Удачи, Чак!

Юнги больше не влюбляется. Только нервы трепать зря, всё равно ничего не выйдет, и нафиг, нафиг все эти красивые рассветы, закаты, романтику, совместные планы на жизнь. Фу, не надо. На самом деле Юнги больше не влюбляется чисто из самозащиты и без того потрепанного эго. На нём проклятие. Вот то самое, как в фильме про чувака, после встречи с которым все женщины удачно выходили замуж. У Юнги так же. Первую звали Юи, семь лет и платье в красный горох. Они встречались пару дней, держались за руки. Юнги даже с родителями её познакомился, когда девчонка, вцепившись в него мертвой хваткой, заявила: «Жених мой». Ага, да. Следующий парень у неё правда случился в пятнадцать, но, насколько Юнги известно, они вот уже десять лет вместе, женаты, трое детей. Не то, чтобы кто-то сёрфил её страницу… просто так вышло, что Юнги знает. Айи случилась в шестнадцать. На четыре года старше по паспорту, на все те же четыре младше по мозгам. Юнги очаровался легкостью, самому-то её откуда взять. Его жизнь и домыслы таким земным и основательным сделали, что в юристы податься пришлось, а она вон — бабочка бабочкой. Красивая, легкая, порхает. К какому там гитаристу упорхнула через пол года. Юнги не разбирался. Он вообще мало в чем тогда разбирался после слов: «Прости, но я уверена, что он моя судьба». Судьба, так судьба. Юнги кто вообще, чтобы вмешиваться? В двадцать у Юнги случилась студентка по обмену, потом секретарша директора конторы, где Юнги проходил практику, сестра соседа по общаге, официантка из кофейни за углом. И каждый раз одно и то же. Смешно, нелепо, паскудно на самом деле. Так что Юнги завязал. Чимин не влюбляется тоже. Очень хочет, но… — Не получается, — говорит он, пожимая плечами. — Я не знаю, как это делается. Само не получается, а как это чувство вызвать — я не в курсе. Я же не могу щелкнуть пальцами и вот кто-то мне понравится. Это же не так работает. Бухгалтерши верят, охают, причитают и, как пить дать, каждая вторая Чимином уже очарована. Юнги лишь фыркает снисходительно. Не тот склад характера у их нового стажера, чтобы никогда и ни в кого. Но время тикает, бухгалтерия вокруг Чимина вьётся, отдел маркетинга подключается и тоже сталкерит, а парень и правда, даже бровью не ведёт. Не ловится рыбка, хоть что делай. — Да я гей, — говорит он как-то на пятничной попойке, которую устраивают «тайные» (потому что совсем не тайные) любители игры в покер. — Оу, — заинтересованно тянет Тэхён, но в целом ему наплевать. У него масти не сходятся, а чужая ориентация его вообще никогда не волновала. Юнги вот просто любопытно, а Марк сливается из их компании молча и, кажется, навсегда. — И никакой неразделенной любви? — щурится Юнги, подсаживаясь ближе. Ну, ведь должна бы. По сюжету какой-нибудь американской комедии обязательно должна быть. Вот у него самого всё чётко всегда по сценарию, а Чимин чем хуже? — Никакого красавца спортсмена, в которого вся школа была влюблена? Серьёзно? Чимин качает головой. Юнги бы поклялся, что тот лукавит, но Чимин грустный, вдруг, такой. И словно бы жалеет. Ну, то есть драма и неразделенная любовь — это не то, о чем все мечтают, но Чимину, кажется, и этого хотя бы дайте. — Печально, — тянет Тэхён и швыряет карты на стол. — Марк всё равно свалил, какой смысл доигрывать. — Любить не круто, — говорит Юнги потом поздно-поздно, когда они ждут такси. — Тебе может даже повезло, — добавляет он. Чимин улыбается, натянуто-вежливо. На самом деле, Юнги давно подметил, что тот улыбается так, когда не согласен, но спорить не хочет. Просто соглашается, но каждый остается при своем мнении. Проблема в том, что Чимин действительно хочет. Юнги наблюдает за ним неделю. Н А Б Л Ю Д А Е Т. Чимин цепляется глазами за каждую пару, держащуюся за руки на улице, бросает завистливые взгляды по витринам кафе, иногда, вроде бы мимоходом и просто по пути попалось, но на самом деле специально, рассматривает парные вещи и украшения. Чимину всего этого действительно хочется. С кем-то живым, настоящим, теплым. Чтобы ёкало. — Жаль парня, — говорит Тэхён за пивом в очередную пятницу. — Будь геем сам, влюбился бы. Классный же. Как так не нашлось никого, кто бы в него влюбился и заставил влюбиться в себя? Что