***
— Лёш, подожди! Мальчик шёл не так быстро, но маленькой Тоне кажется, будто увеличивающиеся метры между ними не преодолеть. Пыль деревенской дороги чуть поднимается облаком от крошечных ног девочки, что радостно мчит к остановившемуся другу. Летний зной выбил все мысли из голов детей. Лишь поэтому они шли молча, лишь поэтому протянулось нитью между ними чувство неловкости. Тоня хочет растормошить Лёшу. И она знает, что вызовет у него интерес. — Лё-ё-ёш, Лёша-а? Давай поиграем? Я тут недавно на поле за деревней ходила, так я там тако-о-ое нашла-а! Мальчик оборачивается, а Тоня, загадочно улыбаясь, берёт его за руку. Они шли и снова молчали, но теперь — с предвкушением чего-то нового. Пестрило ромашками и васильками поле, не так далеко зеленел пышный лес, к которому и вела уверенная Тоня. Мальчик, однако, бывал там лишь со своим дедом и такой смелости за ним не наблюдалось. Совсем близко к полю, на лужайке, соединяющейся с ним широкой тропой, боком примостился дом о двух этажах. Недостроен он или заброшен — трудно сказать. Пустыми, чёрными глазницами окон он словно наблюдал за пришедшими; когда-то алая, а сейчас потускневшая краска металлической двери облупилась, показывая ржавчину, что скрывалась под ней. Строение не блистало архитектурными изысками. Возможно, именно эта простота и добавляла дому пугающего: в деревне люди силились украсить свои маленькие дома резными элементами, поярче расписать красками; здесь же — противоположность. — Хорошо, и… Что ты предлагаешь? — тихо спросил Лёша у подруги. Его явно пугало это место. Возможно, сердце Тони здесь тоже вздрагивало от каждого звука, но она умело скрывала это. — Давай поиграем? В прятки, например. Ты же не боишься? Лёше страшно. Страшно находиться тут, страшно подходить ближе к дому — тем более, в одиночестве. А ещё ему стыдно за это, потому неровный кивок головой служит девочке ответом. — Ты ищешь. Мальчик отворачивается к дереву, считает дрожащим голосом, пока за спиной утихают быстрые шаги Тони. А мысленно Лёша молится, чтобы подруга не пряталась в доме. «Я иду искать», — крикнул мальчик. Он осмотрел всю территорию около строения. Там негде прятаться так, чтобы он не заметил. Лёша заглядывает в окно без стекла и слышит тихий смешок Тони. Дверь открылась бесшумно, что странно для неё, явно старой. И всё же дом брошен. Об этом говорил старинный пыльный диван, стол и кресла напротив, картины на обтянутых тканью стенах. Здесь явно жили небедные люди, потому нет ничего удивительного в забытых вещах. Прежние жильцы не уходили в спешке — всё стояло аккуратно. Лёша даже немного расслабился в этой пускай пыльной и пахнущей сыростью, но довольно уютной обстановке. Откуда-то спереди прозвучал тонкий, исполненный ужаса крик Тони. А дальше — темнота в памяти. Лёша помнит следующий день. Тогда он словно вынырнул из темноты, увидел плачущую мать Тони и обеспокоенную свою. Его расспрашивали долго — зачем, как и куда они пошли с девочкой. После его ответов Тонина мама выбежала из дома, а мальчик смог наконец задать вопросы, терзавшие его в это время. — Где Тоня? Почему её мама плачет? Что случилось? — Мы нашли тебя без сознания возле дороги к полю, Тони с тобой не было. Её нет уже второй день, — после минутной заминки ответила мама. Уже через час деревня гудела. Тоню нашли. По частям. Говорили, что она была разделена настолько ровно, будто её разрубило огромным топором. Хоронили на следующий день в закрытом гробу, под аккомпанемент ужасающих рыданий матери. Для Алексея детство закончилось ещё в момент, когда до него дошла новость. А с гробом будто зарыли часть его самого. В смерти подруги он винил лишь себя. Ему стоило отказаться, уйти, захватив Тоню с собой. Но рвала душу на части не только вина. До сих пор в деревне не знают, что так разрубило девочку. Он знал, может, даже видел, но не помнил. Поэтому сейчас он сидит у психолога. Доброго вида мужчина на грани зрелого и пенсионного возрастов глядел на Алексея поверх очков и внимательно слушал рассказ. В конце он вовсе уставился в стол ошарашенным взглядом. — И вы хотите вспомнить, что произошло? — получив кивок, доктор продолжил, — что же, я не имею права посылать Вас в потенциально опасное место, но я не вижу иного выхода… Вы должны вернуться в тот дом. Алексей медлить не стал — уже вечером он приехал в место, где провёл счастливое детство, которое несчастно закончилось, и направлялся к полю. Больше оно не пестрило ромашками и васильками — лишь перепаханная земля лежала на некогда цветущем участке. Но лес сильных изменений не потерпел, потому нужная лужайка отыскалась быстро. От дома всё так же веяло страхом. Юноша замедлился и