Бутылка в день

Ной любит пить: вина красные и белые, ликёры, настойки, наливки, вермут, ром, виски, текила, коньяк, портвейн, и все прочие — Ной может перечислять так долго, пока слушающему не надоест и он не заткнет его самым грубым способом. Ноя можно и просто попросить прекратить, но он не всегда слышит с первого раза, а его муж советует кричать сразу матом, чтобы наверняка. Уж он-то знает, поверьте, почти второй десяток вместе. Ной обычно на это не обижается и поддакивает, что с ним нужно немного погрубее, а потом всегда смотрит на Ванитаса с самым выразительным взглядом и получает в ответ тихое «дурак». Но, хоть Ной и любит пить, он не запойный пьяница, который готов пить все, что угодно, лишь бы был эффект. Нет, он готов наслаждаться вкусом, часами кружить по магазинам, чтобы подобрать идеальную закуску, а уже потом пить. Ной любит пить, но больше других — вино. Он может долго перечислять виды красных вин: красное, почти чёрное, рдяное как венозная кровь, светлое, что переливает на солнце ограненным гранатом. Белое, от прозрачного, схожего с водой, до отливающего янтарем в бокале. Если попросить, то он легко расскажет, сколько лет выдержки под какой сыр, и какой сорт винограда лучше. Но это если спросить, что бывает крайне редко. Ванитас уже наслушался, а больше никто желанием и не горит. Ванитас же страсти своего мужа не разделял, а просто пил все, что горит. Он из тех людей, что выпьет залпом стакан водки и не скривятся, ибо что там различать в этом алкоголе, если меняется только процентное содержание спирта на бутылку, да заводы разные. Ему откровенно плевать на год сбора урожая, на страну производства и уж тем более на закуски. Можно пить — пьёт. Если от этого ещё и пьянеют, то прямо приятный бонус. С его студенческих лет иногда вспоминается полумифическая история, как он на спор пил разбавленный одеколон, и даже жив. За подлинность истории может ручаться только сам Ванитас, но вспоминает её только крайне пьяным и когда другие истории закончились. В приличном обществе подобное не рассказывают, а чета Архивистов до невозможного приличная. Потому, именно Ноева любовь к алкоголю стала причиной, по которой выбирали страну для отдыха. Впервые за долгое время выдался шанс вместе слетать в отпуск, так что готовились с особой тщательностью. Проверено было все — наличие приличных отелей, хороших пляжей, ночных развлечений, дешёвых баров и, самое важное, алкоголь именно этой страны. Местные производства — вторая Ноева слабость после Ванитаса, и он не против уступить обоим. Ной любит пить необычное и то, что не сможет попробовать у себя дома, так что он должен быть уверен, что курорт сможет предложить ему что-то такое, что можно найти только на нем. И это именно то, что он будет долго выбирать, рассматривая варианты и обстоятельно думая, а уже все остальное пусть Ванитас берет на свой вкус. Отель, далеко от моря? Бери. Готовить самим? Без проблем. Раздельные кровати? Что угодно, милый, лишь бы тебе нравилось. Только оставь за Ноем возможность выбирать, что пить. — Ты ведь помнишь наш уговор? — Ванитас держит в руках корзинку для продуктов, и в ней уже не меньше пяти бутылок алкоголя разной крепости. — По бутылке в день и не больше. В ответ Ной смотрит взглядом щенка, но Ванитаса этим не купить. Он сам знает, видел и слышал, что если Ноя не остановить вовремя, то он спокойно вольет в себя бутылки три за раз и ещё мало будет. Как-то Ванитас пересекся с бывшими одногруппниками Ноя и они поведали множество чудных историй, что в студенческие годы Ной пил «…как сорок тысяч пьяниц и ревностно бдил, чтоб не дай бог не выпить