1000 бумажных журавликов

Стоял знойный летний денек. Игривое стрекотание цикад дурманило и раздражало, а яркое солнце нещадно жарило всяк выходящего на открытое пространство. В Цитадели было тихо как никогда. Звонкий смех сменило гробовое молчание и редкие перешептывания. Ночной инцидент, случившийся два дня тому назад, оставил в памяти каждого заметный отпечаток. Дождь, стоявший сплошной стеной, принес с собой не только прохладу. Вспышка. Во внутреннем дворике, рядом с устройством для перемещения во времени, материализовался отряд, который был горячо ожидаем с победой в руках. Вот только радостные крики выбежавших встречать Ичи-ни и остальных ребят танто мгновенно стихли: все обступили Изуминоками, который был бледен как начисто выстиранное Касеном белье. Двое мечей мгновенно метнулись вглубь Хонмару, едва не сбив стекавшихся на шум остальных Тоширо, Касю и Ясусаду. Канэсада тяжело дышал, бросая беглый мутный взгляд на ребят. Его кимоно было порвано, свисая с одного плеча и открывая взору остальных глубокий порез. Чёлка, перепачканная в поту и крови, слиплась, обвиснув и прилепившись к щеке, в волосах запутались мелкие травинки. Он озирался по сторонам, словно загнанный в угол бешеный пёс. В руках он крепко сжимал ношу, завернутую в окровавленный плащ шинсенгуми. Все замерли, лишь всхлипывания Канэ разносились по дворику Хонмару. Мутный взгляд упал на Касю, который невольно вздрогнул: он был полон отчаяния и мольбы о помощи. Сделав шаг, Изуминоками оступился, от чего из большого «свертка» свесилась рука. Алые струйки покрывали плотной сеточкой запястье; капающая кровь расплывалась пятнищами в лужах под ботинками Канэсады. Все в ужасе замерли, никто так и не смог проронить ни единого слова. За спиной Изуминоками стоял Мицутада, крепко сжимая в руках надломанный вакидзаси, стараясь лишний раз не шевелить лезвие. Спустя мгновение на пороге появился запыхавшийся Аруджи, молниеносно обогнув столпившихся и напуганных ребят. -Он не дышит, Аруджи, уже как две минуты не дышит! – внезапно Канэсада взревел, крепче сжимая в руках обмякшего Хорикаву. Его глаза все еще были приоткрыты, но потускнели. Изо рта бежала алая струйка, капая на ботинок любимчика Хиджикаты. -У нас есть еще около 8 минут,-стальным голосом произнес парнишка, подлетая к Мицутаде и аккуратно забирая вакидзаси, державшийся за счет тачи и доброго слова. -Сломано не до конца,-мгновенно заключил Аруджи, - Изуминоками –сан, За мной, БЫСТРО. Пролетев по коридору, они с Хорикавой на руках мгновенно оказались в лазарете. -На стол,-Канэсада молниеносно уложил холодеющего Кунихиро. Хозяин начал кастовать вокруг оружия амулеты, которые в бешеном ритме закружились вокруг надломившегося вакидзаси. Сам Хорикава умиротворенно лежал, словно заснув. Длинные черные ресницы прикрывали аквамаринного цвета глаза, которые, стекленея, смотрели в пустоту из-под полу прикрытых век. Кунихиро спас Канэсаду, полностью приняв удар на себя. Он всегда был готов полезть на рожон, только бы тот не поранился. Хорикава всегда был готов отдать все, только бы Изуминоками и царапины не получил. -ДУРАК!-Канэсада со всей дури ударил по стене кулаком, - чем моя жизнь ДОРОЖЕ ТВОЕЙ? Аруджи добавил еще амулетов, - Изуминоками-сан, нам остается только надеяться,- он тяжело дышал, вытирая рукавом проступивший пот. -Черт, КУНИХИРО, ПРОСНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА! –он резко вцепился в хрупкие плечи Хорикавы, встряхивая его. Безрезультатно- Не вернешься к жизни, мелочь, я свою катану лично об дерево сломаю! –причитал Канэсада, дрожа и захлебываясь слезами, - я последую за тобой и Хиджикатой в ад. Аруджи начало пошатывать и трясти сильнее.