«Ты же ничего не видишь…»
«Как можно быть таким бесчувственным? Как можно играться с чужими чувствами?»«Как можно быть таким слепым?»
«Как можно ничего не видеть? Не замечать…»
— Эй, — настороженный голос вывел брата и сестру из прострации. — С вами всё в порядке? Или у вас семейное — резко впадать в транс? Виктор весело усмехнулся, вновь припадая ярко-алыми губами к кружке. Алина и Кира обеспокоенно переглянулись. Они читали всё по глазам, анализировали другу друга и мысленно пришли к совместному выводу, что думали об одном и том же. Почти, просто в несколько разных направлениях. — Да, — подметил Кира звякнув вилкой о пустую тарелку. — Яблоко от яблони… — …недалеко падает, — с горечью закончила мысль девушка, отставляя кружку на столик как можно дальше от себя. Она закивала головой, как дешёвый китайский болванчик с рынка, местами покоцанный, местами потресканный от времени, не зная, почему жизнь так несправедлива. Входная дверь захлопнулась, шаги на лестничной клетке постепенно стихали, пока совсем не прекратились. Алина стояла в коридоре, сложив руки на груди и оперевшись о дверной косяк кухни. Кира закрыл дверь на замок, устало вздохнул и медленно развернулся, наткнувшись взглядом на поникшую сестру. — Что-то случилось? Девушка молча буравила напряжённым взглядом пол, сжимая собственные плечи. Мысль одна за другой приходила в голову, терзала остатки самообладания и разума. Беспокойство за другого человека ранило не хуже, чем за саму себя. Тишина, воцарившаяся в квартире, давила на уши, давила на кончающееся день за днём терпение. — Слушай, Кир, — Алина на секунду замолкла, словно обдумывая, стоит ли ей продолжать, — тебе не кажется, что между Виктором и Юри не всё гладко? — Ты тоже это заметила? — парень подошёл ближе, намекая, что им лучше пройти на кухню. — Да-а-а, Витя совсем ослеп. Ничего вокруг себя не замечает… — Не замечает? — Алина возмущённо фыркнула, нервно посмеялась. — А мне кажется, что он просто игнорирует!.. — Что? — резко спросил Кира, пресекая сестринский запал. Девушка стушевалась, почувствовала себя вдруг неуютно в собственной же квартире. — …чувства Юри, — тихо закончила предложение, не поднимая взгляда. — Мне кажется, что он знает о них, но… — Мне кажется, что ты ни черта не знаешь, — холодно произнёс парень. — Я знаю Витю очень давно. Даже если ему пальцем в очевидное тыкать, он всё равно не поверит. Алина промолчала. Спорить с братом себе дороже, но отступать от своей точки зрения не собиралась. Она решила ничего не говорить, тем самым завершив разговор и больше его не развивая. Чем дальше — тем хуже. — Так что не делай поспешных выводов о людях, которых мало знаешь, — хмуро произнёс Кира, тем самым поставив жирную точку в их коротком диалоге. — Никогда. «Ни за что в жизни не поверю, что он настолько хорошо знает Никифорова! — гневно подумала Алина, пытаясь скрыть свою злость. — Кто бы что ни говорил, моё мнение о нём не изменится».***
Вечером в чате оказались вдруг все девчонки, и Алина не стала упускать шанс с ними пообщаться.Эй, привет! Как у вас дела?
Первой, как всегда, откликнулась Мирослава. Мира-Слава Оууу, наша больная вдруг объявилась! Как самочувствие, золотце?Уже лучше. И, кстати, я уже писала вам сегодня, так что не надо тут ля-ля!
Мира-Слава Ладно-ладно, не буду~Есть что-нибудь интересненькое?
Мира-Слава Неа. Сегодня без новостей. Рина У меня тоже всё тихо. Рэн-Рэн Без изменений.Что-то у вас как-то скучно всё… Айлин, есть новости?
Айлин Нет, но Наталья Викторовна о тебе сегодня спрашивала.Зачем?
Айлин Не знаю… Сказала, что хочет серьёзно поговорить с тобой.Она всегда так говорит, а потом начинает уговаривать снова заняться пением.
Рина Но разве это несерьёзно?В смысле?
Рина Мне кажется, что разговор о том, чтобы вернуть тебя на сцену в качестве певицы, вполне серьёзен.А мне так не кажется.
Рина Так мне тоже не кажется. Я это знаю. Рэн-Рэн Девочки, давайте не будем ссориться! Айлин Боже, Ирэна, не паникуй! Никто не начинал ссориться!Рина, я просто не хочу снова начинать петь! Почему никто не может этого понять?
Рина Ты губишь свой талант, и это реально не шутки.Никто и не смеётся.