за магия то такая?! А, хён? Юнги жмёт плечами. Он в принципе-то согласен здесь даже геем быть необязательно, если уж совсем честно. В Чимине достаточно обаяния, чтобы вот это всё… Но магия есть магия. Кому-то дано влюблять в себя и не любить самому, кому-то влюбляться, но делать кого-то счастливым лишь… Чимин плюхается рядом и едва не летит мимо барного стула. Тэхён его ловит, а Юнги прямо зависает на мысли, что он хоть и не влюбляется больше, но ведь можно одно исключение? Тут человеку помощь нужна. Можно же разок. Магия на Чимина может и не сработает (замуж все-таки не стоит), но попытаться то можно. Юнги может и не влюбится, забыл уже как это, сердечко зачерствело, но вот очароваться Чимином очень даже можно. Это легко на самом деле. Чимин умеет быть милым, нравиться людям. Именно, что умеет. На самом деле тот ещё пиздюк. На самом деле Юнги давно очаровался. Юнги юрист, не лыком шит. Людей читать умеет. И вот Чимин только на вид миленький. То есть плохого-то он ничего не делает, человек хороший, доброты там навалом, нереализованной нежности. НО! Чимин азартный и хитрюще умный. Один пятничный покер чего стоит. Чимин никогда не выигрывает много. Один раз за пару недель в среднем. Так, чтобы статистика никому ничего не нашептала. Но вот совпадение — Чимин всегда выигрывает ровно в тот момент, когда ставки его устраивают (пакостник забирает самый большой куш). Тэхён уверен, что везение. Юнги — что Чимин знает, помнит и просчитывает в каждом сете возможный расклад каждого. Чимин любит контролировать и командовать. Даже не так, Чимин любит, когда хорошо. А хорошо — это когда ему комфортно и все так, как ему хочется. Обычно ему хочется правильно, и оттого Юнги не знает в какой столбец записать это качество. В хорошее или плохое. Чимин не деспотичен и вполне себе компромиссе. Ест мало, а вот пьёт много, хотя накрывает его медленно. Скрывает собственную неуклюжесть, злится тихо. — И всё же злопамятен, — записывает Юнги в плохие качества. А потом листок выбрасывает, не зная зачем вообще все это начал. Чимин комфортный. Ну вот просто по-пацански комфортный. И в Пир и в Мир, как говорится. Он умеет под людей подстраиваться, причем без ущерба себе, умеет заботиться. Чимин простой в обращении, но не простой во всём остальном. «Интересный» — подмечает Юнги. С таким «вкусным» характером. Юнги думает и очаровывается. А потом принимается ждать, когда его магия сработает. Магия то, или проклятие — хрен знает, но оно работает. Не сразу, конечно. Юнги сперва приходится вспомнить, что такое быть влюбленно-очарованным. Ненавязчивые комплименты, от которых язык, заточенный на сложные термины, мямлит что-то невнятное, неприметная забота, замаскированная под что угодно, лишь бы не «я забочусь о тебе, потому что мне не все равно, что с тобой». Так, чтобы не спугнуть и не привлечь на себя гнев и ревность бухгалтерии. Те страшные звери. Растерзают — следов не оставят. Юнги говорит: «Ты отлично выглядишь». Покупает пару раз кофе на двоих, потому что стажеров частенько используют, как курьеров, и Чимин не успевает пообедать. Не часто. Юнги делает это только раз, но не его вина, что он и сам так себе успевает с обедами. Юнги отказывается от покера по пятницам, но не отказывается от пива в компании. — Ты же нас априори всех обыгрываешь, но отлично скрываешься, — заговорчески шепчет Юнги, когда Чимин спрашивает. Салютует бутылкой и подмигивает. Чимин краснеет и смывается после этого. Юнги провожает его улыбкой, а самому хорошо. Ему бы еще вспомнить, что такое флирт, а с остальным он прямо молодец — справляется. В груди тепло, потрогать хочется, смотреть. Вполне себе признаки влюбленности. Юнги думает, что Чимину ужасно бы пошла какая-нибудь из его растянутых толстовок. Тех, которые прячутся в шкафу у задней стенки, завешанные строгими костюмами и белыми рубашками. А потом Тэхён говорит: «всё». И улыбается. — Влюбился наш бессердечный. Но это секрет. Секрет, впрочем, знают все две тысячи пятьсот сорок три человека компании. И каждый переживает, как за героя сериальной мелодрамы. Бухгалтерия объявляет траур по этому поводу и зарплату всем начислять не торопится. Отдел маркетинга тоже что-то придумывает, но их особо не