Вздрагивая, он все еще пытался «склеить» лезвия, добавляя все новые и новые амулеты. В глубине души он был готов закричать, видя, как мучается над телом близкого ему вакидзаси Канэсада. Хозяин знал, как они оба дорожат друг другом и как близки. Но судьба совершенно иначе распорядилась. Накатывающая дурнота буквально сбивала с толку и туманила рассудок. Проморгавшись, Аруджи вновь сглотнул, стараясь сосредоточиться на поставленной задаче, будет ли жить Хорикава - зависит лишь от его слаженных действий. -Не умирай, чертов Кунихиро!- Канэ ударил кулаком по столу и, стиснув зубы, снова вцепился в несчастное тело Хорикавы. Всё было словно как в тумане: яркие вспышки амулетов, периодически вырывающие из бессознательного состояния на доли секунды, приглушенные звуки, доносившиеся словно откуда-то издалека. Изуминоками обессилено упал на тело Кунихиро, прикрыв глаза, все еще всхлипывая. Он совершенно потерял счет времени, в памяти на повторе возникали образы: внезапно метнувшийся отачи решил ударить Канэ со спины. Ещё мгновение и Хорикава падает навзничь, прикончив громилу и сам повалившись без чувств. Время словно остановилось для Изуминоками. На мгновение Канэсада почувствовал щекой слабо ощутимый удар сердца. Нет, это безумие. –Оно снова бьется …-прошептал обмякший Канэсада, едва ворочая языком. Всё происходящее сейчас казалось лишь жутким кошмаром: он был уверен, что совсем скоро наступит утро, он проснётся, чувствуя рядом с собой худое теплое тельце, которое то и дело ворочается, зарываясь с головой под одеяло. Косые первые лучи солнца будут мешать ему спать, и Хорикава лишь недовольно фыркнет во сне, отвернется, или уткнется носом в юкату, умиротворенно выдыхая. Подлетевший Аруджи еле отпихнул Канэсаду от тела Хорикавы, прикладывая кровоточащее от внутреннего магического давления ухо к груди вакидзаси. Учигатана упал на пол, тряхнув головой и всё еще отстранённо оглядываясь. -Живой…- прохрипел Аруджи, прикрывая глаза. Канэсада, еле поднявшись, словно оклемался от нудной дремоты: он схватил прохладное запястья помощника, сминая в ладонях миниатюрные пальцы и прижимая к собственной груди. Неужели судьба все же сжалится над любимчиком Шинсенгуми и подарит второй шанс на счастливую жизнь бок о бок с напарником? -Он в коме, - прошептал обессиленный Аруджи, - будем ждать. У нас просто нет другого выхода.

***

Мицутада легким шагом проплыл по комнате, остановившись около Канэсады, сидящего на корточках возле футона, где лежал Кунихиро. В руках тачи держал пиалу со свежеприготовленным карри и чашку с чаем. Запах ароматного ужина ударил в нос Изуминоками, пробуждая нарастающий аппетит. Что уж и говорить: питался он довольно скверно последнюю неделю, да и то, что принесут ребята. Сам он практически не покидал комнаты, все время проводя возле постели Кунихиро: с тех пор, как Аруджи сумел починить вакидзаси, а сердце помощника вновь забилось, он решил, что не отойдет от него пока тот не проснется, и всячески будет заботиться. В его душе остался нерастворимый осадок, а голову не покидали мысли о том, что во всем происходящем виноват только он. Он бы обязательно перенес тот удар, глубоко внутри он верил в это. Хорикава же словно спал, ровно дыша. -Хэй, Изуминоками,-любимчика Хиджикаты окликнул Мицутада, - возьми, я тут сегодня карри на ужин приготовил, поешь немного. Ты же почти не покидаешь комнаты, - Канэсада медленно поднял усталый взгляд на товарища, взяв съестное, - спасибо, Мицутада, - поставив еду рядом с собой, он откинул челку с лица. -Я понимаю твое волнение за Хорикаву-куна, мы все обеспокоены и очень ждем его возвращения, -Шокудайкири слегка улыбался, заведя руки за спину и сложив в замок. Этот взгляд согревал и даже в какой-то степени подбадривал. -Спасибо за все…-Канэсада говорил шепотом, перебирая пальцами прядь волос, - не могу дождаться момента, когда Кунихиро откроет свои голубые глаза. Мне…порой так не хватает его «Канэ-сан, Канэ-сан..»