Рэн-Рэн Извини меня, Лина, но Рина права. У тебя такой редкий дар! А ты отказываешься его использовать.Я просто не хочу остаться без голоса навсегда в этот раз.
Айлин Я бы на твоём месте не стала так рисковать. Остаться без голоса… Не могу себе такого даже представить! Рина Утрируешь. Айлин Что?! Я не утрирую! Я просто высказываю своё мнение! Рэн-Рэн Послушай, Лина, можно показаться врачу… Он больше скажет тебе, чем мы.Один мне уже сказал кое-что. С тех пор я не пою.
Мира-Слава Ну, конечно! Видя кровь в горле, и не такое скажешь! Рэн-Рэн Фууу, Мира… Мира-Слава Я имею в виду, он мог просто поторопиться с выводами! Уже два года прошло, почти два с половиной! Многое изменилось с того времени, а твои связки уже зажили. Рина Мира права. Тем более, ты делала какие-то упражнения для восстановления связок, так?Так.
Рина Ну, покажись Марине Фёдоровне. Она тебе всё по-нормальному скажет. Айлин Но она же медсестра, а не врач! Что она там может ей сказать? «Всё классно, детка, можешь идти и зажечь танцпол»? Рэн-Рэн Ты знала, что она посещает какие-то спецкурсы? Потому что в нашем спортивном комплексе должны быть не просто медсёстры, а суперквалифицированные врачи, которые должны помогать всем: и певцам, и танцорам, и хоккеистам, и фигуристам… Короче, всё в одном флаконе. Мира-Слава Помните, как она мне ногу вправила в прошлом году? Айлин Иу… Рэн-Рэн Фу, Мира! Рина Да. Спасибо, что напомнила.А мне плечо вправила вместе с Людмилой Серафимовной.
Мира-Слава Ну, вот! Они у тебя всё посмотрят и спокойно расскажут да покажут, как у тебя там дела со связками обстоят. Рина Мира права. Унывать не стоит. Из любой трудной ситуации можно найти выход.Ладно, я подумаю.
Мира-Слава УРА-А-А! Рэн-Рэн Супер! Рина Вот это другое дело. Айлин Я бы на твоём месте всё же подумала сто раз, прежде чем принимать такое серьёзное решение.Не волнуйся, подумаю обязательно.
Рэн-Рэн Ладно, девчонки, я спать. Рина Да, я тоже на боковую. Мира-Слава Спокойной ночи-и-и~ Рина Спокойной. Рэн-Рэн Сладких снов)Да. Спокойной ночи.
От Айлин конечного сообщения не последовало. Алина хорошо знала свою подругу, поэтому поняла, что ей в общем разговоре что-то не понравилось. Или она обиделась, хотя это одно и то же. Стоило девушке отложить свой телефон на другой край кровати, как он тут же завибрировал. Она раздражённо рыкнула и, взяв гаджет снова в руки, открыла «Ватсап». Сообщение пришло от Айлин, но уже не в общей беседе, а в личной. Алина насторожилась. Айлин Ты уверена, что хочешь снова начать петь? Не боишься потерять свой голос? «Давит на больное, — подумала Алина, стиснув зубы. — Да ещё с такой силой, что в себя верить не хочется… Всё желание отпадает!» В такие моменты, когда в тебя никто не верит, приходится самой обретать веру. Веру в то, что можешь всех сделать, утереть всем нос. Но иногда она заводит в тупик, заставляет задуматься лишь тогда, когда становится слишком поздно. Вот и Алина не хотела торопиться с решением, но подружка будто распаляла её, а потом брала под уздцы, начиная противоречить самой себе. Но, если честно, такое поведение Айлин казалось… странным.Не волнуйся, я буду осторожна)
Айлин Дело не в осторожности, а в дурости! Сама подумай: наступишь на одни и те же грабли, переусердствуешь и совсем замкнёшься в себе! — Да что ты, блять, знаешь обо мне?! — прошипела девушка, яростно постукивая ногтями по смартфону.Иногда лучше промолчать, если ничего не знаешь. Напридумываешь как всегда ерунду, а потом удивляешься, почему это на тебя все обижаются!
Алина печатала сообщения так быстро, что Кира, который был спец в печатании как на компьютере, как и на телефоне, точно бы ей позавидовал.И вообще, это моя жизнь, поэтому я сама решаю, что мне делать и как! Я не глупая, знаю, каков риск! Но я не стараюсь спешить с выводами!
Айлин покорно молчала, не пыталась вставить своё слово в эту яростную лепту. Алина решила применить последний и главный козырь, чтобы сбавить спесь подруги.Теперь я понимаю, Айлин, почему ты так не нравишься моему брату. Всё, разговор окончен и обжалованию не подлежит!
