Гражданин

Эмма

      Кораблик мой никого не заинтересовал, только пара перекупщиков написали. Цену дали на пару китов больше, чем починить и быстро продать. Конечно, могла бы и долго покупателя ждать, но они-то этим постоянно занимаются, а мне что делать? В ангаре сидеть и фильмы смотреть? Согласилась.       Прилетел буксир и в ангаре стало совсем пусто. Только переоформленный на меня жилой модуль остался. Грустно в нем и одиноко. Отправилась по станции гулять. Ноги сами к злополучному бару принесли. Заходить не стала. Хозяин его переделал, в стене окно появилось, заглянула в него и дальше пошла. Ноги как-то сами собой на платформу привели, а там и кабина подошла, по маршруту мимо парка проходящая. Почему бы и нет? Села и поехала.       Мысли все время вокруг агента крутились. И так записи из памяти прокручивала и этак вертела, а потом взяла и несколько самых лучших ракурсов на проектор скинула. Теперь у меня на столе две пирамидки. Над одной Анна смеется, над второй агент. Он едва приметно улыбается и внимательно на меня смотрит. С теплом и заботой. Мой защитник. Спаситель.       Какая же я дура. Прямо как Анька, тоже влюбилась в только раз увиденного человека и сама себе о нем напридумывала невесть чего. Вылепила в голове воображаемый идеал и втрескалась в него по самую макушку. Хожу вот теперь, страдаю, в прохожих вглядываюсь.       Вышла из кабины и сразу порыв ветра волосы растрепал, принес запах цветущих синерий. Ох, я и забыла, что в столице весна. То-то меня так на романтику потянуло. Нет, будь даже зима, все равно бы в кого-нибудь влюбилась. Слишком долго запрещала себе это. А ведь давно уже миновала возраст первой любви. «Пф, да ты его в детской капсуле, в углу медбокса детдомовского, провела», — фыркнула под нос и пошла по дорожкам парка бродить. Фонтанчик оформленный под вулкан искать. Захотелось в знакомом месте посидеть, наверно что-то вроде ностальгии проснулось. По рано закончившемуся детству.       А было ли оно у меня? Было, пусть куценькое, но все же. Вот с юностью не задалось — это факт. Сразу во взрослую жизнь прыгнула. Да нет, пинком отправили. Вот и подумай о том, как дальше жить. Хватит по станции бродить и на случайную встречу надеяться. Была бы ты ему нужна и интересна, он бы тебя сам нашел. Может у него дела? Тогда найдет позже. Тебе-то что дергаться, все равно ничего сделать не можешь, только время зря теряешь. И вообще, чем ты его заинтересовать можешь? Э… Вот-вот. У Анны хоть план имелся. Она ведь не просто так за длинным кредитом полезла, а чтобы Отшельника своего не телом, а головой заинтересовать. Или ты с агентом на разок простыни помять согласна?       Уловила сладковато-терпкий аромат. Пошла в его направлении и вскоре увидела знакомые кусты, украшенные желтыми и фиолетовыми цветами. Обошла их и вышла к перекрестку с отходящей в сторону тропинкой. Прошла по ней и оказалась в знакомом закутке с фонтанчиком-вулканом. Села на лавочку и вытянула ноги. Хорошо тут, спокойно, тихо и красиво. Самое то, чтобы мечтать, думать, или, вот как только что, разговаривать мысленно с собой.       Воровато оглянулась и, со смешанным чувством злости и стыда, сняла с руки считыватель. Положила на скамейку рядом и активировала. Над ним появился Он. Всего лишь голограмма, но если немного отвернуться и смотреть на фонтанчик, создается иллюзия, что сидишь не одна. Нет, глаза лучше вообще закрыть и проектор отключить. Да, вот так лучше и никто не увидит, не сочтет больной на голову. Просто закрыть глаза и все. Мне даже нейросеть не нужна, чтобы представить его и вообразить сидящим рядом. Такого непоколебимого, надежного, с сильными руками, в которых так приятно находиться, к которому так хочется прижаться, спрятаться на груди и знать, что никакие беды тебя не коснутся и все проблемы пройдут стороной.       Да, теперь полностью понимаю Анну. Бедная, она же столько лет ждала и шла к встрече. Может, это и к лучшему, что та не состоялась, ведь кто его знает, каким бы на самом деле оказался ее Отшельник? Порой, наверно, лучше, когда мечта остается мечтой. Может быть, мне стоит поучиться на ее примере? Ведь и агент может оказаться совсем не таким. Нет, я ведь не девочка-подросток и видела его в бою. Мужчины в нем всегда настоящие. Да все настоящие. Невозможно находиться на грани и оставаться в маске. Но ведь он агент, это его работа носить маски. Да и не видела ты его в бою. Только после. Мало ли, что он там изобразить мог? Нет, не верю. Не веришь или не хочешь? Не знаю.       