The deepest problem lies in me

      Эластика.       Само имя, если бы оно было материально, кажется, приковывало бы взгляд тысячей неоновых лампочек. Что-то в ней точно было, определённо было, только вот гениальная Эвелин Дэвер не могла уловить — что это?       Эластика была умной, но уж точно не умнее неё, Господи, она даже не заподозрила Эвелин за личиной Экранотирана, а ведь это отвечало всем известным экранным клише о злодеях. Иногда хотелось засмеяться от этой мысли, налить бокал красного и поднести его Хелен с ухмылкой: «Давай, Хэ-э-эл, ты же чертовски умная женщина, я расставила тебе такую шикарную паутину, наслаждайся! Вот она я, сижу прямо в углу!».       Паука, впрочем, очень легко не заметить.       Несмотря на постоянные деформации своего тела, включающие и воспроизведение трёх человеческих единиц, Хелен Парр, кажется, в прекрасной форме. Ещё и скачет на этом электроцикле, как козочка, ничего ей не делается. А у Эвелин шея затекает от часов, просиженных за черчением, за сборкой, глаза побаливают от вспышек, ведь проверять приходится… И пересматривать записи с мигающими вспышками синего.       «Эпилепсия обеспечена», — хмыкает про себя Эвелин и цепляет очки на разносчика пиццы. Эта фирма — отстой.       Уж точно, будь они в каком-нибудь классическом фильме про супергероев, Эвелин сочли бы весьма второсортной злодейкой. Что такое какая-то обида за родителей, за сглупившего отца, слишком понадеявшегося на друзей в трико и плащах, за перепуганную мать и два пистолетных выстрела, в сравнении, например, с двумя великими диаметрально противоположными классическими злодейскими мотивами — править миром либо его же уничтожить? Однако Эвелин только хмыкала. С момента, когда она осознала, что неприязнь к этим «героям» в ней неспроста, и когда эта неприязнь переросла в ненависть и тонкое дружелюбное лицемерие, она чувствовала себя как раз героиней какого-то плохонького фильма.       А зло в таких историях, как известно, проигрывает.       Любуясь полётами Эластики над летящим вдаль вагоном на монорельсе, Эвелин усмехнулась.       Что ж, по крайней мере, бой будет красивым.       Хелен была хороша во всём, но в обтягивающем костюме — в особенности. Хотя бы потому, что белый пушистый халат с маркировкой отеля или растянутые домашние штаны и свитер, коих и у Эвелин было множество, мельком, но навязчиво напоминали, что у миссис Парр есть другая жизнь. Более спокойная (хотя это как посмотреть), более устойчивая. Более домашняя, что ли.       Не то что бы Эвелин как-то особо ненавидела семью Хелен, о, нет-нет-нет, Эвелин ненавидела всех супергероев без исключения и предпочтения. Просто, кажется, она ненавидела бы семью Парр, даже если бы они были обычными людьми.       Интересно, в какой момент она стала превращаться в этакого монстра? Когда поняла, что намеренно подливает Хелен вина, чтобы улыбка той становилась нежнее и мысли летели прочь от семейства с бестолковым Мистером Исключительным во главе, да хотя бы в сторону той же супергероики или темы сильных женщин? Или когда на мимолётом обронённое Эластикой «Как я выгляжу?» перед интервью Эвелин на кончике языка поймала «Классная задница, Парр», и выдохнула что-то менее пошлое и честное?       «Ты утекаешь, Эви», — усмехнулась хозяйка Экранотирана, заготавливая очки. Не зря же Хелен ходила весь вечер такая задумчивая. Кошки-мышки привели её прямиком в центр паутины.       Глядя на покрасневший нос Хелен, Эвелин невольно плотнее куталась в преуютный халат. Захотелось сварить себе кофе, или дополнительно обернуться пледом, а ещё лучше — зайти в камеру и отогреть этот потрясающий покрасневший носик своим дыханием.       На последней мысли Эвелин усмехнулась и таки пошла за кофе.       Фредди завещал, что шоу должно продолжаться, вот скоро оно и продолжится.       Эвелин и не думала, что на пороге смерти кто-либо может выглядеть так привлекательно-беспомощно. Особенно если это женщина. Особенно если эта женщина — супергерой.       Особенно, если ты сама хочешь её убить. Ох, они бы точно никогда не смогли быть подругами.       «Искр было бы слишком много», — усмехнулась по привычке Эвелин, беря Хелен за подбородок. Такой славный бессмысленный и весёлый взгляд. Ах, если бы не чёткая линия ненависти, начертанная между нею и «суперами» кровью родителей и пороховым дымом, Эвелин даже задержала бы дыхание на секундочку и поцеловала миссис Парр. Маленькая измена, о которой никто не просил и никто не узнал бы.       Но уж слишком далеко всё зашло.       А через несколько секунд Эвелин вышибло из самолёта.       И пусть только чей-нибудь гнусный язык попробует сказать, что Эвелин хоть на секунду струсила и стала цепляться за жизнь! О, нет, она бы с удовольствием приняла твёрдые и нежные морские объятья, она даже попыталась было на лету вычислить, под каким углом нужно падать, чтобы от удара об водную гладь шея сломалась так же легко, как при падении на асфальт.       К сожалению, в этой борьбе у неё оказался куда более сильный противник в виде самой миссис Хелен Парр, прекрасной и ужасной, до омерзения великодушной и, чёрт бы её побрал, и в ненавистном амплуа супергероини чертовски привлекательной. Может, даже сексуальной, если бы мысль «Прекрати спасать меня!» дала Эвелин усмехнуться именно такими словами.       В конце концов хорошая женщина победила.       Эвелин хмурилась и злилась, почти покорно садясь на заднее сиденье полицейской машины, но когда все улыбки и восторженные взгляды обратились на Хелен, она снова позволила себе усмехнуться.       «В конце концов, это же не я здесь супер».