меньше». Удивлён этим Ванитас не был, ибо муж его из тех, кто за лишний стакан удавить готов. Особенно если это что-то крайне дорогое и редкое. Так что он нашёл вполне разумным поставить такой запрет: и Ной не сопьется, и каждый вечер новый алкоголь. Тем более, что оно и без того выходило двадцать бутылок за отпуск, а это не так и мало. — Ну, ты же должен знать, все же из нас двоих именно ты врач, — Ной отдаёт деньги девушке на кассе и очаровательно улыбается. — Чего я знать должен? — Ванитас берет по пакету в каждую руку и проклинает Ноя. Мог взять и меньше. — Что красное вино каждый день полезно для сердца. — Бокал, Ной, бокал вина в день, а не целая бутылка, — они идут к отелю в гору. — А так аргумент блестящий, ничего не скажешь. — Знал, что тебе понравится, — Ной открывает дверь в их номер. Ванитас сразу же начинает распаковывать покупки, расставляя бутылки по полкам, а так же разные нарезки к ним. Все же Ной в этом понимал больше него, но почти доверху забитый алкоголем небольшой холодильник выглядел странно. — Без меня не начинай, — Ванитас на ходу расстегивает рубашку. Он краем глаза видел, как Ной пошёл на балкон, чтобы выставить сегодняшнее вино, бокалы и еду к нему. — Конечно, — Ной садится в кресло и принимается терпеливо ждать. Не то чтобы ему нетерпелось начать скорее пить, но Ванитас, с его этими сборами, умываниями, переодеванием в пижаму и обязательным заплетением волос в косу, мог пропасть минут на сорок точно, а если ещё и душ… Ной уже почти готов начать наслаждаться видом с балкона, но вспоминает, что кое-что забыл. — Милый! — уже больше десятка лет Ванитас откликается только на это, — подойди сюда. Ванитас приходит почти сразу же и высовывается наполовину из дверного проёма. На нем расстегнута рубашка, а волосы распущены и лежат на плечах. — Звал? — Наклонись. Ванитас послушно наклоняется и Ной кладет руку ему на шею. Он проводит ладонью к затылку, притягивая к себе и заставляя наклониться ниже. Ной хотел бы поцеловать, но знает отношение Ванитаса к публичным проявлениям чувств, потому только проводит носом по скуле, чтобы потом вдохнуть запах моря, что ещё остался в волосах. Ной чувствует лёгкий хлопок по щеке и смущенное «дурак», и улыбается. Ванитас через столько лет реагирует так же как и в первый год их отношений, так что он явно не злится. Ванитас выпрямляется и исчезает в дверях, оставляя Ноя одного улыбаться. Он удобней усаживается в плетеное кресло и наконец смотрит на пейзаж. Ною дела нет до гор и их красот, когда его единственная красота сейчас в номере, в душе, а сам Ной может вдоволь подумать о том, что будет делать дальше. Ной ждал совместного отпуска уже давно, и вот он, наконец. Дома им почти не дают шансов остаться вдвоём — один работает врачом и часто в ночные смены, а второй переводчик и не менее часто ездит по работе в другие страны. Ной всегда привозит сувениры, но все же. Единственными моментами близости становятся ужин и короткие минуты перед самым сном, когда они лежат вместе и Ванитас доверчиво жмется к боку перед тем как заснуть. Сейчас намного приятнее думать о том, как Ванитас сядет напротив, почти колени в колени, в своих этих немного детских пижамных штанах с котами, и будет улыбаться, смотря прямо в глаза, а потом быстро отведет взгляд. Он всегда так делает, если что-то задумал, и Ной вполне понимает, что конкретно, когда чувствует, как его легонько гладят по ноге, чуть задирая штанину. Ванитас длинноногий и именно эти длинные и стройные ноги были первой причиной, почему Ной его заметил на вечеринке в честь дня рождения их общего друга. Опытным путём выяснилось, что ноги не только