Выключив звук на телефоне, девушка кинула его и, накрывшись с головой одеялом, закрыла глаза. Сердце бешено стучало в перепонках, на шее пульсировали вены. Алина поняла, что даже дома не сможет морально отдохнуть, — в покое её просто так не оставят.***
— Солнце моё, встава-а-ай! — сквозь пелену сна услышала Алина знакомый голос. — Завтрак не будет ждать! — Что? — девушка, ещё не отличившая сон от реальности, испуганно заозиралась по сторонам. Невозможно было сфокусироваться на чём-то одном. — Какой сегодня день? — Восемнадцатое октября, — напомнил Виктор и потрепал девушку по голове. Он насмешливо фыркнул. — Скажу честно, выглядишь так себе. Кошмары снились? — Ага, да не то слово, — хмуро пробурчала девушка, распахивая одеяло. — Юрио твой поганый снился. И так меня задолбал, так ещё и… — Юрио? — удивлённо перебил её фигурист, заглядывая в заспанные глаза. — Так и знал, что у вас что-то случилось! «Вас». Такое слово хорошее — «вас». От него на языке появилась горечь, как после касторового масла. А потом вдруг резко дошло: она ляпнула лишнее. И вляпалась конкретно. — Давай просто притворимся, что ты ничего не услышал, — она нервно усмехнулась, после чего её пробрало на кашель. Виктор лукаво улыбнулся. Всё-таки подловил, скотина! Эту улыбку девушка знала слишком хорошо, чтобы начать волноваться. — Э, не-е-е, — протянул фигурист, растягивая улыбку ещё шире, — в этот раз не прокатит! Алина прошептала под нос обречённое «Твою мать!», вскочила с кровати и бросилась бежать в ванную от своего позорного признания. Но не успела и порога комнаты покинуть — впечаталась лбом в чью-то грудь. В нос ударил запах лёгких, ненавязчивых духов, зубной экзотической пасты и… свинины. «Этот запах…» Девушка подняла глаза вверх и наткнулась взглядом на очки, потом — на тёмную шевелюру, затем — за карие заинтересованные глаза. Не зря Кира говорит, что с утра Алина больше похожа на разваренную лапшу. — Юри! — радостно воскликнула девушка и заключила японца в крепкие объятия. С его стороны послышалось удивлённое «Э-э-э?!», а потом невнятное, смущённое бормотание. — Я так рада видеть тебя! Единственное, что получается хорошо делать даже с утра, — это разговаривать на английском. — Оу… — дрожащим голосом протянул Юри и неуверенно приобнял её в ответ. — П-привет! Я тоже рад тебя видеть… Сзади послышалось недовольное фырканье. Алина ловко извернулась в руках японца и прижалась к нему спиной, переложив его руки себе на шею. Виктор сложил руки на груди, пытаясь выразить своё недовольство. Девушка самодовольно усмехнулась. Юри крепче сжал её в объятиях, что неимоверно удивило Алину, потому что он не любил тесного физического контакта, и примостил свой подбородок на девчачьей макушке. Скорее всего, искал спасения, потому что Виктор потом ему спуску не даст. Наверное, тот не любит быть обделённым. — А мне ты так не радуешься… — А чего тебе радоваться? — фыркнула девушка. — Ты всё время мне мозги вправляешь! Не думаю, что от меня можно было ожидать чего-то другого. — Я думаю, что сейчас не время выяснять отношения, — японец вставил своё слово. — Тем более, что Алина только что проснулась… — Точно, — прошептала девушка, высвобождаясь из объятий Юри. — Мне нужно переодеться. — Только не думай, что ты отделаешься от разговора! — очень некстати напомнил Виктор о том, что Алина не умеет держать язык за зубами. Девушка только презрительно фыркнула в ответ, мечтая провалиться сквозь землю. Пока Алина не спеша переодевалась, она обдумывала приснившийся сегодня сон. Снился ей, как ни странно, Плисецкий, который повторял свои обжигающие слова раз за разом, и, стоило ей проснуться, он опять приходил к ней во сне и продолжал сыпать оскорбления. А потом бил её. И Алина чувствовала каждый удар на своём теле, но молча терпела, дожидаясь, пока эта пытка закончится и повторится вновь. Ночь выдалась ужасной. Она плакала каждый раз, просыпаясь после очередного сна, ворочалась в постели, желала спокойно отдохнуть. Но, видимо, совесть в ней не дремала даже ночью и мучила девушку как могла. Вспоминая всё это, Алина еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Ещё не хватало проявить слабину перед Виктором и Юри. Парни ждали её на кухне, просматривая новости по телевизору. — Я ничего не понимаю… — подал голос Юри, скорее всего, пытаясь вникнуть в суть новостей. — Ничего страшного, скоро