лучам теплого августовского солнца. Розалин не разрешала убегать в лес одной, но разве она могла так просто бросить свое излюбленное место? Здесь никогда не бывало посторонних, ведь никто не уходил так далеко от моста, боясь назойливых насекомых и брезгуя хоть малейшим отдалением от чистоты цивилизации. Эта небольшая поляна, подходящая к самому берегу Винуски, принадлежала только маленькой Винчестер, была ее собственным царством и просто единственным местом, где она чувствовала себя счастливой. Прислонившись к стволу старой ивы, девочка проворно переплетала тонкие стебельки белоснежных ромашек, которые она только что нарвала неподалеку. Тихое журчание воды успокаивало и отгоняло мысли о снова разбитых коленках. Тетя будет ругать за испачканное кровью платье, а маме, как и всегда, будет просто все равно, раны придется обрабатывать самой, к чему Дженнифер уже давно привыкла. Но все это будет позже, а пока девочка оттягивала момент возвращения домой, наслаждаясь мягким пением лесных птиц и умиротворяющим одиночеством. Вдруг позади раздался хруст сухих веток, заставивший малышку повернуться. В нескольких метрах от нее стоял мужчина в потрепанном светло-бежевом плаще и пристально рассматривал девочку, от чего она непроизвольно поежилась. Пушистые светлые ресницы Винчестер взметнулись вверх, а огромные зеленые глаза округлились от страха перед незнакомцем, так внезапно появившимся в ее тайном убежище. Монтпилиер был небольшим городком, все были друг другу знакомы хотя бы зрительно, но этого брюнета она видела впервые, что не могло не настораживать. – Ты боишься меня? – приятный низкий голос разорвал повисшую тишину, заставив малышку вздрогнуть от неожиданности. Сглотнув, она набралась смелости и выпалила: – Нет. Разве я должна? Склонив голову набок, мужчина медленно приблизился к девочке, не отрывая от нее глаз. Теперь, когда их разделяла всего пара шагов, Дженнифер пришлось смотреть на него снизу вверх, чтобы не прерывать необычную игру в гляделки. – Конечно не должна. Ты Дженни, верно? – по неизвестной ей самой причине девочка ни капли не удивилась тому, что этот странный человек знает ее имя. Он казался ей кем-то особенным, детская восприимчивость помогла уловить его «необычность», но интерпретировала ее по-своему: Винчестер посчитала его кем-то вроде доброго волшебника. Почему доброго? Она была уверена, что у злых людей никогда не бывает таких восхитительно голубых глаз, точно таких, какие рисуют у принцев в красочных картинках к сказкам. – Да, – коротко кивнув, ответила девочка. – А кто ты? – Меня зовут Кастиэль, я друг твоего отца. Казалось, Дженни не обратила внимания на это небольшое уточнение, ее гораздо больше увлекали размышления о странном имени ее нового знакомого. – Ты что, волшебник, Кастиэль? – смешливо растягивая гласные, спросила она, выжидающе глядя на мужчину. Тот мягко улыбнулся одними уголками губ, а у его глаз проступили едва заметные морщинки. – Почти. Но как ты угадала? Услышав такой ответ, малышка полностью успокоилась и прекратила нервничать. Этот человек явно располагал к себе своей доброй улыбкой и сказочными глазами, но его подтверждение собственной «волшебности» полностью развенчало все ее сомнения. – У тебя имя, как у настоящего чудотворца, Кастиэль. Да еще и глаза… У обычных людей таких глаз не бывает, а значит, ты волшебник! – широко улыбнулась Дженни, от чего на ее щеках появились почти не видимые ямочки. Она была довольна своей смекалкой и встречей с настоящим магом. Вот и зря тетя Розалин запрещала ходить в лес, как бы иначе девочка повстречала Кастиэля? – Как же ты похожа на своего отца… – задумчиво произнес мужчина, внимательно разглядывая аккуратное личико девочки. Те же смеющиеся зеленые глаза, в которых появился такой знакомый огонек, те же бледно-розовые