Часть 1
14 октября 2011 г. в 18:18
Юуки, я безумно люблю тебя, хочу защищать тебя кем бы ты ни была. Ты стоишь за дверью и убеждаешь меня в том, что не стоишь меня, я не хочу этого слышать, но ловлю каждое слово, что проронили твои уста. Ты хочешь, чтоб больше всего на свете я возжелал убить тебя, но ты не добьешься этого. Я ручаюсь.
Каждую ночь ты мне снилась – мы были обычными людьми, и всё было так чертовски просто! Счастливыми людьми. Каждый раз, когда я просыпался, меня била дрожь от того, что это лишь грёзы. Меня била дрожь, а я боялся пошевелиться, чтобы сохранить твои прикосновения из минувшего сна, закрывал глаза и продлевал мечтами сладкую эйфорию сна, где мы лежим, обнявшись.
Я соврал, что ты уже не та Юуки, которую я знал. Я кощунствовал, когда говорил, что ту Юуки, которую я любил, поглотила тёмная вампирская сущность. Моё сердце нестерпимо болит каждый раз, когда я представляю твой преданный взгляд, подаренный Канаме и ваши поцелуи.
Я знаю, что ты могла бы полюбить меня. Давно. Давно я мог овладеть твоим сердцем и поделиться своим, не позволить никому чужому, преступному пустить ростки, щупальца любви, симпатии в твоей душе. Я жалею, дико жалею о том, что был столь холоден. Закрываю глаза и вижу вас. Вы гуляете, держась за руки, и воркуете – краем сознания я понимаю, что накручиваю себя, но от этих мысли мне не по себе. Но не могу себя убить, ведь я знаю, что нужен тебе.
Или был нужен…
С тоской вспоминаю о том времени, когда мы патрулировали вместе. И зачем я был таким грубым, пряча свои чувства, тогда ещё слабые и имеющие надежду быть подавленными, прятал за маской злости и равнодушия? Почему не прижал к замковой стене и не заставил гореть от робких поцелуев? Так просто и так сложно. Как быть таким глупцом?
Мне давно следовало догадаться о планах Курана на тебя. Нельзя отдавать тебя, такую нежную этому … , но иначе я не могу. Я обязан заботиться о тебе. О твоём «благе».
Его кровь течёт в моих венах – руки до боли чешутся вспороть свои вены и выпустить всю – его и мою – до последней капли. Он пользуется мной. Нет, не совсем так. Он шантажирует меня, и я выполняю всю работу по твоей защите, белый принц лишь довольно потирает руки, а все лавры достаются ему.
Когда-то я даже пил твою кровь. Помнишь? Твоя сладкая кровь приятным теплом наполняла всё моё тело. Пил и не мог напиться. Ты не знаешь, не знаешь, что дважды я едва не убил тебя, не знаешь, какого титанического труда мне стоит оторваться от тебя. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы ты умерла, умерла из-за меня, чтоб убил тебя я, не он. Иногда пробую убедить себя в том, что ты мертва – лгу, чтоб забыть тебя. Тебя, такую солнечную и ласковую, твои лучистые глаза. Хочу забыть и не могу.
Тогда я пытаюсь возненавидеть тебя. Но это гиблое дело.
Все мои контраргументы разбиваются о воспоминания про твои бархатистые губы. Как бы мне хотелось тебя поцеловать! Скрепить отношения поцелуем, приправить страстью и не впустить никого третьего.
Как меня бесит, когда к тебе кто-то прикасается. Сначала я ведь хотел оставить Ридо Курана в живых, назло Канаме, но Ридо помог мне сделать выбор – лишь узрев его руки на твоей шее, я обезумел. Как легко убивать с мыслями о существе посмело помыслить о том, чтобы причинить тебе боль.