поймёшь! — многозначительно сказал его тренер, попивая кофе. — Поживёшь ещё немного в России и точно всё поймёшь! «Он пытается вести себя… непринуждённо? — Алина со скепсисом обвела взглядом Виктора. — Зачем устраивать этот цирк? Выглядит нелепо». — О, Лина! — Виктор заметил девушку, тихо севшую за стол так, чтобы её не заметили. — Всегда появляешься из ниоткуда. Завтракай, и мы с тобой поговорим. — О чём? — поинтересовалась она на чистом английском, взметнув левую бровь. Есть совсем не хотелось. — О твоей мечте*, — благоговейно ответил фигурист, присаживаясь напротив. Юри сверлил обоих напряжённым взглядом. «Неужели ты научился читать мои мысли? — подумала Алина с остервенением, отпивая кофе. — Моя мечта на сегодня одна: чтобы ты свалил отсюда далеко-о-о и надолго!» Только вот Алина неправильно его поняла. — Что тебе сегодня приснилось? «Блять», — подумала она на чисто русском, подавившись кофе. Виктор выглядел так же, как и всегда, — нёс радость этому миру, искрился, как начищенный до блеска медный таз. Юри выглядел так же, как и всегда, — не понимал, что вокруг происходит, и вечно беспокоился. Одна Алина сегодня выделялась на их фоне: вместо вечно хмурой и недовольной девушки перед ними сидела шокированная и хлопающая глазами жертва жёсткой ссоры. Неудачно всё так вышло… — Я не буду… говорить, — пробурчала девушка, протирая глаза от слезинок. — Я не обязана перед тобой отчитываться. — Да ладно тебе! — воскликнул Виктор, заправив чёлку за ухо. Взгляд у него был странным. — Бьюсь об заклад, тебе приснилось что-то пошлое! — В-виктор! — взвизгнул Юри с дивана, будто эту фразу адресовали ему. Он стал красным как помидор. — Ч-что ты такое говоришь?! Алина вообще не понимала, что происходит. Почему-то в голове крутилась только одна мысль: «Лучше бы он поцеловал меня во сне, чем… Избил до полусмерти!» — Ой, да ладно тебе, Юри! — фигурист обернулся к своему ученику. — Как будто тебе не снилось никогда что-нибудь пошлое! — Виктор! — жёстче прикрикнул Юри, приняв обороняющуюся позу. — Прекрати! Никто не замечал, как с каждым мгновением Алина угасала, словно свечка, на которую дули со всех сторон. С каждой секундой она всё сильнее склонялась к столу, дрожа от обиды, отодвинув от себя тарелку с едой и кружку. — Не думаю, что Юра мог присниться ей в другом контексте! — заявил вдруг Виктор, широко ухмыляясь. — Такие красивые парни только пошлости во снах с девчонками вытворяют!.. — Виктор… — Что? — фигурист непонимающе моргнул, услышав перемену в голосе Юри, и обернулся к Алине. Её лоб с грохотом приземлился на стол, отчего мужчина напротив аж подскочил на месте. Юри когда-то успел к ней подбежать. — Что произошло? — встревоженно спросил японец, положив руку девушке на спину и склонившись над ней. — Мы что-то не то сказали? На кухне послышался тихий скулёж, затем — полноценные рыдания. Алина закрыла голову руками, будто пыталась защитить себя, впилась пальцами в кожу головы. Её трясло, как осиновый лист при шторме. Юри чувствовал сильную дрожь под пальцами и вибрацию женского голоса. Девушка часто всхлипывала, сжималась всё сильнее и сильнее. Юри и Виктор испуганно переглянулись. Никифоров вскочил с места, чуть не уронив стул. — Лина! — выкрикнул её имя, опустившись рядом на колени. Виктор обвил руками её спину и талию. — Милая, что произошло?! Справа Юри буквально согнулся пополам, пытаясь хоть что-то предпринять. — Лина, пожалуйста, успокойся… Слова его подействовали с точностью наоборот — Алину сотрясали нескончаемые рыдания. — Твою мать… — выругался Виктор и обратился к Юри: — Юри! Отодвинь её стул! — Но… — Живо! Юри потащил стул вместе с Алиной назад. Виктор, воспользовавшись моментом, подхватил находящуюся в истерике девушку и перенёс её на диван. Она, проигнорировав перемену места, закрыла лицо ладонями и, надрываясь, взвыла. — Господи, золотце моё, — Виктор не знал, куда деться. Ему ещё не приходилось видеть Алину (!) в таком плачевном — в прямом смысле — состоянии. А уж как её теперь успокоить и подавно. — Ты из-за нас так расстроилась? — Н-нет… — сквозь стоны и всхлипывания произнесла девушка, отрицательно мотнув головой. — Эт-то всё… — Юра? — продолжил за неё фигурист. Сидящий напротив него Юри, услышав знакомое имя, встрепенулся. В руках он держал коробку с носовыми платками (откуда он вообще её откопал?). — Д-да!.. — всхлипнула очередной раз Алина, не