красивы, но и крайне удобно ложатся на плечи, а так же подходят, чтобы флиртовать в кафе, пока ждут заказ. Ной назвал это парадоксом Ванитаса — он не любит публичных ласк и проявлений чувств, но обожает изводить Ноя, и ему дела нет до того, что это может кто-то увидеть. Вот и сейчас, Ной почувствует, как чужая нога скользит вверх, почти не касаясь, а Ванитас будет сидеть с лисьей улыбкой, но словно он не при делах. Ной обожает и ненавидит эту улыбку, но послушно раздвигает ноги, когда чувствует, как ему оглаживают колено. Нога скользит дальше и Ной чувствует ещё на внутренней части бедра, а затем выше и. Стопа упирается ему в живот, а Ванитас не сдержанно хихикает, когда слышит протяжный вздох разочарования. Он укладывает уже обе ноги Ною на колени, и все не отвлекается от разглядывания пейзажа. Ной мог бы разозлиться, но он слишком хорошо знает своего мужа, чтобы так делать. Потому он только легко проводит ладонью по голени, оглаживая её, ещё светлую и без загара. Ванитас издает мурлыкающий звук и переводит взгляд на Ноя. Ной любит эти ноги, но сейчас они совершенно не там, где нужно. А так же он не любит, когда его дразнят и не дают, потому он сделает то, что Ванитас любит, но никогда не признаётся. Ной берет Ванитаса за руку, совсем как влюбленный школьник, и легко касается губами тыльной стороны ладони. Ной любит этот момент, потому что Ванитас равно выдыхает и замирает в ожидании. Ной легко прикусит кожу на запястье, дразня и решая, стоит ли побыть сегодня романтиком и провести губами по кольцу, или нет. Он решит, что кольцо подождет, а вот полустоны Ванитаса — нет. Он проведет носом вверх, до самого сгиба локтя, чтобы там легко прикусить кожу. Ванитас всегда становится покорным и только обнимает Ноя за шею, зарываясь пальцами в светлые волосы. Ной пойдёт с поцелуями выше, до самого плеча, чтобы чувствовать лёгкую соленость кожи от моря. Ной обещал себе, что будет послушным, но не сдерживается и кусает у самого основания бледной шеи и слышит это вечное и недовольное «дурак». Ной будет просить прощения, целуя скулы и висок, зарываясь носом в тёмные волосы и вдыхать запах моря и шампуня. Он у них один на двоих, но на Ванитасе чувствуется совершенно иначе и Ной любит это. И пусть Ванитас недоволен, но на следующий день вместо рубашки на нем будет футболка и Ной не сможет отвести взгляд от ровного следа, что оставил вчера. Ной любит думать о том, что будет потом, но конкретно сейчас Ванитаса нет уже почти час и Ной без понятия, что можно так долго делать. Только не если Ванитас до сих пор в душе и от мысли об этом по телу проходят мурашки. Им не помешают раздельные кровати и что в номере могут оказаться тонкие стены. Ной всё продумал, и презервативы с лубрикантом уже в тумбе, в двух тумбах. Ной решает сам посмотреть, что там и как, может помочь — ну, а вдруг — и выходит с балкона. Он не успевает сделать и шага, как становится ясна причина такой задержки — Ванитас лежит на кровати и явно спит. Ной подходит ближе и садится на самый край, упираясь руками по обе стороны от мужа. Он слушает мерное дыхание и уверен, что Ванитас «прилёг всего на три минуточки, а потом сразу встану», но что-то пошло не так. Ной невесомо проводит кончиками пальцев по бедру и оглаживает бок. Сегодня они весь день на ногах, так что не удивительно, что Ванитас устал. Ной встаёт и идёт на балкон, чтобы убрать бокалы и уже открытое вино. Он мысленно вычёркивает один день и на одну бутылку становится меньше. Он думает, что вполне мог бы выпить и сам — он делал раньше так не раз и не два, когда оставался один на вечеринках, — но что толку, если без Ванитаса.