Волшебная трубка, таинственный кисет и Оливер Вуд

— Где этот гриффиндорский гадёныш? — зло прошипел Флинт своим прихвостням, матерясь и чертыхаясь, перелезая через всевозможные коробки, ящики и мешки. — Да хрен его знает, — буркнул Монтегю. Ему уже порядком надоела эта дурацкая охота за Вудом. Только вот попробуй, скажи об этом Флинту. Быстро схлопочешь, ойкнуть не успеешь. Марк был как будто одержим этим задохликом и не упускал момент подловить того. Он гнобил, бил и насмехался над капитаном грифферов как мог, хотя и получал конкретно в отместку. Грэй даже начал подозревать, что Маркус неровно дышит к Вуду, но заикнуться о таком вслух — упаси, Мерлин. Флинт все кости переломает не задумываясь. Что-что, а кулаком в морду заехать для него как воды напиться. Вот и сегодня, перед отбоем, шли они на седьмой этаж покурить, а тут (чтоб ему пусто было) Вуд собственной персоной. Расхаживает по пустому, заброшенному этажу, что-то чертя в воздухе палочкой. Грэй сразу понял — новую тактику игры придумывает. В чём-в чём, а в этом Вуду равных не было. Они с командой эти его "тактики" на своей шкуре не раз испытали. И как умудрялся только, пиздюк, ведь каждая игра была непохожа на предыдущую. Поэтому ни одна из трёх команд Хогвартса по квиддичу не знала, что их ожидает. Флинт злился больше всех, орал на всю гостиную, что поотшибает уёбку все мозги, чтобы не выпендривался, а то больно много о себе мнит. Только Вуду было пофиг, он придумывал и придумывал, а как следствие — уже три года с подряд приводил свою команду к победе. Так что сейчас они застали Вуда, вернее всего, в момент озарения. Хотя, если честно, Грэй лично был этому факту совсем не рад. Во-первых, к Вуду он никакой злости не питал. Во-вторых, спокойно покурить точно не получится. В-третьих, Флинт уже по-настоящему задолбал своей патологической "привязанностью" к этому парню. Он и так всё время про него говорит, а если случаются вот такие стычки, то Марку удержу нет. Но, видимо, Вуд и сам устал от этих нападок, а может не хотел в процессе драки потерять пришедшую в голову мысль. А то, что драка будет и к гадалке не ходи, поняли все: слишком ярко заблестели глаза Маркуса, и он, наткнувшись на Вуда, даже замер в предвкушении. Поэтому, увидев слизеринцев, Вуд, удивлённо моргнув и скривившись, как будто перед ним флоббер-черви, развернулся и побежал. До Выручай-комнаты было не больше десятка шагов, там он и скрылся. И вот теперь они лазали по пыльному помещению, набитому всякой всячиной, и матерились на чём свет стоит. — Ладно, пошли отсюда, — велел порядком подуставший и грязный Флинт. — Вуди, не думай, что в следующий раз тебе так повезёт! — гаркнул он во всю силу лёгких. * * * Оливеру сначала даже не поверилось, что он так легко отделался. Флинт уже несколько лет был его головной болью, занозой в заднице и безответной любовью. Да, вот так, эта дурацкая любовь прицепилась к нему как репей, и ничем её не вытравить, не выдернуть, не уничтожить. Флинт был гад и сволочь. Только глупое сердце пускалось вскачь, стоило на горизонте замаячить чёрной, непослушной шевелюре слизеринца или услышать его раскатистую речь. Этот идиотский орган был сам по себе и никакие причины его не интересовали. Сердце любило, и хоть ты тресни! Мокрые сны с участием этого тупого троллища не давали спокойно высыпаться по ночам, а днём Флинт уже наяву изводил его, как мог. Сегодня ему и вправду повезло, но что будет завтра или через неделю? Оливер тяжело вздохнул. До конца последнего учебного года ещё целых два месяца и одна игра в квиддич. Оглядевшись, где это он оказался, Вуд увидел очень красивую небольшую шкатулку. Среди пыльных ящиков и коробок она одна была абсолютно чистой, как будто кто-то незримый аккуратно вытирал её, не позволяя становиться таким же хламом, как и всё здесь. Подбегая к Выручай-комнате, Вуд специально загадал склад хранения старых вещей, и вид чисто отполированной вещицы его удивил. Повертев её немного в руках, он нажал на какой-то механизм, и та с тихим скрипом открылась. На бархатной подкладке лежала курительная трубка из слоновой кости. На отполированном до блеска боку отчётливо проступали неизвестные символы. Стараясь разглядеть их получше, Ол достал трубку и зачем-то немного потёр гладкий бок. Сначала из трубки пошёл еле заметный дымок, как будто кто-то невидимый пытался её раскурить, а потом (Вуд даже глазом не успел моргнуть) появился самый настоящий джинн. — Нихуя себе, — пробормотал Оливер, пялясь на него. — Ты что, джинн, что ли? — спросил он первое, что пришло в голову. — Джинн, — пробасил тот, потом откашлялся и заговорил уже нормальным голосом: — Не похож? Оливер замотал головой: — Похож, конечно, похож, только... — он указал глазами на выпавшую из рук трубку, — джинны вроде в лампах живут или я что-то путаю? Гость, горестно вздохнув, кивнул: — Живут, — и опять вздохнул. — Так что, желание будешь загадывать? — спросил равнодушно. Оливер хмыкнул. — Да я и сам волшебник, зачем мне магическое желание, — он грустно пожал плечами. — Тем более магией