отрывая ладоней от лица. — Это из-за сна или?.. — Н-не только! — она, наконец, открыла лицо. Выглядела, мягко говоря, плохо. Лицо покраснело, глаза опухли, щёки блестели на свету от слёз. Девушка взяла в руки одну салфетку и громко высморкнулась, подавшись чуть вперёд. Пока она сморкалась, Виктор жестами показывал что-то Юри, при этом шепча что-то на английском. Японец пару раз удивлённо моргнул, потом быстро закивал головой. Алина вернулась на место. Виктор осторожно наклонился к ней, пытаясь заглянуть в глаза. Было настолько стыдно за свои слёзы, что она намеренно избегала зрительного контакта с обоими фигуристами. — Что произошло? — мягко спросил Никифоров, положив руку её на плечо. Алина вздрогнула. Неужели она возьмёт и так просто всё расскажет? И двух дней не продержалась, ничего никому не рассказывая. Даже с девочками словом не обмолвилась! Что делать? «Если я расскажу, то Виктор всё передаст брату. И Юре тоже, — размышляла она, уставившись в одну точку перед собой. — И тогда Юра окажется прав: я действительно не смогу постоять за себя. А Кира пойдёт с ним разбираться. Нет, так не пойдёт…» — Ты чего-то боишься? В яблочко. Виктор надавил на больное место с такой силой, что, кажется, Алина отключится на этом треклятом диване от переизбытка чувств. Но она же девушка, ей свойственны переживания! Но больше она волновалась за осуждение со стороны Плисецкого. Вспомнив, чего он ей наговорил, Алина мысленно плюнула на Юру с высокой колокольни и послала на край света. — Нет… — прохрипела Алина. — Это случилось позавчера. Можно сказать, что следствием этой ссоры стала моя простуда… Она замолкла, до конца обдумывая, стоит ли ей продолжать или лучше списать разговор на нет. Но боль в груди заставляла показать свою рану практически близким ей людям. — У меня было паршивое настроение, — девушка начала свой рассказ. — В школе сплошные олимпиады, учителя на мозги давят, потому что я одна из лучших учениц среди десятых классов. Естественно, помимо обычных уроков нужно готовиться дополнительно. А Плисецкий тоже капает мне на мозги, когда бывает в школе. Алина исподлобья взглянула на Виктора, будто намекая, что он к этому причастен. Фигурист стыдливо отвёл взгляд. — Ну… это он может. — Так вот. Я дико устала в тот день, к тому же, нужно было готовиться к танцевальному конкурсу, который будет в конце ноября, за ним ещё один, а потом — Новый год. Короче говоря, мне изрядно потрепали нервы за этот месяц. Ещё и Айлин со своими просьбами посватать её с моим братом как снег на голову свалилась! Я вообще была в афиге. И с таким вот ужасным настроением я припёрлась в спортивный комплекс — хотела позаниматься в актовом зале, но… там был Плисецкий.***
— Эй, что ты тут забыл? Алина прошла половину зала и остановилась ровно на полпути к Плисецкому. Тот сидел на краю сцены, свесив ноги вниз и болтая ими туда-сюда. Юный фигурист залипал в телефоне и делал вид, будто ничего не слышал и что девушки вообще нет в помещении. — Эй, алло, глухомань! — прикрикнула Алина, создавая навязчивое эхо. — Я спрашиваю: как ты тут оказался? Она очутилась в мгновение ока около Юры и положила на пол около сцены рюкзак. Парень её игнорировал, и это не могло не вывести из себя. Девушка сдерживала себя из последних сил. — Сказал охраннику, что забыл здесь кое-что, — не отрываясь от мобильника, пробормотал Юра, — и он открыл мне актовый зал. — Удивительно, — девушка недовольно фыркнула, стаскивая с себя свитер, — каждый раз ты говоришь одну и ту же отмазку, и каждый раз тебе верят! — Необязательно придумывать что-то заумное, чтобы тебе поверили. — Необязательно постоянно врать окружающим, пытаясь извлечь собственную выгоду. Алина была максимально раздражена — раздражённость постепенно перерастала в злобу. Она ненавидела ложь и презирала лжецов. Кира учил её быть честной и, в первую очередь, всегда делать так, чтобы вовсе не приходилось врать. Не сказать, что Алина всегда была идеальным ребёнком и никогда не говорила неправду, нет. Но она не говорит того, за что потом можно серьёзно поплатиться. Ну, кроме того случая на так и не состоявшемся выступлении, но там обстояла совершенно иная ситуация. — И что ты хочешь этим сказать? — Юра наконец-то отвлёкся от своего телефона, уставился на девушку, прищурив глаза. — Что мне нужно брать пример с такой святоши, как ты? — Что?.. Этот вопрос поставил