- он опустил глаза в пол, шумно выдыхая. Мицутада сочувственно посмотрел на Изуминоками, желая добавить что-то еще к тираде, но, прокашлявшись, лишь произнес: -Если что-то будет нужно, зови, -и, улыбнувшись напоследок, покинул комнату. Вновь воцарилась тишина. Посидев еще немного, Канэсада поднялся и направился к комоду. Открыв один из ящиков, он принялся лазать и что-то искать. Наконец, выкопав под горами различных предметов бумагу для оригами, он вернулся на исходное место. Он вспомнил легенду, о которой рассказывал главный журавль Цитадели: если сложить 1000 журавликов, то любое твое желание исполнится. Изуминоками издал нервный смешок. Докатились, сейчас бы начать складывать оригами, в то время, как Кунихиро лежит без сознания, и надеяться, что какие-то бумажные журавли помогут. Тряхнув головой, Канэсада начал нервно складывать первого журавлика. Плевать. В этот момент он был готов поверить в существование хоть полтергейстов, лишь бы это дало толк. Первый блин вышел комом: он запутался в последовательности действий, прикусив губу, психанув и порвав недоделанного бумажного пернатого. Это оказалось не так просто, как казалось. Бумага не поддавалась, выходило криво и не так красиво, как хотелось. Второй журавль был беспощадно смят в кулаке. Канэсада зажмурился, сжав зубы и задрожав всем телом. Сейчас ненависть к себе только усилилась. Он не только не смог защитить близкого ему вакидзаси, но и какую-то бумажку в журавля сложить не получилось. Из-за нахлынувших слез все вокруг стало, как в тумане. Канэсада перевел взгляд на мирно спавшего Хорикаву, уставившись. Что-то внутри щелкнуло. Хорикава нуждался в его помощи. Глубоко внутри он знал, что это так. Изуминоками просто не мог вот так вот все бросить. Нужно, нужно снова попытаться. Вытерев слезы, он судорожно предпринял очередную попытку и снова мимо. Он совершенно не заметил, как наступил вечер. И наконец, первый красивый журавль получился. Держа в руках маленькую белую птичку, Канэсада смотрел на него, как на спасительную соломинку, нечто бесценное. Он перепортил достаточно бумаги, которая теперь валялась по всей комнате, порванная, скомканная, напоминающая птичьи силуэты, но так и не доведенная до идеала. Аккуратно положив собственное творение рядом со спящим Кунихиро, Изуминоками слегка улыбнулся. Загоревшись безумной идеей, он решил, что уж теперь все обязательно получится. Он начал чувствовать слабость и усталость: голод и волнение давали о себе знать. Вот они, минусы человеческого тела, сон и еда были слишком важными компонентами, чтобы обходиться без них совсем. Взяв в руки пиалу с давно остывшим карри, он принялся жадно глотать, толком не прожевывая. Это должно было унять пустой желудок. Пусть оно и остыло, но было не менее вкусным, ведь Мицутада был мастером своего дела и создавал поистине шедевры, даже, если блюдо было совсем простым и без изысков. Смахнув с постели комки бумаги, выпив залпом чай, он забрался под одеяло, придвинувшись к Кунихиро. Легкая улыбка скользнула по лицу Изуминоками и он, прикрыв глаза, устроился поудобнее на подушке. -Спокойной ночи, Кунихиро, надеюсь, ты уже совсем скоро проснешься, - усталость быстро забрала его в страну Морфея, и Канэсада заснул, думая о том, что завтра он сложит очень много бумажных журавликов. Весь следующий день он просидел в одной позе, увлеченно складывая оригами. В углу красовалась горка из белоснежных бумажных птиц, которых насчитывалось уже около двух сотен. Ребята только диву давались: всегда опрятный Канэсада стал раздражительным, длинные волосы спутались, ведь обычно расчесывал их Хорикава, а тут во все было не до данной процедуры. Мицутада вновь принёс ему съестное, похлопав по плечу и не став отвлекать от занятия. На Цитадель вновь опустился вечер. А Канэсада все еще сидел и складывал журавлей, количество которых близилось к двум с половиной сотням. Руки уже совершенно не слушались, все пальцы были покрыты мелкими порезами от бумаги. Проходившие мимо комнаты Хорикавы и Изуминоками Касю и Ясусада решили проведать товарищей. Застав его в куче бумажных журавлей, они были несколько удивлены. -А зачем так много? – голос Ямотоноками вырвал Канэсаду из собственных мыслей. -А…привет. Да так, нужно, - он, вздохнув, продолжил бесполезные попытки, выронив недоделанную птичку из рук. Касю присел рядом, заглядывая в лицо Изуминоками. -Ты тоже слышал об этой легенде?