Закусила губу, чувствуя, что еще немного и расплачусь от бессилия и сомнений. Нет, так нельзя, я должна его найти. Пусть он рассмеется в лицо или попользуется и бросит, но лучше знать наверняка, чем бесконечно терзаться и думать, думать, думать о нем каждую минуту. Надо просто занять себя делом, отвлечься и… Быть готовой к встрече с ним. Да бездна! Сколько же можно. Вот сейчас включу подавление эмоций и… Нет, не включу. И вообще — это вредно. Лучше пойду, поем. Возьму бургер в пищевом автомате и сок. Потом живот прихватит. А вот и хорошо, сразу не до мыслей о нем станет.       Встала и пошла к ближайшему автомату, взяла самый дешевый сэндвич и коробку сока. Хотела вернуться в свой закуток, но заставила себя пройти мимо. Не буду замыкаться, надо сменить обстановку. Прошла пару круговых перекрестков с клумбами в центре и вышла к расширяющейся дорожке. Что-то вроде полянки из кустов с белыми, приятно пахнущими цветами. Уселась, решительно распаковала сэндвич, откусила. Фу, какая гадость. Поспешила запить соком. Лучше, но все равно мерзость. Даже знать не хочу, с чем он.       Заставила себя ещё раз откусить, прожевать и проглотить, но на третий раз меня не хватило. Отложила недоеденную мерзость на скамейку и припала к соку. Выпила половину, вроде полегчало. Вкуса противного сэндвича во рту не чувствуется. Поставила сок рядом и мысли вновь съехали на агента.       И как мне его искать? Только через капитана полиции или его деда. Они же хотели предложить ему внешатником стать, значит… Да в любом случае у них его контакты есть. Ага, так они тебе их и дали. Что ты им скажешь? Ну, правду? И что они с ней делать будут, могут посочувствовать, возможно, даже искренне. Но подставлять его они не станут, к тому же — это нарушение закона. Но все равно выбора нет, к тому же, может быть, они подскажут номер его ангара. Он ведь прикрывается тем, что шахтер. Может мы с ними и вовсе соседи. Мысль показалась интересной, волнующей, но слишком фантастической.       Почувствовала на себе взгляд, оглянулась и увидела проходящую через перекресток девочку лет семи-восьми. Кажется, я ее уже видела. Малышка опять на меня посмотрела. Странно так посмотрела и скрылась за кустами. И комбез у нее не слишком чистый. Наверно с другими детьми играла, испачкалась и теперь боится родителям на глаза попасться. Странное дело, но чем-то меня эта девочка зацепила. Настолько, что впервые об агенте думать перестала. Правда, не скажу, что стало легче. Мысли в прошлое ушли, в те времена, когда диким-зверьком в человечьем обличии была.       Девочка вновь пересекла перекресток и бросила в мою сторону мимолетный взгляд. Странный взгляд, очень… Голодный — внезапно узнала, да что там, увидела на ее месте саму себя. Была бы шерсть, так дыбом бы на загривке встала. Спокойно, вдох-выдох, не дергайся. Может быть тебе это просто кажется. Испереживалась вся, изнервничалась, теперь вот еще и прошлое вспомнила. Мало ли, что примерещиться могло. Но…       «Надо проверить», — подумала, глотнула сока, поставила коробку рядом с недоеденным сэндвичем и отправилась дальше по дорожке. Тихо, не спешим, просто идем, гуляем, нюхаем цветочки. Вот до развилочки дойдем, свернем, а там и пробежимся. Свернула за пышный куст с алыми цветами, задержалась у него, уткнувшись носом в один из них. Скосила глаза. Девочка в третий раз прошла через перекресток и бросила взгляд на скамейку, сбилась с шага, но увидела меня и пошла дальше.       Во мне все оборвалось, мне уже не требовалось никакого подтверждения, но я все же заставила себя пройтись дальше, а потом продралась сквозь аккуратно постриженную стену кустов и бросилась назад. Пронеслась по траве и засела напротив лавочки. Не прошло и минуты, как на противоположной стороне полянки появилась девочка. Она воровато огляделась, схватила оставленную еду и юркнула в кусты, из которых только что выбралась.       «Уже зверек, но еще не одичала», — поняла, скорее уж почувствовала нутром. Оно же и подсказало, как действовать дальше. Помнила, очень хорошо помнила, как меня саму ловили. Может и воображение больше добавляло, но я и врагу такого не пожелаю. Разве что самому заклятому и подлому. Нет, тут надо действовать иначе. Сообщать корпсам нельзя. Они устроят охоту. Надо найти логово. Она еще не опустилась, ее комбез достаточно чист, чтобы ходить по дорожкам днем и искать еду. Значит за ней можно проследить, а не бегать по парку, присматривая места. Никогда хищницей не была, а вот надо же, инстинкт охотника проснулся.       Следить за девочкой оказалось не так трудно, как думала вначале. К вечеру и вовсе приноровилась по кустам шнырять. Малышка в центральную, саму людную, часть парка не совалась. Правильно, там другие дети, а где дети, там и наблюдательные матери. Наверняка ее уже спрашивали о родителях. Вот только на окраинах сложнее разжиться едой. До самого вечера ей ничего не попадалось и лишь когда на дорожках появились дроны, она наткнулась на парочку подвыпивших женщин, забредших на окраину парка с бутылкой вина и коробкой пирожных.       