мою проблему не решить. Джинн уже собрался вернуться в трубку, но Оливер вдруг спросил: — А как ты в трубке-то оказался? — было видно, что джинна что-то гнетёт, и если есть возможность, то Оливер хотел бы помочь магическому существу. — Это долгая история, — тихо сказал тот. — Да я и не тороплюсь никуда, — парировал Вуд, усаживаясь на узкий ящик неподалёку. Они засиделись за полночь. Оливер узнал, что джинн в прежней своей жизни был обыкновенным мальчишкой-сиротой и звали его Али. Промышлял на улицах Багдада воровством и попрошайничеством. Однажды, когда ему только-только исполнилось девятнадцать лет, он залез в дом к одному торговцу. Откуда ему было знать, что в богато обставленном дворце живёт чёрный маг. Там он и встретил племянника колдуна, красавчика Марги. Они подружились, а со временем и полюбили друг друга. Узнавший об этом маг в гневе превратил их в джиннов и упрятал одного в трубку, а другого в кисет, и развёз в разные концы света. Напоследок, зло брызгая слюной, он сообщил, что они снова станут людьми и будут вместе, только если обеими вещицами будет владеть один человек, который пожелает их освободить. Прежний владелец трубки сообщил Али, что кисет в Англии, в школе чародейства и магии Хогвартс, и привёз трубку в стены школы, но то ли не смог найти кисет, то ли и не искал совсем, только Али ничего больше не знал. А потом этот человек, которого звали Квиринус Квиррелл, пропал, а оставшиеся от него вещи, в том числе и трубку, сложили на складе ненужных вещей. Ол долго молчал, осмысливая рассказанную джинном историю. Затем задумчиво спросил: — А как хоть этот кисет выглядит? — он помахал рукой, пытаясь правильно подобрать слова. — Ну, цвет какой, размер или вышивка, может быть, есть? — Есть, — тут же ответил джинн. — Та же надпись, что и на трубке, вышита золотыми нитками, — и добавил: — А кисет чёрный, бархатный. И тут Оливер вспомнил, что похожий кисет как-то раз выпал из сумки Флинта на Зельях. Он ещё тогда подумал — зачем Маркусу эта маггловская вещь? — Слушай! — подскочил Ол от радости. — Похоже, что твой Марги точно в школе, но мне надо всё проверить, а сначала запомнить все знаки на трубке. На том и порешили. Оливер тщательно рассмотрел и запомнил надпись на арабском и, сунув трубку и вернувшегося в неё джинна в карман брюк, отправился в гриффиндорскую гостиную. * * * Две недели он ломал голову над тем, как заполучить кисет. Оливер несколько раз видел на уроках, как Флинт крутит его в руке, но что делать — не знал. Ну, не красть же его? Или всё же стянуть по-тихому, пока Флинт зелье варит? Но тут сразу возникали проблемы. Первая — Оливер никогда не брал чужого и считал это подлым занятием, а вторая — как стырить чужую вещь на глазах целого класса? Они с джином уже десятки вариантов перебрали, но ни к чему путному так и не пришли. — А может, я желание загадаю, чтобы кисет оказался у меня в руках, а ты его исполнишь? — воодушевлённо поинтересовался Ол у джинна. — Да не действует моя магия на кисет, пытался уже, — обречённо обхватив голову руками, пожаловался тот. — Я ведь уже не в первый раз его нахожу, но только владельцы кисета или трубки хотели свои желания, а расставаться с джинном точно не желали. — Он безнадёжно вздохнул. — Ты первый, кто согласился мне помочь. Хмурый Оливер с жалостью смотрел на совсем отчаявшегося джинна. Но, не умеющий долго находиться в унынии и тоске, тут же бодро хлопнул его по плечу и заверил: — Да не дрейфь ты, прорвёмся! На следующий день на Трансфигурации ему вдруг пришла в голову мысль попросить у Гарри Поттера мантию-невидимку. Он узнал о ней год назад. В тот день Оливер был дежурным по гостиной Гриффиндора и следил, чтобы все вовремя отправились спать. Когда наконец ученики утихомирились, он сел в кресло и решил немного почитать квиддичный журнал. Минут через двадцать входная дверь, еле слышно скрипнув, отворилась, и тут же закрылась снова, а за спиной раздались тихие, крадущиеся шаги. Немного испугавшись, Оливер всё же осторожно и бесшумно выбрался из кресла и двинулся на звук шагов, которые теперь поднимались по ступенькам. Он так прислушивался к этим звукам, что не обращал внимание ни на что другое, и конечно запнулся об очередную ступеньку. Падая, он взмахнул рукой, и она неожиданно уцепилась за чьё-то плечо, а высокий мальчишеский голос в страхе ойкнул и затих. Так они и скатились кубарем вниз: Оливер и неизвестно кто или что. Вот и вся история. Гарри тогда ему всё рассказал, а потом, смущаясь и глядя в пол, попросил: — Олли, ты только никому не говори, пожалуйста, про мантию. Оливер пообещал и целый год даже не вспоминал о ней. А сейчас у него выхода другого точно не было. Но в первый раз ничего не получилось. Нет, Поттер не отказал, даже не спросил — зачем ему мантия, молча принёс и дал. Только вот попасть в слизеринскую гостиную оказалось не так-то просто. Зато, стоя под мантией весь вечер возле дверей в гостиную змей, он узнал пароль. А это уже немаловажно. Потом вспомнил, что Слизерин через три дня играет с Райвенкло и, скорее