-тот поднял усталый взгляд, и, выдержав небольшую паузу, произнес: -Я сложил уже почти три сотни и надеюсь уже скоро закончить, - он вздохнул, подбирая сложенного не до конца журавля. -Знаешь, думаю, мы все бы с радостью тебе помогли, - улыбнулся Касю, -ведь нам тоже дорог Хорикава, - Ясусада , подошедший сзади, положил руку на плечо Изуминоками. -Я схожу за остальными, уверен, они не откажут в помощи, - на этом он в спешке покинул комнату, оставив его с Касю, который уже принялся складывать. -Спасибо…-Канэсада шмыгнул носом, улыбаясь, - мы вмиг все доделаем. Спустя полчаса на пороге комнаты стояла дружная толпа из Тоширо, братьев Самонджи и масамуновских. Все принесли свою бумагу, радостно перешептываясь. -Йо, Изуминоками, встречай подкрепление, - радостно окликнул Цурумару, - мы к тебе, да еще и с бумагой! -Ребята…-его глаза вновь наполнялись слезами, - так давайте же сделаем это! Все плотно расселись на полу, радостно складывая журавлей. На душе у Канэсады становилось теплее, он чувствовал колоссальную поддержку ребят. Через пару часов кропотливой коллективной работы все наконец было готово: ребята начали нанизывать их на нитки, создавая целые гирлянды. -Стоит повесить их на нашей сакуре, - подметил Касю, - да, отличная идея!-поддакнул кто-то из ребят. И вот они уже дружной кучкой брели к дереву. Подсадив нескольких ребят повыше, остальные принялись подвешивать журавликов на ветках, до которых еще могли дотянуться с земли. Белые птицы покачивались на ветру, такие легкие и острокрылые. Канэсада взглянул на дерево. -Кунихиро точно бы понравилось…-вздохнув. -Очень красиво. -Мы старались ради тебя, Хорикава…-внезапно Канэсада вздрогнул, произнеся вслух: -Боже, голос Кунихиро уже в голове звучит… -Ахаха, Канэ-сан, вы чего? Изуминоками резко обернулся. Его глаза расширились до небывалых размеров: перед ним стоял Хорикава, держась за рану, которая была хорошенько перебинтована, и немного пошатывался. Не осознавая ничего вокруг, Канэсада подхватил Кунихиро, радостно кружа его, смеясь и плача одновременно. -Каак, как ты вообще дошел??-не переставляя плакать и смеяться, удивленно воскликнул Изуминоками, ты же..ты.. -Я проснулся и не обнаружил вас ни в комнате, ни в Цитадели, ровным счетом, как и остальных, а потом услышал голоса и направился сюда…-он выглядел таким задумчивым, увлеченно рассуждая о своих действиях. Сложно было представить, с какой силой внутри Канэсады сейчас бушевали эмоции. Ему хотелось заорать на всю округу. Остальные с радостными воплями поспешили к ним, окружая со всех сторон, поздравляя и приветствуя. -Ты был в коме целую неделю, я боялся, что ты больше никогда не проснешься…-голос Изуминоками дрожал, временами срываясь. -Канэ-сан! Я видел странный сон, будто надо мной кружила стая белоснежных журавлей. Помню, что находился в абсолютной темноте и совершенно не знал, куда идти. Они опускались все ниже и ниже, и потом мне захотелось последовать за ними. Я побежал вслед за птицами, которые вывели меня к яркому свету, и вдруг я проснулся… Канэсада заворожено слушал необычную историю, а на его лице медленно расплывалась улыбка. -Канэ-сан, - Хорикава обвил шею Изуминоками. -Скажи еще раз! -Что сказать, Канэ-сан?-он недоумевающее посмотрел на Канэсаду. Тот громко засмеялся, прижимаясь лбом к щеке напарника. -Болтай без умолку, а то невыносимо сидеть в абсолютной тишине, я с ума сойду. Засмеявшись, Хорикава провел рукой по волосам Изуминоками на затылке. -Мы обязательно поболтаем, а заодно, - он начал поправлять спутанные пряди,-расчешу вам волосы.