остановился. Его вновь одолел страх. Такой, как и тем злополучным днём. Только теперь он пришёл сюда в одиночестве — больше не было с ним бесстрашной девчонки. В этот раз дверь протяжно скрипнула; эхом прошёлся по дому сей звук. Внутреннее убранство комнаты, которую он успел рассмотреть, осталось прежним. Алексей делает несколько шагов вглубь комнаты; под лестницей он замечает чулан. Несколько алых брызг на его двери заставляют юношу содрогнуться. Парень опускает взгляд — на полу отчётливая багровая лужа. Старая. Воспоминание накрывает резко, с колющей болью в сердце и пульсацией в висках. Тогда высокое, с непомерно большим горбом и маленьким низом туловища существо стояло, склонившись над Тоней. Его огромные лапы волочились по полу, будучи чересчур длинными; когти, похожие на лезвия короткой секиры, оставляли неглубокие и почти незаметные следы на деревянном полу. Шерсть монстра носила тёмно-серый окрас, а от носа до кончика хвоста росла тонкая полоска более длинной чёрной шерсти. Наверное, потому его не сразу замечают. Тоня уже не кричала. Она оцепенело глядела на существо, а, заметив Лёшу, кинула лишь один взгляд на него — и монстр повернулся. Его морда имела сходство и с собачьей, и с лошадиной. Из оскаленной пасти виднелись не такие уж большие клыки: видимо, главным оружием и защитой создания служили когти. Когти, которые он занёс над Тоней. Именно тогда появились эти брызги на стене, двери и большая клякса крови на полу. Теперь Алексей вспомнил всё. И то, как он убегал из проклятого места, и то, как на полпути шок, сковывающий его чувства, отступил и мальчик свалился в обморок от пережитого. У юноши вновь темнело в глазах, однако лишь две детали заставили его замереть в ужасе. Монстр бесшумен. Он может стоять за спиной, но даже его дыхание неслышимо. Монстр незаметен. Он может абсолютно слиться с мраком. Он сам есть Мрак. Алексей оборачивается. Мрак следит за ним. Он чувствует страх парня. Он — тот, кто нигде и везде, никто, ничто и всё одновременно. Мрак любит чувства людей. Он выше них. Околдовывает, путает и манит. Его можно полюбить — и Мрак станет верным товарищем; его можно ненавидеть — и он пополнит свою коллекцию кровяных клякс; его можно бояться — и он лишь раззадорит и насладится этим. Он не есть зло, он не есть добро. Мрак — олицетворение середины, смешения чёрного и белого в равном количестве. Мрак для каждого разный. Чтобы понять его, иногда требуются года и века, а иногда — секунды и минуты. Мрак знает, что говорят о нём. Он даёт шанс исправиться, но лишь один. Алексей понял всё это за минуту неотрывного взгляда в тёмно-синие, будто сияющие изнутри миллиардами звёзд глаза Мрака. Юноша и мистическое существо словно оказались связаны нитью телепатии. Страх и ненависть отступили. Парень не позволит им вернуться, ведь теперь он знал настоящую историю. Не существовало никогда той миловидной девчонки Тони. Точнее, то, что знали все являлось лишь оболочкой. За ней скрывалась Охотница. Коварная и мстительная, она знала: стоит Мраку убить абсолютно чистую душу — его тут же прорежет свет, исходящий от неё. Охотница горела желанием отмщения. За отнятую у неё власть, унижения, коим подвергнулась. Изначально главный претендент на место управляющего тьмой, Охотницу, носившую в то время имя Тень, забыли, стоило появиться Ему. Крошечный комок мягкой шерсти, сотканной из самой Тёмной Материи, глаза, сияющие Вселенной — Комета принесла его в подоле мягкого платья, защищая от собственного света. Создан для тьмы. Нет, он сам являлся тьмой. Отстранённая от роли Тень изведала каждый уголок души и тела Мрака, узнав главное для неё — слабые места. Тень ушла из общины, взяв иное имя. Она следовала за Мраком, выжидая момент. Первая попытка окончилась провалом. Вторая серьёзно ранила его. А третья убила саму Охотницу. Алексей не видел более монстра. Возможно, из-за сцен жизни и голоса Мрака, мелькающих в голове; возможно, роль сыграло мнение, резко перевернувшееся и ударившее под дых невозможностью, фантастичностью. Чёрное существо стояло перед юношей. Глаза с бесконечностью звёзд в них блестели облегчением. Мрак впервые поведал о своей жизни живому существу. Не беззвучно, мысленно воя в стену и проливая капли слёз одиночества на пыльный пол; не раздирая свою грудь и плечи когтями. И его не отвергнули. Мрак понят, прощён. Тёплая рука по-дружески лежит на плече существа.***
Они смотрят на звёзды; Мрак не прерывает телепатическую связь, повествуя о таком далёком и загадочном для юноши; Алексей впитывает ответы на многие вопросы и задаёт новые, осознавая, что сейчас ему приоткрылась завеса над тайной мироздания. И оба знают: они не одиноки.