всего, большинство студентов будет на матче, решил проникнуть в "логово врага" именно тогда. Только вот игру отменили из-за плохой погоды, и Оливеру, и джинну ничего не оставалось, как ждать. В пятницу Ол случайно за обедом подслушал, как Гертруда Теренс хвасталась своим подружкам о том, что Грэй Монтегю пригласил её на вечеринку по случаю дня рождения Флинта, также рассказав, что празднование будет в Выручай-комнате, завтра. * * * Около десяти вечера Оливер, никем не замеченный, проник в слизеринскую гостиную. Она была пуста: старшие курсы развлекались, а младшие укладывались спать по своим комнатам. — Теперь бы ещё узнать, где спит Флинт? — озадаченно пробормотал Ол. Но ему и тут повезло: из ближайшей комнаты вышли, чуть не столкнувшись с ним, Пьюси и Деррек. Еле успев увернуться, Оливер несколько секунд переводил дух, а потом медленно, с опаской открыл нужную дверь. Засветив Люмус, он долго пытался установить, где эта чёртова кровать Флинта и его дорожный сундук. Он перерыл несколько, но все они были явно не Маркуса. Обшаривая очередную кровать, он услышал голоса и только успел нырнуть за полог, как в комнату, пьяно хохоча и чертыхаясь, ввалились Флинт и Монтегю. — Так ты что, даже не чпокнул её? — заплетавшимся языком спросил Флинт. — Не-е-е, — протянул чуть менее пьяный Монтегю. — Вот школу закончим — и я на ней женюсь. Оливер не видел двух пьянчуг, зато отлично слышал, и его начало уже немного трясти от напряжения. Не зная, что предпринять, он закопался под одеяло на противоположном конце постели и даже перестал дышать. — Всё, Грэй, я спать, — пробубнил Флинт, открывая полог этой самой кровати. — Отлично повеселились, — добавил он и, кое-как раздевшись, завалился рядом с Оливером. Замерший в испуге Вуд вытянулся в струнку и медленно нащупал край постели. Было слышно, как Монтегю копается в своём сундуке, ворча и матерясь сквозь зубы. Потом тихо хлопнула крышка, скрипнула входная дверь, и они остались в комнате одни. Он не знал, сколько времени пролежал так — ни жив ни мёртв, интенсивно истекая потом. Но как только решился выбраться и продолжить поиски, Флинт, чтоб его мантикора поцеловала, зашевелился, забормотал что-то во сне и, откинувшись на спину, ощутимо приложил рукой Ола по животу. Оливер с головы до ног покрылся мурашками и чуть слышно зашипел. Откинув одеяло, он наконец-то вылез и снова зажёг Люмус. Нельзя было смотреть на Марка, это было ошибкой. Нужно было продолжить поиски, а не пялиться, как придурок, страдающий от спермотоксикоза. Но Оливер уже не мог оторвать взгляд от рассыпанных в беспорядке отросших волос, от его открытого рта, от всего Флинта, который даже спящий слегка хмурился. И выглядел при этом так обалденно, что Оливеру оставалось только быстро сглатывать, смотреть, смотреть, смотреть и запоминать. Скоро смотреть оказалось мало, и Оливер положил дрожащую руку на грудь Флинту. Сначала неуверенно, но постепенно всё больше забывая, где он и с кем, Ол гладил налитый мускулами торс, перекатывал маленькие шарики сосков и обводил рельефные кубики пресса. Как под Империусом коснулся языком пупка, медленно стягивая с Марка одеяло. Мерлин и все создатели, Флинт спал голым! Оливер не удержался и одним пальцем проследил дорожку волос до паха, облизнулся, прижимаясь губами к головке члена. Тот тоже приятно удивил: если не считать того, что он был уже довольно окрепшим, так ещё и совсем немаленького размера, с крупной головкой и увитым венами крепким стволом. Оливеру очень хотелось облизать его весь, вобрать в рот глубоко, до самых гланд, но здравомыслие неожиданно решило вернуться в его голову, и он понял, что минет разбудит даже пьяного, а что будет, если Флинт проснётся, можно не представлять — и так всё ясно. Не зная, на что решиться, он всё же погладил наполовину стоящий член Флинта кончиками пальцев и, плюнув на все доводы разума, обхватил его всей пятернёй. Сначала с опаской провел по члену пару раз сжатой в кулак рукой, и Флинт застонал сквозь зубы, тихо и мучительно. А его бёдра тут же приподнялись вверх в порыве догнать ускользающее удовольствие. Ол как зачарованный смотрел на возбуждающегося Маркуса, а тот громко засопел и, не просыпаясь, слегка прогнулся в спине. Перехватив чужой ствол рукой поудобнее, Оливер начал двигать так, как любит сам — быстро и сильно. Неожиданно громкое — "Ах!" — гулко разнеслось по пустой спальне, и Оливер, вздрогнув, убрал испачканную руку. Потом вытер её о край покрывала, накрыл Флинта одеялом и, прихватив мантию-невидимку, выскользнул из комнаты. А чуть позже, уже под собственным пологом, дрочил себе, вспоминая каким было лицо Маркуса в момент оргазма. * * * — Марк, проснись! Да проснись ты, Мерлин тебя заавадь! — кто-то тряс его за плечо и орал в ухо. Маркус с трудом разлепил глаза и, щурясь, прохрипел: — Отъебись. — Вставай уже, а то мы на уроки опоздаем, и Снейп влепит нам по первое число, — потише, но всё так же возмущённо объяснил Грэй. — Завтрак мы уже по твоей милости просрали, но занятия — это другое дело, — он вздохнул и опять принялся