губы, все еще по-детски пухлые, и россыпь медных веснушек на щеках, незаметная сейчас, в конце лета. – Я знаю, многие так говорят. Возможно, оттого мне и достается от матери, я ведь живое напоминание о папе, – глаза Дженни словно потухли от неприятных мыслей и приобрели совсем не по-детски горькое выражение, но вскоре непоседливый характер взял свое, и малышка, тряхнув головой, словно отгоняя прочь грустные воспоминания, снова улыбнулась собеседнику. – Ты любишь ромашки, Кастиэль? – спросила она, немного щурясь от солнечных лучей, что светили ей прямо в глаза. – Я никогда об этом не задумывался, – признался он, немного растерявшись. Он все еще не научился непринужденно общаться с людьми, а этот ребенок и вовсе ставил его в тупик своей непосредственностью и неожиданными вопросами. – А зря. Ну, ты долго будешь стоять? Садись! – звонко засмеявшись, девочка обхватила ладонь Кастиэля своими теплыми ручонками и потянула его вниз, заставляя сесть на траву рядом с собой. Поддавшись, он рухнул на землю, своей неловкостью только сильнее рассмешив Винчестер. Мужчина был в недоумении: он ангел Господень и может одним щелчком пальцев снести половину континента, но рядом с этой семилетней девчушкой мог только смущенно улыбаться, не смея перечить ее глупым приказам, и это настораживало. – Нужно чаще думать, Кастиэль. Иногда это приводит к очень неожиданным результатам. Наверно, тебе просто никто не рассказывал, как важны ромашки, вот ты и не обращал на них внимания… – И чем же они так важны? – Вот только представь, что бы случилось, не будь на свете ромашек. Тетя Розалин мне рассказывала, что гномы во время дождя используют их в качестве зонтиков, чтобы не намокнуть. А если бы ромашек не было? Без своих зонтиков они бы простудились, а кто же будет лечить гномов? Они слишком гордые, обычным людям не покажутся, тем более во время болезни, когда они так слабы. А еще для меня ромашки – одна из немногих причин улыбаться, а этих самых причин не так уж и много… – грустно улыбнувшись, девочка затихла, склонившись над своим недоделанным венком. Ловкие пальчики шустро перебирали стебельки цветов, вплетая их в общую канву, и через несколько минут работа была закончена. Недолго полюбовавшись своим творением, Дженни подняла немного прищуренные глаза на смиренно ждавшего ее Кастиэля. Хитро улыбнувшись, она подскочила к ничего не подозревающему собеседнику и нацепила ему на голову венок, снова звонко расхохотавшись. Действительно, взрослый мужчина выглядел довольно нелепо, и это явно понравилось девочке, поэтому она долго пресекала любые попытки снять это странное украшение. – Ну, только посмотри на себя! Такой смущенный и растерянный, а теперь и в ромашковом венке. Не снимай его, ты же такой милый! – запротестовала маленькая Винчестер, когда ее новый знакомый все же не послушался ее. Усадив девочку обратно на траву, он осторожно надел венок ей на голову, поправляя непослушные русые локоны. – Поверь, Дженни, на тебе это будет смотреться гораздо лучше, – улыбнувшись, сказал Кастиэль, но вскоре улыбка сошла с его губ, а тон стал тверже. – Прости меня, Дженнифер. Прости меня, своего отца, Эмили… Если бы я только мог все изменить, помочь тебе оставаться такой. Но я не имею права, Джен, поэтому просто прошу прощения. – За что? – Скоро ты и сама все узнаешь. А сейчас мне пора идти, Дженни. Прости. – Ты слишком часто извиняешься, хотя все еще ничего не сделал, – грустно улыбнувшись, сказала девочка, глядя в глаза Кастиэлю. – Ты же еще вернешься? – Конечно, вернусь. Обязательно вернусь, – прошептал мужчина, осторожно касаясь лба девочки. Она больше никогда не вспомнит об этом, а услышав хлопок крыльев, подумает всего лишь о большой птице. Только одно останется для Дженни загадкой: куда пропали кровоточащие ссадины на коленках.