её в тупик. Она не была «святошей», коей её назвал этот самодовольный засранец, но и не настолько испорченной, как он. И этот придурок цеплялся за любые слова, поэтому обороняться в словесной перепалке становилось труднее. Плисецкий буравил внимательным взглядом, ожидая ответа. — Не скажу, что я святоша, — девушка сложила руки на груди, — но я не вру при первой же попавшейся возможности. Настроение у обоих было отвратительным. Алина никак не ожидала, что увидит сегодня Юру в актовом зале, когда так сильно хотела позаниматься одна. «Ну, зашибись…» — Ой, ой, ой, — фигурист цокнул. — Какие же мы правильные, аж тошно становится! — «Мы»? — с издёвкой уточнила Алина, выдавив из себя смешок. — Ты явно что-то путаешь, Плисецкий. Сам себе противоречишь! Навыки в споре у Алины были практически нулевые, но она всегда умела изловчиться там, где шансов практически не было. Юра быстро закипал. По его сузившимся зрачкам девушка поняла, что перегнула палку настолько, что она… сломалась. — Послушай ты, неудавшаяся звезда экрана! — вспылил парень, соскочив со сцены. — Ты пришла сюда, чтобы мозги мне канифолить? Читать мораль? Так она мне на хер не сдалась, если ты не поняла! — Попрошу не выражаться в моём присутствии, — едко прошипела Алина, стиснув зубы. Плисецкий встал напротив неё. Их разделяло всего полшага. — А то что? — с вызовом выпалил Юра, оскалив зубы, словно сумасшедший. — Позовёшь братика, и он надерёт мне зад?! Тоже мне напугала! У Алины будто почву из-под ног выбили. Она стояла на месте и глупо моргала, не понимая, почему руки безвольно повисли по бокам, воздух стал невыносимо душным, а сердце так предательски сильно забилось в груди. Так больно… — Давай, позови ещё своего папашу. Он-то точно от меня мокрого места не оставит, правда?! Голос Юры был слышен в каждом уголке родного актового зала. Они пропитывались её горечью и его злобой. Теперь его нельзя было остановить. Парень перешёл на крик; Алине оставалось только молча слушать всё, что он скажет. Плисецкий сжал руки в кулаки и впервые в жизни мечтал вмазать девушке по роже. — Давай, ну же! — Плисецкий расставил руки в стороны, сокращая расстояние между ними до минимума. Он стоял непозволительно близко. — Позови всю свою грёбаную семью! Пусть они все разбираются с такой мразью, как я! На лице чувствовалось его прерывистое дыхание. Алина закрыла глаза, прислушиваясь к исчезающему эху, а затем — к секундной тишине. Словно спасительная передышка среди колких ранений в сердце. В ногах появилась ранее незнакомая дрожь. Пальцы ног и рук замёрзли. Она глубоко дышала и чувствовала, как выдыхаемый ею воздух врезался в его лицо. Как глупо… — Ты ничего не можешь сделать без своей блядской семейки! — Плисецкий плевался едкими словами. — Без своих ебучих подружек! Без твоих ёбаных Витеньки и Юри! «Как же ты меня уже достал…» — крутилась на языке фраза, напоминающая больше вишнёвую косточку, которую так и хотелось поскорее выплюнуть. — Что, словесная нефтескважина иссякла?! Алина открыла глаза. Их перепалки всегда заканчивались относительно мирно, но сегодня… что-то пошло не так. Сердце готово было остановиться в любую секунду. Девушка чувствовала, как постепенно становится мёртвой изнутри. «Ничего… Всё нормально.» Утешать себя было бесполезно. — И снова оскорбления. Её голос звучал обыденно: такой же низкий, с хрипотцой, совсем как у взрослого человека. Она не хотела казаться старше. Она хотела забыть прошлое, которое закопала два года назад. И, стоило ей заговорить по-нормальному, как страхи былых времён вновь настигали, стоило заострить внимание на собственном голосе. Было страшно, что можно остаться без голоса навсегда, до конца ебучих дней своей жизни. Его бесил её голос. Он слышал в нём пафос, надменность, сарказм, иронию, насмешку — всё, что так легко выводило Юру из себя. Эта девушка, что стояла перед ним с усмешкой на губах, была для него загадкой. Тайной, которую так сильно хотелось узнать. Чем сильнее она отталкивала от себя окружающих, тем сильнее хотелось быть ближе к ней. Алина любила, когда её называли подруги и брат сокращённым именем. Сияла, когда её так называл Юри. Смущалась или ворчала, когда её так называл Виктор. Оставалась равнодушной или бесилась, когда её так называли одноклассники. Но она просто ненавидела, когда её так называл Юра. Она раздражалась, когда он начал приходить в актовый