трясти Флинта. Марк лягнул его голой ногой, и Монтегю, махнув рукой, покинул спальню. Нашарив на тумбочке антипохмельное, Маркус выпил его залпом и, удовлетворённо выдохнув, снова откинулся на подушку. Внизу живота зверски чесалось. Дотронувшись до паха, Маркус выматерился: — Да твою ж мать, блядь! Он что, кончил во сне? Но такого с ним не случалось уже года четыре, с тех пор как у него появился более-менее регулярный секс. Желающих было — хоть отбавляй, и не только на Слизерине. Ему одинаково нравились как парни, так и девчонки, тут скорее зависело от настроения. Только вот в последнее время он и сам не знал, чего хочет. Случайные любовники и любовницы удовлетворения не приносили. Конечно, разрядку он получал, само собой, а вот удовольствия ноль. А сегодняшняя ночь — вообще верх пиздеца: несмотря на то, что он был в хлам пьян, Флинт прекрасно помнил, что ему снился Вуд в его постели, как тот ласкал его, а потом дрочил ему, именно так, как Маркус любит. — Ну, сучёныш гриффиндорский, ноги, блядь, выдерну и в жопу засуну, чтобы по ночам не снился, — решил он и отправился в душ. * * * На следующий день Оливер рассказал джинну о полном провале операции. Он, конечно, промолчал о том, что случилось в слизеринской спальне: и без того было муторно и стыдно, а на душе скребли откормленные книзлы. Видя, как Оливер переживает, джинн потрепал его легонечко по плечу: — Да ладно, не переживай ты так, — он пожал плечами. — Придумаем что-нибудь ещё. Оливер тоскливо вздохнул: — Я уже всю голову сломал, а ничего путного не придумывается. Они ещё немного поговорили, но в это время из-за дверей его окликнул Перси Уизли, который собрался на ужин, и Оливер понуро поплёлся в Большой зал. Утром Флинта не было на завтраке, а обед он сам пропустил, сейчас же Флинт сидел и, прищурившись, в упор пялился на него. У Оливера даже руки похолодели. Если тот что-то помнит или проснулся, пока Оливер его вручную удовлетворял, то ему — пиздец в буквальном смысле. Флинт или прибьёт, или выставит посмешищем перед всей школой. Не чувствуя вкуса еды и почти не разжёвывая, он закинул в рот пару котлет, запил тыквенным соком и свалил от греха подальше в гриффиндорскую башню. * * * Как ни странно, но ничего не произошло. Оливера никто не осмеивал, не позорил, и плакатов: "Вуд-грязный педик" нигде не появлялось. Даже сам Флинт практически перестал его третировать, только иногда, проходя мимо, больно толкал плечом в плечо, да смотрел как-то странно: зло и с прищуром. Оливера сильно беспокоил этот взгляд, а ещё приближались экзамены, и времени на новую стратегию заполучения или тайного изъятия кисета почти не оставалось. Правда, была одна мысль, только вот это уже на самый крайний случай, да и не уверен был Оливер, что сможет решиться на такое. За неделю до первых экзаменов состоялась последняя игра Оливера по квиддичу в школе. Слизерин победил, но его, единственного из команды, это почему-то почти не расстроило (ну, если только самую чуточку). Он поймал себя на том, что лыбится, как дурак, глядя на ликующего Флинта и на то, как, оказывается, красиво Маркус может улыбаться. Тогда-то Оливер и решился на крайние меры. Его отец часто говорил: "Когда все окольные пути отсутствуют, надо идти напрямую". Верно это или нет, но вариантов других не было, и Оливер принял отчаянное решение. После ужина он догнал шедших впереди Флинта и Монтегю, небрежно дёрнув первого за рукав мантии. — Вуди, ты что, самоубийца?! — рыкнул Маркус, тут же хватая его за грудки. — Флинт, ты в самом деле дикий какой-то, — прошипел Оливер, пытаясь отцепить от себя его руку. — Кидаешься на людей, как психопат, — у Маркуса аж желваки ходуном заходили. Оливер с запозданием понял, что не надо было начинать с оскорблений, но старую привычку не так-то легко изжить. — Отпусти, — поднял он обе руки, сдаваясь. — У меня к тебе дело есть. Флинт несколько минут сверлил его подозрительным взглядом, а потом вдруг рявкнул на Монтегю, который глядел на них с большим интересом: — Грэй, хули уши греешь, вали уже, сейчас догоню! — и, наконец, отпустил мантию Оливера. Деловито поправляя одежду, тот тихо прошептал: — Встретимся после отбоя возле Выручай-комнаты, — он уже повернулся уйти, но Флинт вцепился в запястье мёртвой хваткой: — Слушай, шпион хренов, чего тебе надо? Оливер с трудом вырвал занывшую конечность: — Вот придёшь — и узнаешь, — улыбнулся он как настоящий змей-искуситель и начал быстро подниматься по лестнице. * * * Оливер весь извёлся, пока дождался нужного времени, поэтому его конкретно трясло, когда он поднимался на седьмой этаж. То, на что он решился, могло отразиться на всей его дальнейшей жизни, и невозможно было предугадать, как себя поведёт Флинт. Оливеру было страшно, но и отступать он не собирался. Когда он подошёл, Флинт уже стоял там, подпирая спиной коридорную стену. Открывали Выручай-комнату и заходили парни молча, не глядя друг на друга. Маркус сразу прошёл к дивану и сел, сцепив ладони в замок: — Вуди, чего онемел, говори, зачем звал? Оливер вздрогнул, как от