Пришлось прождать больше часа, прежде чем парочка поднялась и пошла своей дорогой. Вот честно, искренне обрадовалась за малышку, когда дамы поленились сделать два шага и выкинуть мусор в утилизатор. Как только подвыпившая пара скрылась за поворотом, девочка выбралась из кустов и подбежала к коробке. Та оказалась пуста. У меня сердце сжалось, когда смотрела за тем, как она крошки собирает и стенки лижет, а потом сдаётся, поджимает коленки к груди и плачет.       Хотелось догнать теток и стукнуть каждую по голове рукояткой станнера, или выскочить и малышку успокоить, накупить ей, нет, отвести куда-нибудь и нормально покормить. «Нельзя. Нельзя ее спугнуть», — сказала себе, закусывая палец. Надо ждать.       Девочка утерла слезы, вздохнула и встала. «Пойдет в логово», — пришло ко мне четкое понимание ее намерений. Теперь надо быть очень аккуратной. Я уже поняла, что малышка от силы декаду в парке обитает. В ней еще не пробудились инстинкты и не обострились чувства, но любой зверь знает — возвращаться напрямую нельзя. Такое себе могут позволить только те, кто находится на вершине пищевой пирамиды.       Добрых полчаса мы петляли по окраинам парка, пока не вышли к растущим вдоль стены отсека деревьям. Там, среди растущего под ними колючего кустарника, девочка и устроила себе нору. Она легла на спину и, приподнимая ветки локтями, забралась внутрь. Видимо, там что-то вроде полянки или выемки. Достаточно, чтоб разместиться с относительным комфортом. Возможно, проходят какие-то трубы.       Поймав себя на том, что всерьез обдумываю комфортность норы, отползла подальше и выбралась на дорожку. Что-то совсем увлеклась. Так и до рецидива докатиться можно. «И будет тут две дикарки», — грустно усмехнулась, осматривая грязный комбез в свете зажегшегося фонаря над пищевым автоматом. Плохо в этой части парка с освещением оказалось. Только у лавочек столбы стоят. «Ладно, уж как-нибудь», — вздохнула, набирая в пакет еды получше и зажимая под мышкой коробки с соком.       — Я принесла еды, — заговорила, останавливаясь у кустов. — Оставлю тут, — поставила пакет и пошуршала им, хотела пару упаковок открыть, чтобы пахли, но решила не прибегать к грязным трюкам, особенно таким издевательским. — Сама на лавочке буду, на свету сяду. Мне не с кем поговорить и у меня совсем никого не осталось. Если ты придешь меня послушать, мне будет очень приятно.       Она не ответила и ничем не выдала своего присутствия, но я ее чувствовала, знала, что она ловит каждый звук, не только слова, но и шелест листвы под искусственным ветром, шорох шагов. И боится. Очень и очень боится. Да, мне знаком этот страх. Но у меня было одеяло, под которым можно скрыться от теней, а у нее нет даже этого.       Мне пришлось сидеть долго, но потом я ее почувствовала. Она смотрела на меня из кустов. Обошла крадучись по широкой дуге, наверняка думала сбежать, но потом победило любопытство и страх перед тенями. Да, его можно преодолеть, когда ведет голод, но вот так, добровольно, для этого требуется нечто большее, чем принесшая еду незнакомка. Она еще не разучилась бояться людей и замирать от каждого шороха — и это хорошо.       — Мои родители были пилотами. Мы жили на планете. Каждый раз улетая в рейс, они укладывали меня в детскую капсулу, а когда я просыпалась, они всегда оказывались рядом. Обнимали, целовали и рассказывали интересные истории, а потом мы ходили в парки и детские центры и ели мороженое. Я могла съесть сразу шесть шариков и папа над этим всегда смеялся. Говорил, что так можно живот заморозить. А мама говорила, чтобы не верила и он все врет. Заморозить можно только мозги. Однажды я проснулась, а их не было. Они не вернулись из рейса…       Я говорила, говорила и не могла остановиться. Впервые мне встретился тот, кто мог меня понять. Со мной работали медики, но они слушали по другому. Профессионально, иногда с искренним участием, но они не понимали. Знали, но не ощущали, не могли разделить мою боль. А большинство и вовсе спрятались в раковину профессионализма, да так в ней и окаменели.       Слова изливались из меня вместе со слезами, так и не выплаканными за все эти годы. Девочка поверила мне почти сразу. Вначале она показалась в круге света. Потом присела на край скамейки и взяла отложенное для нее угощение. Затем подтянула ноги, обхватила коленки руками и положила на них подбородок. Она сидела и слушала. Слушала, слушала, а потом заговорила.       Рассказала, как проснулась в пустом ангаре. Вылезла из капсулы и не увидела корабля. Рассказала о том, как хотелось пить и кушать. Как она подошла к внутренним воротам и настроенная родителями автоматика спросила у нее пароль. Она пропела песенку и ворота открылись. Она вышла в пустой коридор и пошла к знакомой площадке. Села в вагон и вышла в знакомом парке. Напилась из первого же фонтанчика и села на лавочку. Она не знала, что делать, но поняла, что потерялась и вспомнила, как ей много раз говорили — оставайся на месте и жди, когда мама с папой тебя найдут. Никуда не уходи, даже если будут звать и предлагать отвести к родителям.       — Наверно, мои мама с папой тоже умерли. Как твои, — закончила она рассказ.       — Может быть, они просто пропали, — сказала в ответ. — Ты помнишь, как называется их корабль?       — Помню, — кивнула она и слабо улыбнулась. — Они назвали его в честь меня. Анной.       — Тогда, — выдавила, сглотнула подступивший ком, и закончила, — тогда надо сходить в полицейский участок и спросить о нем.       Девочка недоверчиво посмотрела и задумалась. Торопить не стала. Сейчас любое неосторожное слово может порвать протянувшуюся между нами паутинку.       — В учебной капсуле говорили, что полицейские всегда помогают гражданам и заботятся о соблюдении законов, но мой папа всегда ругался на них и называл корпсами.       — Они просто люди, а люди бывают разными, хорошими и плохими, добрыми и злыми, сильными и слабыми, смелыми и трусливыми, — все эти повторения всплыли в памяти сами собой, ведь меня тоже воспитывала детская капсула.       — Мой дядя плохой. Очень. Папа с мамой его прогнали, когда он прилетел на мой день рожденья. Он на них кричал и ругался. Я его очень испугалась, а папа сказал, что лучше отдаст меня в детдом, чем ему. Наверно он прилетал меня забрать.       Ничего не поняла, но это и не важно. Главное, Анна поделилась не просто историей, но и личным, из прошлого, значит, она верит больше, чем думала. Может попробовать, нет лучше иначе.       — Хочешь, я схожу в полицию и спрошу про корабль твоих родителей?       — Да, — кивнула Анна.       — Пойдешь со мной? — Спросила, вставая и протягивая ей пакет с остатками сока. — Или тут, одна, посидишь?       Она не дернулась и даже не задумалась. Машинально взяла сок и отпила. Хороший знак. Потом посмотрела на темноту за границей освещенного круга. Поежилась. Взглянула на меня, на коробку в руке, опять на меня — и встала.       — Я тебе верю, — сказала она и протянула руку.       — Спасибо, — взяла ее за ладошку и повела к станции транспортной системы.       Дежурный полицейский встретил нас хмурым взглядом из-под густых бровей и вообще не выглядел радушным малым с агитационного плаката. Ну да, вид у нас не самый презентабельный. Тем не менее, сержант Сур не только выслушал меня, но и тут же за дело взялся. Остекленел взглядом и через пять минут сообщил, что корабль родителей Анны найден в соседнем секторе. Курьер засек маяк и сообщил флотским, те проверили.       — Присядь пока, отдохни, на вот, — сказал он Анне, протянув ей протеиновый батончик в яркой упаковке.       Малышка и без того на мне висела, на ходу засыпаля, еще бы, ночь на излете, так что возражать не стала. Посмотрела на меня вопросительно и, после разрешающего кивка, взяла угощенье и устроилась на стуле у стены. Села поближе к чахлому фикусу в кадке.       — Рубка в клочья, прямое попадание, тела опознаны, — быстро шепнул сержант, пока Анна шуршала оберткой.       — И что с ней будет? — Спросила машинально, не столько ради ответа, сколько переваривая то, что и так ожидала услышать.       — Отправится в детский дом второй категории, — ответил сержант. — Для первой слишком большая, для третьей маленькая, — пояснил он.       — Из нее же солдата сделают или еще кого нужного империи, — воскликнула и тут же на Анну посмотрела, но она так и сидела с закрытыми глазами и откинутой на подголовник головой. В руке был недоеденный батончик.       — Скорей всего так, — согласился Сержант. — Смотря как с КИ и психологической предрасположенностью.       — Это нечестно, у нее не будет выбора, — прошипела, сама не понимая, от чего так завелась.       — Зато будет счастлива и уверена в том, что делает важное и нужное дело, — пожал плечами сержант.       — Да с нашим императором она и ста лет не проживет, — буквально прорычала в лицо Сура. — Сгинет не на первой, так на второй войне. Или сгорит в каком-нибудь глухом месте. В никому не нужной стычке, о которой даже в новостях не упомянут.       — Скорей всего так и будет, — не стал он спорить, чем поразил меня и заставил растеряться, — но это не будет бесполезной смертью, — добавил он. — К тому же, она не обязательно станет военной.       — Все равно рядом с передовой окажется, — буркнула в ответ.       В самом деле, уж кто-кто, а он то ни при чем. И без того мог нас до утра оставить, а не тратить время. Дремал бы себе до смены и в ус не дул. Но все равно от возможной судьбы Анны мне становилось не по себе. Да, может она и будет рада умереть во имя Империи после правильного воспитания, но я бы предпочла увидеть ее живой, здоровой и счастливой.       — Можете удочерить, — неожиданно заговорил сержант. — Возраст у вас не очень, но востребованная специальность с льготами есть. Рейтинг приличный. Показатели, из тех, что вижу, более чем. Если еще и на счету кругленькая сумма найдется, получите одобрение.       — Но, э… Я же… У нее вроде дядя есть, — промямлила, совершенно сбитая с толку и шокированная услышанным.       — Ее дядя отказался от нее два года назад, о чем имеется договор между ним и ее родителями. В данный момент он отрабатывает третий тюремный контракт. Решайте сами, — буркнул сержант и отвернулся.       Прозвучало так, словно он уже знал — сбегу от ответственности. Наверно ему регулярно приходиться с чем-то подобным сталкиваться. Обидно, но ведь ребенок это ответственность, а я сама еще жизни толком не видела. «Ты ведь хотела дочку Анной назвать», — шепнул внутренний голос. Так вот тебе готовая дочка. Чуть ли не один в один повторяющая твою судьбу. И заметь, не младенец, а вполне себе взрослая и самостоятельная. Ты же все равно собирались в отшельницы податься и астероиды в зеленом секторе копать, ну так хоть не одна будешь. И вообще, много ли возни — детская капсула все решит. Тебе только и придется, раз в полгода ее в парк и детский центр сводить. Будешь мороженое невозбранно лопать. Еще и рейтинг попрет, льготные кредиты, скидки, привилегии по мелочи и прочие разные…       «Заткнись тварь», — прошипела, скорей уж прохрипела, затрясшись от ненависти к себе, и со всей силы саданула по столу сержанта. Разбила в кровь костяшки, но почти не почувствовал боли. Это же откуда во мне столько дерьма взялось. Нет уж, бездной клянусь, таким опекуном не стану. Да меня бы уже в живых не было, если бы дважды случай не спас. И не вспомнил бы никто.       «А как же агент? Зачем ему баба с прицепом» — екнуло и замерло сердце. В животе, словно черная дыра образовалась, и меня стало засасывать в нее. Голова закружилась, показалось, что все, но тут меня схватили за руку и выдернули обратно. Анна стояла рядом и старательно дула на разбитые костяшки, а сержант смотрел сурово и требовательно.       — Под протокол. Я Эмма Олсон подаю заявку на удочерение Анны…       — Томпсон, — подсказал сержант.       — Заявку на удочерение Анны Томпсон.       — Принято, — кивнул сержант и на секунду остекленел взглядом. — Может быть ее и не одобрят, но я рад, что не ошибся в вас, — сказал он и улыбнулся.       — Ты теперь будешь моей мамой? — спросила Анна, смотря широко распахнутыми глазами.       — Если государство разрешит, буду. Твои родители…       — Умерли, я знаю. Давно поняла, еще когда ты про своих рассказывала.       — Умерли, — кивнула, не зная, что еще сказать или сделать.       Ничего и не потребовалось. Анна прикусила губу, посмотрела на меня, а потом обняла за шею, уткнулась в меня и заревела. Тихо, почти беззвучно, только плечи тряслись и все. Когда она уснула ни я, ни сержант не заметили, а потом мне пришло сообщение с ворохом приложений.       Мою заявку одобрили и назначили официальным опекуном на год. Все же возраст сыграл свою роль. Что ж, пусть так. Порой наша бюрократия действительно знает и делает как лучше. «Выше нос и больше веры в себя», — подумала и погладила спящую девочку по голове. Дочка? Нет, сестренка. Была старшая, теперь есть младшая. Обе не родные, но самые близкие и дорогие. Да, сестренка. Так нам обеим будет легче и проще. По крайней мере, пока.       За то время, которое Анна сопела на моих руках, успела удивительно много сделать. Во-первых, как только немного переварила все случившееся, ознакомилась с приложениями. Слава бездне, они все в формате микро-баз были. Так что на их изучение не потребовалось много времени. Узнала много нового о своих правах и обязанностях. Заодно и о родителях Анны кое-что выяснила. Биография их меня не слишком заинтересовала, но вот наследство ими оставленное, заставило задуматься.       Из имущества у Анны имелся комбез, детская капсула и именные сертификаты корпорации «Нейросеть». Все остальное ее родители на корабле держали. Поскрипела немного мозгами и поняла, что Томпсоны были людьми умными и предусмотрительным. Ведь сертификаты можно использовать только на оплату услуг «Нейросети», а именными исключительно владелец распорядиться может. Таким образом, они нашли надежный способ обеспечить будущее дочки при самых неблагоприятных вариантах.       Если пару корпов добавить, так Анна в двадцать и вовсе индивидуальную нейросеть получит. Пахали ее родители так, словно на тюремном контракте были. Им просто не повезло. Уверена, они предусмотрели разные варианты и имели вполне надежные страховки от превратностей космоса, но прямое попадание в рубку свело всё на нет. Скорей всего, их и вовсе из засады атаковали и вряд ли планировали убить. Пользы пиратам от мертвых нет. Просто стечение обстоятельств. Нелепое и трагическое. Может, и с моими так же? Нет, мои родители до сертификатов не додумались.       