***
А сейчас стою с тобой на руинах академии. Я смотрю тебе в глаза, боясь оторвать взгляд, увидеть ждущего тебя брата, и Ханабусе, и Ичиджоу и ещё чёрт-знает-кого из его приспешников. Хочу запомнить блеск твоих глаз навеки. Вряд ли ещё свидимся. Не желаю, чтоб ты страдала из-за меня, поэтому хочу, чтобы ненавидела. Хотя тебе всё равно. Тебе всё равно фиолетово на мои «чувства».
— Я ещё не могу поверить, что ты вампир. Если это так – укуси меня.
Молчание. Давай. Ну же! Скорее. Пока ты будешь пить мою жизнь, я буду как можно громче думать о тебе. Ты узнаешь, узнаешь, как невыносимо больно любить тебя, такую прекрасную и не мою, и какой сладкой мукой была эта любовь. Я расскажу тебе больше, чем то, в чем я не боялся себе признаться, если ты будешь меня слушать, если ты будешь пить мою кровь медленно, но до остатка.
— Да, Зеро. Я вампир.
Так чего же медлишь? Я приготовил для тебя такой чудесный прощальный рассказ, может, хоть слезинку обронишь, а? Ещё немного – и меня начнёт бить мелкая дрожь. Никогда я не нервничал. Никогда. Только не смотря в твои ясные глаза.
— Но мне не хочется твоей крови.
Да, верно. И зачем тебе МОЯ кровь? Ты даже этого не примешь. Я один понимаю, как ты меня презираешь? Сколько жалости в этом снисходительном жесте.
— Я не хочу тебя кусать. И Канаме меня поймёт.
Ну да, а то! Поймёт, обрадуется и по головке погладит, узнав, НАСКОЛЬКО я тебе опротивел.
— Больше всего мне хочется поцеловать тебя.
Грязный ход. Глупая шутка. Может, хватит терзать моё сердце?
Ты коснулась своими тоненькими пальчиками моей руки.
— Можно? Я знаю, что ты не любишь меня – никогда не любил. Я ведь скоро уйду, и никто не будет досаждать тебе. Знал бы ты, как мне противно ловить влюблённый взгляд брата…
Глупышка. Как ТЫ можешь надоесть мне? Глупышка, только если каждое слово, сказанное тобой, было искренним.
Ты провела по моей руке тыльной стороной ладони, нежно-нежно, а в глазах твоих было столько любви, что я поверил в неё. В ту минуту я желал остановить время и вечно смотреть в свои тёмные, томные глаза. Когда ты успела стать такой… лицемерной? Откуда в тебе это?
А я будто окаменел. Закрыл глаза и застыл. Как мальчишка. Я так боялся отвести от тебя свой пристальный взгляд и сделал это. Губы, твои теплые шелковистые губы отставили лёгкий, детский поцелуй на потрескавшихся моих. Больше нет и тепла твоих рук. Всё исчезло. Снова холод? Одиночество?
— Спасибо, Зеро.
Я словно вынырнул из ледяного омута. Не дать тебе уйти. Не теперь.
— Юуки! – схватил за руку, немного грубо. Почти впечатал поцелуй в твои губы. Испугался порыва и уже нежнее провёл языком по твоей нижней губе, пальцами приподнял твой остренький подбородок. Почувствовав ответ, рукой схватил твои волосы, и… Почему у тебя вкус вишни, пьянящей, сладкой?
Девочка. Ты совсем ещё девочка. Моя ли? Меня не отталкивали, мне просто не хватило воздуха.
— Юуки, — я пытался восстановить дыхание, — Я... люблю…
— Я… ты даже не представляешь, что… — я впервые в жизни обнял тебя, твёрдо осознавая, что не отдам никому.
— Знаю, сейчас я всё знаю.
— Юуки? – тревожные нотки в голосе Куран, — мне стоит попрощаться?
Этот безмозглый кретин, Господи Иисусе!
А он просто развернулся и ушёл, весь светящийся от благородства.
***
Ночью мы лежали, обнявшись, под деревом возле пруда. Молча. Иногда молчание значит намного больше, чем самые изощрённые комплименты. Особенно, когда учишься целоваться.