удара, и, повернувшись к нему, потёр ладонью губы. — Ну! — не выдержав, рявкнул Флинт. Понимая, что тот начинает злиться, Ол выдал всё сразу, без предисловия: — У тебя есть кисет, он мне очень нужен, я согласен сделать всё или отдать всё, что ты потребуешь, — тараторил он, не в силах остановиться. По мере того, как до Флинта доходили его слова, глаза у него удивлённо округлялись, челюсть всё больше отвисала, а сам он даже немного приподнялся, чтобы рассмотреть вконец ёбнувшегося Вуда. — Вуди, ты меня пугаешь, — чуть слышно выдавил он, не отрывая взгляда от замолчавшего Оливера. — Головой стукнулся на досуге? — Нет, я серьёзно, мне нужен кисет и... Флинт, вставая, перебил его: — Да понял я, понял, что нужен. — Потом с сомнением поскрёб затылок и спросил: — Другой вопрос — зачем? Оливер уже, если честно, начал жалеть, что затеял всю эту авантюру. Не мог же он рассказать Маркусу про Али и Марги. Если не засмеёт за сентиментальность, то решит воспользоваться кисетом сам, кому ж охота выпускать из рук такой артефакт! Ол помялся немного и пожал плечами: — Это неважно, — говорить почему-то было трудно, и слова приходилось выталкивать. — Я уже озвучил, на что я готов пойти ради кисета, так что, решай — и быстро. Маркус, казалось, не слушал его. Он молча обошёл диван, журнальный столик, а потом замер у камина, глядя на огонь. — Флинт! — нервозно окликнул его Оливер, но тот даже не пошевелился. — Флинт! Чего ты молчишь? — Оливеру было не по себе, и ждать ответа стало просто невыносимо тяжело. Но когда он уже начал думать, что тот так ничего и не скажет, Маркус, не оборачиваясь, проговорил: — Ты дашь мне, — голос прозвучал хрипло, то ли от напряжения, то ли Вуду просто показалось. Оливер сразу даже не сообразил, что Маркус озвучил своё желание. А когда понял, внутри стало нестерпимо горячо, а руки похолодели, как на морозе. Он застыл, пронзительно глядя на Флинта. Потом потряс головой и переспросил, заикаясь: — Ч-то? — Ты и с первого раза всё понял. Я тебя трахну — и ты получишь свой кисет, — Флинт стоял, по-прежнему глядя на огонь, и голос его был еле слышен. Оливер закрыл глаза. Надежды, что Маркус когда-нибудь захочет видеть его своим парнем, не просто не было: это скорее являлось утопией или его, Оливера, глупой, больной фантазией. И даже очутиться с Флинтом в одной постели хотя бы раз, всего один раз, на короткое время предположить, что они вместе, казалось чем-то запредельным. Оливер гулко сглотнул, он уже знал, что согласится. Правда, с чего начинать в таких случаях, не имел понятия. Несколько лет назад до него дошло, что девчонки его не интересуют, а вот подкачанные (благодаря квиддичу) фигуры парней заставляли залипать. Но так уж сложилось, что настоящего секса у него не было никогда. Он сначала стеснялся своей ориентации, а потом, когда это прошло, понял, что ну нельзя же, честное слово, ходить по Хогвартсу с транспарантом: "Я гей! Ищу парня для занятий сексом!". А поскольку без транспаранта парень так и не нашёлся, то и девственность Вуда продолжала спокойно существовать. О Флинте он думал с курса шестого, но сейчас стало страшно и неловко. Пока он стоял с закрытыми глазами, Маркус, видимо, всё понял по-своему и медленно направился к выходу. Он только взялся за ручку, когда Оливер, глядя ему в спину, неожиданно громко произнёс: — Я согласен. Флинт замер и резко развернулся к нему всем корпусом. Прищуренный взгляд ощупывал Оливера всего, пока не остановился на лице. А потом Маркус пошёл прямо на него, по дороге взмахом палочки гася почти все свечи, кроме двух в старинных канделябрах... Когда и как он оказался на диване, Ол помнил довольно смутно. Просто Флинт подталкивал его, и ему приходилось идти спиной вперёд. А тот на ходу сдёргивал с него то галстук, то пиджак, а то уже и рубашку. Ботинки он скинул сам, а когда упал спиной на диван в одних только штанах, попытался тормознуть Флинта, который очень шустро разделался с пряжкой и молнией на его брюках. — Марк, подожди, — упёрся он в плечо Флинта кулаком: до него только сейчас дошло, что тот тоже почти голый. "Когда успел, шельмец?" — пронеслось в голове. Но, чёрт побери, кто-нибудь когда-нибудь пробовал остановить Флинта? То же самое, что развернуть Хогвартс-экспресс. Бессмысленно, поэтому Оливер, не задумываясь, как следует дёрнул его за волосы. — Чего? — немедленно откликнулся тот, недовольный, что его оторвали от увлекательного занятия. Ол смутился, а потом вдруг психанул: и чего, в самом деле, ведёт себя как барышня? Краснеет, бледнеет, заикается — срамота одна. Он снова несильно стукнул Флинта по плечу кулаком. — Бугаина, полегче! — выдал с самым наглым видом. — Я, видишь ли, не каждый день под парня ложусь, а ты как озверел, блядь! Вот теперь он своими словами смутил Флинта, тот аж от растерянности сглотнул и только кивнул головой. И ведь старался, видит Мерлин, старался сначала, а потом — куда там думать о осторожности, потом стало не до неё. * * * Почему Маркусу никто никогда не говорил, что от желания может так трясти? — Чёрт! Чёрт! — приговаривал