My property.

Кристофер усыпил ее, чтобы было меньше вопросов и криков. Он вошел в свой просторный дом, и его поприветствовала домработница — женщина, лет сорока, которая знала, кто есть Шистад. Элизабет очень удивилась, увидев на руках Криса юную девушку, что спала. — Кто она? — женщина так и хотела сказать «Господи», но прекрасно знала, как Шистад ненавидит своего брата. — Что ты с ней сделал?! — она уже вот хотела хорошенько влепить ему подзатыльника — да, она его не боялась, да и Крис никогда не причинял боли, потому что она была для него родным человеком. — Пока ты не ударила меня, я просто скажу, что эта девушка принадлежит мне по договору, так что я вправе делать с ней все, что захочу, Лиз, — парень стал подниматься по лестнице на второй этаж, а темноволосая шла за ним по пятам. — Пойди и купи какой-нибудь одежды для нее, а еще приготовь еды, она будет голодна, — он начал говорить поручения, которые должна выполнять обязательно. — Я отлучусь, вернусь только к полуночи, — губы изогнулись в своей привычной, дьявольской улыбке, вспомнив, что после полуночи наступит, наконец, то, что он ожидает уже восемнадцать лет. Явившись в свою личную комнату, Крис положил ее на кровать и покинул дом, испарившись на месте, где осталось немного черного пепла. Элизабет вздохнула и подошла к кровати, она бережно укрыло бледное тельце Эвы одеялом. Последний раз взглянула на нее и покинула комнату, плотно закрыв тяжелую дверь. Кристофер оставил деньги на столе, в кухне, для расходов. Томсон — фамилия домработницы — взяла свою сумку и деньги и вышла из дома, заперев его на ключ. Женщина хотела очень поговорить со своим хозяином, чтобы узнать об этой молодой девушке.