Отогнала воспоминания и сосредоточилась на делах. Заказала транспортной службе перенести детскую капсулу Анны ко мне. Пришлось немного повозиться, согласовывая доступ в ангар Топмсонов со службой безопасности «Астроминерал», но это так, мелочи жизни. Подтверждение туда, заключение сюда — вот и все дела. Взаимодействие служб и отделов у «Астроминерал» оказалось средненьким, но, из-за раннего времени, особой загруженностью они не страдали и все оперативно решилось.       Немного понапрягала затекшие мышцы и аккуратно, боясь разбудить Анну, слегка сменила положение тела. «Уф, не разбудила», — улыбнулась, поправила ей волосы, чтобы в лицо не лезли и дальше делами занялась.       Определенно, бездна решила проявить благосклонность. Хоть и есть у меня кредиты на счету, но надо же и источник дохода иметь. Заглянула на деловой портал, перешла в раздел аукциона, отфильтровала шахтерские кораблики и увидела только-только выставленный на продажу. Мысленно запросила информацию и поняла — идеальный вариант. Жить можно хоть сейчас, но хламом не забит, много свободного места. Короче говоря — все нужное, ничего лишнего и есть где руку приложить. Особенно порадовал идущий бонусом пищевой синтезатор. Модель немного устаревшая, но обладающая великолепными возможностями.       Связалась с банком и быстренько оформила заявку. Обременение меня не волновало, но, благодаря выросшему рейтингу и льготам, мне предложили кредитную линию. Вместе с ней денег на покупку хватало. Еще и кое-что в запасе оставалось. Заинтересовавший меня кораблик продавался самим аукционом, так что за его техническое и прочее состояние волноваться не приходилось. Потому и решила не мелочиться — выкупила по экспресс-цене.       Со мной тут же связались и поинтересовались адресом доставки. Дала номер ангара, в ответ хмыкнули и поинтересовались, не будет ли мне проще самой переехать, пообещали оплатить половину от сэкономленного на транспортировке корабля. Деньги небольшие, но если еще учесть отказ от аренды жилого модуля, так вроде и вполне приятная сумма. Хватит разок в детский центр сходить и оплатить день пребывания по высшему разряду. Согласилась, тем более вещей у меня — в один рюкзак влезут.       Пришлось опять с транспортной службой связываться. Они как раз у ангара Томпсонов представителя СБ ждали. Вовремя успела дать им новый адрес доставки. Не пришлось дважды платить за одну и ту же услугу.       Вспомнила о том, что детская капсула Анну разбудила, значит, исчерпала резервы. Подумала о том, где бы ее перезарядить и вспомнила об осматривавшем мой старый корабль инженере. «Если не он сам с помощниками, так подскажет кого», — подумала и написала Сапу письмо, решив не будить ранним звонком.       Что могла, не вставая с места, по сети, сделать, то сделала. Как-то неожиданно дела закончились. Теперь только Анну к доктору сводить, провести полную проверку и отправить результат в центр социальной службы. Чем раньше, тем лучше — мало ли, вдруг приглядывающий за мной искин в режиме паранойи работает. Да нет, это у меня самой она самая. Еще и базы эти для опекунов. Точно, сходим в «Нейросеть», сразу и выучу их под разгоном, заодно и в медкапсуле отдохну. И Анне пусть проведут чистку с восстановлением. Потом вещи соберем, переедем и полетим камни грызть. Нет, сходим завтра в детский центр, а после него и полетим.       «Может не стоит ее с собой брать?» — пришла мысль, но я ее тут же отбросила. Во-первых, работать собиралась в зеленых секторах. Во-вторых, у меня теперь четверка — надо бы базу по дронам на ранг поднять — и нам не грозят опасности, подкидываемые астероидами при непосредственном контакте.       До вечера в нейросети проторчали, а потом в торговый центр зашли. Накупили кучу вещей и поужинали. Брали не только комбезы, но и обычную одежду. Анна не спорила, ходила за мной хвостиком и послушно примеряла все выбранное. Лишь когда дело до купальников дошло, удивилась и спросила: «А это-то зачем?» Рассказала о том, как спустимся на планету и полетим к морю. Описала пляж, купание, водные горки и все прочее. У нее глаза загорелись и она тихо попросила купить ей виртшлем.       — Хочешь в игрушки поиграть и на искуственном пляже побывать, — понимающе кивнула и уже хотела вести ее в отдел электроники, но Анна головой замотала.       — Нет, — сказала она. — Я рисовать хочу, и сказки делать люблю. Мама с папой их всегда смотрели и радовались.       — А мне покажешь? — Спросила, кое-как совладав с голосом, столько в ее словах было грусти, что все настроение от покупок разом ушло в утилизатор.       — Покажу, только у меня еще плохо получается, но я стараюсь, — ответила она и застенчиво улыбнулась.       — Идем, — тряхнула головой, — купим тебе самый лучший виртшлем.       