он сквозь плотно сжатые зубы. Вуд ведь далеко не первый его сексуальный партнёр и уж точно не мечта всей жизни Маркуса Флинта, и, как пить дать, не охренеть какой красавец. Но почему тогда руки просто ходуном ходят, губы сохнут, и Маркусу приходится их облизывать снова и снова. Почему внутри всё дрожит и вздрагивает от нетерпения и от жгучего "хочу"? Может потому, что тело Вуда было упругим, белым, а ещё его было приятно гладить и ласкать, оставляя красноватые вмятинки и полоски. И это распаляло Маркуса всё сильнее и сильнее. Он оглаживал чужие плечи, руки, чувствуя перекатывающиеся натренированные мышцы, цеплял ногтем сжавшиеся в горошины розовые соски, облизывал твёрдый живот. И совсем забыл, что никогда, слышите — ни-ког-да — не заморачивался предварительными ласками, считая их соплями, слюнями и бабской чушью. Он даже целовался с кем-нибудь только преследуя свои определённые цели: например, позлить Кассандру Блекворд, страшную, как смертный грех, сокурсницу, которую отец уже пару лет пророчил ему в жёны. Но сейчас оторваться от тихо вздыхающего, еле слышно стонущего и временами вскидывающегося Вуда было невозможно, вот совсем никак. И Маркус посасывал, облизывал и трогал, а попутно наколдовал смазку и, помня сердитый окрик Вуда, аккуратно проник в него сначала одним пальцем, потом двумя и, наконец, тремя. Вуд был таким узким и горячим, что Маркусу даже никакого сравнения в голову не приходило. А тот, оказывается, сказал правду, он ни разу не был снизу, да и сверху скорее всего тоже нет. "Первый", — пронеслось в затуманенной страстью голове, и это осознание почему-то так шарахнуло по нервам, что он чуть не кончил, как только начал входить в раскрытое тело. Остановился, тяжело, с присвистом дыша, попытался восстановить ускользающий самоконтроль... Вуд изогнулся, вставая почти на лопатки, и с шипением зажмурил глаза. — Расслабься, — прохрипел Марк и сам не узнал своего голоса. — Ну, давай, — добавил чуть грубо и, не ожидая от себя такого, погладил мокрый от пота живот Оливера. Потом коснулся пальцами поникшего члена и, плюнув на сравнивание того, что обычно делает, а что нет, обхватил вялый член, начал неспешно дрочить. Вуд под его лаской заметно успокоился и даже вильнул задницей. Не прекращая стимулировать его, Марк медленно вошёл до конца и снова замер. Глаза Вуда по-прежнему были зажмурены, и ему явно было больно. Флинт, конечно, не нежничал с предыдущими партнёрами, но причинять боль намеренно никогда себе не позволял. А Вуду тем более не хотелось доставлять лишние страдания. Поэтому, опираясь локтем на кровать рядом с его плечом, он нашёл пересохшими губами его губы и, зарывшись другой рукой в густые темные пряди, поцеловал сильно, по-настоящему. Вуд сначала почти не отвечал, но Маркус умел быть настойчивым, и вот его партнёр медленно расслабился: теперь он и сам целовал его, практически кусал, грубо захватывал короткие волосы на флинтовском затылке и сам подавался вперёд, насаживаясь на член. А потом этот засранец несильно хлопнул Флинта по ягодице и скрипучим голосом припечатал: — Двигайся, блядь! Каракатица контуженная! От такой наглости, Маркус рыкнул и отпустил себя. * * * Сколько прошло времени, Оливер не знал: связно мыслить и хоть что-то соображать он перестал ещё после поцелуя. Он совсем не ожидал, что секс с Флинтом будет таким — болезненным, в буквальном смысле мокрым, острым как перец и до охуения шикарным. Тело ломило, искусанные и потрескавшиеся губы слегка кровоточили, а задницу саднило. Он немного пошевелился и чуть не заорал в голос. — Еб твою мать! — прошипел сквозь зубы, вытирая навернувшиеся слёзы. "Да-а-а, — отметил мысленно, — сидеть нормально не смогу минимум неделю". И тут до него дошло, что Флинт всё ещё с ним и спокойно дрыхнет, посапывая ему в ухо. Тот спал на животе, придавив его рукой и ногой. Выдохнув Оливер, потряс его за плечо. — Флинт, проснись, — попросил негромко, но тот даже не дёрнулся. Минут десять он пробовал разбудить его, а потом, не выдержав, просто столкнул с себя. Пытающийся в это время развернуться Маркус, ничего не понимая спросонья, свалился с кровати, смачно шлёпнувшись на пятую точку. Тут же соскочил, уставившись на голого Вуда. — Ты совсем ёбнулся! — заорал заполошно. Тот, дёрнув на себя одеяло, гаркнул: — Да я тебя хрен знает сколько будил! — и, не отрывая глаз от злого лица Маркуса, уже тише добавил: — Дрыхнешь, как сурок. Флинт закатил глаза и, выдохнув что-то типа "пф-ф-ф" (наверное, это была его высшая степень недовольства, когда уже слов нет), начал быстро одеваться. Когда одетый Маркус уже развернулся к двери, Оливер вспомнил про кисет: — Флинт! Ты случайно не забыл, что кое-что должен мне? Маркус по непонятной Олу причине напрягся, но тут же достал из кармана форменных брюк нужную вещь и небрежно бросил на кровать. — Не забыл, — буркнул он и быстро вышел, хлопнув дверью. * * * Оливер опаздывал. Вечером никак не удавалось уснуть, мысли в голове кружились, как рой диких ос. По этой причине задремал он только под утро