***

  Эва стала пробуждаться, когда время было девять часов вечера. Она с трудом присела, опираясь на мягкую подушку. Своими ладонями, согнутыми в кулачки, протерла сонные глаза, окончательно просыпаясь. Девушка огляделась и увидела, что находится совсем в неизвестном для нее месте. Последнее, что всплывало в памяти, это то, как она падала вниз, как Крис обнял ее и ударился с великой мощью и громом об землю, и как она целовала его… — Какая же я глупая, — прошептала она сама себе, сидя в глубокой темноте. Большое, панорамное окно на всю стену открывало вид большой, ночной город, горящий множеством огней. Мун смотрела в окно, думая, как хочется ударить себя за то, что прикоснулась к этим грязным губам того, кто причин уже достаточно боли. Ей он был до чертиков мерзок и отвратителен. Набравшись смелости, Эва поднялась с кровати последовала к огромной двери, которая вела на выход из комнаты. В ней прибавилось немного смелости, но страх, что Крис в любой момент может появиться и сделать ей снова больно, не покидал ее ни капельки. Она с трудом открыла тяжелую дверь и, не закрыв ее, огляделась сперва, а потом пошла направо по коридору, услышав звук, точнее голос. Хотя дверь, находившаяся слева от нее, в самом конце коридора, очень манила к себе, и Мун решила, что обязательно заглянет туда. Голубоглазая на цыпочках шла, лишь бы не издавать привлекающих к себе звуков. И, когда она стала спускаться по лестнице, та немного заскрипела, отчего Эва зажмурилась, замерев на месте. — Уже проснулась? — раздался голос снизу от лестницы, поэтому Эва осторожно открыла глаза, увидев перед собой тепло улыбающуюся женщину, что поднялась к ней. — Меня зовут Элизабет, — Томсон протянула ей руку, но девушка вздрогнула, испугавшись ее. — Брось, — та махнула рукой и шире улыбнулась, положив белое полотенце, которое держала прежде в руке, себе на плечо, — не стоит бояться меня, я такой же обычный человек, как ты. Среди нас здесь только Кристофер, скажем так, необычен, — она закатила глаза, и Мун уже стала нравиться немного Элизабет. — Лучше скажи, как тебя зовут? Сперва Мун сглотнула, прикусила губу, а потом только протянула руку вперед, говоря свое имя: — Эва, Эва Мун, — они пожали друг другу руки, и Элизабет стала спускаться вниз. — Ты голодна? — на это желудок девушки заурчал, после чего женщина посмеялась тихо, махая головой в сторону кухни. — Пойдем. Крис предупреждал, что ты захочешь поесть, — эти слова она уже говорила с кухни. И Эва подумала кое о чем: неужели он заботится о ней? А после поняла, что это чушь немыслимая. Такой как он, жестокий, мерзкий, не умеющий чувствовать что-то светлое человек, не будет о ком-то заботиться, особенно о ней, он лишь будет ей боль доставлять. Она поправила свои спутанные волосы, которые требовали немедленного ухода, и спустилась вниз, следуя туда, куда направилась эта милая женщина. Как только Эва появилась на кухне в нос ударил вкусный запах блюд, которые готовила домработница, стоя возле плиты. Женщина заботливо наложила ей много-много вкуснейшей еды, сказав при этом, чтобы возвращала такую огромную тарелку обратно пустой. Эва тихо хихикнула и начала поглощать еду, мыча от удовольствия… Как это делал Крис, поглощая ее боль и ненависть. Ее живот был полностью забитым, она поблагодарила Элизабет и помогла вымыть посуду, хоть и та отказывала ей. — Возьми вот это и следуй в ванную, она находится прямо в той комнате, где ты очнулась. Это комната Криса, — Томсон отдала рыжеволосой несколько пакетов, где лежала для нее много одежды, и улыбнулась, пока Эва поднималась с места, взяв в руки пакеты. — Спасибо, — вновь поблагодарила девушка, быстро ступая по ступенькам закрученной лестницы, что вела на вверх. Мун подошла к двери комнаты, откуда вышла, оставляя дверь открытой. Сейчас же она нахмурила брови, потому что дверь была закрытой. Эва подумала, что просто забыла о том, что закрывала ее. Но она действительно дверь оставляла открытой… Хмыкнув, Эва бросила взгляд на дверь в конце коридора, что не давала покоя. Она вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Бросила пакеты на постель и стала разбирать вещи, купленные Элизабет. Надо было отметить, что вкус у сорокалетней женщины был довольно-таки неплох. Также нашла в одном из пакетов новенький телефон — Томсон подумала, что он ей необходим. И Эва хотела уже расцеловать эту женщину за это. Она включила телефон и набрала номер матери, шел долгий гудок, а трубку никто так и не взял. Это было странно. Мун решила, что позвонит позже, а сейчас хотела принять душ и смыть с себя грязь. Грязь земли или грязь рук и губ Кристофера? Эва увидела дверь, сделанную из красного дерева, и поняла, что это ванная комната, о которой говорила домработница. Взяв с собой черную майку на бретельках, светлые бойфренды и нижнее белье, Мун, не медля, зашла в ванную. Она разделась до гола и встала под струйки теплой воды в душевой кабине, прежде закрыв дверь на замок, чтобы никто не проник сюда. Глупая, глупая Мун. Ведь если Дьявол захочет, он проберется куда угодно. Тело обмякло под водой, она расслабилась, поднимая голову вверх. Пальцами она прошлась по своим губам, шее, спускаясь вниз, пока вспышки воспоминаний появлялись в голове. Все, что произошло ранее. Эва думала над тем, что найдет подходящий момент и сбежит от плена Сатаны, потому что не намеревается быть у него. Вспоминает, что через несколько минут наступит время, когда ей исполнится восемнадцать лет. Станет совершеннолетней, взрослой девушкой… Которая навеки будет принадлежать Крису. Вдруг по ее талии скользят руки, хозяин который, естественно, является самый, что ни на есть, настоящий Дьявол во плоти. Эва вздрагивает, пока по коже прошлись табун мурашек. Он ласкает ее тело пальцами, ладонями. Касается хрупких плеч, спины, обходя пока что стороной пентаграмму. Мун дрожит, боится, всхлипывает, не смея повернуться. — Твое тело настолько прекрасно, что я не могу оторваться от него, Эва-а-а, — сладко тянет ее имя ей на ухо, обжигая дыханием. — Осталось десять минут, мышонок… — он испаряется, покинув пределы ванной комнаты. Эва тяжело сглатывает ком, застрявший в глотке. Она в ужасе. Он видел ее обнаженное тело, касался своими грязными руками, а самое главное — упомянул время, которое означало одно: скоро наступит немыслимое для нее. Она бегло выходит из душевой кабины, вытирается полотенцем и надевает нижнее белье, следом за ним майка и джинсовые штаны. Так быстро, как могла, Мун не хотела, чтобы он хоть раз еще увидел ее голое, незащищенное тело. Особенно коснулся к нему. Но Кристофер так сильно мог дурманить одним прикосновением пальца к телу. Чувствовалось, как пентаграмма меж лопаток дало о себе знать, пуская волны боли по всему телу. Она даже не взглянула через зеркало, чтобы увидеть его, — так спешно надевала одежду. Это боль и горящая пентаграмма говорили все за себя — уже близко. Голубоглазая тихо отворила дверь, открыла ее и неуверенно шагнула вперед, видя темноту в комнате. Только свет полной луны освещал большую комнату, придавая красивый вид, до которого не было дела на данный момент девушке, что шла медленно к панорамному окну. Дойдя до него, она положила свою ладонь на толстое, непробиваемое стекло, чувствуя себя мышонком в плену, таким маленьким и беспомощным. Сзади послышался шорох, поэтому Эва резко повернулась, ничего не видя. Поняла, что он где-то тут, просто скрывается. Она закрыла глаза, а через пару секунд ощутила горячее дыхание, обжигающее ее губы. Медленно открыла свои светлые и чистые глаза, увидев полностью противоположные ей глаза. Такие черные, как и его сердце с душой. Смотрели друг другу в глаза на расстоянии шести сантиметров, пока не раздался громкий звук удара часов. Наступила полночь. — С днем рождения, — Кристофер по-дьявольски криво улыбнулся, глаза наполнились чернотой, лицо полностью поменяло свой вид, и он резко, грубо, больно, невыносимо схватил ее за горло, ударяя головой об стекло окна, — моя.