Mortem

Рик не может уснуть. Дыши. Медленно. Всё, что ты сделал, привело к смерти. Всё, что ты сделал. Всё, что ты сделал. Я обещаю измениться. Он стал сумасшедшим, невменяемым. Его мучила бессонница. Он не мог уснуть. Какие сутки он не спит? Голос разума издевается, похабно винит его во всём. Но так и есть, ведь теперь Рик верит в это. Обилие глухоты растекается по слуху, невидимо разрезая барабанные перепонки, тишина в помещении кромсает его по черепу, проникая прямо по коре больших полушарий, проходя дальше и дальше. Рик сидит на полу, сгорбив спину и опустив голову; глаза нещадно слезятся, пошло кровоизлияние в глазах, он почти не видит: визуально передняя камера глаза залита кровью уже примерно на треть. Развалившись на полу, весь мокрый от пота, он безумно хотел пить, жажда мучила его, он готов был хоть живьем выпить кровь из полумёртвого выпотрошенного усопшего, лишь бы насытить свой организм чем-то жидким. Взяв маленький охотничий ножичек из порванных чёрных и грязных штанов, Граймс флегматично разрезал свою ладонь острым лезвием, и будто очнувшись, только через минуту легко дёрнувшись. Спустя ещё несколько таких мучительных минут бывший шериф выпил пролитую кровь, но особой удачей это не обвенчалось, ведь он всё также хотел пить. Рик лежал словно в огромном клубке дыма и тумана, лениво качая головой, как умалишённый. Он не мог говорить, но всё же в данный момент Граймс в глубине своего подсознания знал, что произойдёт. Резко дёрнулся, ощутив на своей голове невидимый меч. Он взвыл, как вопит волк над ясной луной, когда тот же меч ударил его снова, оставив Граймса в одиночестве выть от боли в голове. Слабость, изнеможение и интоксикация тела давала о себе знать, всё тело ныло и гудело, не способное ничего сделать. Он утратил способности к концентрации внимания, ориентации в месте, времени и собственной личности и осуществлению других процессов, составляющих содержание сознания. Его рвало, организм сам пытался избавиться от яда, который он отправил в свой организм, глаза Рика блестят. Яд. Последнее время после смерти своего сына Карла, Рик очень любил выпить. До такого состояния, что мог начать зычно кидаться на всех, может, даже убить, ведь такой инцидент уже был дважды, после чего Мэгги Ри ограничила ему частое провождение времени на улице и поставила перед фактом, чтобы больше никакого алкоголя при людях не было. Он мог даже избить кого-то, что некоторых не удивляло, а других ставило в неловкое положение или шок. Алкоголь стал ему заменой всего мира, иногда он даже отправлялся в осознанный сон, иногда видел своего сына перед отражением зеркала сзади себя или позади других. Он ненавидел, когда слёзы лились из его глазных яблок, просто так, сами собой, даже ничем не спровоцированные. Тогда Рику приходилось лишь крепко запереть дверь, чтобы никто не вошёл и не потревожил его, лечь прямо на холодный давно не мытый пол и тихо сжиматься в конвульсиях от моральной, а также и физической боли. Сегодня Рику удалось сорвать джекпот: на самостоятельной вылазке лидеру удалось найти алкоголя, причём много. Наконец-то он увидит своего сына во снах и галлюцинациях! Нервно дыша, голубыми очами быстро окинув всё находящееся перед ним, не обращая внимания на стекающий с его спины пот, покрывающий и его клетчатую серую рубашку, шатен рысью собрал свою находку, и дальше отправился в путь к Хиллтопу. — Папа? Боже, что с тобой?! — мальчишка пугливо оглядывался по сторонам, видимо, убеждаясь в одиночестве своего отца. — Что с тобой? — словно в бреду, юноша повторил свой вопрос. — Что с тобой случилось? — Карл… — словно смакуя это имя, прошептал Рик. Он не мог практически говорить, но броско напрягшись, бывший шериф всё же пытался выдавливать из себя хоть какой-то речевой поток, хоть у него это и выходило, откровенно говоря, плохо. — Папа! — сынок бросился в объятья к отцу, вдыхая не самый приятный запах, но Карлу не было противно даже от этого противного запаха рвоты, пота и крови. Он будто зарылся носом в его шею, всё же улавливая аромат плоти. — Я… — Рика опять ударил тот надоевший ему меч. Через какое-то мгновение он отреагировал животным воплем от головной боли. Глотая слюну как объект воды, пытается избавиться от сухости в полости рта. Его зрение расфокусировано, но он всё же различает фигуру родного сына. — У… — выдавил из себя звук Граймс, но лучше от этого не стало. — Умираю. — Ты… Теперь всегда будешь со мной? Мы навсегда будем вместе? — стараясь громко и отчетливо говорить прошептал парень, надеясь, что отец поймёт им сказанное. Но отец не отвечал. Спустя несколько минут, казавшийся на тот момент вечностью, он ответил: — Да. Темнота.