и, конечно, проспал. Матеря себя на все лады, быстро оделся и нырнул в камин. Вот тебе и первый самостоятельный день! Вылетев из камина, он бегом припустил по коридору. Стадион "Дорсет", который уже много веков был домом для команды "Паддлмир Юнайтед", являл собой огромную махину, с несколькими игровыми площадками, тренировочными залами и множеством нескончаемых коридоров. До встречи с главным тренером "Паддлмир" оставалась пара минут, и Оливер на бегу пытался отыскать нужную дверь. Наконец увидел ту заветную, с надписью "Старший тренер", и, рванув ручку, на полном ходу влетел в приёмную, тут же впечатываясь в чью-то широкую спину. — Твою мать! — воскликнул обладатель этой самой спины и, сделав пару шагов по инерции, резко крутанулся. — Ты! — рявкнул Маркус Флинт, сверля злобным взглядом пытающегося отдышаться Оливера. От быстрого бега в горле пересохло, и Ол смог только кивнуть. Ну да, выглядело это всё по-идиотски, да и сам Оливер чувствовал себя первостатейным придурком, но опоздание в первый же день было ещё хуже. Поэтому решив, что Флинт, получивший совсем несильный удар в спину, конечно же переживёт его без последствий, Оливер только молчал и пристально смотрел на Маркуса. — Как был чокнутый придурок, так и остался, — пробурчал Флинт, не дождавшись никакой реакции на свои слова, и отвернулся. А Оливер пялился в его затылок и не мог насмотреться. Они не виделись почти три месяца. После единственной проведённой вместе ночи, Флинт всеми силами избегал его до конца учебного года. Не то чтобы Оливер рассчитывал, что тот воспылает к нему любовью или начнёт приглашать на свидания — чушь, конечно, даже мыслей таких не было, да он и сам, наверное, послал бы далеко и надолго, если бы Флинту пришла в голову вся эта романтическая хуйня. Но то, что творил Маркус, было уж точно перебором. Он даже перестал посещать те немногие предметы, которые были у Слизерина совместно с Гриффиндором. Ол злился и даже переживал, ведь им вот-вот сдавать ЖАБА, а этот балбес не ходит на занятия. Но однажды случайно он услышал в библиотеке разговор Пьюси и Малфоя: Эд рассказывал Драко о том, что Маркус каким-то чудом смог договориться со Снейпом и теперь занимался у него в неурочное время. Оливер, хоть убейте, не понимал — зачем такие сложности? А самое главное, в голове зудел один вопрос и просто доводил до ручки: "Что я сделал такого, что Флинт даже мельком меня видеть не хочет?" Оливер не знал, что думать, ведь секс Флинту явно понравился, ну не мог же он в самом деле так сильно обидеться из-за того, что он столкнул его с кровати? Значит, было что-то ещё, но Ол не понимал — что? Тем же утром, после ночи в Выручай-комнате, он соединил трубку и кисет, загадал желание: Марги с Али стали свободны и, счастливые, собирались вернуться в родные места. Они заверили Оливера, что смогут приспособиться жить в новом для них мире, главное — вместе. Ол был рад за них и ещё не знал, что у него лично всё совсем не так радужно и хорошо. В итоге, уверив самого себя, что противен Флинту, он кое-как сдал экзамены и, не дождавшись выпускного бала, вернулся домой. А на следующий день почтовая сова принесла ему письмо, где его приглашали играть в "Паддлмир Юнайтед" на позиции вратаря. "Соколы" тоже прислали приглашение, но только играть звали загонщиком, а Оливера это не устраивало, и он выбрал "Паддлмир". Всё лето он усиленно тренировался и гнал от себя все мысли о единственной ночи с Маркусом. И вот теперь Флинт стоял в двух шагах от него. Сердце Оливера колотилось, будто сошло с ума, язык точно к нёбу прирос, а ноги были ватными и, как бы сказал его пятилетний племянник — отказывались ходить. — Так, новички, отлично! — раздался зычный голос старшего тренера Фергюсона, довольно высокого и крепкого мужчины. Тот удовлетворённо хмыкнул и добавил: — Прошу переодеваться, молодые люди, и на поле, — он махнул рукой в сторону раздевалок, а сам вернулся в свой кабинет. День был солнечным и безветренным. Оливер любил такую погоду, когда ничего не мешало летать и играть. Но, посмотрев на взлетающего Флинта, поубавил радости. В раздевалке тот даже ни разу не взглянул в его сторону, не то, чтобы хоть слово сказать. Переодевался хмуро и сосредоточенно. Оливер тяжело вздохнул и взвился в небо. * * * Желающих попасть в команду было двенадцать человек. Кого-то брали во второй состав, кого-то сразу в первый, кого-то отсеивали, и всем очень хотелось отличиться. Поэтому в воздухе творился полный бедлам. Игры как таковой не было, все творили, что хотели. На место вратаря, помимо Оливера, претендовал ещё один парень: бывший ученик Дурмстранга, тот очень недобро посмотрел в его сторону, когда распределялись позиции. Но Вуд быстро забыл о нём: в царящей вокруг вакханалии были задействованы несколько комплектов мячей, и приходилось следить, отбивать квоффлы, а также не забывать о носящихся туда-сюда бладжерах. Он даже потерял из вида Марка и хотел только одного: чтобы отбор побыстрее закончился. Когда раздался сигнал о прекращении игры, он уже было обрадованно выдохнул... и