Шрамы

Джеки Линн-Томас старательно пытается не верить в эти глупые сказки про соулмейтов с тех пор, как Марко отправился на Мьюни. А еще у неё хроническая мигрень, и на ней столько шрамов, что открытую одежду она носит только дома, а купальник вообще давно выбросила. И совсем не потому, что стесняется, просто надоело уже слышать настойчивые просьбы родителей выбросить «этот несчастный скейт» и посылать однокурсников в ответ на пиздец какие тактичные советы посетить психиатра. Только её лечащий врач не задаёт лишних вопросов, потому что знает, что Джеки вряд ли смогла бы попасть в капкан в домашних условиях. Да и лечение её мигрени не дает никаких результатов вот уже семь лет. И лишь один раз он вздыхает и с грустью говорит, что ей надо бы найти своего соулмейта и поцеловать его наконец, пусть даже силой, потому что однажды это может её убить. Под «этим» он имеет в виду, конечно же, раны, которые становятся глубже. Джеки молчит. Ей кажется, что «Мой соулмейт в другом измерении, и ей на меня плевать» не будет подходящим ответом. Тогда уж точно направят к психиатру. На самом деле, совет предсказуемый. По канонам всех романтических рассказов, заполнивших интернет, соулмейты — те самые пресловутые половинки одного целого, и у них не может ничего не получиться, ведь они созданы друг для друга. У них всегда красивая история любви с бабочками в животе и прочей романтической фигнёй, а после волшебного исцеляющего поцелуя они обязательно должны убежать в закат, держась за руки, нарожать кучу детишек и умереть в один день. Но реальная жизнь — сука, и Джеки хорошо это знает, как и то, что сказок не бывает. Разве что у Стар Баттерфляй. У Стар есть настоящая волшебная палочка, замок с башнями до небес и верный принц Марко рядом. У Джеки — анальгетики, аптечка всегда с собой и одинокие вечера в съёмной квартире. Иногда ей очень хочется взвыть, потому что она не понимает, чем заслужила такую хреновую судьбу, и почему из миллиардов людей именно она вляпалась в такое дерьмо, как безответная любовь к соулмейту. Но если всё время думать об этом, запросто можно слететь с катушек. И Джеки убеждает себя, что судьба её не такая уж хреновая, раз шрамы у неё появляются редко, наверное, в моменты особо сильного счастья соулмейта, а не при каждом всплеске радости, как бывает у некоторых. Ведь тогда с таким соулмейтом, как вечно фонтанирующая весельем и праздником Стар Баттерфляй Джеки наверняка давно бы сдохла. А боль она может и потерпеть, ей не привыкать, она всё-таки на скейте училась кататься. Поэтому она не воет и даже не жалуется. Только дрожит немного и тихо вскрикивает, зажимая рот рукой, чтобы не было слышно в соседней комнате, и глядя на то, как по коже расползается новая рана. Потому что боль от неё самая настоящая и очень даже ощутимая, словно она сама режет лодыжку ножом или кот, которого у Джеки никогда не было, расцарапывает ей плечо. Иногда раны бывают глубокими, и тогда Джеки уже не пытается сдерживаться и рыдает навзрыд, не заботясь о том, что её услышат. В голове только одна мысль — больно-больно-больно — и одно желание — чтобы это был кто-то другой. Джеки Линн-Томас — грёбанная эгоистка, но ей за это уже давно не стыдно, потому что внезапно накатывающий панический страх боли сильнее. И после каждого нового пореза или мучительного приступа мигрени она исступленно шепчет в пустоту просьбы о том, чтобы её место занял другой человек. Она всё готова отдать, лишь бы кто-то другой перевязывал свои раны дрожащими руками, ждал целую вечность, пока подействует аспирин, и отчаянно желал сдохнуть уже побыстрее. Только бы это была не она, пожалуйста. Ее кузен, почтальон, продавец из супермаркета, та противная однокурсница, придурок-профессор, Сэм, с которой они дружили в старшей школе — кто угодно, чёрт возьми. Кроме Стар Баттефляй. Потому что Джеки пугают любые попытки представить, как всегда такая счастливая Стар получает её шрамы. Да, Стар абсолютно точно счастлива, и Джеки знает об этом не только из-за приступов мигрени и новых ран. Дженна недавно сказала ей, что Стар и Марко скоро женятся, и поэтому она готовит побольше бинтов и антисептиков и покупает новую пачку аспирина. Стар Баттерфляй счастлива. Эта мысль приятно греет (потому что Джеки всем сердцем желает Стар счастья вопреки этому чёртовому соулмейтству) и заставляет её поспешно вытирать слезы (потому что в её сказке Джеки места нет). Стар Баттерфляй счастлива. Это приносит Джеки адские головные боли, множество шрамов на теле и один — на сердце. Это даёт ей силы каждый раз подняться с пола после очередной истерики и жить дальше, оставаться всё той же неунывающей Джеки Линн-Томас и не резать, ни в коем случае не резать себе вены. Стар Баттерфляй счастлива. И если для этого Джеки нужно жить с болью от их связи, то она вытерпит. Столько, сколько потребуется.