опасаются. Юнги простаивает. Работа не идет. Время тянется дешёвой жвачкой, растаявшей на солнце, мажется. Вспоминать тяжело оказывается не только, как влюбляться, но и как оставаться за бортом. Где одно, там и второе. Главное, что не у Чимина. Юнги вообще часто себе напоминает, зачем всё это затеял, и что провал был неизбежен. Впрочем, тут еще вопрос, что считать провалом. Исходя из целей акции — никаких провалов, сплошной успех. В кого, когда и каким образом для всех остается загадкой. Чимин ходит ошарашенный, растерянный и явно не знающий, что со всем этим делать. Молчит, больше не смеется в голос. А смех у него, к слову, очень красивый. Юнги скучает. Самое время для толстовок считает он. Но не лезет. У Чимина история закончится хорошо, потому что магия именно так и работает. Без толстовки Юнги Чимин простывает под офисным кондиционером, сваливается с температурой на две недели. Тэхён его навещает, Юнги — принципиально нет. Не то, чтобы он весь в кровавое месиво, и с глаз долой, чего уж там лукавить. Не настолько втрескаться успел, но всё равно грызет изнутри и тянет неприятно. Очароваться и влюбиться гораздо легче, чем всё то же самое, но в обратную сторону. Юнги глотает кофе вместо воды, курит вместо обеда и соглашается на длительную командировку без установленных сроков возвращения. Где-то там далеко открывается филиал, и юридическая поддержка им очень к месту. А Юнги бы развеяться. Месяц, два. В любом случае, когда вернется — у Чимина стажировка закончится. С глаз долой, как говорится. — Попрощайся хоть, — с упреком говорит Тэхён. — У него ангина, а не чума. Вы всё-таки…дружили. Дружили — не то слово, считает Юнги, но в очередную пятницу вместо бара идет прощаться. Начерченная Тэхёном карта совсем не соответствует местности, Юнги теряется трижды, прежде чем находит нужный дом, нужную дверь и нужный этаж. Чимин выглядит не очень, но очень дергается, когда открывает дверь. Юнги догадывается, что его не ждали и не звали, но раз уж пришел, то вот. — Апельсинов не было, — говорит он вместо приветствия и протягивает упаковку холодного шоколадного молока. — Тэхён сказал, что у тебя ангина, так что пока не пей. Отложи до выздоровления. Чимин в застиранной майке, на животе пятно чая, которое уже никогда не отстирается (а может крови, кто там разберет те пятна), кругом в квартире знатный бардак. Чимину за это очевидно неловко, он мнется с ноги на ногу и кусает потрескавшиеся губы. Помятый, опухший и очень уютный. — Нальёшь чаю? — наглеет Юнги. Чая нет, но Чимин наливает пиво и достает бутылку вискаря. Початую и наполовину выпитую. Хорошего такого вискаря, забористого. У Юнги в голове приятно шуметь начинает глотка с пятого (выпитое пиво не считается). — Слушай, а в кого влюбился то? — спрашивает Юнги ради интереса. — Он хоть хороший? — Хороший. Но всё уже, — Чимин пожимает плечами, — не сложилось. Юнги аж трезвеет. — В смысле? Быть не может. — Он не знает, — Чимин усмехается и залпом допивает остатки в стакане. На глоток всего, но на хороший такой глоток. Юнги проникается уважением. Вот если бы до этого момента нет, то сейчас бы обязательно бы проникся. — Он не знает, — повторяет Чимин. — Я не признался. Да и уезжает скоро. У меня нормальных отношений не было, а куда уж, если они на расстоянии? Так себе с этой любовью. — У меня тоже, — признается Юнги. — Но у тебя то поправимо. Магия же. Просто скажи ему. Чимин молчит и крутит в пальцах пустой стакан, шмыгает носом и пару раз пытается откашляться. Юнги собирается домой. Ему еще вещи паковать, чемодан найти, просить соседа позаботиться о фикусе. — Ты только скажи ему, — говорит он вместо пока. — Он же не навсегда уезжает? — Я не знаю, — Чимин фыркает. И щеки у него все же разжигает. Не то температурой, не то алкоголем. — Ты вот насколько уезжаешь? — спрашивает он незатейливо. — На пару месяцев, — отвечает Юнги и выходит за порог. — Ну, вот, — Чимин цепляется за ручку двери и улыбается. — Значит на пару месяцев. Вернётся, а там посмотрим. Может и признаюсь. А может и разлюблю уже. Чимин прикрывает дверь немного и говорит: «Пока. Хорошей поездки». А Юнги выходит из подъезда, когда до него всё-таки доходит. И вот минуточку. — В смысле «разлюблю уже»?