Все наши покупки отправились прямиком на корабль, а мы, поужинав в кафе торгового центра и взяв с собой готовой еды, отправились в жилой модуль. Решила, что проще в нем переночевать, а с утра — собрать вещи и навсегда покинуть старый ангар. Виделся мне в этом некий символизм. Такое расставание с прошлым и начало нового.       — Вот, — обвела рукой двери, поставив пакет на стол в зале жилого модуля, — выбирай любую, сегодня тут переночуем, а завтра переберемся в наш новый дом.       Пока Анна ходила и в каждую комнату заглядывала, вытащила саморазогревающиеся контейнеры, отложила те, которые взяла для завтрака и распаковала один с десертами.       — А… — Замялась Анна, — а можно я сегодня в твоей комнате посплю? — Спросила она, водя пальчиком по столешнице.       — Можно, только там одна кровать, — улыбнулась в ответ.       — Я на полу, — сказала она и принялась убеждать, что ей не трудно и вообще хорошо будет, просто она одна оставаться не хочет.       «Наверно доктора все же что-то понимают», — подумала, когда обнятая и прижатая к груди Анна прекратила реветь и лепетать оправдания вперемежку с объяснениями и извинениями.       — Все хорошо, — погладила ее по голове и пододвинула к нам пищевой контейнер.       — Угу, — шмыгнула она носом.       Заели слезы сладостями, запили фруктовым соком и отправились укладываться спать. В кровати Анна несмело взяла мою руку, замерла, а потом подобралась поближе, обхватила ее и, видимо для надежности, еще и щекой прижалась. Так и лежали. Не шел ко мне сон. Смотрела на висящие над столом голограммы и думала о превратностях жизни. Анне тоже не спалось, хоть она и не шевелилась, и дышала размеренно. Наверняка у нее в голове роятся разные мысли. Может рассказать сказку? Мама всегда что-то рассказывала, когда я уснуть не могла. Еще бы хоть одну помнила. Но ведь тут главное не столько история, сколько голос и процесс.       — А кто это? — Спросила Анна. Похоже, меня она ощущает не хуже.       — Девушка была моей подругой. Мы с ней в детском доме делили одну комнату и были как сестры. Ее тоже звали Анной. Анной Хель. Мы с ней вместе работали в желтом секторе. Добывали руду, а потом на нас напали пираты и она погибла в бою.       — Но вы победили? — Подняла голову малышка и внимательно посмотрела на меня.       — Нет, — вздохнула и обняла ее. — Мы не победили, у нас не было шансов, — прижала к себе и погладила по голове, — мне просто повезло. В последний момент появился неизвестный корабль, закрыл меня от удара и разнес пирата на куски.       — Как в сказке, да? — Потерлась Анна щекой о мое плечо, поудобнее устраивая голову.       — Да, как в сказке.       — Ты мне про нее расскажешь? — Пробормотала она.       — Про Анну? — Переспросила, не совсем уверенная в том, что правильно ее поняла.       — Да, про Анну. И про второго. Он был твоим женихом и тоже погиб?       — Нет, я… Я даже имени его не знаю, — вздохнула и прижала к себе малышку, — он спас меня от плохого человека, а потом я случайно узнала, что он секретный агент.       — Настоящий?       — Да, самый настоящий.       — Расскажи.       Почему бы и нет, из моей истории получится неплохая сказка. А ведь и вправду на сказку похоже, просто классическая история о загадочном спасителе. Хоть сейчас фильм снимай.       — Слушай, — заговорила, принявшись легонько поглаживать ее по голове. — Жила была девочка по имени Эм, и вот, как-то раз пошла она…       Анна уснула, так и не дослушав до конца, а я еще долго смотрела на голограмму и рассказывала себе сказку. Молча. Мысленно. Словно прощаясь. Нет больше смысла предпринимать попытки поиска. Теперь у меня есть Анна и будет другая жизнь. Тихая и размеренная. Вот и хорошо.       Утром мы перенесли вещи в наш корабль. Приехавший с помощниками Лик установил в нем детскую капсулу и обновил ее картриджи. Чер с Рехом осмотрели все и похвалили предыдущего владельца за соблюдение регламента и хорошее обслуживание систем. Лик посоветовал сменить дронов на более продвинутых, чтобы меньше нагружали разум при работе и обещал поспрашивать у знакомых. А потом мы с Анной отправились в детский центр.       Раньше только краем проходила через этот огромный отсек. Кое что мельком из кабины транспортной системы видела. Теперь же мне довелось оценить его весь. Сотни развлечений на любой вкус. Всевозможные аттракционы и площадки с аниматорами. Все это, разделенное на множество разнообразных зон, и занимает объем, в который, наверно, поместить бы ударный линкор.       Первое время Анна держала меня за руку и смотрела на все огромными глазами. Видимо, она тут очень давно не была, отвыкла и теперь дичилась. Мы немного побродили между площадками, поели сладкой ваты, постояли у трехэтажного лабиринта с горками, сетками, прыгалками и всевозможными переходами, прошлись до парковой зоны и тут к нам подскочила бойкая девочка.       — Привет! Пойдем с нами! Нам одного не хватает! — Выпалила она на одном дыхании.       — А во что вы играете? — Спросила Анна, еще у лабиринта начавшая оттаивать, но не решившаяся пойти в него одной.       — В пиратов и патрульных! Идем, а то без нас начнут!       Ободряюще улыбнулась неуверенно посмотревшей на меня Анне и она шагнула к новой знакомой. Та схватила ее за руку и потащила за собой. «Вот и хорошо», — подумала, огляделась и присела на ближайшую скамейку у песочницы. Составила компанию молодым мамочкам, приглядывающим за карапузами.       — С сестрой гуляете? — Спросила меня одна из них.       — Да, — кивнула и принялась врать. — Прилетела недавно из соседнего сектора, последний раз ее видела, когда она куличики лепила, — кивнула на песочницу и малышей в ней.       Решила не портить людям настроение правдой о том, что камни грызу. Меня принялись расспрашивать о том, где бывала, что видела и как это я не боюсь пиратов, ведь они же совсем распоясались, страх потеряли и, подумать только, во внутренних мирах атаковали лайнер. Про это не слышала и попросила рассказать. Чем и избавила себя от дальнейших расспросов, превратившись в слушательницу. Правда ненадолго, вскоре соседки свернули на привычную тему детей, а там и Анна с подругой прибежали. Красные, запыхавшиеся, испачкавшиеся, но довольные.       «Мы в лабиринт», — сообщили мне и уже собрались засверкать пятками, но замерли после моего «Стоять!».       — Я буду вон в том кафе, — указала на крышу с завитушками правее от лабиринта.       — Ага, — кивнули мне две головенки. — У меня там мама, — добавила бойкая девочка.       — Вот и хорошо. Свободны, — отпустила их взмахом руки.       — Сурово вы с ними, — заметила одна из мамочек.       — Привычка, — пожала плечами и, не удержавшись, как бы случайно козырнула на прощанье.       — А я сразу поняла, что она военная, — услышала за спиной и еле удержалась от смеха, вспомнив удивленные глаза и вытянутые лица.       Нашла свободный столик и заказала себе стакан сока. Заняться было нечем, настроение отличное, подумала-подумала и вышла в сеть. Нашла портал центра и стала знакомиться с имеющимися при нем кружками и секциями. Их оказалось не просто много, а очень много. Ассортимент поражал. Технически, естественнонаучные, спортивные, военные и даже театральные. Цены оказались вполне приемлемые. Во всяком случае, исходя из планирующихся доходов. Скорее уж возникала проблема выбора. Хотя, пусть Анна сама решает, а уж график работы подстрою.       Спустя пару часов прибежала Анна, поделилась впечатлениями, перекусила, послушала про секции-кружки, сказала «ага» и схватила пирожное.        — Ань, ну ты скоро?! — Раздалось из-за спины. Обернувшись на голос, увидела детишек.       — Фифаф! — Ответила она, схватила стакан сока, быстро запила и умоляюще взглянула на меня.       — Беги уж, — махнула рукой       — Ага, — вскочила она и к друзьям усвистала, лихо перепрыгнув через невысокий, стилизованный под дерево заборчик.       С выбором кружка проблем не возникло. Копаясь в длиннющем списке наткнулась на секцию рисования. Почитала описание и поняла — оно. Когда Анна в очередной раз прибежала попить и новостями поделиться, развернула над считывателем голограмму и показала работы ее ровесников. Она посмотрела и сказала, что тоже так может. Только у нее не всегда получается настолько хорошо. Особенно то, что она видела только в детской капсуле. Идея учиться под руководством опытного наставника творить силой воображения ее всецело устраивала. Она была готова начать хоть сейчас. Только с друзьями доиграет и можно приступать.       — Успеется еще, — смеясь, махнула рукой, отпуская играть дальше.       Анна убежала, а ко мне за столик бесцеремонно присел человек в комбезе под деловой костюм и аккуратно зачесанными волосами, обильно пропитанными фиксирующим гелем. В целом, его можно было бы счесть аристократом, он и держался, явно подражая высшему обществу, но его светлая кожа не выглядела благородной, скорее, она казалась белесой, словно у глиста.       — Какая милая девочка, — сказал он, фальшиво улыбнувшись и опустив на стол тонкую кисть с длинными, ухоженными пальцами.       — Кто вы такой и что вам надо? — Спросила, стараясь сделать голос как можно более холодным и бесстрастным. В этом глисте не чувствовалась опасности, зато в нем сквозила мерзость. Она, словно сочащаяся сквозь белесую кожу слизь, отравляла все вокруг лишенным запаха, но ощущаемым сердцем зловонием.       — Ах, простите, — фальшиво улыбнулся он, явно наслаждаясь самим собой, — где же мои манеры. Позвольте представиться, — наклонил он голову к плечу и слега повернул ее, — Гуй. Прик Гуй. С недавнего времени Прик Гуй Томпсон.