зал, злилась, когда он наблюдал за ней во время репетиций, всё время сбивалась, а в его отсутствие танцевала так, что она начинала светиться от счастья, улыбаться, шутить и выходить с остальными на контакт. Но только не с ним, нет. С ним она чувствует себя зажатой, как будто связана по рукам и ногам терновыми венками; будто шагает по минному полю; будто находится под прицелом пистолета, который в каждую секунду готов пустить пулю. Алина не может чувствовать себя свободной и расслабленной в его присутствии. Юра искренне не понимает, почему. Сейчас она стоит перед ним совсем обезоруженная. Чувствует себя голой, словно без одежды и инстинкта самосохранения. Она смотрит на него пустым, глубоким взглядом, не ожидая чего-то, кроме оскорблений. Его это злило ещё сильнее. — И снова правда, которую ты никогда не умела слушать, — резко отозвался Юра, оскалившись. Алина дёрнулась как от удара током. — Шрамы у меня от твоей правды. Голос звучал сухо, хрипло, убито. Девушка облизала губы и нервно сглотнула. Юра выпрямился. Глаза широко распахнулись, где-то в области сердца что-то упрямо начало ныть. Совесть, может быть. Он так и не понял. — Знаешь, — девушка опустила взгляд, — ты прав. Я не святоша. И совершенно не умею слушать остальных. — Лина… Её имя сорвалось с его губ, но так и не долетело до адресата. — Я не умею постоять за себя, но я никогда не прячусь за чужие спины, — девушка твёрдым взглядом вперилась в зелёные глаза. В животе ухнуло. — Я приму правду, какая бы она ни была, но… Знай, что иногда ты можешь оказаться неправ. — Лина!.. Имя прозвучало громче и на этот раз должно было быть услышано, но до сердца так и не достучалось. Алина закрылась в своей невидимой скорлупе, не слыша никого, кроме себя. Проблески вины начали проявлять себя, но гордость не собиралась сдавать позиции. — Если ты не знаешь чего-то, лучше помолчи, — девушка нахмурилась, обошла Плисецкого и подняла с пола портфель. — Иногда незнание о чужом человеке может поставить тебя в неловкое положение. По себе знаю. Алина намеренно избегала его взгляда. Не знала, куда бежать, чтобы спрятаться. — И не волнуйся: никто не будет с тобой разбираться, — тихо продолжала свой монолог, в последний раз заглянув Юре в глаза. — Мы больше не встретимся. Обещаю. — Лина! — злобно крикнул Плисецкий. Девушка почувствовала стальную хватку на своём запястье. Было очень больно. Было невыносимо терпеть этот позор, стыд за свою слабость, за свои слова. Что она может? Ничего. Абсолютно ни-че-го! Она не может противостоять напору Плисецкого, зачем тогда лезть на рожон? Она пыталась вырваться, но он был слишком силён. Алина пыхтела, кричала, но Юра не собирался так просто её отпускать. Не готов был вычеркнуть из своей жизни. Алина была напугана: что он собирался с ней сделать? Явно не по головке погладить. Девушка и так чувствовала себя разбитой после каждого произнесённого им «Лина». Сейчас же она чувствовала себя сломленной, рассыпавшейся в пух и прах. Она громко вскрикнула, на автомате зарядила Юре смачную пощёчину. Казалось, время в актовом зале остановилось насовсем. Рука горела как от соприкосновения с огнём, жутко болела, пульсировала. Тишина поражала ещё не совсем отрезвевший мозг, неумолимо давила на остатки самоконтроля, как иголка на шарик. Пребывая в состоянии шока, она не до конца осознавала, что произошло. И когда, наконец, посмотрела на Юру, обомлела. Во мраке на его щеке горело ярко-красное пятно. Мужская грудь вздымалась нечасто, но глубоко. В глазах творился хаос, который был и у неё. Её красная, горящая рука. Его красная щека. Она ударила его. Алина резко развернулась и сорвалась с места, напоминая бешеный ураган, сметающий абсолютно всё на своём пути. В тот день она просидела на подоконнике около пожарной лестницы. И плакала под грустные песни своей бывшей учительницы по вокалу и шум дождя за окном. А он так и остался ждать её в актовом зале, буравил взглядом белый свитер, лежавший на полу. Но так и не дождался, оставив чужую вещь уже аккуратно лежать на сцене. И не забрал ключ. Остатки совести шевелили в нём всё живое. Остатки женственного заставили её плакать навзрыд. Шарик не выдержал. Лопнул, упорно не сдаваясь до самого конца.***