тут же получил сильный удар бладжером по голове. Окружающий мир завертелся волчком и померк. * * * Маркус совсем не ожидал, что встретит Вуда в Дорсете. Насколько он знал, тот был ярым болельщиком "Сенненских Соколов" и мечтал попасть в эту команду, а никак не в "Паддлмир". Но видно вся удача отвернулась от Маркуса, раз этот говнюк проходит отбор вместе с ним. Марк злился. Да нет, не так: он был просто в бешенстве. Только сволочной внутренний голос шептал, соблазняя и выворачивая наизнанку всю душу: "И чего ты бесишься, ты любишь этого парня, любишь и скучаешь, и всё лето чуть на стены не лез от тоски по этому мудаку". Маркус мотнул головой, отгоняя эти крамольные мысли. Да, скучал — дико, безумно, только Вуду-то все его страдания как Мерлину интернет. Вуд ненавидел его, больше того — он его презирал. И винить за это нужно было самого Маркуса. Слишком поздно он понял, что его придирки и цепляния к вредному гриффу — это своеобразная возможность быть хотя бы таким способом чуть ближе к нему, дотрагиваться до него, даже причиняя боль. Да, прав был Вуд — тупой тролль, точно, тупой. Маркус безрадостно хмыкнул, украдкой глядя на Оливера, отбивающего очередной квоффл. "Тупой, упертый и обидчивый баран", — вздохнув, вынес мысленно себе диагноз Марк. Только вот вспоминать "ту самую" ночь до сих пор не мог. Больно и обидно. А так хорошо всё начиналось! Секс с Вудом был непередаваем, и впервые Марк, забыв обо всём, просто утонул в удовольствии. И потом лежать на голом Оливере, дышащем загнанно и сипло, тоже было офигеть как классно. Марк только немного съехал с него, чтобы тому было не тяжело, но не отпустил, прижимая к себе руками и ногами. Он даже уснул так, хотя никогда раньше не задерживался в чужих постелях после секса дольше, чем на пять минут. А когда Вуд его разбудил, столкнув с кровати, совсем не хотел уходить, словно этот чёртов Вуд — магнит, а не человек. Только гриффиндорский уёбок очень умело поставил Флинта на место, напомнив про причину, по которой Маркусу выпал шанс трахнуть его. И Маркуса накрыла такая боль и обида, что даже дышать стало невмоготу. "Ему нужен этот блядский кисет, а ты, Флинт, — просто способ достижения цели, и на этом всё. Будь рад, что тебе и так немало перепало", — пронеслось в затуманенной голове. Он плохо помнил, как кинул Оливеру кисет и, хлопнув дверью, бежал до слизеринской гостиной. Он свёл все возможные встречи с Вудом к минимуму (и даже уроки!), но ничего не помогало. Вуд снился каждую ночь: то лаская себя, то самого Маркуса, то, наоборот, обзывал всевозможными злыми словами и всё спрашивал: — Ты случайно не забыл, что должен мне?.. И повторял этот вопрос сто, двести, триста раз. Маркус надеялся, что вернувшись домой, сможет забыть это наваждение и успокоиться, но не тут-то было. Вуд выветриваться из головы и не собирался, хуже того — злоба и обида вскоре сошли на нет, а вот тоска по этому обормоту накатывала с каждым днём всё сильнее и сильнее. Поэтому у Маркуса так и не получалось сосредоточиться только на игре: Вуд отнимал внимание, ничего при этом не делая, просто играя как обычно в квиддич. Зная его, Маркус всегда был неподалёку и, хотя сам бросал в ворота квоффлы, по мере возможности старался оградить (так, чтобы Вуд не заметил) от большого количества бладжеров. После сигнального свистка он расслабился, но зря: бладжер Вуду по башке всё же попал, и тот потерял сознание, соскальзывая с метлы. Маркус всегда считал, что выражение "кровь застыла в жилах" — только своеобразный оборот речи, чтобы показать степень испуга. Да нихера не оборот! Он испытал это на себе в полной мере, когда стрелой мчался вниз, пытаясь перехватить падающего Вуда, когда прижимал потом безвольное тело к своей груди и был так счастлив, как ни разу не был за девятнадцать лет жизни. * * * Оливер пришёл в себя, когда тренер и несколько парней пытались аккуратно отцепить руку Флинта и уложить его, Ола, на скамью. Увидев, что он очнулся, Флинт покраснел и уже собрался отойти, уступая место другим, но Оливер, приподнявшись, схватил его за кончики пальцев. — Марк, не уходи, — произнёс еле слышно, глядя в глаза. Маркус замер, не веря в происходящее. Тем временем командный колдомедик, осмотрев Оливера и констатировав лёгкое сотрясение, рекомендовал отлежаться пару дней дома. Флинт вызвался проводить, а тренер, несильно похлопав Ола по плечу, сказал: — Всё, отправляйтесь домой, — потом громко хмыкнул и добавил: — Вы оба в команде, через два дня жду на тренировке,— и переключился на других претендентов. Маркус помог Олу переодеться и добраться до аппарационной зоны. Они почти не разговаривали, только иногда перебрасывались скупыми фразами. Зачем говорить, если и так всё понятно без слов? Стоя и прижавшись к горячей груди Флинта перед перемещением, Оливер вдруг спросил: — Ты расскажешь, почему избегал меня? Маркус улыбнулся одними губами: — Если только расскажешь, зачем тебе нужен был этот долбаный кисет! Вуд фыркнул, кивая головой, а Маркус прижал его крепче к себе и, чмокнув в висок, аппарировал.