На кухне повисла напряжённая тишина. Время приблизилось к половине одиннадцатого. Завтрак на столе давно остыл и перестал быть таким вкусным, каким был изначально. По небу бродили серые тучи, всё не решаясь освободить себя от воды. Кира давно не звонил, хотя обещал сделать это после десяти утра. Алина после своего краткого пересказа событий вдруг поняла, что хуй она куда денется от этого мерзавца Плисецкого, ведь она с ним учится в одном классе с этого года. Виктор молчал, сосредоточенно обдумывая слова подопечной. Юри тоже молчал, не зная, отчего его тренер мог стать настолько хмурым и суровым. Девушка сидела в позе лотоса, чувствуя, как ноги начинают неметь, и вдруг со стоном сложилась пополам, пряча лицо в руках. Мужчины дёрнулись от испуга и волнения. — Какая же я ду-у-ура, блять, Витя, — протянула она с отчаянием в голове, покачиваясь из стороны в сторону. Произошедшая ссора встала под совсем другим углом, и Алина поняла, что сама заварила эту кашу. — Сука! На хер надо было это всё начинать, а? При других условиях Виктор надавал бы девушке подзатыльников за такие слова, но сейчас, видя, как она страдает, лишь с грустью взглянул на её сгорбившуюся спину и похлопал по ней ладонью. — Я понимаю, что ты винишь себя за это. То есть… я имею в виду, что ты зря поддалась на провокации и так разозлилась. Считай, без причины, — он с сочувствием погладил её по голове. — Но с его стороны было ужасно некрасиво так себя вести… Прости меня, ладно? Я с ним обязательно поговорю. — За что простить-то? — Алина выпрямилась и повернулась к Виктору. — Ты вырастил его и воспитал таким грубияном? Нет. Ты натолкнул нас на эту ссору? Нет. Тогда зачем извиняешься? — Не доглядел, — фигурист слабо улыбнулся. — Вообще-то, я должен был проводить с ним тренировку, но он сбежал. Сказал, что я уже его достал своими нотациями и что я ущемляю его права как фигуриста. — В смысле? — девушка взяла ещё одну салфетку у Юри и высморкалась. — Какие ещё на хрен права? Что ещё за тренировки? — У них с Юри скоро Гран-при. Через два дня, если быть точным. — Гран-при?! — шокировано спросила Алина, уставившись на Виктора. А потом она вдруг опять закрыла лицо руками, вспомнив что-то очень важное. — О-о-о, святые круассаны, не-е-ет! — Что случилось? — фигурист склонился над ней. — Ты что, участвуешь в Гран-при?! — Не-е-ет, не дай Боже, — брезгливо протянула девушка. — С чего ты взял? Я ненавижу фигурное катание! Забыл, что ли? — Забыл, — коротко согласился Никифоров. — Тогда в чём дело? — Помнишь, мы как-то играли в «Правду или действие»? — А-а-а… да, — Виктор поджал губы, вспомнив один неловкий момент, ведь он тоже участвовал в игре. — Так вот… Помнишь, Юра загадал мне желание? — Ага. Тебе так надоело рассказывать свои секреты, что ты выбрала действие. — Да уж, — хмуро откликнулась Алина. — И это желание напрямую связано с Гран-при! — И что он тебе загадал? Известный фигурист Виктор Никифоров сгорал от любопытства, словно маленькая пятилетняя девочка. Юри Кацуки тоже сгорал от любопытства, но он ни черта не понимал разговора, кроме отдельно взятых слов. Алина Салтыкова упорно молчала, не решаясь высказать столь позорное для неё желание, загаданное Юрой Плисецким за дверью актового зала, чтобы никто их не услышал. Так он сделал одолжение юной танцовщице и не опозорил её перед друзьями и фигуристами раньше времени. — Он… он загадал мне поцелуй! — выпалила на высоких частотах Алина, заливаясь румянцем от смущения. — Мы с ним договорились, что если он не выиграет Гран-при, то он больше не будет приходить в актовый зал. Никогда! А если он выиграет, то… я буду должна ему поцелуй! Виктор выглядел ошарашенным, будто ему только что сказали, что у него будет ребёнок, хотя он всё ещё девственник. А Юри сидел на месте и не двигался, не сводя глаз со своего тренера. Алина резко обернулась к нему и приобняла за плечи. — Юри! — заверещала девушка, сбивая японца с толку всё больше и больше. — Юри, милый мой! Пожалуйста, займи первое место на Гран-при! — Что? — Юри даже очки снял, думая, что ему это показалось. — Что случилось?.. — Просто выиграй этот чёртов Гран-при! — отчаянно тараторила Алина, цепляясь за фигуриста, как утопающий за соломинку. — Не дай Юре украсть мой первый поцелуй! — ЧТО-О-О?! — О, Господи… — Виктор хлопнул себя ладонью по лицу. Алина испытывала целый ураган эмоций. И, кто знает, в какие дебри её заведёт этот чёртов Гран-при с ненавистным Юрием Плисецким. Она больше никогда в жизни не будет играть на желания. Это она точно усвоила.